Вечерние прогулки с Собакой

Вечером моя Собака лежит на диване, ест украденную из борща свёклу и смотрит по телевизору предвыборную агитацию. В её глазах отражаются синие телевизорные квадратики.

— Ну чего, пошли, что ли, гулять? – предлагаю я, пытаясь распутать поводок, завязанный страшными морскими узлами после Вчерашней Прогулки.

— Мммм? – не отрываясь от экрана, спрашивает Моя Собака и слегка приподнимает левую бровь.

— Гулять, говорю, пошли! - Мммм… - отвечает Собака, одобрительно улыбаясь Жириновскому и слизывая с губ яркий свекольный сок. – А мы успеем на «Культурную революцию?»

— Культурная революция – это же в Китае, - неуверенно возражаю я – И то не сейчас, а давно. Но в Китай я тебе не советую. В Китае, между прочим, собак едят.

— Ещё один стереотип, - вздыхает Собака и нехотя соскакивает на пол. – И когда ты научишься хотя бы стесняться своей необразованности? Ну, пойдём же уже, в конце концов. Сколько можно топтаться в коридоре? И свет не забудь погасить, когда выйдешь.

И мы идём гулять по тёплому липкому снегу и синей, пахнущей выхлопными газами, темноте. Мимо нас плывущей екатирининской походкой проходит дама в длинной шиншилловой шубе, норковой шапке, кожаных сандалиях и шерстяных носках с узорами в виде меандра. Моя Собака задыхается от восхищения и нацеливается вцепиться ей в пятку, но не успевает, и Дама бесшумно исчезает из вида за мокрой метельной пеленой. Возле детского садика двое стариков с тонкими художественными пальцами лепят Снежную Бабу, очень похожую в профиль на Анну Ахматову. Поодаль стоят их внуки, сосут заледеневшие варежки и наблюдают за их работой, время от времени отпуская критические замечания. Я тоже останавливаюсь и тоже принимаюсь сосать варежку и наблюдать. Моя Собака в это время играет с полузнакомой чёрной шавкой в беседу великосветских дам.

— Простите, вы не будете возражать, если я отберу у вас эту банку из-под лосося?

— Сделайте одолжение! Мне будет даже очень приятно…

— Нет, если вы хотите сами её вылизать, то я не претендую…

— Помилуйте! Я, между нами говоря, не особенно люблю морепродукты. Ну, там крабы или креветки – ещё куда ни шло. А лосось – согласитесь, это всё-таки довольно вульгарно. Хотя, разумеется, о вкусах не спорят.

Я не без усилия разнимаю их, визжащих и катающихся по снегу в злобном щетинистом клубке, отвешиваю пинка сперва Своей Собаке, потом Банке Из-Под Лосося, извиняюсь перед шавкой, ловко увернувшись от её оскала, и иду дальше. На углу, возле Вечной Стройки, команда Вечных Строителей, разбившись почему-то на три неравные половины, играет в снежки. Где-то за поворотом уютно брякает трамвай, а в соседнем дворе, среди клёнов и фонарей, протяжно и задушевно выводит рулады чья-то сигнализация.

За каменным забором Клиники Неврозов несколько красивых мужских голосов поют по-французски «Марсельезу».

Дети

Одна из моих знакомых, прочитав здесь о моей перебранке с Собакой по поводу того, едят их где-нибудь или нет, вспомнила, что её семилетняя внучка (с которой я, к несчастью, мало знакома) написала недавно стихотворение. Потрясающей силы вещь, доложу вам. Когда я начала читать, то подумала, что это Уайльд, но к концу поняла: нет - это Чехов. Нет, без шуток, очень здорово. И, как ни странно, совершенно не детское настроение...

Замок ужасов

В одном древнем, старом замке

Жил один мужик косматый.

Когда снег, он чистил дворик,

Как у дворника, лопатой.

Когда дождь, он кровил крышу

И стучал везде гвоздями.

А мужик был привиденье,

Это знали все крестьяне.

Они все его боялись,

Потому что привиденье, И они ему носили Чёрных кошек на съеденье.

Чтобы он людей не трогал

И всем ночью не являлся,

Чтобы ночью, когда ужас,

Вокруг замка не шатался.

Он из замка не являлся

И не трогал чёрных кошек,

Он себе готовил в замке

Вкусный завтрак из картошек.

Он сардельки варил кошкам

Чтоб им было всем приятно,

А когда они наелись,

Отпускал их всех обратно.

Никогда он не обидел

Человека, и ни кошку.

Пил вино чуть-чуть из бочки

И пел песни под гармошку.

А когда полезут воры,

Он ругался на них матом,

И тогда тот вор из замка

Уходил навек проклятым.

А когда весь замок древний

Погружался в тишину

Вспоминал он, грустно плакал,

Как любил свою жену.

А она его забыла

О нём даже не мечтает.

И живёт себе спокойно.

Про него не вспоминает

На шикарной живёт даче

И играет на рояле,

Ест бананы, апельсины

И танцует в бальном зале.

Она жить не хочет в замке,

Там же нет ведь отопленья

И ей стыдно рассказать всем,

Что её муж – привиденье.

Он сидит, совсем не пьяный,

Грустно-грустно на порожках,

И всё ждёт, что она, может,

Постучит ему в окошко…

Дети

По поводу предыдущего поста. Очень понимаю тех, кому с трудом верится, что это писал семилетний ребёнок. (Кстати, на самом деле, как оказалось, ей чуть побольше. Я исходила из ложного убеждения, что она пошла в школу в шесть лет. Оказывается – нет, в семь. Теперь она во втором классе; стало быть, ей скоро девять. Но это не так уж многое меняет, согласитесь). Поначалу я тоже как-то не совсем поверила – очень уж недетские стихи. Не по форме – форма-то как раз вполне детская и местами весьма несоврешенная – а по духу и настроению. Но её бабушка и мама уверяют меня, что писала она сама, без всякой помощи взрослых (те лишь исправили грамматические и пунктуационные ошибки, но стилистику и рифму оставили, как есть). А когда они мне прислали ещё одно её стихотворение, я поняла, в чём тут дело. Дело в том, что её родители разошлись. Официально они ещё не разведены, но уже больше года не живут вместе. Папа забрался в глушь, в отдалённую деревню где-то под Смоленском, пытается там наладить что-то вроде фермерского хозяйства, но пока без особого успеха. Мама, натурально, в деревню ехать не хочет и в последние месяцы даже к телефону не подходит, когда муж звонит. Как всегда – никто не виноват, у обоих своя правота… Девочка очень болезненно переживает эту ситуацию. Вот, кстати, ещё одно стихотворение, написанное ею в этот год. Возможно, оно несколько слабее предыдущего, но тоже – очень характерное, по-моему.(Оба стихотворения публикуются с разрешения автора).

У меня есть кукла Ада,

Только ей играть не надо.

Ей совсем не до игры,

У ней куча детворы.

И дом свой, и семья,

И не нужна ей я…

У меня лежит в лукошке

Драгоценная серёжка.

Я её в снегу нашла,

А вторую – не смогла.

Ну и пусть живёт одна,

Ей вторая – не нужна!

Дети

Оптимистическая трагедия или Бой рыцаря-атеиста с верующим драконом

Чтобы несколько сгладить впечатление от творчества талантливого ребёнка, предлагаю вашему вниманию стихотворение, написанное ребёнком обыкновенным. Собственно, с этим автором вы уже немного знакомы – это автор саги о Доне Педро, Гонзалесе и Робин Гуде. Во время создания этой баллады автору было около одиннадцати лет.

Поехал рыцарь на охоту,

И на охоте он попал

В лесное мерзкое болото,

Где змей его уж поджидал.

И змей раскрыл свои зубища

И плюнул в рыцаря огнём.

Сказал, что ты мне будешь пищей,

А после я заем конём.

Но рыцарь был ничуть не нервный,

Сказал: тебя я не боюсь.

Тебя убью, конечно, первый,

А после громко посмеюсь.