Рассказка о том, что многие знают, да не говорят 4 страница

У-ууу… ты, псина серая, жрать, наверное, хочешь? Ну, пойдем со мной. Я тебе сникерс куплю. Не веришь? Да гадом буду, когда это я своё слово не держал?… Тебя ведь, правда, Шариком зовут?

Слушааай! А тебя сколько? Меня вот – шестнадцать…

Вот ведь интересно. Зверь, а всё понимает. Лежит на коврике в коридоре, смотрит на меня глазами и – понимает. Э-эх, если бы у жены хоть раз такие глаза были.

Пашке, сыну, он тоже нравится. Мне даже обидно: приходит, вроде, сын к отцу, а сам Шарика хвать и на улицу «Пап, мы погуляем».

Да гуляйте вы, сколько влезет, только под машину не попадите. Знаю, что взрослый, так… просто – инстинкты родительские срабатывают.

-Андрюх, а ты как думаешь, кто взрослее: Шарик или Пашка?

-Шарик, конечно. Он и нас с тобой попонятливее будет.

-Это почему?

-А ты посмотри, вон он играет. Здоровая же зверюга, а никого не заденет, не напугает почем зря. А задень? Одним взглядом, даже не зарычав, на место поставит.

Опять же, кто тебя тогда пьяного домой притащил?

То-то же.

Он прав, Андрюха. Как всегда прав. С Шариком на эту тему поговорить, что ли?

А что?

Вот встану на четыре кости, забуду про то, что я «царь природы», наплюю на университетский диплом и спрошу его прямо: «А ты, Шарик, что по поводу моей жизни думаешь?

Сколько в тебе чего, тварь ты бессловесная?».

Молчит. Смотрит. Хвостом виляет.

-Надь, а я тут с Шариком разговаривал.

-И что?

-Да спрашивал у него про глюки мои, я ж «того», мне можно.

-И что выяснил?

-Да то, что если его (Шарика то есть) на куски, как дед меня, порубить, то очень даже интересная картина получится.

Куски те практически ровными будут.

Вот смотри: силы в нём, пожалуй, побольше, чем у меня, а диван занять не пытается. Значит, и послушания в нём столько же. Свирепость такая, что, не моргнув глазом, убьет любого, а девчонку соседскую, малявку позавчера от дороги за платье оттащил. Значит, доброта в нем со злобой равняются. И дом сторожит, и свободу любит. А с Пашкой как они играю!. Шарик столько команд выучил, что любая цирковая собака обзавидуется, а Пашка мне вчера про то, как белку, не спугнув, выследить, рассказывал. Шарик, говорит, научил. И это в нашем-то парке, где белок отродясь не водилось.

-Так, по-твоему, выходит, что любая собака…

-Нет. Есть шавки потупее меня. Вон пекинес бежит, у того явно на роже написано «пожрать, поспать, подлизаться». Хотя, может, и он тоже толковый, просто я к Шарику так предвзято отношусь.

Но всё равно, по отношению ко мне, мой собак – наицельнейшая личность получается!

В лес его, что ли, свозить?

Лес

Прав тот, кто сказал, что «вокзал – штука тонкая».

У меня на вокзале всегда ощущение безвременья какого-то возникает.

А заодно и обезличивания.

Ведь в начале пути ты есть, и в конце пути ты есть, а вот в середине - как будто и не ты это вовсе. Не тот ты, который в обычной жизни живет. Всех долгов – за постель да за чай, всех понтов – ровно столько, сколько сам придумаешь.

Вокзал – поезд – вокзал.

Путь, по моему разумению, это время отдыхать от себя.

Вот и мы с Шариком и Пашкой отдыхаем. В лес поехали: сами воздухом подышим, да и на Шарика интересно в природных условиях посмотреть.

-К-куда? Шар, отпусти пацана, что он тебе сделал?

-Ой, дяденька, простите больше не буду-у-у!

-Чего не будешь?

-Ничего не буду. К собаке вашей бешеной подходить не буду.

-Шарик! А это что? Так ты у меня, значит, кошелек вытащил? Ах ты! В милицию бы тебя сдать.

-Пап, не надо, давай его лучше с собой в лес возьмем.

-Ага, чтобы он там у ёжика шишку украл?

-Не хочу в лес. Пустите меня, не брал я у вас ничего. Это всё собака ваша бешеная.

Наглый такой пацаненок. И чего это Пашка его с собой тащит? Ну да ладно, раз воришка с нами в лес не хочет, значит, так и быть – возьмем в воспитательных целях.

-Зовут-то тебя как?

-Вовкой.

Электричка – тук-тук.

А я о Наде задумался.

Интересный она человек. И красивая, и умная, фигурка – класс, волосы каштановые по плечам – ух, глазищи синие на пол лица – вжик.

А сама в библиотекаршах ходит.

Это я не к тому, что все библиотекарши должны быть страшными и тупыми, просто так в голову пришло. Ведь есть и другие занятия. Но у нее пунктик «здесь и точка». По-моему, она слегка на знаниях повернута. Другие библиотекарши «охраняют», а она «изучает». Затем там и работает. И если кто-то что-то где-то когда-то написал, будьте уверены, наша Надежда это уже читала. И не то чтобы ищет чего-то или разгадывает, а так - для общего количества знаний в голове. Справочник ходячий.

Она моего деда в два счета определила: «Упоминания о подобном феномене есть в Теплзарецкой рукописи. Там говориться, что если видится тебе, что пришел старый человек и делить начал тебя, то быть тебе волхвом без учета твоего желания, потому что судьба твоя такая и потому что храм ты. Так же подобное явление описано в летописи Старокалозского монастыря, в коей сказано: «…и было иерею наваждение, и приходил бес, и резал иерея на куски, потому иерей бесноватым стал, плюнул на святой крест и бежал в леса и сгинул там».

Вот и я на природу собрался. А что, погуляем, свежим воздухом подышим.

Только не сгинуть бы.

***

Вот и перрон. Три доски, фонарь, табличка с названием станции и баба с банкой.

-Здрасьте, господа дачники. Молочка свеженького не желаете? Недорого.

-Не откажемся. А грибы тут у вас где водятся?

-Так везде. Вон там, на опушке, начинаются, а где конец им - никто не знает. В этом году особенно богато уродились. Хоть лопатой греби. У нас тут вообще места хорошие: и грибы, и ягоды, и в огороде посадишь чего, так в два раза больше, чем в соседних селах, народится. Говорят, земля здесь особенная.

-Спасибо.

Молоко у неё какое-то странное. Сальное какое-то. С желудком бы чего не приключилось. И где только такое берут? И комары. Еще в лес не вошли, а Пашка с Вовкой уже все исхлестались. Лица недовольные: «привез» типа «к черту на рога».

Меня пока не кусают, но все-таки.

Одному Шарику хорошо, он, как из электрички выскочил, так как будто переменился даже. Подобрался весь. Зверь зверем. Не пес – тень серая. Шмыг в кусты, глядишь, а он уже с другой стороны неслышно так подкрадывается. И смотрит так, вроде как внимательно и насмешливо. Будто сказать чего хочет.

Играет.

Не потерялся бы.

А грибов тут и взаправду немеряно.

-Ой, мамоньки, волк! Карауууул!

-Ты чего орешь? Откуда здесь волк?

-А я тебе говорю – волк. Вон там, возле березы.

-Точно. Ой, мама!

-День добрый, ребята. Тоже грибы собираете? Да вы не бойтесь, это не волк, это Шарик, собака наша, я её в городе возле метро подобрал. Шарик - он умный и не кусается. Шарик, иди сюда - поздоровайся с ребятами.

-Волк. Не знаю, дядя, где вы его нашли, но только волк это настоящий. У меня батя в прошлом году такого застрелил. Только этот больше и смотрит по-человечески. А вы что, по грибы сюда приехали?

-По грибы. Нам женщина на станции сказала, что если в эту сторону пойти, то много набрать можно.

-Это тетя Люба. Она всегда на станции молоко продает. У нее муж от водки помер. Работы в деревне нет, так она на проезжающих и зарабатывает.

-А деревня далеко отсюда?

-Рядом. Километров восемь, если напрямую. По дороге дальше будет, потому что дорога в обход болота ведет. Вы, если в деревню пойдете, то лучше по дороге, там после обеда газик - рабочих повезет.

-Да нет, мы просто здесь походим. А как деревня-то называется?

-Светлое.

-И всё равно, это волк у них…

-Ну и что? Тебе-то какая разница? Помнишь, к тете Вале гости из города приезжали, так у тех вообще не пойми что вместо собаки было. Маленькое, плюскатое, слюнявое, зубы кривые, нажралось чего-то, потом блевало в сенях. А туда же – Джульбарс! А тут, подумаешь, – волк по имени Шарик!

***

Лес, он живой. И как я раньше этого не замечал? Сколько раз и на дачу, и на шашлыки ездили, а такого и в голову не приходило. Конечно, в школе нам всем объясняли, что деревья - это живые организмы.

Но то деревья, а то – лес.

Пацаны грибы собирают, Шарик (тоже мне – волк) куда-то по своим собачьим делам слинял.

А я иду по тропе.

Медленно.

И лес чувствую.

То ли вливается он в меня, то ли вокруг обволакивает, но только чувствую себя так, будто я и есть он. Часть его.

И вон тот дуб разлапистый – тоже я. Стою уже не первую сотню лет на поляне, смотрю на окружающий меня мир и не спеша впитываю.

Потому что торопиться мне некуда.

И птица, что суетливо перепрыгивает с ветки на ветку, – тоже я, и трава под ногами, и…

Странное дело, столько раз слышал про «единение с природой», но всегда думал, что это что-то вроде субботника по высаживанию деревьев для улучшения экологической обстановки в микрорайоне.

Типа «не губи брата меньшего».

Нет, «не губи» здесь не подходит. Как можно губить или не губить то, частью чего ты сам являешься? И плакать по сломанной веточке мне почему-то совсем не хочется. Если надо, сломаю, и костер на траве без жалости разведу, и в горло добычи вцеплюсь, не раздумывая. (Тьфу ты чёрт, это от Шарика, что ли, таких мыслей нахватался?).

А если кто-то уничтожить этот лес вздумает (мужик какой-нибудь на бульдозере или лесоруб), то рассматривать его я буду не с точки зрения спасения окружающей среды, а с точки зрения вкусовых качеств или защиты своего логова.

Потому что он тоже часть этого леса. И поезд – часть. И муравейник-город, со всеми его жителями. И всё это моё. Все это я. И я люблю этот мир таким, какой он есть.

И мир и себя.

Что же это за лес такой странный?

И мысли странные…

И тропинка, по которой иду, всё глубже в лес сворачивает.

-Эй, пацаны. Ребята-а! Шари-ик!

Никого.

Дома какие-то. Деревня, что ли, заброшенная? Эй, кто-нибудь!

Пусто.

Бороду бы подстричь. Сегодня ж девки на праздник Купалы соберутся, а я, как бирюк, нестриженный. Хотя, какие в моем возрасте девки, так поглядеть. Хек. Ну да ладно, сейчас домой приду, в баньке помоюсь, рубаху чистую надену да еще получше многих молодцев сгожусь.

-Любава! Готовь на стол, хозяин из лесу вернулся.

…………..?

…………..?

Смешно, да?

Конечно, как тут не засмеяться. Стоит приличный, интеллигентный городской человек посреди заброшенного двора в заброшенной деревне, чешет несуществующую бороду и кричит несуществующей Любаве про то, как он жрать хочет. И еще Купалу какую-то приплел. Это от слова купаться, что ли?

Че-еерт!

Так это же то самое место, где я себе первый раз в виде деда привиделся.

И лес, и деревня, и изба моя (то есть его) и…

-Ба-атя-а! Ты где запропастился?

-А нас Шарик к вам вывел.

-Пашк, а я гляжу, вы с Вовкой подружились уже.

-Есть немного. Вован, он пацан дельный, просто предки у него бухают, вот он по вокзалам и тусится.

-Ничё не потому. Просто я свободу люблю. Чтобы сам себе хозяин и чтобы интересно было.

-И что, на вокзале интересно?

-Конечно, интересно. Это же самое начало всего.

-Как это?

-А так, что любая поездка - это начало. Когда стоишь на вокзале, то чувствуешь, что в любую сторону поехать можешь, любую жизнь начать. Все едут и я когда-нибудь тоже поеду. Когда выберу, куда.

-А к себе приехать не пытался?

-Домой, к мамке? Неее. Там же мрак полный.

-Нет, не к мамке, а к себе. Ты ведь тоже, как вокзал, – начало, и куда с этого вокзала двинешься - еще неизвестно.

-Вот придумаете. Да куда я двинусь-то? На вокзале людей полно, а во мне я один и никого больше. Где ж тут выберешь?

-Да уж…. один.

Странные ощущения во мне этот лес оставил.

Какой-то неправильности, что ли.

Когда там находился – весь мир любил. И город ощущал не меньше того леса. А сейчас…. Сейчас пусто. Может оно и правильно: выехал на природу – очистился от сует, а вернулся в город - и забыл все?

Я даже где-то читал про такое.

Вот только почему Шарик не забыл?

Что там, что здесь - одинаково себя чувствует.

Не спорьте! Ничего я себе не напридумывал.

Я вижу.

По глазам, по повадке вижу. По тому, как он на окружающее реагирует.

Волчара мой.

А то, что прикидывается иногда тем, что типа: «хозяин, город не моя стихия», так это он специально, чтобы мне не обидно было.

Чтобы постепенно, как будто щенка.

Научить.

Как когда-то сам научился.

Где?

А там, где все волки учатся.

(Точнее щенки волков.)

В лесу.

И что это значит?

А то, что пора и мне в путь собираться.

-Пап, а можно Вовка тоже с нами поедет?

-Вовка? А ему-то на кой? Я же, вроде, один поехать хотел, а тут и Андрей, и Надя, и ты (кстати, тебя мать отпустила?), а теперь еще и Вовку с собой позвал.

-А что мать? Ты же мне тоже - отец как-никак, так что имею полное право. А Вовку я не тащил, он сам вызвался. И… еще там ребята с ним.

О-фи-геть!!!

И это называется, человек с собачкой собрался пожить в лесу? Слиться, так сказать, с природой?

А с другой стороны, это мои друзья. Они - такая же часть природы. Даже более близкая мне, чем всё остальное.

Деревня

Я часто спрашиваю себя: «Почему?».

Почему я, бросив удобную и комфортабельную столичную жизнь, перебрался в заброшенную деревню, где нет даже обычного электричества?

Ведь если рассуждать здраво, то в моей жизни не было ничего такого, что послужило бы внятным, логическим обоснованием данного поступка.

Дед?

(Надя называет это памятью предков.)

Ерунда.

Откуда ей взяться?

Да не было у меня никакого деда.

И деда не знал, и отца-то своего никогда не видел. Была только мать, странная женщина, единственной заботой которой было то, чтобы я всегда находился дома.

И вряд ли это было вызвано заботой обо мне.

Скорее всего, социальный стереотип, помноженный на желание изобразить семью, которой у нее никогда не было.

А может, она делала это просто потому, что «так надо»?

Ну а такого, чтобы кто-то учил меня, передавал знания и опыт, делился накопленным поколениями достойных предков - об этом я и предположить не мог.

Меня учила школа.

Учила быть правильным.

Меня учила улица.

Учила быть вертким.

Меня учило общество.

Учило быть нужным.

Так кто, я вас спрашиваю, научил меня тому, что в тридцать пять лет нужно бросить всё и поехать в лесную глушь, для того чтобы объединиться с тем, чего пока и сам не понимаю?

Наверное, никто.

Потому что, чтобы сказать, что ты чему-то научился, нужно хотя бы чего-нибудь знать.

А я, в создавшейся ситуации, обладаю знаниями не больше, чем у пятимесячного младенца: жрать, срать и лупиться на мир большими, удивленными глазами.

***

-Пап, а где мы тут жить будем?

-И правда, Иван, надо бы хотя бы пару хат починить.

-Дядь Вань, а какие зверушки, кроме Шарика, у нас дома водиться будут?

-Так, мужики, о делах позже поговорите, обед стынет.

Молодец Надюха. Ни кола тебе, ни двора, а обед - вот он!

Настоящая женщина.

Думаете, ерунда?

Ан нет. Настоящий обед - это вам не пикничок-шашлычок какой-нибудь. И не суперпоглощение калорий в «Макдональдсе».

Это символ.

Символ того, что вас любят и ждут.

Того, что вы не бездомный бродяга.

Символ дома.

И пусть само здание появится только завтра или вообще через год, но дом у тебя уже есть. И ты, если ты, конечно, настоящий мужик, сделаешь его таким, чтобы был он самым надежным местом для твоего мира. Чтобы каждый из членов твоей семьи, друзей, гостей мог спокойно, не задумываясь, доверить этому дому своё самое сокровенное.

И так, чтобы этот (твой) дом никогда никого не подвел.

Ну вот. На патетику потянуло. Что значит – поел хорошо. А крышу над головой обязательно сделаем. Тем более, что дома здесь не такие уж и разваленные. Подчинил и живи. Интересно, а почему люди из этой деревни уехали? Ведь не так далеко приличные села стоят.

А тут и речка рядом.

Хорошо!

-Ну, народ, а ведь мы ведь, оказывается, не «просто так».

Кой чего все-таки стоим.

Изба, хоть пока и одна, да зато вполне приличная вышла. Андрюха вон с директором лесхоза договорился, завтра доски подвезут.

Забор ставить будем.

Сараи чинить.

Не жизнь, а малина.

-Договорился. Да только что будем делать, когда деньги кончатся? Механиком что ли в лесхоз пойти, директор звал, у него народа не хватает? Все в город бегут, а тут такой подарок – кучу придурков из города принесло.

-И то. Я учительницей пойду, тут деревня в пяти километрах. Да и пацанам учиться где-то надо. Пашка в одиннадцатый пойдет, Вовка - в восьмой, а Серега с Валеркой (их Вовка с собой из города захватил) - в пятый.

-А мне что делать? Что-то я не слыхал, чтобы какой-нибудь из окрестных деревень в рекламное агентство специалисты требовались?

-Ха. Не слыхал он! Да в любой! Со сбытом ты знаешь сейчас как? А никак. Это раньше государство у колхозов всё по плану скупало. А сейчас, если сам не выкрутишься, не найдешь, куда продукт продвинуть, то и будешь хлебать только то, что твоя коровка произвела. Ты ж – рекламщик, специалист по продвижению продукта, или что, слабо без привычного кабинета да прикормленных клиентов-лохов делом заняться?

-Да ладно тебе, Андрей, ничего не слабо. Пойду завтра в Светлое, поговорю с директором местных акционеров, если не пропили еще все то, чем этот самый продукт делают.

Работа, она же не только деньги дает, но и место, которое ты среди людей занимаешь, определяет.

Не знаю кому как, а мне «никем» быть совсем не хочется.

***

Да-а. Андрюху механиком - это круто. Он в этом деле не просто мастер, а, можно сказать, специалист. Недаром диплом с отличием. Да и практики тоже вполне хватает. И девки деревенские вполне даже рады будут. Он ведь что до армии, что после, как только от ранения оклемался, никакого проходу им не давал.

А что, парень-то видный.

И не во внешности даже тут дело, а в характере. Андрюха - он по жизни герой. Лидер, чемпион. Силой из него так и пышет. А для девок-то что, по большому счету, самое важное? Чтобы победителем он был. Потому как это ведь только говорят: «секс» или там «пойдем потрахаемся», а думают-то о победе, захвате и, соответственно, использовании по своему усмотрению. Сплошная война, в общем. А с кем тебе, если ты настоящий боец, на войне больше пободаться хочется? С орлом или с «чертом» каким-нибудь?

То-то!

Достойный соперник и себе в уважение.

Вот поэтому наш Андрюха, с его чемпионским характером, не только всю технику в лесхозе на ноги поставит, но и настроение народа (по крайней мере, женской его половины) в ближайших населенных пунктах обязательно повысит.

***

-Здравствуйте, дети. Садитесь. Я - ваша новая учительница истории Надежда Александровна.

Сегодня я расскажу вам о роли…

-А нафиг нам это? Вот Галина Андреевна, наша математичка, говорит, что если даже мы будем учиться на одни пятерки, то всё равно никуда не поступим.

-То есть… почему?

-Потому что мы деревенские, а в институтах сейчас всё за такие деньги, которых у наших родителей никогда не было и не будет.

-Что ж… может она в какой-то мере и права… м-да… И чем же вы, если не будете учиться дальше, намерены заняться?

-Не знаем… она нам этого не говорила.

-Ну а всё же?

-Ну, может, станем кем-нибудь... это.. Это еще подумать надо. Только история ваша нам все равно в жизни не пригодится.

-Хорошо. В таком случае предлагаю наплевать на историю и просто учиться думать. Надеюсь, думать вам еще никто не запрещал?

-…

-Для начала ответьте мне на вопрос. Кому нужно чтобы мы с вами вот здесь сидели и занимались? Для чего была построена эта школа? Для чего вообще тратятся средства на ваше обучение? Кто и чего хочет от вас, создавая учебные программы?

-Ну… чтобы мы были умные…

-А кому это нужно?

-Государству.

-Зачем?

Пашка говорит, что ученики в школе Надежду просто боготворят. Её уроки не только не прогуливают, но и сбегают с других занятий для того, чтобы послушать, стоя под дверью, то, что она рассказывает.

Может, так и нужно преподавать, хотя я думаю, что объяснять, пусть даже и старшеклассникам, систему единства противоборств человека и государства в системе образования, мягко говоря, преждевременно.

Дело в том, что, по её мнению, государственный аппарат не есть власть в чистом виде. Оно всего лишь гарант соблюдения определенного набора социальных шаблонов, и вся система образования предназначена исключительно для внедрения этого комплекса правил в сознание людей. Причем относит она это не только к гуманитарным наукам, что в общем-то не так далеко от истины, но и к точным, в их прикладной части.

А самое удивительное, что она это одобряет, считая, что роль обучающего именно такой и должна быть.

Конечно, если соблюдается одно маленькое правило.

То, что обучаемый при этом должен занимать прямо противоборствующую позицию.

И чем жестче правила, устанавливаемые учителем, тем более критическому анализу должен подвергать их ученик. А всё вместе это должно рождать непрерывный процесс синтеза нового.

Ни хрена себе системка для старшеклассников.

И самое смешное в ней то, что она работает.

***

-Подъем! Вставайте, сони.

-Дядь Андрей, ну еще немного.

-Андрюха, и правда задолбал – спать хочется.

-Ах вы, хитрюги. В здоровом теле – здоровый дух. Кто мне обещал, что с понедельника начинает новую жизнь? А кто слово своё всегда держит? Так что «упал-отжался», десять раз бегом до леса и обратно, а потом купаться – марш.

-Аааааааа… может завтра? С завтрашнего дня новую жизнь начинать лучше, я в гороскопе читал.

-Не, гороскоп мне не указ. Можете считать, что я ваш личный доктор, и как скажу, так и правильно.

-Но мы же не болеем.

-Болеете! Лень, когда дело касается заботы об организме, первый симптом заболевания.

-Организм не хочет бегать, а ему виднее.

-Вот-вот, я же говорил – симптом. Организм – это инструмент жизни, и я признаю его здоровым только тогда, когда ему одинаково комфортно при любых нагрузках и условиях. А если он мерзнет, ленится, устает, или вообще – курит, тогда я как ваш лечащий врач просто обязан прописать двадцать дополнительных отжиманий.

***

Вот так и живем. На работу – домой. Хозяйство завели: корова, поросята, курей Надежда откуда-то притащила.

Прямо как будто всю жизнь в селе провели.

Только я почему-то всё чаще начинаю задумываться над тем, зачем мне всё это нужно.

Бывает, идем с Шариком по лесу с работы (до Светлого недалеко, пять километров всего), и мысли всякие в голову заползают.

Нет, я, конечно, не против. Воздух чистый, вода без хлорки, грибы, ягоды… Да только всё остальное, получается, также, как в городе было.

Того единения, которое я в лесу тогда испытал, нет больше.

Обычный лес, грибы, ягоды, травки-муравки всякие.

Но тогда зачем это всё?

Я что, всю жизнь мечтал в навозе возиться да дрова прямо из земли растущие разглядывать?

Я же учиться сюда приехал.

Вот только где они – те учителя?

-В тебе.

-Но если так, то зачем я из города сюда перебрался? «Я» там тоже был.

-Не знаю, обстановку, наверное, сменить захотелось, от суеты отдохнуть.

-Но, значит… эй, а с кем это я разговариваю?

-Со мной.

Вот, блин, до чего мысли доводят. Так задумался, что не заметил, как до самой темноты по лесу пробродил.

А как оглянулся, аж в пот пробило.

Кругом темнотища, дорога едва виднеется, деревья на фоне неба лапами машут, в кустах чего-то шуршит да еще из этой самой темноты кто-то разговаривает.

-Ты – глюк?

-Сам ты «хрюк», сначала идет по лесу и во всё горло орет о том, как ему, видите ли, всё в жизни непонятно, а скажешь чего, так он еще и обзываться начинает.

-А… извините, вы кто?

-Евлампий в пальто. Так что ты это… убоись.

-А кого мне бояться-то? Вас?

-Да хоть бы и меня. Ты же не знаешь, кто я такой, а значит, обязательно убояться должен. На всякий случай.

-А у меня Шарик есть.

-Вот с него пример и бери. Вишь, как уши прижал да зубы прискалил – убоялся потому как.

-Слушай, ты, Евлампий, или как там тебя. Хватит чушь пороть, а то как дубину возьму – сам в раз убоишься. Или вылезай из кустов, или пошел на хрен. Темнотовещатель хренов.

-А я не в кустах вовсе, я прямо перед тобой на дороге стою.

-А что я тебя не вижу?

-Ну, на – посмотри…

Тьфу ты!

А он и правда от меня в двух шагах стоит. Росту невысокого, бородища – во! Зажигалкой на себя светит.

-Ну что, узрел?

-Ну, узрел. А ты что по лесу по ночам бродишь? Из Светлого, что ли, идешь?

-Из светлого, а когда и из темного, а бывает что и вообще из не поймешь какого.

-Бродяга, что ли?

-А ты сам-то кто?

И то верно, называть бродягой человека, который только что слышал, как ты на весь лес в собственном постоянстве сомневался, по меньшей мере, глупо.

-Я, наверное… тоже бродяга.

-Дурак ты, а не бродяга. Дурак не потому, что ума нет, а потому, что сам в себе заблудился. Ищешь снаружи то, что у себя внутри давно разглядеть должен.

-Ты про что?

-Про тот храм, что у тебя в душе схоронен. Про тот, что наружу просится, да только ты – щеня слепой - всё никак выпустить не можешь. А знаешь, почему? Потому что в себя поверить не готов.

-Это ты про силу воли сказать хочешь?

-Вот я же говорю – дурак. Силу да волю свою ты себе оставь, людям она без надобности. А храм, он и без того в тебе есть.

-А ты что поп, что ли?

-Бывший. Расстрига, значит.

-А идешь-то куда?

-А никуда. Я уже пришел.

К тебе.

Храм

Вот, блин, терем-теремок!

Теперь и Евлампий с нами живет. Дрова рубит, двор метет да нас пугает.

-Убоись, – говорит. – Кто без страха живет, тот помрет быстро и не по-доброму.

-А ты нас не пугай, мы, можно сказать, всю жизнь, пока сюда не приехали, чего-то боялись. Кто начальства, кто дураков, а кто, может быть, и просто опасался один остаться (это я ему про Надежду намекаю, бабы - они же завсегда так).

А Евлампий все едино на своём стоит:

-Дураков бояться – это правильно. А каких ты дураков больше боишься: сознательных или бессознательных?

-А они отличаются?

-Конечно! Сознательный дурак - он, вроде, как и не дурак вовсе, просто ему так думать удобнее. Или выгоднее. Вот спроси его что-нибудь. Ну, например, «в чем правда?». А он тебе сразу кучку цитат из известных источников. Сколько не проверяй – всё складно и правильно. И только если ума хватит, то разберешься, что цитатки-то по хитрому умыслу подобранные. И не для того, чтобы тебя в чем-нибудь убедить или, не дай бог, истину показать, а для того, чтобы объяснить всем, что тот, кто отвечал, – умный, лояльный и соответствует.

А значит, и всевозможного почтения и уважения достоин.

-А глупый? Бессознательный то есть?

-С этими хуже. Если сознательного как равного воспринимать можно (например, хитростью желания ему подменить), то с бессознательными – беда просто.

Потому как для него твердость убеждений главное.

Убедил его кто-то, когда-то, зачем-то, что ежики - это фрукт такой, и всё – теперь это его основа жизни. И если ты на эту основу покушаешься, то значит, не уважаешь его, со всеми вытекающими последствиями.

Вот тебе и страх.

И не только в дураках дело.

Например, ребенка возьми, он, хоть у мамки на руках и лыбится, но, когда чужой дядька в хату войдет, смотрит на нового человека с подозрением и опаской. Потому как кто его знает, что там у этого дядьки на уме. А чем взрослей становится, чем больше понимает, тем страхов у него меньше остается.

-М-да. А я частенько наоборот видел. Вот меня взять: в пятнадцать лет мне весь мир брат был, а к тридцати – страшилка сплошная. Что с таким раскладом делать прикажешь?

-А ничего. Потому что ты эту страшилку сам себе сделал. Решил, что в сознательных дураках тебе ходить выгодней, а про то, что за всё в жизни платить приходится, не задумался. Вот и вышла бояка кривая да неправильная.

-А правильные у тебя, значит?

-Не у меня, а у жизни. Ты детские сказки когда-нибудь слушал? Не те, что писатели для детей пишут (те больше на басни с моралью похожи), а те, что ребятишки сами друг другу перед сном рассказывают?

Там же всё просто и понятно объяснено.

Видимое – известное (злыдень).

Невидимое – известное (тать).

Видимое – неизвестное (монстр).

Невидимое – неизвестное (бабай).

Вот так и изучают ребятишки жизнь. Детский страх, в отличие от взрослого, не обессиливает, а разобраться им помогает.

-Евлампий, а вот вы, попы, к каким дуракам себя относите?

-К сознательным, конечно.

-М-да. Теперь я понимаю, почему ты в расстригах ходишь.

***

Вы будете смеяться, но деревня, в которой мы все живем, раньше называлась Темное. Наверное, в противовес деревне Светлое (что в пяти километрах отсюда стоит).