Здесь и далее следует пока невычитанный текст. Свежайшая текущая версия — на GDocs. Еще раз приношу прощения за неудобства, скоро текст будет перезалит 15 страница

— Почему? — спросила ее я. — Почему Рарити?

Она устремила на меня серьезный, пристальный взгляд.

— Потому что я хотела имя, к соответствию которому я могла бы стремиться, — она печально посмотрела на платье. — И, более того, по прошествии времени и при приложении сил, его превзойти. Я хотела быть особенной. Я хотела быть знаменитой. Я хотела быть пони, которую все пони будут знать не только за звучание ее имени, но и за скрытые, глубоко внутри лежащие значения и смыслы, подобно тому, как таит в себе внутреннюю красоту многослойный алмаз. Драгоценные камни существуют не только для того, чтобы их просто добывали. Их предназначение в том, чтобы быть на виду, чтобы заполнить мир сверкающим чудом. Потому что ведь, в конце концов, в этом мире рождены те, кому даровано право видеть выделяющееся из общих рядов и наслаждаться этим. Давным-давно я перестала зваться Сапфир Сайт и выбрала себе имя Рарити. Как еще мне было вдохновиться на путь к величию? Какой еще выбор у меня был? Пошла бы я по следам семьи и осталась бы в их тени, став не более чем пятном позора на их имени? Самое большее, чего я достигла бы — я стала бы лишь крупинкой соли в глубоком колодце традиции, или же лишь шестеренкой в какой-нибудь лишенной воображения индустрии.

— Индустрии? — заметила я, вскинув бровь.

— Именно этим все, к сожалению, и становится, — тихо проговорила Рарити. — Дайте достаточно времени. Дайте достаточно устоявшийся ритуал. Ты повторяешь одни и те же движения, и эти движения становятся тобой, и тогда что остается от жизни за пределами совершенной необходимости и механизации? Вчера я весь день смотрела в глаза Силвер Симс, слушала ее голос, купалась в ее ауре. И когда все на этой нашей встрече было сказано и сделано, и после того, как я закончила переваривать все те ее слова, что хоть сколь-нибудь содержали в себе приятный вкус, коим можно насладиться, я осознала, что не больший катарсис я бы извлекла из машины. И знаете почему? Потому что Силвер Симс стала частью индустрии, процесса, рожденного от искусства, и, при этом, совершенно к нему слепого. Когда-то она была вдохновенной сорвиголовой в среде Мейнхеттенского кутюра. Сегодня же она — старая заезженная кобыла, которая разрабатывает дизайн копытами, более не соединенными ни с душой, ни с сердцем. Все, что имеет значение, — прибыль, извлекаемая из процесса, нечто, измеряемое деньгами, но не магией. Я бы, наверное, пожалела ее… если бы не одна деталь…

— Да? — я с любопытством наклонилась к ней. — Что же это?

Рарити тяжело сглотнула. Она, казалось, боролась с собственной разновидностью дрожи на тот момент, когда, в итоге, сказала:

—…деталь, состоящая в том, что она — единственная кобыла в Эквестрии, кто делает этоправильно. Что все сейчас — есть ни что иное, как индустрия, ибо банальность отныне не только приемлема, но и является объектом глубочайшего поклонения. Потому что теперь все пони боятся думать, оспаривать, искать нечто новое… нечто особенное… нечторедкое, — она выдохнула шумно и долго. — И все недавнее время я бесплодно потратила на поиски способа выделиться, собрав все свои жемчужины для создания этого единственного прекрасного платья, тогда как мне следовало бы занятья выпуском дюжин платьев, что дали бы мне мое место под солнцем, даже если я тем самым стану лишь очередной деталью большой бездушной машины.

Я слушала ее, но слова еще одной пони поднимались к поверхности, и той пони была я. Я думала о своих дневниковых записях — таком множестве совершенно идентичных той, что я пишу в данный момент. Если бы я не писала их для самой себя, то, полагая, что у какого-нибудь пони зрение будет благословлено возможностью видеть записанное мной, какой реакции я бы надеялась достичь? Будет ли это глубокая и вдумчивая критика, или рассеянное листание страниц, прежде чем эти же копыта забросят текст в пыльную гору вчерашних трагедий? Даже песня способна вдохновить душу только на то, чтобы идти вперед лишь до тех пор, пока другая мелодия, подобно порыву штормового ветра, не отбросит ее в противоположном направлении. Как же тогда пони следует строить парус, дабы ходить под штормовыми ветрами этого насыщенного мира?

— Может… — заговорила я. — Может… вы просто все еще ждете подобающего представления для себя, — я бросила на нее взгляд. — Это долгое ожидание, безусловно, но это вовсе не значит, что оно бесконечно, мисс Рарити. Возможно, придет день, и вы воспарите, как воспарила Силвер Симс, только вы не удовлетворитесь обыденностью. Вы не совершите той же ошибки, что совершила она.

— Хмммм… Ошибки? — Рарити улыбнулась. — Мисс Симс достигла всего, чего я когда-либо мечтала достичь, и дошла ли она до того, совершая ошибки? Что ж, если это так, то я, очевидно, должна пойти на те же преступления.

Она глубоко вздохнула.

— Но никогда, абсолютно никогда я не работала так. И не хотела бы.

— Полагаю, жизнь жестока к перфекционистам, — сказала я.

— Я никогда не винила жизнь в жестокости мира, — тихо пробормотала Рарити. — Только лишь невежество.

Она болезненно улыбнулась мне.

— И я бы очень не хотела стать подобным преступником, особенно под взглядом столь милосердно терпеливой и благородной кобылы как вы. Прошу вас простить меня за мои эгоцентричные бредни, мисс Хартстрингс, и рассказать мне, чем же я могу вам сегодня помочь.

Мое сердце мгновенно ушло в самые глубины моего тела.

— О. О… Эм… — моя седельная сумка придавила меня к земле, будто была набита могильными камнями с соседнего кладбища. — Знаете что? У нас была прекрасная беседа. Мне кажется, я получила как раз то, что мне было необходимо от моего визита…

— Ну же, не позволяйте моим страстными разглагольствованиям о жизненных бедах вас спугнуть, моя дорогая, — сказала она мягко. — Мои друзья однажды прилепили мне ярлык «королевы драмы», и большую часть времени они правы. Прошу вас, скажите мне, для чего вы пришли сюда. Вы целиком и полностью завладели моим вниманием. Вы его заслужили.

Я сглотнула, поерзав виновато, как юный жеребенок, только что убивший птичку из рогатки. Я теребила телекинезом мою седельную сумку, и, стараясь избежать ее взгляда, заикаясь, проговорила:

— Я пришла сюда… я-я пришла сюда потому что… эм…. Я слышала, что вы хороши в зачаровании камней.

Я должна была дать ей два последних камня. Вместо этого некая искренняя сущность в душе вынудила меня достать только один.

— И мне крайне необходимо вновь насытить его магией. Мне… эм… мне говорили, что вы лучшая в городе. Я не хотела довольствоваться меньшим.

Ответ Рарити был столь же искренним, как и кивок ее головы:

— Никому не следует довольствоваться меньшим, дорогая.

Услышав эти слова, я немедленно сжалась.

— Но… Но ведь вы заняты с этим шарфом, и я уверена, вам надо делать другие платья, и…

— Мисс Хартстрингс.

— Я пойму, если вы просто не готовы…

— Мисс Хартстрингс, — она выхватила камень усиленным зарядом телекинетического поля. Встав прямо, она безмятежно мне улыбнулась, и прошла к необходимому оборудованию, стоящему у окна. — Зачарование камней — просто один из множества моих способов заработка на жизнь. С тех самых пор, как я приехала в Понивилль, я только тем и занималась — я жила. Но это вовсе не значит, что я не могу это делать с изяществом и с гордостью. Пожалуйста, позвольте мне вас обслужить.

Я издалека протянула в ее сторону копыто, но она уже ускользнула от меня. Что разбило мне сердце, так это то, что ей больше некуда было ускользнуть. Этот дом принадлежал ей не больше, чем мне. Она была в равной степени пленницей что и я, но при этом на ней не лежало проклятья. Или лежало?

Если так подумать, какой пони не проклят? Я не слишком-то прикладывала философскую мысль к этой идее до того момента. До того момента, как увидела Рарити, повторяющую привычные движения подобно поршню под давлением пара, вновь перерождаясь в Сапфир Сайт, для того, чтобы установить линзу перед окном и поймать свет солнца. В итоге я дам ей три золотых бита и она улыбнется мне, но с того момента я более не могла определить, кто из нас более загнанная кобыла.

Едва я покину Рарити, она тут же забудет о моем существовании. Но она не забудет о своих бедах. Ее беспокойства были реальны как воздух, и она столь же отчаянно от них зависела. Какое у меня было бы право убедить ее в обратном, даже если бы у меня была на то возможность? Слава для меня ничего не значит, но виной тому исключительно мое проклятье. Насколько же хуже того иметь возможность, которой никогда не реализоваться, несмотря на весь реальный потенциал?

Раздувала ли она из мухи слона? Думало ли общество о ней только лишь как об очередной вносящей свою лепту детали машины, да и думало ли оно о ней вообще? Я задалась вопросом: существует ли пони, достаточно подходящий для проведения подобающего непредвзятого исследования известности личности? И тогда я поняла, что таким подходящим пони была я.

— Рарити? Ага, знаю ее. Это пони, которая управляет каруселью рядом с ярморочной площадкой Понивилля, да? Погодите… а? Вы мне хотите сказать, что это ненастоящая карусель? Тьфу. И зачем тогда все эти долбаные тенты на том краю города?

— Хмммм… Мисс Рарити… Мисс Рарити… О! Я ее помню! Белая шкура? Голубая грива? Я слышала ее выступление на танцевальной вечеринке в Ратуше, на Праздник Летнего Солнца. Как там ее кличка? DJ-P0N3?

— Она модельер, так? Шьет платья там, вот это все? Или это она та единорожка с полоской в волосах? Неважно. Одна из них живет в дереве. Я могу идти? Я опаздываю на обед в центре.

— Я смутно припоминаю что-то про единорога, которая чуть не погибла на Соревновании Лучших Юных Летунов в Клаудсдейле. Эй, вы слышали, что наша местная погодная летунья Рейнбоу Дэш в тот день сделала? Она сделала прекрасный Звуковой Радужный Удар — прямо перед глазами Принцессы Селестии! Вух! Бабах! Ага! Она при этом спасла аж сразу трех членов команды Вондерболтов! Вот это я называю пятнадцать минут крути! Хех!

— Это не та, случаем, кобыла, с голосом как у вампира, которая еще ходит в Дневное Спа Алоэ и Лотус дважды в неделю?

— Почему же, я постоянно хожу в Бутик Карусель! Значит, вы мне говорите, она этим заведением владеет? О небо, я думала, она просто служащая. В смысле, разве может единорог в столь юном возрасте не наследовать такой вот бизнес? Вы понимаете, о чем я?

— Я знаю, что здесь живет белый единорог, которая, по слухам, является одной из Элементов Гармонии. Знаете, потомушт, ну, вроде как Элементы больше не священные предметы, как в старые времена, а теперь они слиты воедино с душами живых пони. Все что я знаю, что одна из них — Верность, и это белая единорожка. Или она Элемент Красоты? Хммм… Зачем вы еще раз меня об этом спрашиваете?

— Отвяньте, леди. Я тут пытаюсь есть сэндвич.

— Если подумать, был тут у нас однажды в Понивилле показ мод. Почти год тому назад. Какой-то расфуфыренный художественный критик приехал на это событие из Кантерлота. И знаете что? Это все от начала до конца было какой-то жестокой шуткой над бедолагой. Иначе и быть не могло! Показанные платья были просто в высшей степени безвкусны! Клянусь, никогда не видела столь разъяренного пафосного зазнайку. Хех… Погодите, чего? Почему именно это мне пришло в голову? Потому что вся эта долбаная шутка была идеей этой самой «Рарити», не так ли? В смысле, именно поэтому вы о ней и расспрашиваете, так? Как раз вовремя карма добралась до этой кобылы.

— Фу… типа… зачем я вообще пойду что-то покупать в эдакую дорогущую дыру на восточной окраине города? Я совершенно точно… типа… закупаюсь только в Нитках Рича. В конце концов, именно туда все популярные кобылки и ходят. Оставьте Бутик Карусель для снобов-выскочек, которые этим местом владеют!

Как вы смеете!

Я оглянулась на звук, стоя в Сахарном уголке и опрашивая пару молодых кобылок с пастельными завитыми гривами. Обе они посмотрели в том же направлении с выражением запредельной скуки на лицах. Автор этого последнего восклицания мгновенно поник под весом их объединенного взгляда.

— Эм… Не то чтобы я имею что-то против вас как пони… но… — Флаттершай глубоко вдохнула и вновь изобразила ту же суровость, которая была облечена в ее голос секунды назад. — Но Рарити — не выскочка и не сноб! Она — талантливая пони с даром создавать прекрасные платья, и она совершенно точно не завышает свои цены! И что самое главное, она мой друг, и она заслуживает большего уважения!

— Хех. Ну дааааа… — одна из кобылок закатила свои раскрашенные глаза. — Значит, типа, если это так, то почему мы ее имя не слышали ни разу еще?

— Ага… — добавила другая пони, сверля Флаттершай взглядом. — Если она такая замечательная, не должна ли она тусоваться в Троттингеме, а не в эдаком глухом медвежьем углу?

— Я вот думаю, что ты ее защищаешь только потому, что она твоя подруга, — снова презрительно усмехнулась первая. — Хех… Дай угадаю. Она совершенно точно тебе дает скидки только за то, что ты о ней хорошо говоришь.

— Я… Я… — голубые глаза Флаттершай задрожали. — Это неправда! Рарити… — она сглотнула. — Она просто…

— Хех. Так я и думала, — обе кобылки ушли прочь, махнув в унисон хвостами. — Пошли, ну их, этих неудачниц. И коктейли здесь все равно гадостные.

— Типа, омоябогиня, я как раз то же самое хотела сказать!

— Да ладно?! Нам определеееенно стоит об этом написать в дневники!

Они обе ушли, унеся с собой запах своего парфюма. Я глянула, сощурив глаз, им вслед, прочистила горло, и медленно повернулась к Флаттершай.

— Итак… Вы говорите, что Рарити — талантливая пони, заслуживающая уважения?

— Мммм… — мысли Флаттершай определенно еще крутились вокруг бессердечных слов той пары. Спрятав лицо за блестящим локоном розовых волос, она развернулась и направилась в дальний конец наполовину заполненного кафе. — Не обращайте внимания. Это было грубо с моей стороны, так вторгаться в ваш разговор.

— Но что если я хочу услышать, что еще вы хотели сказать?

Она, не ответив, просто пошла прочь, медленно, как капля дождя, стекающая по окну.

Я пожала плечами и поправила рукава толстовки.

— О, что ж, ладно. Думаю, я узнала достаточно о снобе-выскочке из Бутика Карусель.

— Оооохх… — я заметила едва видный намек на скрежет зубов, и вскоре она вновь метила на меня свой ангельский гнев. — Заберите свои слова немедленно!

Она моргнула, взмахнув ресницами, и густо покраснела:

— Эм… если вы не против, конечно…

Я улыбнулась ей.

— Значит, вы вновь хотите ее защищать?

— Я… — она содрогнулась, и смахнула несколько локонов ярких волос со своих голубых глаз. — Я никогда не думала, что мне придется это делать. У Рарити всегда была хорошая репутация. По крайней мере, я всегда так считала.

Она подняла на меня взгляд, и улыбка, с которой она это сделала, была столь же мягкой и нежной, и дважды столь же искренней, как ее голос.

— Как и всякую пони, ее нужно узнать, чтобы понять. Она самая элегантная, щедрая, заботливая и добрая кобыла, которую я знаю.

— Меня терзает один вопрос… — глядя на Флаттершай, я прислонилась к стойке с укрытыми стеклом десертами. — Удовлетворена ли Рарити этим?

— Эм… Удовлетворена чем?

— Тем, что пони должен узнать ее получше, чтобы ее понять. Рарити ведь творческая натура, не так ли?

— О. Безусловно…

— И вы говорите это, потому что вы ее подруга?…

— Н-нет! — воскликнула Флаттершай, разворачивая крылья одновременно с этим тревожным выдохом. — Ее работы говорят сами за себя! Она сделала сотни разных платьев для всяких разных пони, начиная со своих знакомых и местных знаменитостей, кончая приезжими дипломатами!

— Итак, мне интересно… — я бросила взгляд на выход, через который только что покинули заведение наши две «компаньонки». — Отчего же большинство пони, которых я опрашиваю, так мало о ней знают?

Флаттершай пожевала нижнюю губу и отвела стыдливо взгляд.

Я с любопытством на нее посмотрела.

— Неужели я попала не в ту ноту? Я музыкант. Так что будьте со мной честны, я действительно не люблю такое делать.

— Почему… вы хотите так много о ней знать? — сказала Флаттершай, сглотнув. — О моей дорогой подруге Рарити?

Я почесала шею, пережидая волну холода.

— Как ваше имя? — я спросила только лишь для того, чтобы она сказала его сама.

— Эм… Ф-Флаттершай.

— Вы знаете имя своей матери?

— Эм. Да. К чему это?

— Просветите меня, если вам не трудно.

— Мою маму зовут Виндфликер [7]. Она родом из Стратополиса.

— А каково имя вашей бабушки?

— Флаттерскай. Меня… в-вроде как назвали в честь нее.

— У ее матери тоже было имя, не так ли? У вашей прабабушки?

— Эм… — Флаттершай уже пришлось задуматься об этом на секунду. — Силверклауд… Кажется. Ой мамочки, мне так ужасно неудобно, что я не могу ее сразу вспомнить…

— И… — я слегка наклонилась вперед. — Что насчет вашей прапрабабушки? Вы ее имя знаете?

Флаттершай не смогла ничего вспомнить. Ее щеки порозовели, и она поежилась под давлением неожиданного допроса.

— Если хотите знать, я тоже не помню имя моей прапрабабушки, — тихо произнесла я и сглотнула. — И не могу даже вспомнить имя прабабки. Так что вы на одно очко меня определили, мисс Флаттершай, если это вас хоть как-нибудь утешит.

— Что… эм… что вы хотите этим мне доказать?

— Рарити здесь. В отличие от ваших и моих предков, она жива. Она живет среди нас, и ее отделяет от повседневной жизни других пони считанная пара стен. Так отчего же столь мало из них знает ее имя, даже если она прилагает столько усилий для создания себе репутации? — я поправила воротник толстовки и прошептала, отвернувшись к стене. — И сколько же потребуется поколений для того, чтобы забыть, что у нее вообще хотя бы было имя?

— Если честно, я никогда об этом не думала с такой стороны.

Я медленно кивнула.

— Так же и я. До недавних пор. Я долгое время… принимала подобные вещи как должное. А теперь у меня нет никакой возможности не зацикливаться на этом. Только вот, я считаю, мисс Рарити нацелила на это всю свою жизнь, и что же ей это принесло?

— Вы, очевидно, очень о ней беспокоитесь, раз так все это глубоко обдумали, — скорбно сказала Флаттершай. — Как бы я хотела быть столь же внимательной к ней.

Я бросила на нее любопытный взгляд.

— Поправьте, если я не права, но разве не вы ее подруга? Что вас заставило так о себе подумать?

— Потому что… — с трудом выдавила Флаттершай. — Потому что когда я должна была быть рядом с ней в прошлом, меня там не было. И не только меня. Все пони, на кого она полагалась, подвели ее.

— Не могу себе представить, как такое может случиться.

— Но это правда, — прошептала Флаттершай. — В этом году, я, Рарити и пятеро других были приглашены на королевскую церемонию на Гранд Галопинг Гала. В честь этого случая, Рарити вызвалась бесплатно сделать для всех нас платья. Я никогда не видела ни прежде, ни после, чтобы хоть один пони совершил бы столь щедрый поступок. Но после всего того времени и сил, что она вложила в эти платья, мы… эм… мы не высказали ей совершенно никакой благодарности.

— Никакой?

— Мммммм… никакой, — она виновато помотала головой. — Не поначалу, по крайней мере. У нас были свои идеи относительно того, как платья должны выглядеть. И каждая уважающая себя швея отказалась бы от наших заказов прямо на месте. Но не Рарити. Ее жажда нас порадовать оказалась больше ее жажды самовыражения, на которое она имела полное право. Она сшила для нас такие платья, какие мы хотели. Но они были просто чудовищны. Мы были слишком слепы и эгоистичны, чтобы это понять. И потом… ммммхх… — она содрогнулась, будто ее хрупкое тело накрыла волна обморочной слабости. — Тогда был организован показ мод, и эти ужасные платья продемонстрировали самому Хойти Тойти из Кантерлота. Это был шанс Рарити сиять в лучах прожекторов, тот момент, о котором она мечтала… и мы его разрушили.

— Это… — я закусила губу и беспомощно кивнула. — Это звучит ужасно.

— Так оно и было. Она была просто растоптана. Но мы все же попытались загладить свою вину. Мы закончили платье для Гала, которое она делала для себя. И тогда, когда нам удалось второй раз привлечь внимание Хойти Тойти, мы организовали второй показ, закрытый на этот раз, и на нем он смог в первый раз увидеть все эти восхитительные творения Рарити. Они его поразили, и он в итоге заплатил ей огромную сумму за право продавать линейку ее платьев в своем бутике в Кантерлоте.

— Хех… — тепло улыбнулась я. — Что ж, вы все сделали правильно. Друзья до конца. Похоже, вы отплатили ей сполна.

— Отплатили? — Флаттершай посмотрела на меня с грустным, поникшим выражением лица. — О, если бы это было правдой. Неужели вы не понимаете? Урон уже был нанесен. Даже если Рарити и удалось впечатлить Хойти Тойти, помогло ли это ее дизайнерской карьере?

Она тяжело сглотнула и стыдливо зажмурилась.

— Да, она заработала кучу битов на этом закрытом показе. Но то, что случилось в городе, разрушило для нее всякую возможность заполучить клиента в этой части Эквестрии. Она продала сотни платьев, работая по договоренности с Кантерлотским бутиком. Но здесь, у нее дома, где репутация дороже всего, у нее был шанс на звездный час и… он покинул ее. Навсегда.

Погруженная в мысли, я оглядывала окружающие нас стены Сахарного Уголка. Наконец я не смогла сдержаться и спросила:

— Тогда почему же она остается в Понивилле, если ее шанс ускользнул от нее здесь, но ждет где-нибудь в другом месте?

— Хотела бы я знать. Я просто рада, что она поблизости, потому что она моя подруга, и ее присутствие наполняет меня радостью, — с болью в голосе сказала Флаттершай. — Особенно с учетом того, что это не последний раз, когда мы… эм, то есть я, пошатнула землю под ее мечтами.

— Как… К-каким образом?

— Нечто вроде этого произошло опять, — Флаттершай снова избежала моего взгляда. — Знаменитый фотограф — Фото Финиш — приехала в город. У Рарити появилась возможность продемонстрировать ей свои работы, и ей нужна была модель. Она выбрала меня. Для меня это была большая честь. Но, вдруг случилось нечто неожиданное. Фото Финиш целиком сосредоточилась на мне. Она вообще не обращала никакого внимания на прекрасные платья Рарити. А ведь именно благодаря ей я привлекла внимание фотографа. Мне не слишком-то это нравилось, и все это дело продлилось недолго, но какое-то время я пробыла, можно сказать, знаменитой моделью.

— И за все это время Рарити не досталось ни единой крупинки славы…

Голос Флаттершай слегка дрожал, когда она произнесла:

— Все, что эта милая кобылка хочет от жизни — это сделать свое имя узнаваемым. Она хочет делать красивые вещи и привлекать к ним внимание других пони. И по крайней мере уже дважды слава прошла у нее буквально над головой. Ну, или даже три раза, если считать ее связи с лучшей ученицей Принцессы Селестии.

— Твайлайт Спаркл…

— Это имя всенепременно войдет в историю, — отметила Флаттершай. — И я знаю Твайлайт. Так же как и для меня, слава для нее не важна, тогда как для нашей общей подруги Рарити она значит все. И она отдавала все, который раз подряд, от самого своего щедрого сердца, что снова и снова не устает удивлять меня каждый день.

Я глубоко вдохнула и нежно опустила копыто на плечо Флаттершай.

— Я завидую вам, очень во многом.

— Мне? — Флаттершай моргнула в неловком замешательстве. — Почему?

Я улыбнулась.

— Потому что у вас в близких друзьях — такой живой фонтан благословений, как Рарити.

— Я знаю. Но все же есть кое-что, чего я не понимаю, — она возвела на меня свои нежные глаза, будто моля об ответе на невозможный вопрос. — Отчего же в этом мире этот фонтан благословений кажется столь ужасным образом проклятым?

Я тоже не знаю на это ответа.

Но я, пожалуй, хотела бы об этом узнать у Рарити самостоятельно.

— Здравствуйте, — на следующий день сказала я поверх резонирующего тона колокольчика, что висит над входом в Бутик Карусель. — Меня зовут Лира Хартстрингс, и я хочу узнать…

Моргая, я застыла на месте, проводив взглядом несколько пролетевших мимо меня развевающихся кусков ткани, подобных шелковым кометам.

— Эм… что-то не так?

— О, что же может быть не так?! — огрызнулась Рарити. Она была как готовый извергнуться вулкан с фиолетовой снежной шапкой. Если она, конечно, еще не начала извергаться за часы до моего прихода. Ее голос был горяч, как и ее покрасневшие глаза; она яростно рылась в море беспорядочно разбросанных швейных материалов, в которое превратился центр бутика. — Может быть, что-то не так оттого, что у меня нет тесьмы, необходимой мне для завершения платья, которое я должна была закончить еще неделю назад?! Может быть, что-то не так оттого, что я поставила свои мелочные проблемы впереди всего остального в моей жизни, как, например, мой долг перед клиентом? Или, может, оттого, что я готова поклясться, что купила желтую тесьму три дня назад, а сейчас она, видать, отрастила себе копыта и ускакала прочь?!

— Э… — я нервно сглотнула и застыла на месте как айсберг, тогда как она продолжала носиться вокруг меня. — Может вам… может мне вам немного помочь с…?

— С чем?! Я сама поставила себя в эту ситуацию! Мне самой себя из нее и вытаскивать! Будто бы я и так достаточно не наотвлекалась на всякое, — она замолчала ненадолго, стоя по колено в горе тканей, и, затем, со стоном вздохнула, повернувшись ко мне. — Мэм, я безгранично сожалею, что устроила вам такую демонстрацию незрелости, но, боюсь, вы застали меня в неудачное время. Я запоздала с большим количеством проектов, и хотя я желаю принимать новые заказы, я сомневаюсь, что мои услуги будут в ближайшее время доступны.

— И я п-прекрасно понимаю! — сказала я в попытке ее утешить, с трудом протолкнув улыбку сквозь барьер моей дрожи. — Я просто наслышана по слухам в городе о ваших работах, Рарити, и я хотела посмотреть…

— О! Я поражена, что у местных кумушек нашлось слово-другое обо мне! — она горько улыбнулась, копаясь в очередной неопрятной горе беспорядочно сваленного материала. — Они, кажется, все чересчур воодушевленно увлечены вылизыванием каждого дюйма, по которому ступало копыто Силвер Симс!

— Силвер Симс? — я осторожно заглянула за грань возможных ответов на ее слова, прежде чем выбрала счастливое неведение. — Вы хотите сказать, она была здесь? В Понивилле?

Я забыла, насколько Рарити ненавидит невежество.

— Ха! Но, конечно же, ее здесь больше нет! Только этого недостаточно, чтобы заглушить звук ее имени в воздухе! Ну или, по крайней мере, недостаточно для того, чтобы спрятать тот факт, что она уехала в свою поездку в Троттингем не с пустыми копытами!

— Уехала… — я моргнула в неловкости. Очевидно, именно ярость Рарити правила разговор по своему пути. Я была лишь, в своем роде, рулем в ее копытах. — Не с пустыми?

— А что? Разве вы не слышали? — Рарити резко развернулась ко мне лицом и ударила копытами по плитке пола, будто ставя тем самым вокруг своего следующего восклицания скобки, подчеркивающие ее абсолютную серьезность: — Она скупила целый гардероб осенней коллекции Ниток Рича, перед тем как села на идущий на восток поезд! Она даже заплатила владельцу щедрое комиссионное вознаграждение!

Ее глаза сверкнули как два смертельно опасных голубых метеора.

— А вот еще то, что мало кто слышал! Она заглянула также и в Бутик Карусель! И что она мне пожертвовала? Полный кошелек зевоты и два часа автобиографических баек, из которых мне даже нельзя составить книгу! Она даже и не глянула толком на мою работу; даже на те платья, интерес к которым она хотя бы изобразила! И теперь она уезжает в Троттингем с половиной запасов товара Ниток Рича! Ха! Клянусь, последние святость и достоинство ушли из мира в могилу вместе Старсвирлом Бородатым!

— Я… Эм… — нервно замялась я. — Это звучит довольно… странно.

Я прочистила горло и осмелилась взглянуть на нее:

— Я никогда не бывала в Нитках Рича. Это модное заведение достойно такого внимания?

— Модное Заведение? Пффт… — Рарити чуть не выплюнула собственный язык. —Модное Заведение?!

Она сделала в мою сторону несколько шагов и со злобой ткнула перед собой копытом.

— Дорогая, позволь мне кое-что рассказать вам о жеребце, который владеет тем заведением. Филти Рич и вся его семья разбогатели, продавая яблоки — причем яблоки, которые они даже не сами вырастили!Он — всего лишь счетовод, к которому приделан галлон геля для волос, хотя, признаю, хорошего геля. Но не более того! Он разбирается в делах моды не более, чем минотавр разбирается в ароматических смесях! Он одинаково легко может посвятить отдел своего магазина как платьям, так и яблокам, и медвежьим капканам, и… и… Селестия знает чему еще!

Рарити зашипела и принялась, скрежеща зубами, душить перед собой невидимую шею.

— И… Силвер… Симс… ыыыыхх… — она с силой зажмурила глаза и шумно выдохнула. — Не сомневаюсь, она выскребла до донышка весь его запас женских нарядов только для того, чтобы утащить свою гигантскую добычу в Троттингем и разобрать там эти платья на исходные детали. А потом с ленцой сляпать из них лишенную вдохновения, безвкусную, но при этом успешную линейку осенней коллекции напыщенной ерунды! Потому что, в конце концов, вот чем отныне является искусство шитья платья! Обезличенная куча отходов производства, которую мы якобы имеем божественное право своровать и выдать миру результат ее пересборки как свой собственный, наплевав на то, что он окрашен в тошнотворные цвета прошлогоднего мусора!