Один и Вальхалла: магическая мудрость и воинские культы

Мы уже знаем, что Один — тот, кто зовется скальдами Всеотцом — отцом всех богов и людей, на самом деле не отец всем богам, что боги плодородия Ньёрд и Фрейр — вообще из другого рода. Один именуется отцом Тора — его матерью называется Ёрд, воплощение земли, которая была Одину одновременно дочерью и женою, но и это отцовство историки религии могут считать приписанным Одину. Брак неба и земли — священный брак во многих религиях, — как правило, заключается между светлым небесным богом, тем же громовержцем или другим воплощением неба, но не богом бури и боевой ярости. Древним небесным богом у скандинавов был Тюр, лишившийся руки ради спасения мира богов и людей. Его имя стало в скандинавской мифологии синонимом «бога» вообще. В многочисленных именах самого Одина, любившего менять прозвания и обличья, сохраняется это имя — бог войны может именоваться Аса-Тюр («Тюр асов»).

Вероятно, Один и Тюр дополняли друг друга как бог магической власти и бог права. Один был магом: пока его тело лежало бездыханным, дух бога (хамингья) превращался в зверя или птицу, рыбу и даже змею, чтобы проникать во все миры. Бог воспользовался этой способностью к оборотничеству, когда добывал в Стране великанов мед поэзии — и об этом будет рассказано особо. Своим словом он мог потушить огонь и усмирить море, повернуть ветер в нужную для плавания сторону. Колдовством он умел вызывать из могилы мертвецов и узнавать у них тайны иного мира, судьбы людей, насылать порчу и смерть недругам, отнимать силу у одних и передавать другим. Не брезговал он и просто ограблением древних курганов — заклинаниями он лишал силы погребенных там мертвецов и отнимал их сокровища.

Снорри писал в «Саге об Инглингах», что колдовство — это зазорное для мужей искусство: ему больше обучались женщины-жрицы. И это не приговор писателя-христианина: колдовство, как и оборотничество, не считалось занятием, достойным даже языческого бога; это был, скорее, удел нечистой силы и ведьм, превращавшихся в лошадей, волчиц, тюленей и т. п.

В эпоху бесконечных войн, знаменовавшую Переселение народов, и в завершивший эти переселения век викингов магия и воинская ярость оказались выше традиционного права. Один оттеснил благородного Тюра и стал именоваться Отцом всех богов, Богом богов и т. п.

Те, кому Один действительно стал отцом, не были богами, но присоединились к божественному миру. Он именуется Отцом павших, ибо павшие в бою становились его приемными сыновьями. Они именовались эйнхериями, и одно из многочисленных имен Одина — Херьян, Воитель — напоминает о связи бога с павшими героями. Для них Один выстроил в Асгарде два загробных чертога. Главным был Глядсхейм — Вальхалла, или Зала мертвых, другой — Вингольв, «Обитель блаженства» (она должна уцелеть и после гибели богов). Вингольвом именуется и святилище богинь на небе, что, может быть, не случайно. Одна из богинь делила поровну с Одином павших героев, и может показаться странным, что это была Фрейя, а не супруга Одина Фригг. Тем не менее именно чертог Фрейи Фолькванг означал «Поле боя», и там Фрейя решала, где сядут герои.

Участие женских персонажей в воинских культах и загробной жизни эйнхериев становится понятным, если мы вспомним, что главными помощницами Одина были девы-воительницы — валькирии. Их название означает «выбирающая мертвых», они определяли судьбу тех, кто вышел на поле боя и кому суждено на нем пасть, пополнив дружину эйнхериев. Сам Один в «Речах Гримнира» перечисляет имена своих валькирий; значение некоторых из них ясно свидетельствует о занятиях воинственных дев:

Христ и Мист

пусть рог мне подносят,

Скеггёльд и Скёгуль,

Хильд и Труд,

Хлёкк и Херфьётур,

Гёль и Гейрахед,

Рандгрид и Радгрид

И Рейнглейв тоже

цедят пиво эйнхериям.

Христ — «Потрясающая», Мист — «Туманная», Хильд — «Битва», Труд — «Сила», Хлёкк — «Шум (битвы)», Херфьётур — «Путы войска». В первом Мерзебургском заклинании речь идет о неких девах, именуемых идисами, которые куют оковы и останавливают войско, другие, напротив, развязывают узы — их немецкое наименование сходно со скандинавским именем «дисы», так могли называться все богини и валькирии. В «Младшей Эдде» специально говорится еще о трех валькириях — они скачут на поле боя и решают исход сражения. Их имена — Гунн («Битва»), Рота («Сеющая смятение») и Скульд («Долг») которая именуется «младшей норной».

Павших героев валькирии встречали с рогом меда в Вальхалле и, зная воинские обычаи реальных дружин викингов, которых сопровождали в походах женщины, можно представить, что валькирии не только прислуживали героям за столом. Девы Вальхаллы напоминали гурий мусульманского рая — ведь там тоже должны были наслаждаться загробной жизнью те, кто пали в священной войне. «Сага о Вёльсунгах» рассказывает о том, как валькирия ослушалась Одина и сделала так, чтобы в бою пал старый конунг, а не юный герой, и бог наказал ее за это несчастливым браком. Валькирии были возлюбленными, но не женами, скандинавских эпических героев, легендарного конунга Хельги и кузнеца Вёлунда — об этом пойдет еще речь. Значит, валькирии были ближе богине любви и плодородия Фрейе, чем богине законного брака и помощи в родах Фригг. Любовь не была запретна для дев Одина, но этим девам претило замужество и жизнь за пяльцами.

Как и другие девы судьбы — дисы и норны, — валькирии имеют отношение к пряже, прядению нитей жизни, но страшна эта пряжа. В «Песни валькирий» из исландской «Саги о Ньяле» двенадцать дев подъезжают к дому и садятся у ткацкого станка: основа ткани из человеческих кишок предвещает смерть, вместо грузил — человеческие черепа, вместо ткацких инструментов у них — копья, стрелы и мечи. Валькирии ткут боевой стяг, но не завершают работы — рвут ткань и мчатся прочь, в битву, на диких конях без седел. Песнь была знамением — этих валькирий видел некий человек перед великой битвой при Клонтарфе в Ирландии (1014), в ней погиб сам ирландский король Бриан, но он разбил войско викингов.

Эйнхерии в Вальхалле продолжают жизнь боевой дружины; днем они сражаются и гибнут в поединках, чтобы вечером воскреснуть к пиршественному столу. Чертог этот огромен — ведь он должен вместить всех павших в битвах от сотворения мира, в него ведут «пять сотен дверей и сорок еще». Историки думали даже, что на это описание Вальхаллы повлиял некогда увиденный во время войн с Римом Колизей — ведь там тоже непрестанно сражались гладиаторы.

Сам Один так описывает Вальхаллу в «Речах Гримнира»:

Легко отгадать,

где Одина дом,

посмотрев на палаты:

стропила там — копья,

а кровля — щиты

и доспехи на скамьях.

В Вальхаллу ведут ворота Вальгринд («Ворота мертвых»), запоры которых неведомы простым людям. Сам же пиршественный зал окружает бурный, вздувшийся поток Тунд — его приходится переходить вброд эйнхериям. В потоке играет некая рыба Тьодвитнира — в ней видят мирового змея, кольцом опоясавшего Мидгард. Значит, Вальхалла, построенная у мирового дерева в центре Асгарда, одновременно воплощает и Срединный мир в целом.

У Одина есть священный престол Хлидскьяльв; это название означает то ли отверзающуюся скалу или утес, то ли сторожевую башню, но главное, что с него видны все миры. Значит, этот престол сродни мировому дереву. В мифах многих народов в центре мира располагалось не космическое дерево, а гора, скала или камень, вроде античного омфала — «пупа земли». Памятные камни с острова Готланд с изображениями светил, мирового древа и самой Вальхаллы были такой «моделью» космоса. Гора Одина — распространенное название урочищ у германцев, там некогда существовали святилища бога. Вальхалла, Асгард и Мидгард — Срединный мир в целом — оказываются взаимосвязанными и даже отчасти совпадающими в мифологическом пространстве, центр которого — мировое древо. Так, слово «хейм» означает мир в целом (хеймскрингла — земной круг), отдельную страну или область мира (Альвхейм, Ванахейм, Нифльхейм) и просто дом.

С настоящим мировым деревом связан в Вальхалле нескончаемый источник меда для дружин эйнхериев, текущий из вымени козы Хейдрун. Но воинам нужно и мясо: повар Андхримнир готовит им мясо чудесного вепря Сэхримнира в котле Эльдхримнире — съеденный вечером, к утру вепрь опять цел.

Сам Один, сидящий на высоком престоле за пиршественным столом, пьет только вино и не притрагивается к еде — он бросает ее двум волкам, что вместо псов лежат у его ног. Гери и Фреки — Жадный и Прожорливый — именуются волки. На плечах у бога сидят два ворона — Хугин и Мунин — Думающий и Помнящий. Один отправляет их летать над миром — они приносят ему все вести и нашептывают их на ухо своему хозяину. Волки и вороны — животные бога смерти и на поле боя: они питаются трупами. Но другой гигантский волк висит на западной стене Вальхаллы; это Фенрир, скованный волшебной цепью, — ему суждено поглотить самого Одина в конце времен.

Это постоянное напоминание заставляет Одина своим единственным глазом пристально всматриваться во все миры — благо его престол высится у самого мирового древа, откуда должно быть видно все на свете. Но ему мало этого взгляда и мало того, что доносят вещие вороны Хугин и Мунин, — он сам странствует по всем мирам, для чего ему и нужен восьминогий конь Слейпнир. Один должен знать заранее о приближении Судьбы богов.