Декабрь 2010 г. Про Настоящих Мужчин

Теперь, благодаря моей Собаке, я знаю, что мужчинам нравятся не только томные гламурные блондинки. Толстые, злобные, истеричные брюнетки нравятся им ничуть не меньше. Правда-правда. Сама не знаю, почему.

А ещё, благодаря моей Собаке, я точно знаю, что Настоящие Мужчины ещё есть. Нет, я и раньше знала, что они ещё есть. Просто я думала, что их мало осталось. А теперь думаю, что нет, - в общем-то, порядочно.

Когда морозным зимнем вечером вы гуляете во дворе и останавливаетесь на минутку, чтобы обнюхать ножки скамейки, на которой уже три года лежит вылинявшая табличка «Окрашено», а потом случайно, совершенно случайно оборачиваетесь….

Он стоит позади вас. Лунно-белый и сияющий, почти неотличимый от окружающего снега. Весь, от кончика вытянутого хвоста до кончика высунутого языка, - почтительная нежность и мягкая, чуть ироничная учтивость. В улыбке – ни тени заискивания или панибратства, лишь вежливый полувопрос и неподдельное, ненавязчивое восхищение. Тело вытянуто и напружинено, хвост взметает в приветствии снежную пыль, а в глазах – робость, притворная лишь наполовину, тёплая необидная усмешка и отблеск то ли луны, то ли уличного фонаря. Он никогда не подойдёт слишком близко, если вы не дадите понять, что ничего не имеете против этого. И не будет приседать на передних лапах и извиваться в преувеличенном восторге, приглашая к совместной пробежке вдоль ограды. И уж тем более не позволит себе крутиться вокруг собственной оси и гавкать, пуская слюни. Боже упаси. Он будет просто стоять, любоваться и ожидать.

Даже когда вы поставите шерсть на холке и начнёте пятиться к ближайшему сугробу, он не изменит выражения лица, лишь движения хвоста сделаются ещё более плавными и почтительными. И даже когда вы приметесь биться в истерике, рычать, рваться с поводка и показывать зубы, в его дивных янтарных глазах не появится намёка на осуждения, – хотя выглядеть вы будете, прямо скажем, отвратительно. Он улыбнётся вам так, что у вас против воли дрогнет и заколотится сердце, мягко перепрыгнет через ограду внутреннего дворика и растворится в лунно-снежной пыли. И всё. Останутся только следы лап на дорожке перед скамейкой и смутная, сосущая досада под сердцем….

Чтобы умерить эту досаду вы, конечно, пойдёте ловить крысу на заднем дворе под вывеской «пожарный кран». Или в сердцах загоните на забор своего соседа Тихона Кузьмича и долго будете топтаться вокруг, изображая злорадство. Но даже его вой, фырканье и злобное мяуканье не вернут вам хорошего расположения духа. И совсем уже вечером, дома, утопая в пуховых подушках, вы вздохнёте, всплакнёте слегка на луну и заснёте с мечтательной улыбкой, закусив край пододеяльника…Чтобы завтра опять поставить на холке шерсть и злобно затрясти брылями, когда очередной Настоящий Мужчина бесшумно возникнет перед вами из сверкающей лунной пыли….

Декабрь 2010 г.

Во дворе перед домом дворники соскребают плотный, надёжный, как асфальт, снег со сверкающего бугристого льда и, поминутно оскальзываясь, уходят с чувством выполненного долга.

Прохожие жмутся к краешку тротуара, где ещё сохранилось немножко снега, и идут по нему гуськом, как по бревну или канату, балансируя и взмахивая сумками. Посередине тротуара гуляет только бабка Елизавета. Она ничего не боится и никогда не спотыкается.

Бабка Елизавета – наша местная дворовая аномалия.

Говорят, что ей уже девяносто четыре года, но уточнить это никто из соседей не решается. Древность её не подлежит сомнению, но вот назвать её старой можно с большой натяжкой. В свои предполагаемые девяносто четыре она крепка, как дуб и пряма, как кипарис, - только гораздо внушительнее кипариса. Вообще, когда она в своих здоровенных, как ботфорты, валенках, гуляет по двору, опираясь на здоровенную палку с острым концом, обитым железом, она больше всего похожа на Петра Первого. У неё ясный ум, ясный тяжёлый взгляд исподлобья и зычный, как труба голос. Когда она сморкается, с карниза срываются сосульки.

Говорят, что она родом из Гомельской области. Но выговор у неё совершенно московский, речь чистая и правильная, почти без диалектизмов.

А ещё она – самый большой в нашем доме специалист по нечистой силе.

— Ты что говоришь-то? Домовик у ней на груди сидел…. Ты ври, да не завирайся, милая моя.

— Я не вру. Он мне недавно как раз приснился, под утро. Сидит на груди, маленький такой, лохматый. Тельце круглое, твёрдое, как мячик…

— Так какой же это домовик? Это Влас. Либо Марня.

— Влас? Какой же это Влас? – В голове у меня начинают судорожно толкаться и кружиться в хороводе Иванов-Топоров-Толстой-Трубачёв. – Это что - Святой Власий, что ли? Который Велес? Который домашним скотом занимается?

— Ишь, ты, умная. То Святой Власий, а то Влас. Влас – он и есть маленький-лохматенький. Он вот и душит. А домовик – он отродясь никого не душил. Он в доме живёт, за порядком смотрит… И не лохматый он, а такой себе….

— Какой?

— Обыкновенный. Как человек, только роста небольшого. И жена у него есть. Домовуха….

— И детки есть?

— А то как же. Есть и детки…. Домовой – он хороший, он аккуратных хозяев любит. Ну, а неаккуратных, конечно, того… Но тоже не очень. Не до смерти.

— А-га… Ну, ясно…. А вот ещё какой вопрос, Елизавета Ивановна… У ведьмы хвост есть? У нас в деревне некоторые старухи говорят, что есть, а другие – что нету…

— Да откуда же у ведьмы хвост? Это всё сказки! Болтают, чёрт-те чего, сами даже не думают…. Нету у ней хвоста. Ведьма – она как женщина обыкновенная. Так, на первый взгляд, даже не отличишь.

— А на метле она вылетает обязательно через трубу? Или можно через окно?

— Да на какой такой метле? Говорю тебе – сказки! Ничего она не летает. Не умеет она летать.

— Но колдовать-то умеет?

— Колдовать – это колдунья. А ведьма – нет. Она не колдует.

— А почему же она тогда ведьма?

— Так. Зрак у ней тяжёлый.

— Чёрный?

— Чёрный – не самый страшный. Зелёный – хуже. Она, может, и сама не виновата, что он у ней такой. Судьба.

— А отчего такая судьба?

— А я знаю? По-разному бывает. Ту девку, которую мать, либо бабка, либо кто ещё из сродственников с детства проклянёт, та, значит, и будет ведьма.

— Что же это за мать, чтобы собственную дочь с детства проклинать?

— А нечайно. Скажет: у, чтоб тебя черти взяли, надоела хуже горькой редьки! А черти-то – тут как тут. И всё. Была девка, а стала ведьма.

— Да чем они отличаются от других женщин, кроме «зрака»?

— Так особенно вроде ничем… Людей только сторонятся. Не любят людей. Сами никого не привечают и про себя никому ничего не рассказывают. В церковь не ходят. На праздники там… на гулянки какие – тоже не ходят. Дикие они.... Ни с кем не ругаются, но ни с кем и не дружатся. Замуж выходят редко, и то, если какая выйдет, - хорошей жизни ей не бывает, а мужу уж и подавно.

— А говорят, они детей воруют?...

— Детей не воруют, нет, это всё сказки. Но и своих не родют. Так себе – мотаются неприкаянные, не разбери-поймёшь.

— А бесам-то от них какая прибыль?

— А бес их знает, какая. Уж наверное, какая-то есть.

И смотрит на меня сверху вниз, опираясь на свой окованный железом посох. Лицо у неё – всё в пигментных пятнах и родинках, но не то, чтобы очень морщинистое, а в глазах проблёскивает чуть выцветшая, но ещё заметная зелень. Потом поворачивается и идёт к подъезду широким гренадёрским шагом, чуть приволакивая ноги в громадных валенках с калошами. Ватные штаны шириной с Чёрное море полощутся на ветру и обвисают вокруг валенок красивыми ворсистыми складками.

Я иду домой, встаю перед зеркалом, отражение смотрит на меня ярким, тяжёлым взглядом исподлобья, и зелень в его глазах такая, что хочется зажмуриться.

Господи, спаси мою душу.

Декабрь 2010 г.

Вы, небось, уже все это видели, а я, как всегда, позже всех...

Но всё равно не удержалась. Утащила вот отсюда:

http://the-mockturtle.livejournal.com/

Люди - это класс!

Постпьянственное

Действующие лица:

Урсус Минус, наноконсул

Коррупций, префект притырианской когорты

Модус Толерантис, представитель либеральной интеллигенции

Организатор игр и празднеств

Комиции

Наноконсул:

Уведомляю доблестных квиритов:

Вчера послушал песнопенья бриттов -

Серьезная работа, высший класс! –

И позже, возвращаясь с выступленья,

Глядел вокруг и думал с сожаленьем:

Не тот культурный уровень у нас.

То тычут в нос реформой коммунальной,

То плебс мутят под Аркой Триумфальной -

Так расшумятся, хоть вводи войска;

То в спину плюнут, то по морде двинут,

То ёлку перед Рострой опрокинут…

Коррупций, мрачно:

Всему виной фанаты Спартака.

Наноконсул, страдальчески:

А им-то, миль пардон, болта какого?

Я, кажется, уже убрал Лужкова.

С таким народом лучше сразу в гроб.

Модус Толерантис:

Заладили: «Спартак», «Лужков», «фанаты»…

Плебеи ропщут: «Галлы виноваты!»

В столице каждый третий – ксенофоб.

Комиции:

А чо, а чо! Достали ваши галлы!

Им в Галлии пространства, что ли, мало?

Приперлись и проходу не дают:

Суды рядят по варварским законам,

На улицах цепляются к матронам

И честных римлян повсеместно бьют!

Модус Толерантис, рассудительно:

Сограждане! С научной точки зренья,

Сам термин «галлы» вызывает пренья,

Ведь перечень племен, увы, немал:

Адуатуки, нервии, венеты,

Секваны, нантуаты, усипеты -

Не разберешь, кто галл, а кто не галл.

Коррупций:

Моя притырианская когорта

Всех чужаков распознаёт по морде

И тем покой столицы бережет:

Где надобно, без лишних сантиментов

У пришлых отбирает документы -

Сперва сажает, после стережет!

Комиции, ехидно:

А если документы не в порядке,

То в ход идут коррупция и взятки –

Не разберешь, кто прав, кто виноват!

А галлы год от года всё наглее,

Квадриги ставят возле мавзолея,

Того гляди, коня введут в Сенат!

Модус Толерантис, уныло:

У них, у галлов, древняя культура,

А наш народ, чуть что, за арматуру –

Кругом разруха, пьянство и тоска,

И в головах бредовые идеи…

Комиции, подозрительно:

А вы, простите, не из Иудеи?

Коррупций, стоически:

Всему виной фанаты Спартака.

Наноконсул, нервничая:

Народу нужно дать духовной пищи.

Пусть хлеба нет, но зрелищ дохренища –

Всё лучше, чем проклятый нацвопрос.

До бриттов мы не доросли, положим,

Но молдаван послушать всяко можем!

Где кифаред Геронтофил Бедрос?

Организатор игр и празднеств:

Он эскулапам сдан на двое суток.

Юпитер помрачил его рассудок –

Рабыню бил, беда невелика.

Наноконсул:

Пустить сюжет по Первому каналу,

А что до галлов… К черту ваших галлов.

Всему виной фанаты Спартака!

Декабрь 2010 г.

Я очень люблю, когда Начальство задаёт вопросы.

Нет, правда, это очень интересно.

— Скажите, Наташа уже записала вас в группу Неотложного Выезда?

— Куда записала?!

— В бригаду Моментального Реагирования. Вообще-то, я просила её всех записать…

— Матерь Божья! А что за бригада?

— Ну, вы же знаете, что библиотека на все праздники будет закрыта. Целых десять дней. Это очень плохо – оставлять её одну на такой срок, вы же понимаете. А вдруг её прорвёт… или что-нибудь такое…

— ???

— Трубу прорвёт, понимаете. Если она останется одна, у неё обязательно что-нибудь где-нибудь прорвётся или выйдет из строя. А никого кругом не будет.

— Как – «никого»? Есть же специальные службы. Они должны следить..

— Ох, я вас умоляю! Какие службы в новогодние праздники? И потом, даже если они и будут на месте – вы же понимаете, в каком они будут состоянии, эти Службы? После Нового-то года…

— Ага. Всё понятно. И на этот случай нужна группа Экстренной Реанимации.

— Вот именно! Если что, то вы будете обязаны срочно выезжать и спасать… Я велела всех записать, но выезжать будем по желанию.

— По чьему желанию?

— По вашему.. То есть, в смысле, - по требованию.

— По чьему требованию? Если все Службы будут в соответствующем ситуации состоянии… вы уверены, что они смогут кому-то позвонить и эти требования сформулировать?

— Ну… кто-нибудь, возможно, и сможет. Будем надеяться на лучшее.

— Ага. И если это "лучшее" случится, наша Бригада выезжает с нашатырём, капельницей, бутылкой водки и разводным ключом и принимает Экстренные Меры. Всё понятно. Вёдра и ломики тоже брать с собой, или у этих Служб свои найдутся?

— Таня, как вы можете шутить в такую минуту? Поймите – библиотека остаётся ОДНА! На целых десять дней! А сейчас такая криминогенная обстановка… Вы понимаете, что её нельзя просто так взять и оставить без присмотра!

И я понимаю, что шутки в самом деле неуместны.

Что моё нежное суровое Начальство страдает так, как если бы ему пришлось оставить родное дитя без присмотра на целые десять дней.

На попечении каких-то сомнительных, сильно притом пьющих нянек. Которые и пальцем не шевельнут, когда у дитяти случится депрессия от страха и одиночества, и оно зарыдает во все трубы и краны, и захлопает дверями, и затопает лестничными пролётами и колоннами…. И книги выйдут из строя и, вопя и причитая на ста сорока восьми языках народов мира, примутся метаться по коридорам и стучаться в глухо запертые двери, но никто их не услышит, не подхватит на руки, не поцелует в корешок и не поставит обратно на полку, напевая при этом колыбельную про Универсальную Десятичную Классификацию и Таблицы Хавкиной… Ни одна равнодушная зараза.

И правда – сердце сжимается, как об этом подумаешь.

Я ОЧЕНЬ понимаю Начальство.. Я и сама – такая. Каждый вечер, выключив свет в читальном зале, я смотрю на притихшие на полках тома «Гердера» и «Брокгауза» со смешанным чувством. Дети, наконец-то, угомонились в своих кроватках, можно их оставить и заняться своими делами… Но, Боже мой! – как боязно и странно оставлять их тут одних на целую ночь!

Двери в зал запираются. За спиной, из душистой, пыльно-бумажной темноты слышны вздохи, хихиканье, скрип полок и быстрый, вороватый шелест страниц.

15 декабрь 2010 г. Кто о чём, а я всё об инопланетянах

Ну, всё. Теперь я точно знаю, что инопланетяне существуют.

На днях Туськина мама купила ей книгу, которая всё расставила по своим местам.

Называется «Всемирная история для детей» Издательство «Аудиториум», год издания – 2007.

Как мне потом объяснили, это просто выжимка из «Авантовской» Детской Энциклопедии, отличающаяся от пресловутой Энциклопедии именно так, как жмых отличается от подсолнечного масла. И знаете, что там утекло при выжимке в первую очередь?

Вся Восточная Европа.

Напрочь.

Там её нет, понимаете? Там есть куча других замечательных мест. Есть Шумер и Вавилон, есть Япония и Китай, есть и Греция, и Рим, и вся Западная Европа в лучшем виде. Есть все Востоки и все Америки, какие только существуют в природе. И турки, и арабы, и индусы, и индейцы – все на месте, все как огурцы. Даже Австралия со всеми австралийцами, и та есть.

А НАС НЕТУ!

Про Среднюю Азию и Крайний Север ещё что-то сказано, но как-то вскользь, в двух словах. А про Восточную Европу – вообще ни слова, как будто это просто более длинное и менее романтичное название Атлантиды

Туськина мама, кстати, опомнилась быстрее меня.

— Это же ВСЕМИРНАЯ история! – объяснила она с просветлённым от радостной догадки лицом. – Значит, нас здесь просто НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!

— То есть как – не может быть?

— Ну, так… Мы же к всемирной истории никогда не относились… Ты вспомни! Мы всегда издавались отдельно. И в школе, и в институте… Смотри, что здесь написано: «Книга посвящена важнейшим этапам истории человечества - от появления человека на Земле до событий второй половины XX века…» Вот видишь – «человечества». А мы же – не человечество… Ой! Ну, то есть… в смысле… это….

И тут я поняла, что именно «это».

Конечно, мы никак не можем быть частью всемирной истории. Мы всегда издавались отдельно. Во все времена, от сотворения мира. Вероятно, для обоюдной безопасности – и нас самих, и этого самого мира. Значит, мы до такой степени не от мира сего, что нас никак невозможно считать неотъемлемой его частью.

Но на ангелов мы тоже, прямо скажем, как-то не того…. Даже, можно сказать, наоборот. Остаётся одно. Инопланетяне. И индоевропейская языковая общность тут ни при чём. Тем более, что мы узнали о ней уже сильно после того, как закончили школу.

Нет, но в школе-то была хотя бы отечественная история! Пусть ОТДЕЛЬНО, но была. А вот с другими странами Восточной Европы и там всё было до крайности мутно и невнятно. По крайней мере, в те незапамятные времена, когда училась я. И, например, я совсем недавно, благодаря всё тому же Дмитрию Самозванцу, узнала, что есть на свете такое государство – Великое Княжество Литовское. Сначала мне, натурально, стало стыдно за своё невежество, но потом я посмотрела в те книжки по истории, которые читала раньше, и поняла, что там про это ничего не рассказывается. И в необъятных, как Вселенная, фондах нашей Вавилонской библиотеки нашлось всего ДВА издания на русском языке, в заглавии которых упоминается это словосочетание – и то, между прочим, в контексте лингвистики, а не истории. И в школе, я помню, нас учили так, чтобы в наших бедных москальских головах не застряло ни одной ассоциации, так или иначе связанной с этим местом на карте.

Люди! Но какое потрясающее место!

Восторг и ужас не покидают меня с тех пор, как я о нём узнала.