Глава восьмая, в которой герои сталкиваются с различными неприятностями, а слушатель узнает много нового о Ватаре аль-алиме 3 страница

Тахсина ждала его в своей комнате в жилом студенческом корпусе. Однако она все еще не хотела, чтобы кто-нибудь знал об их с ловчим деле, да и сам Шаир не желал, чтобы случайно выяснилось, что он занимается здесь чем-то кроме своих поисков. Посему проникнуть к девушке он постарался незамеченным, или, по крайней мере, если уж замеченным – то так, чтобы ничто не навело окружающих на мысли о расследовании, которое он ведет. Проще говоря, ибн-амир полез в окно жилого корпуса на третьем этаже, очень удачно скрытое от лишних взглядов растущими вокруг деревьями.

– Приветствую еще раз, – сказал он девушке, невольно вздрогнувшей при его неожиданном появлении, и уселся на подоконник. – Ни разу до этого не лазил к девицам в окна, чтобы обсуждать с ними запрещенную магию...

Тахсина посмотрела на него с нескрываемым упреком и тут же поинтересовалась:

– Вы что-нибудь нашли, Джабаль-бек?

– Еще как нашел, – довольно подтвердил Шаир, спрыгнув на пол. – Однако, наш обиженный сахир – большой молодец. Зря его комиссия отвергла. Прячет проклятия так, что и опытный лекарь не заметит. Я бы, может, тоже не увидел, если б не знал точно, что именно ищу.

– Значит, я все-таки была права, – задумчиво сказала она.

– Очень даже правы, Тахсина-ханум. Я, собственно, только за этим и зашел, а так – думаю сейчас: то ли остальных глянуть, то ли за… м-м-м… кузнецом сходить…

– Зачем нам кузнец? Нам кузнец не нужен! – возмутилась Тахсина.

– Мне – очень нужен, она моя боевая пара. И подсказать насчет нестандартной магии может. Вы уж простите, но дело непростое, и мне с помощью будет легче. Кроме того, раз уж проклятье – вовсе не домыслы, не так и страшно, если я с кем-то поделюсь сведениями о нем.

– Ну, если вы уверены, что вам нужна помощь…

– Ага, – сказал Шаир. – Ну, я пошел. – И выскочил в окно.

По пути к Персиковой ловчий думал о том, как ему справиться с таким сложным делом, и приходил к неизбежному выводу, что надо ухитриться взять след от проклятия. В каждом плетении есть частица огня того, кто его создал, а в огне есть отпечаток ауры – так что, по идее, в проклятии буквально заключена подпись наславшего, и надо бы как-то ее извлечь, но как? Готовых заклинаний на сей счет не существовало, однако – и в этом была прелесть ловчей магии – с готовыми заклинаниями в ней вообще было слабовато. Большую часть плетений приходилось создавать самому, для своих нужд, хоть бы они и повторяли отчасти готовые заклинания других. Это было похоже на подгонку хафтани по фигуре – еще не сшитого и выкроенного по обычным лекалам, но создаваемого так, чтобы подходить именно тебе. В любом случае, ловчий должен был уметь импровизировать и подстраиваться под новые обстоятельства, и никто не обещал, что эти обстоятельства будут простыми.

Время было совсем непозднее, так что Ятиму он нашел в кузне, вместе с Барияром и Махиром.

– У нас новое дело, тебе понравится, – сообщил Шаир без предисловий, когда девушка подошла к нему. – Только я пока не понял, как с ним разбираться. И мне весьма бы пригодился твой совет.

Адиля с любопытством уставилась на него, так что ибн-амир увлеченно продолжил:

– В Университете завелся сахир, использующий запрещенную магию и насылающий на всех проклятия. Пострадавших уже не меньше трех, возможно пять, а может, и больше. Я вообще всерьез подозреваю, что он собрался последовательно проклясть всю комиссию по оценке научных работ, он им мстит.

Бин-амира удивленно охнула и округлила глаза.

– Да, мне тоже понравилось, – согласился Шаир. – То есть, ничего хорошего в проклятьях нет, но все это очень необычно, и я раньше ни с чем подобным не сталкивался.

– Ну уж, наверное, не каждый день нави запретными заклинаниями раскидываются, – вздохнула Адиля.

– Так вот, изловить этого мстителя я вижу только два способа. Один ужасно скучный и ненадежный, а со вторым я не понимаю, как разобраться. Собственно, мне известно, что он бывал ночами в университетском архиве – видно, искал там старинные трактаты о проклятиях. Но неизвестно, придет ли еще и когда, так что караулить его в главном корпусе Университета еженощно я не вижу особого смысла.

– Тогда как же быть?

– Теоретически, – здесь Шаир сделал задумчивую паузу, собираясь с мыслями, – любое плетение несет на себе отпечаток ауры того, кто его создал, и я мог бы найти его по его же собственному проклятью.

– Но любое плетение преобразует силу, которая в него вложена, – возразила Адиля.

– Именно. Это... как шифр. Или как приготовленное блюдо, которое и по виду, и по вкусу не всегда похоже на то, из чего его сделали. Однако все, что мне нужно знать, в самом проклятии есть. Просто я пока не понял, как это оттуда вытащить. И никогда не пробовал так делать раньше. И, собственно, именно поэтому мне и нужна твоя помощь, поскольку по штукам, которых раньше не делали, ты специалист, может, и получше меня.

– Пошли хоть во дворе посидим, мне кажется, в кузне думать неудобно: шумно и жарко, – предложила девушка.

– В самом деле! – согласился Шаир и еще по пути принялся рассуждать вслух: – Знаешь меня пугает то, что оно кажется невозможным. Это как мне бы дали несколько нот и попросили воссоздать мелодию, или из пары строк вывести стихотворение. Каков шанс, что я пойму, какое оно было, а не создам свое, с включением этих нескольких строк и звуков? Только это еще и не строки или звуки подряд, а некоторые разбросанные отдельно слова и звуки – ну, как опорные точки в заклинании.

Тут он посмотрел, на собеседницу округлившимися глазами:

– Но ведь из опорных точек всегда можно вычислить будущую сетку! О Ата-Нар, за что караешь? Я так ненавижу эти грешные формулы! А теперь придется их вспоминать!

– Формулы вычисления сетки по опорным точкам?

– Угу. Это даже хуже расчета силы, вкладываемой в заклинание в зависимости от количества точек!

– Да я сейчас решебник принесу, оно и надежнее будет. Мы ж их все время вычисляем, знаешь, чем держать все это в голове – проще перепроверять, – не дожидаясь ответа, Адиля подхватилась и побежала в кузню. Покуда она не вернулась, Шаир сел, прислонившись спиной к стене, прикрыл глаза – и принялся тщательно вспоминать пятно, которое ему удалось обнаружить на ауре Арифа аль-алима. В иные минуты его богатое воображение, от которого ему порой приходилось страдать, бывало весьма полезно, и не только для того, чтобы слагать стихи и музыку, но и в ловчем деле. Печать проклятия предстала перед его мысленным взором столь же явно и подробно, будто он сейчас видел ее прямо перед собой. Ибн-амир настолько погрузился в себя, что подошедшей Адиле пришлось потрясти его за плечо. Только после этого он открыл глаза и, нахмурившись, уставился на нее.

– Я решебник принесла, вот, – девушка указала на стол, где теперь лежали книжица и письменные принадлежности, и Шаир с тоской воззрился на них.

– Плетение сложное, – пожаловался он. – И хитрое, так что и найдешь не сразу. Я с этим тут до ночи сидеть буду.

– Сиди сколько хочешь, – щедро разрешила Адиля. – Отсюда тебя точно никто не выгонит. Я бы тебе помогла, только в аурах разбираюсь слабовато, вряд ли от меня будет много толку.

Сказала она это искренне и от всей души, так как до сих пор не была уверена даже в том, что ей удался ее артефакт по искажению ауры, а искажать, как она считала, было куда проще, чем восстановить из обрывков. О том же, что ее артефакт прошел проверку, девушка понятия не имела. Ибн-амир скорбно вздохнул и решительно взял книгу в руки. Подходящая формула нашлась не сразу, а результат подгонки, чтобы понять сетку своего будущего заклинания, удручил вовсе. На каждый уловленный участочек ауры следовало создать как минимум три опорных точки, и окончательная сетка выглядела столь хитроумно, что ее никак не получалось зарисовать – ведь в жизни она должна была получаться объемной. Впрочем, ибн-амир со вздохом вспомнил уроки начертания и нарисовал участки будущей сети разными линиями, чтобы все было перед глазами. Каков будет ритм будущего стихотворения, в которое придется это все упаковать, и какими жестами это все дополнить, он едва ли сейчас представлял.

Заложив руки за голову, он попытался вообразить то, что ему нужно, ухватить музу, но она уворачивалась. Тогда Шаир поднялся и снова пошел в кузню:

– Пошли, еще поможешь мне, – грустно попросил он Адилю, – совсем не получается окончательно сложить это все, сам не справляюсь.

– Ну, вообще-то, до сих пор ты отлично разбирался один, я только слушала, – возразила бин-амира.

– Значит, еще послушай.

Адиля вздохнула, посмотрев на него с искренним сочувствием.

– Может, отдохнешь немного?

– Нет уж, предпочитаю разбираться с неприятными делами разом, чтобы не висели, как камень на шее, – проворчал Шаир, безо всякого удовольствия вспомнив свои трехдневные поиски в Университете.

– Ну, как знаешь. – Они как раз дошли до кузницы, так что бин-амира сразу поинтересовалась: – Так что там у тебя? И зачем мы сюда пришли?

– Потому что тут линейка и циркуль есть, и стол для черчения удобнее, – все так же ворчливо ответил ибн-амир, аккуратно разглаживая лист бумаги с результатами своих трудов, который он разложил на столе. – Вот смотри...

Адиля немедля с любопытством сунула нос в схему, которую до этого видела только вполглаза.

– Сложная такая...

– Угм, – печально согласился Шаир. – Я с ней чуть с ума не сошел. А может, еще и сойду, пока пойму, как ее в заклинание укладывать.

– Потрясающе! – от души сказала девушка, проведя пальцем по пунктирной линии, которой ибн-амир обозначил невидимые при взгляде с этой стороны части плетения. – Я ничего подобного даже для артефактов не конструировала.

– Я тоже ничего подобного не конструировал. Ни для чего, – ответил Шаир, однако улыбнулся, довольный, что его труды вызвали столь искреннее восхищение.

В этот момент к ним подошел Махир, ужасно заинтересованный происходящим, и тоже уставился на нарисованную ибн-амиром схему.

– Это вы что, артефакт что ли делать собираетесь? – с любопытством спросил он.

– Не собираемся, – ответил Шаир и тут же задумчиво замолчал, неожиданно осенившись идеей. – А что, из этого можно артефакт сделать?

– Отчего ж нельзя? – пожал плечами Махир. – Плетение сложное, но артефакты ведь для того и придуманы.

– Ну, тогда я его у вас прям сейчас закажу, еще и за срочность добавлю. Если вы меня этой головной боли лишите.

Махир и Адиля переглянулись, и девушка сказала:

– У Барияра-бека спросить надо. Я не уверена, что сама справлюсь с расчетом основы закрепителя и контура запуска для такой сложной конструкции. Я все-таки учусь пока, и не так давно. Ну и сегодня не получится, даже если срочно, сегодня выйдет основу отлить, а завтра отковать, и никак иначе.

Шаир искренне ответил:

– Как будто я вот так бы раньше, чем до завтра, взял и справился.

И они пошли договариваться о заказе.

Поскольку уходить немедленно после того, как договорился с Барияром, он не стал, то наблюдал, как его заказом занялись, воочию. Шаира поразило, что мастер тут же велел ученикам заложить целых четыре основы под артефакт.

– Зачем так много?

– Так, а вдруг сразу не выйдет? Артефакт новый, сложный, – ответила Адиля, отвешивающая дробленые кусочки металла на аптечных весах, – а в них чуть не так стукнешь – плетение завернется не в ту сторону – и пиши пропало. Даже более привычные порой портишь. Барияр-бек до чего кузнец отличный, а и то у него корзина всяких неработающих артефактов скопилась. Даже и не расплавить, и не переделать их: остатки неверной магии непонятно как могут повлиять на новую вещь.

Тут Шаир подумал, что если бы Ватар придумал свой раствор для лишения артефактов магии, он мог бы здесь очень пригодиться.

– В общем, раз заказ сложный, мы перестраховываемся.

– Удобно, когда перестраховаться можно, – хмыкнул ибн-амир, который одновременно удивлялся сложности работы с артефактами и завидовал тому, что кузнецы могут переделывать свою работу по несколько раз. У него такой возможности чаще всего не было. С другой стороны, и дело ему иметь приходилось, как правило, с вещами куда более простыми: сегодняшняя кропотливая возня с формулами была исключением. – Хотя у меня и плетения несложные.

– Ты вон какую схему нарисовал! – ответила Адиля, все еще впечатленная его работой. – Да еще и по памяти.

Шаир потер лоб тыльной стороной ладони и не без гордости усмехнулся.

– Подумаешь, одно заклинание запомнить, я касыды наизусть знаю целиком. Много.

– Ух ты! Прочитаешь? – тут же попросила Адиля, которая сейчас искренне считала, что какие бы у нее ни были отношения со стихами – от Джабаля она с радостью выслушает и целый том поэзии.

– Ну, не сейчас же, – улыбнувшись совсем уж неприлично радостно, ответил ибн-амир. – Да и вообще нехорошо вас от сложной работы отвлекать. Я завтра к вечеру зайду.

– Заходите, Джабаль-бек, все сделаем в лучшем виде, – отозвался Барияр, а бин-амира, оторвавшись от работы, подошла попрощаться и, как обычно, пожать ему руку.

– Ждите меня завтра все вместе, – сказал Шаир и весело ей подмигнул, – ты, сёто и дайто.

Адиля улыбнулась в ответ, и Шаир вышел из кузни, полной грудью вдохнув ароматный вечерний воздух. Все складывалось как нельзя лучше, и настроение у него, невзирая на усталость, было самое приятное.

Поздним вечером следующего дня некоторые ученые нави, припозднившиеся с возвращением домой, проходя по одной из окраинных улочек Университетского района, могли ненароком заметить легкое шевеление в кустах кизила, растущих возле одного из домов – несколько странное, учитывая совершенно безветренную погоду. Подошедшие же совсем близко, вероятно, были в состоянии и услышать два очень тихо переговаривающихся голоса – женский и мужской. Впрочем, разумеется, никто из прохожих не стал бы выяснять, кто и зачем сидит под вечер в кустах, ибо причина показалась бы очевидной и они не пожелали бы нарушать встречу влюбленных свои бестактным вмешательством. Меж тем, за ветвями кизила было сокрыто отнюдь не преисполненное взаимной нежности свидание: там шел спор двух боевых товарищей – и весьма горячий.

– У нас на него ничего нет! Поэтому я не вижу причин вызывать янычар, а поскольку нашей жизни и благополучию не угрожает ничего, кроме лезущих в глаза веток, тем более не вижу причин использовать сигнальный артефакт, – бурно размахивая руками, вещал Шаир, который и вызывал подозрительное сотрясение кустарника.

– Раз нет – значит, надо прийти и найти! А может он прямо сейчас кого-нибудь проклинает? – спросила в ответ Адиля, которая сейчас чувствовала возмущение столь же сильное, как в момент своей расправы с накибом над амирскими охотниками. И теперь ее воистину пламенное чувство справедливости жаждало того же самого: позвать янычар, ворваться к преступнику домой и перевернуть там все вверх дном в поисках доказательств его вины, в которой она ни минуты не сомневалась.

– Он уже пятерых проклял, и ничего совсем уж чудовищного не произошло. Не убивает же он их!

– Как ты можешь так говорить! Ты сам рассказывал, что эта, ну которая алхимик, чуть не взорвалась вместе со студентами. Ничего себе ничего чудовищного! По-твоему, надо дождаться пока кто-то все таки убьется?

– Я этого не говорил, – мрачно ответил ибн-амир, а потом вздохнул и добавил намного мягче: – Мы можем его спугнуть, а мне бы этого не хотелось, потому что тогда он точно кого-нибудь проклянет, и может быть даже нас.

– Ну и что нам в таком случае прикажешь делать? Сидеть тут в кустах до утра? – сердито спросила Адиля, натуре которой было противно бездействие.
– Порой, ловчему так и приходится делать. Но ради твоего спокойствия мы можем предельно осторожно заглянуть, чтобы убедиться, что преступник вовсе не злодействует вот прямо сейчас и мы можем подождать, пока он пойдет в архив или до завтра, чтобы по тихой поискать в его комнате и найти что-то доказывающее его вину.

– Да, я хочу проверить, не злодействует ли он прямо сейчас, – решительно ответила бин-амира.

– Хорошо. У него там балкон, так что мы влезем на него и очень аккуратно посмотрим. Только, ради Ата-Нара, ни в коем случае не шуми и делай так, как я скажу.

– Будто я не понимаю, – насупилась Адиля.

– Даже если будешь падать, все равно не шуми. Я тебя поймаю и так.

Девушка фыркнула, но ничего не сказала, и они полезли на балкон квартиры, в которой жил поклонник запрещенной магии. Окно и дверь были задернуты плотной занавеской, ибо тому, кто находился внутри, было что скрывать. Шаир, впрочем, воспринял это даже с радостью, поскольку так они сами могли легче оставаться незамеченными. К тому же справа между занавеской и стеной имелась чудесная щель, к которой ибн-амир немедля с любопытством припал, а следом за ним – и Адиля, подлезши ему под руку снизу. Шаир, не задумываясь, положил ладонь ей на плечо и продолжил наблюдать, так как в квартире происходили вещи весьма интересные.

При свете лампы желтый навь в оранжевых полосах, вполне совпадающий с тем описанием, что дала ибн-амиру Тахсина, расхаживал по комнате, потом склонялся над столом, на котором лежало несколько книг и свитков, весьма старых и потрепанных с виду. Судя по шевелению губ, он бормотал себе под нос, однако тихо, и через приоткрытую оконную створку слышно его не было.

– Вот видишь, – свистящим шепотом сказала Адиля, ткнув пальцем в щель.

– Вижу, – согласился Шаир, непроизвольно чуть сильнее сжав руку на ее плече. – Он пока ничего не делает. Просто... размышляет.

Навь тем временем еще раз подошел к столу, выбрал одну из книг, открыл на закладке, прочел, наморщив лоб, что там было написано, не перелистывая страницы и принялся начитывать заклинание. Даже издали рогами хорошо ощущалось, как точки силы скапливаются на его губах, готовые быть выплюнутыми с последним словом и раскинуться сетью.

Адиля, уверенная, что преступник начитывает очередное проклятие в одно мгновение скинула с себя руку Шаира и резкими быстрыми движениями создала щит, который метнула на навя, отчего стекло окна разлетелось вдребезги, а заклинание так и не было произнесено до конца. Испуганный преступник кинул в их сторону книгу, которую держал в руке и выбежал из комнаты.

– Я же просил не шуметь! – зло выкрикнул Шаир прямо в лицо Адиле, которая отшатнулась и воскликнула в ответ:
– Он проклинал! Я что, должна была спокойно стоять и на это смотреть?

– Да, потому что я тебя об этом просил! Несколько раз! И объяснял, для чего это нужно! О Ата-Нар, почему все всегда уверены, что лучше меня знают, что делать?! В том числе, мне! В том числе, на своей работе и в своей жизни! – он воздевал руки все выше и под конец всплеснул ими так резко, что слегка ожегся об полы своего хафтани.

Адиля в ответ проговорила в зловещем спокойствии:

– Мне очень жаль, Джабаль-бек, что вы связались с такой тупой и ничего не понимающей с нескольких раз помощницей. И я с удовольствием избавлю вас от моего присутствия, столь отравляющего вам жизнь, после того, как мы догоним этого преступника, раз уж я его спугнула.

Шаир, сурово нахмурившись, посмотрел на нее и подумал, что, в самом деле, если они станут ругаться дальше – преступник уйдет окончательно. Так что он молча вздохнул, прошел в квартиру, хрустя битым стеклом, и сразу принялся плести заклинание, чтобы взять след. Сбежавшим сахиром тут пахло так сильно, что ему ничего более не требовалось. Договорив, он, все так же молча и не оглядываясь, рванул с места, чувствуя, что цель все еще близко. Адиля поспешила за ним, на ходу выпечатывая шагами начало щита, закончив который, накинула на обоих. Мало ли какую гадость в них швырнет этот проклятущий?
Они сбежали вниз по лестнице и помчались куда-то в сторону студенческих общежитий. Кто знает, что там собрался делать сахир? В любом случае он этого не успел, так как ловчий едва увидав его бегущего под домами, спеленал заготовленной уже сетью, не дав и шелохнуться в их сторону. Шаир подбежал к нему и принялся накладывать магические путы, Адиля подошла медленнее и хмуро спросила:
– Вам помочь?

– Сам справлюсь, – не менее хмуро ответил Шаир.
– Что ж, я поняла, что недостойна вашего внимания, ловчий-бек, так что позвольте я с вами на этом распрощаюсь, ведь в моей помощи вы более не нуждаетесь.

И, резко развернувшись, девушка направилась прочь. Шаир уселся на землю рядом с обездвиженным преступником и невесело усмехнулся.

– Ну что вы, Ятима-ханум, это я не заслуживаю вашего внимания. По крайней мере, не настолько, чтобы ко мне прислушиваться... – он говорил негромко, поскольку, в сущности, ему было все равно, услышит она его или нет. Что он ни скажи сейчас – его слова не воспримут, Шаир прекрасно знал это по ссорам с отцом. Так что, в самом деле, какая, к людям, разница?

Адиля конечно прислушивалась к его словам, но увидев в них лишь новые обвинения, даже не сбавила шагу. Ей нужно было домой, хотя бы там ее не ругают за тупость! Хотя бы там она кому-то нужна.

Девушка рассчитывала вспомнить, как ей возвращаться на Персиковую от дома преступного сахира – все-таки она тут была впервые и пока слабо ориентировалась в Университетских постройках. А если не вспомнит, то спросит кого-то. Но не этого Джабаля! Тут она возмущенно передернула лопатками, сорвала длинную травинку и принялась хлестать ею все растения попадающиеся по пути. Этот ловчий оказался такой же, как все! Все, кого она не устраивала. Ну и не надо, она не будет навязываться! У нее своя жизнь, учеба и месть и очень даже правильно все закончилось. Хоть быстро! Хотя бы она не слишком долго заблуждалась!

По зрелом размышлении, обращаться к Фанаку ибн-Мухлису Шаир не стал, решив, что еще и выяснение отношений с аджибаши, которого на ночь глядя заставляют работать на чужом участке, будет для него немного слишком. Так что, оттащив сахира с дороги, он с видом самым суровым и решительным направился к главному корпусу, где всегда дежурила пара местных янычар. Ему пришлось потратить некоторое количество времени на то, чтобы объяснить произошедшее от и до, однако, против обычного, он не чувствовал раздражения даже от янычарской склонности к формальностям. Это замечательно отвлекало. От того, о чем совершенно не хотелось думать. Однако когда и пойманный преступник, и неоспоримые доказательства вины, похищенные им из университетского архива, были благополучно переданы в руки правосудия, и Шаир вышел на ночную улицу – неприятные чувства и размышления накатили на него с новой силой.

Достав связку ключей, которую он принес, как и обещал, чтобы отдать Ятиме, он принялся играть с ней, прислонившись к стене дома и уставившись вверх, в совсем уже темное небо. Караванный путь светился ярко, опоясывая небосклон, словно зунзар невесты, украшенный мелким жемчугом, и Шаиру невольно лезла в голову легенда про навя, прошедшего его из конца в конец – в одиночестве, поскольку все прочие сочли его безумцем. А ему просто хотелось посмотреть что там, в конце. Однако эти лирические размышления так и не сумели полностью захватить ум ибн-амира, поскольку, помимо прочего, он злился.

– Видимо, у меня с лицом что-то не то, – задумчиво изрек он в воздух. – Все как на него посмотрят – сразу думают, мол, этого и слушать не стоит, будь он хоть ибн-амир, хоть сам Ата-Нар. Иных объяснений происходящему в моей жизни у меня нет.

Он мрачно посмотрел на ключи, сунул их в поясной кошель и размашисто зашагал в сторону студенческого корпуса, где жила Тахсина. Все очень просто: с ним все соглашаются только в тех случаях, когда сам Шаир ни с кем не спорит. Он делает то, что устраивает отца – отец готов ему даже помочь, а не запереть в очередной раз в покоях на неделю. Он делает то, что устраивает Ятиму – и она его ценит и ждет. Однако стоит ему завести свою собственную точку зрения, с которой прочие не согласны, либо поступить не так, как им угодно, как любое взаимопонимание сразу же заканчивается. Ибо, как известно всякому навю в амирате, ни ибн-амир Шаир ибн-Хаким, ни ловчий Джабаль ибн-Басир не способны сами додуматься ни до чего хорошего. Он был прав: все вокруг именно так и считают, и Ятима в том числе, иначе смогла бы хоть немного к нему прислушаться, тем более – после того, как он сам согласился пойти на уступку. Одному работать легче, он привык и у него прекрасно получается, справлялся раньше – справится и впредь. Сам с собой он, по крайней мере, не станет переругиваться в самый неподходящий момент.

Был уже довольно поздний вечер, но Шаир об этом как-то не задумывался, запрыгивая в комнату Тахсины, хотя девушка вполне могла и спать в столь неранний час. К счастью для нее, она в это время сидела над документами, потому явление весьма недружелюбно выглядящего ловчего испугало ее меньше, чем могло бы.

– Я выполнил ваше задание, Тахсина-ханум. Некий Ханун ибн-Сармад бени-Наим сегодня вечером опять пытался кого-то проклясть, был остановлен и передан янычарам – и да свершится над ним правосудие! – единым духом выпалил он, разглядывая ее книги.

– Вы так быстро его нашли? – удивилась Тахсина.

– Больше суток прошло, не так чтоб мгновенно, – буркнул Шаир, переводя взгляд на нее, – хотя, конечно, бывали у меня случаи и посложнее. В общем, я хотел сказать, чтобы вы больше не беспокоились о запретной магии.

– Надеюсь, мне не придется больше беспокоиться и о ваших внезапных поздних визитах. К вашему сведению, это выглядит более чем неприлично.

Шаир с сосредоточенным видом потер рог.

– Полагаю, на дуэль вы меня вызывать все же не станете, Тахсина-ханум.

– Обойдетесь, – фыркнула девушка. – К тому же я вам на самом деле очень благодарна за помощь. Правда, боюсь, в столь неурочное время мне совершенно нечем оплатить вашу работу.

– Не стоит. – Ибн-амир, которого вопросы оплаты сейчас раздражали еще сильнее обычного, наморщил нос.

– Что не стоит?.. – опешила Тахсина.

– Не стоит беспокоиться вопросами оплаты. Вряд ли у вас есть лишние деньги, раз вы живете в студенческом корпусе, а не снимаете квартиру. Так что не стоит. Вы этим делом заинтересовались из альтруистических побуждений – считайте, что я тоже.

Девушка наморщила лоб, словно пытаясь осознать некую сложную мысль.

– Вы странный ловчий, Джабаль-бек. Необычный.

Шаир мрачно хмыкнул. Только всяких подозрений от чересчур проницательных девиц ему сейчас и не хватало!

– Вы тоже не слишком-то обычный судебный сахир, аль-алима, – попытался он перевести тему. – Кого сейчас интересуют дела эпохи Становления и какой в этом смысл?

К удивлению самого ибн-амира, это подействовало. Тахсина решительно выпрямилась и вздернула подбородок, а потом проговорила, отчеканивая каждое слово:

– Если мое исследование увенчается успехом, смысла в нем будет очень даже много. Я хочу отыскать способ определения лжесвидетельства без вмешательства в свободу воли представшего перед следствием или судом. Мне пока не удалось найти подход к решению этой проблемы средствами современной магической науки, и я посчитала нужным обратиться к архивным документам.

– Растворитель артефактов, – усмехнулся Шаир, которому Тахсина уже во второй раз напомнила о Ватаре, теперь – увлеченностью сложными задачами, которые они сами же себе и выдумали.

– Что, простите?..

– Вы чем-то похожи на моего друга. Я уже говорил. Впрочем, это не важно, и я, пожалуй, пойду.

Он выскользнул в окно, не дожидаясь ее ответа – пока она не успела понять про него еще чего-нибудь лишнего.

Адиля к тому времени уже лежала дома в постели, но ей совсем не спалось. Она думала о том, что, возможно, это высшее провидение указывает на то, как она отклонилась от своего пути. Спасать Лучика еще было нужным благородным делом, но просто развлекаться поиском преступников ради собственного удовольствия – нет. Так что, может, даже Джабаля не следовало винить в том, что она его стала так внезапно бесить. Впрочем, на это ее смирения не хватило.

«Даже если по воле провидения он должен был прервать наше товарищество, то уж мог бы это сделать не так чудовищно! Выбор-то у нас есть всегда! Это ему захотелось оборвать все так ужасно!»

Тут Адиля припомнила, как он на нее ужасно кричал, и съежилась в постели, ощущая, как замерзает от слов Джабаля. Он ей все объяснял, да, не один раз, а она оказалась слишком тупой, чтобы даже после этого поступить правильно. Она всегда была чересчур глупой и, конечно, терпеть это было трудно, и ничего удивительного в том, что ее постоянно в этом обвиняли и не хотели после этого видеть.

«Но так ужасно меня никогда не прогоняли – а, впрочем, я раньше была бин-амирой, может, просто не смели, может, на самом деле многие бы хотели, просто опасались. Может, я всех так бешу своей тупостью»

От этой мысли Адиле сделалось совсем уж плохо, и она свернулась клубочком, накрываясь одеялом с головой. Так было душновато, но хоть немного не так больно. Впрочем, она тут же добила себя мыслью: «А может, вообще дома все рады-радехоньки, что я сбежала и прогонять не пришлось», – и тут уж она разрыдалась.

У благородного Ватара ибн-Насифа совершенно неожиданно для него самого так же выдался день, полный весьма редких событий. И первым из них стало то, что Ватар аль-алим выбрался из своей любимой лаборатории не по делам, а исключительно ради приятного времяпровождения. Не то чтобы достойный алхимик не любил развлекаться, но, как правило, чтобы обрести все его излюбленные развлечения, никуда выходить из лаборатории было не нужно. Однако на этот раз он просто не мог ответить отказом на приглашение, да и, в общем-то, был не против согласиться.