Артур, эпизод 10. Обратный отсчет начат 3 страница

Я с удивлением рассматривала собственные руки.

— Все в порядке, — повторил Артур, почему‑то избегая моего взгляда. — Пойдем, я помогу тебе привести себя в порядок. Тебе надо ммм… умыться и переодеться.

— Когда же я успела так испачкаться? — поразилась я.

Януш смотрел на меня, и от его внимательного цепкого взгляда становилось очень не по себе. Сразу хотелось забраться обратно под стол и не высовывать оттуда даже носа.

— Ерунда, пойдем, ты умоешься… Януш, — обратился Артур к бармену, — можно мы воспользуемся твоей ванной?

Тот безмолвно кивнул.

Артур взял меня за плечи и подтолкнул в сторону служебного входа.

Странно, все это время остальные вампиры молчали. Мне показалось, что они тоже наблюдают за нами, вернее даже за мной. Уж не знаю, чем вызвала такое откровенное любопытство, хорошо, что я не склонна эпатировать публику, а то непременно бы показала им язык.

Когда я, умытая и закутанная в чей‑то мягкий теплый свитер, вышла в зал, почти все следы кровавого побоища уже исчезли. Зал как зал, только на полу еще лежали несколько бездыханных тел, если это определение вообще можно применить к вампирам.

— Они умерли? — спросила я Артура.

Он покачал головой:

— Большинство из них — нет. Люди бы сказали, что они впали в кому или заснули, как засыпают зимой лягушки. Кровь оживит их, и с ними еще поговорят.

По голосу Артура было ясно, что ничего хорошего из этого разговора не последует. По крайней мере, для тех, с кем будут разговаривать.

— Хватит болтать. Немедленно уезжаем, — скомандовала Лиз, в нетерпении ожидавшая нас у барной стойки.

Надо же, она уже успела зарастить свою чудовищную рану. Еще немного понаблюдаю и стану крупнейшим, а может, даже единственным в мире специалистом по вампирам. Уже почти вижу толстенную книгу в черном переплете с золотыми буквами: Полина Светлова «Вампиры среди нас: типология, анатомия, обычаи. Все, что вы хотели знать о кровососах, но боялись спросить у них лично».

Из творческой мечтательности меня вывел голос Януша.

— Я вижу, что еще немного, и она станет одной из нас. Человеческое слезает с нее, как змеиная кожа, — сказал он Артуру.

Готова поклясться, что говорил Януш очень тихо. Навряд ли кто‑нибудь, кроме Артура и меня, слышал его слова, но мое сердце сжалось: неужели это правда и внутри меня за тонкой‑тонкой преградой скрывается чудовище?…

Артур, эпизод 7

— Девочка готова к инициации?

Отец сложил руки на набалдашнике трости. Он казался немного усталым, и Артуру тут же захотелось встать на его защиту. Позаботиться о нем, сделать все, лишь бы разгладились эти тревожные складочки на переносице.

— Нет, Отец мой, пока еще рано.

Молодой вампир опять смотрел в пол.

— Судя по тому, что произошло сегодня, в ней просыпается Сила.

Зрачки в темных провалах глазниц обратились к Артуру.

Солгать было невозможно.

— Да, это так, но Сила может обратиться против нас. Ты поручил мне эту операцию, и я отвечаю за нее.

Рука Отца потянулась к тяжелому кубку. Он поднес его к губам и медленно отпил темно‑пурпурную жидкость.

— Разве она не предана Дому? Разве с ней не говорили о нашей высокой миссии?

— Это так, но еще не время. Еще слишком рано.

— Сын мой, поторопись. Завтра, на балу, я представлю ее своим детям. Это станет для нее первым шагом вхождения в Дом. Я даю тебе еще неделю, чтобы она окончательно присоединилась к нам.

— Да, Отец, — Артур низко поклонился.

Когда массивные двери закрылись за его спиной, он в изнеможении прислонился к стене.

Терять нельзя было ни минуты. Януш прав: кровь, текущая в венах Полины, слишком опасна. Как легко она одним ударом расправилась с диким, разорвав его на части, а потом даже не вспомнила об этом. Во всем виновата кровь. Нельзя забывать о том, что она не совсем человеческая. Если бы Артуру дали право на одно‑единственное чудо, он бы просил не о собственном освобождении и даже не о жизни отца и матери, он попросил бы о том, чтобы Полина стала обыкновенным человеком. Дело даже не во внешней опасности: гораздо большую тревогу ему внушала сама ее кровь, сама сила.

Ну кто из подростков не мечтает о суперспособностях, о том, чтобы стать действительно особенным. Но даже получить их не так сложно, как справиться с ними, не попасть под их власть, не поверить в то, что ты и вправду лучше и круче остальных. Артур вошел в Дом сравнительно недавно, но уже видел примеры, когда новообретенная сила кружила неокрепшую голову. Так было, например, с Владленом, и Артур прекрасно помнил, чем это закончилось в том случае. Он еще помнил, как братья отводили взгляды, помнил глухой, пробирающий до самой глубины костей голос Отца: «Виновен в преступлении против Дома и рода», и искаженное жестокой болью лицо преступника, и вывернутые в муке скрюченные пальцы, и горстку стылого серого пепла, унесенную ветерком.

Раньше Артур думал, что хуже и быть не может. До того самого момента, как Януш произнес страшные, словно приговор, слова: «еще немного, и она станет одной из нас». Это то, чему он должен помешать любой ценой просто потому, что этого не должно быть. Никогда.

Они уедут отсюда, затеряются где‑нибудь среди людей так, что их не найдет ни Отец, ни дикие. Артур, круг за кругом ходивший по комнате, остановился. Мысль убежать показалась ему единственно спасительной. Отец дал ему всего лишь неделю — после этого Полину ждет либо смерть, либо то, что гораздо хуже ее. Да, они уедут, спрячутся и будут жить, словно обыкновенные люди. Все то, что заметил в Полине Януш, тоже уйдет, рассеется, как утренний туман после восхода солнца. Они станут друг для друга мерилом человечности, а любовь поможет им удержаться на плаву и вынести все испытания.

Прочь отсюда! На волю, за пределы этого дома!.. Он больше не будет пешкой в чужой игре.

Артур медленно оглядел комнату — ту, которая на протяжении шестнадцати лет была его единственным домом, и вдруг — впервые — заметил голые стены и высокую идеально прямую спинку абсолютно неудобного дивана. Место службы. Казарма — что угодно, только не дом.

А ведь у него когда‑то был дом!..

Артур опустился на стул и слепо уставился в черный экран монитора. Он жестоко отомстил своим обидчикам. И человеку, предавшему отца, и банде Пахи. Неужели он умеет лишь мстить, но не спасать?… Возможно, если он спасет одну‑единственную душу, то сам будет спасен?

С силой отшвырнув кресло, так что оно отлетело к соседней стене и, перевернувшись, упало на пол, Артур двинулся к двери.

Колесики все еще продолжали бестолково вращаться, а его уже не было в комнате.

Глава 6

И вот, наконец, настал день, на который был назначен бал.

Я собиралась на него. На свой первый настоящий бал. Потому что те балы, что проводились в нашей школе, казались мне теперь игрушечными, не настоящими. Впервые в жизни у меня было собственное бальное платье, сшитое специально для меня. Бал должен был начаться ровно в полночь, Жюли говорила, что он будет проходить в настоящем дворце, поэтому я обязательно должна стать сказочной принцессой.

Она, вместе со своей помощницей, вертелась вокруг меня уже два часа, и я опять начала уставать, как и от бесконечных примерок.

Наконец, Жюли, обойдя вокруг меня в очередной, наверное, сотый раз, уже не нашла, что еще можно подправить, и удовлетворенно кивнула.

— Ну все, Полина, теперь можешь полюбоваться на себя, — сказала она с легкой грустью. — Завидую, ты еще можешь видеть себя!

Как я сразу заметила, зеркал в особняке почти не было. Дело в том, что лишь молодые вампиры могут видеть свое отражение, но чем дольше они живут и чем сильнее становятся, тем меньше в них остается человеческих черт, и вот в один прекрасный миг отражение в зеркале просто пропадает. Очень наглядная, на мой взгляд, демонстрация того, что связь с миром живых утрачена навсегда. Неудивительно, что вампиры не слишком любят зеркала и даже само их упоминание, как я выяснила, считается неприличным.

Однако сегодня в мою комнату принесли огромное зеркало, чтобы я имела возможность рассмотреть себя в бальном наряде с ног до головы.

Сейчас зеркало было задернуто черным бархатным покрывалом.

— Мы оставим тебя, — продолжила Жюли, покосившись на зеркало, и поспешила выйти из комнаты.

Я медлила, никак не решаясь сорвать бархатное покрывало. Почему‑то мне стало страшно посмотреть на свое лицо — а вдруг я тоже не увижу его?…

Ладно, довольно страхов. Я решительно сдернула покрывало и невольно отступила назад.

На меня смотрела принцесса из прекрасной забытой сказки. Густые черные волосы были уложены в бальную прическу, скрепленную шпильками, на каждой из которых красовалась большая белая жемчужина. Жемчуг — только на этот раз черный — облегал тонкую шею, подчеркивая ее белизну и хрупкость. Плечи и самый верх груди оставались открытыми. Белое платье украшала только оторочка из гладкого черного меха. Лицо было бледным, немного взволнованным, а глаза сияли надеждой и ожиданием. Такой красивой я не была еще никогда! Я казалась себе таинственной незнакомкой, и сердце то замирало, то начинало сильнее биться от волнения. Да я ли это там, в туманной глубине зеркала? Не может быть, чтобы я — обычная неприметная девочка.

— Полина! Ты готова? Можно войти? — послышался за дверью голос Артура.

— Входи!

И я, тут же забыв о зеркале, повернулась к нему. Как и я, он тоже был только в черном и белом. Черный бархатный камзол, белая рубашка с пышным жабо, черные панталоны, белые чулки, черные туфли.

Я ужасно боялась, что помпезный екатерининский костюм покажется на нем смешным — но нет. К счастью, Артур даже в нем оставался самим собой.

— О, моя королева! — сказал он, опускаясь на одно колено. — Ты прекраснее любой мечты.

Я милостиво кивнула, затем взяла со стола веер и шлепнула им Артура по плечу.

— Посвящаю тебя в свои верные рыцари, — произнесла я тоном, каким, по моему мнению, говорили сказочные королевы эльфов. — А так же позволяю сопровождать меня на предстоящем балу и выполнять все‑все мои прихоти.

— Так уж и все? — уточнил Артур.

— Конечно! — и тут я не выдержала и рассмеялась. — Будешь знать, как заводить при мне пышные речи!

Артур поднялся с колен и взглянул на меня:

— Ну раз тебя не устраивает так, может, ты разрешишь просто поцеловать тебя.

И я разрешила.

Мы еще стояли, обнявшись, когда в дверь постучали и в комнату заглянула Жюли. Она окинула нас с Артуром странным взглядом и, не говоря ни слова, скрылась.

— Что с ней? — недоуменно спросил Артур.

— Пойдем, — я потянула его за руку. — Все нормально.

И Артур, больше не задавая вопросов, последовал за мной.

Видимо, говорить о чувствах в обществе вампиров так же не принято, как и вести речи о зеркалах. Забавно, если я и вправду первая, узнавшая тайну Жюли. В таком случае я постараюсь сохранить ее, как берегут в закрытом ларце чужую драгоценность.

И вот я, впервые за несколько дней, вышла из особняка.

Холодный октябрьский ветер ударил в лицо. На небе висел тонкий серпик луны, а звезды казались похожими на елочные игрушки.

— Машина подана, — объявил нам молодой охранник, и мы с Артуром сели в черную машину — в ту самую, в которой он обычно приезжал в школу. Хорошо, что салон оказался действительно большим, и я поместилась в нем даже в своем пышном платье.

Артур сел рядом, держа меня за руку.

Видела бы меня сейчас мама!

Тем временем мы выехали за ворота и помчались по улицам ночного города. Огни фонарей казались мне цветными пятнами. Улицы, дома, машины — все проносилось мимо нас. Я смотрела в окно, не в силах оторвать взгляд, завороженная магией ночного города.

— Посмотри, посмотри, это так похоже на сказку!

Я то дергала Артура за рукав, чтобы показать ему очередную дивную картину, то в нетерпении принималась расспрашивать его о бале.

Но он лишь таинственно улыбался и обещал, что вскоре я увижу его собственными глазами.

Мы быстро доехали до места. По крайней мере мне показалось, что прошло не более нескольких минут — и мы уже у решетки какого‑то парка.

Артур вышел из машины и, открыв передо мной дверцу, подал мне руку.

Я тоже очутилась на улице и с любопытством огляделась. Местность показалась мне смутно знакомой, хотя узнать ее в сумерках я все еще не могла.

— Ну, догадалась, где мы? — спросил Артур и, видя мою растерянность, тут же добавил: — Вспомни нашу недавнюю экскурсию.

— Царицыно? — я ужасно удивилась. — Ты хочешь сказать, что сегодня у нас будет бал в царицынском дворце?

— Угадала, а вот и карета.

К нам действительно ехала настоящая карета, влекомая парой лошадей. Лошади были странными, все черные, тонконогие, с густой гривой, украшенной множеством алых ленточек так, что с первого взгляда казалось, будто вместо гривы у них огонь. Лошади немного нервничали и прядали ушами.

— Они чувствуют таких, как я, — пояснил Артур, — однако это специально выведенная порода, они почти привыкли…

Он горько усмехнулся, и я крепко‑крепко сжала его пальцы. Артур не должен чувствовать себя одиноким и ущербным. Он не такой. Он — самый лучший. И еще — он со мной!

Мы сели в карету. Оказывается, это не слишком удобно — ступенька располагалась слишком высоко, но, опираясь на руку Артура, я легко преодолела препятствие и шлепнулась на мягкое пружинящее сиденье.

Негромко щелкнул кнут, и мы поехали.

Парк терялся во тьме, лишь ближе к дворцу горели огни. Десятки крохотных огоньков во мраке. Это было так красиво, что захватывало дух. Как будто рассыпалось драгоценное ожерелье, и все эти огни — блестящие камушки. Глядя в окно кареты, я поражалась размаху празднества. Должно быть, вампиры действительно обладают силой и властью, если им удалось устроить бал в настоящем дворце!

— Отец позаботился, чтобы территорию благоустроили и дворцы выглядели почти так же, как раньше, — рассказывал тем временем Артур. — Помнишь, нас водили сюда в музей. Теперь ты увидишь его настоящий облик. Тебе когда‑нибудь хотелось побывать в музее ночью?

— Конечно! — ответила я. — Скажи лучше, кто не мечтал бы об этом!

Мы проехали под мостом и остановились у ступеней дворца.

Восторг и волнение, нетерпение и страх слились в моем сердце воедино и поднялись девятым валом.

— Все будет хорошо, — шепнул мне Артур, и его губы легко, словно крылья бабочки, коснулись моего виска.

Я знала, что все и вправду будет хорошо — до тех пор, пока он со мной, а значит, всегда.

Я еще стояла, залюбовавшись причудливыми огнями старого дворца, когда Артур потянул меня за руку:

— Пойдем.

И мы вошли в зал.

Он был освещен пламенем тысячи свечей в огромных старинных канделябрах. Гости уже собрались. Дамы, облаченные в пышные платья, сверкающие россыпью драгоценных камней, мужчины в камзолах… На некоторых из них были взбитые белые парики, но другие, как и мы с Артуром, обходились без них.

— Позволь, я представлю тебя Отцу, — сказал Артур, подводя меня к статному вельможе.

Его глаза, как и прежде, излучали доброту и заботу, а улыбка грела сильнее, чем солнце. Рядом с ним отступали все проблемы. Он был столь величественно прекрасен, что не хотелось отводить взгляд.

— Подойдите, дети мои, — сказал он, и мое сердце затрепетало от радости.

Артур представил меня, и я присела в глубоком реверансе.

— Встань, дочь моя, — он протянул мне руку, затянутую в мягкую белую перчатку, и не было большего счастья, чем коснуться ее дрожащими от волнения пальцами.

— Довольна ли ты? Хорошо ли тебе среди нас? — заботливо спрашивал он.

— Да, благодарю вас, — выдохнула я. — Очень!

Голова кружилась, и зал плыл перед моими глазами. Возможно, в этом виноват корсет? Или чад от множества горящих свечей?…

— Артур, сын мой, покажи нашей дорогой гостье зал, — вновь донесся до меня голос.

Потом чья‑то рука подхватила меня за талию… А перед глазами плыли радужные пятна…

Когда я немного пришла в себя, мы находились на крыльце.

— Я вывел тебя на улицу. Все в порядке? — Артур заглянул мне в лицо.

— Да, спасибо, — рассеянно ответила я.

Перед моим мысленным взором все еще стояло величественное и беспредельно доброе лицо, бархатный рукав обшитого галунами камзола, тонкая рука в белой перчатке…

Ветер осторожно провел бархатной рукой по моему лицу. Я смотрела на темный парк, озаренный тысячью ярких звезд‑огней. Мне казалось, будто земля и небо поменялись местами, а я вдруг по мановению волшебной палочки перенеслась в настоящую сказку. Да и впрямь все здесь было как в настоящей сказке: и карета, и дворец, и добрый Отец‑король, и Золушка, и, конечно же, Артур — мой принц.

— Здесь как в сказке! — выдохнула я, беря Артура за руку.

— Сказки нужно читать в оригинале, а не прилизанные версии великих лжецов, адаптировавших их для детей, — невпопад произнес он. — В настоящих сказках много жестокости, крови и насилия.

Это было так странно и неуместно, что я едва не расплакалась. Зачем он пытается испортить мою сказку? Причем здесь оригиналы? Я отпустила руку Артура и отвернулась, чтобы он не заметил моих предательски заблестевших глаз.

— Извини, я, кажется, тебя обидел…

Артур нежно прикоснулся к моим открытым плечам, и я вздрогнула.

— Не бойся, все будет хорошо. Я сумею защитить тебя, — прошептал он, ласково гладя мою руку.

— Простите, — перед нами вырос слуга в желтой ливрее и белом напудренном парике. — Прошу пожаловать внутрь. Церемония вот‑вот начнется.

Он склонился перед нами и тут же исчез — совершенно беззвучно, как и появился. Что поделать, у них здесь так принято.

— Что за церемония? — удивилась я.

Артур пожал плечами.

— Официальное представление. У нас вообще любят церемонии. Держись уверенно, делай реверансы, как тебя учила Жюли, и все будет в порядке.

Проговорив это словно нехотя, через силу, Артур поправил воротник камзола и направился обратно в зал.

Я глубоко, насколько позволял корсет, вдохнула студеный воздух — будто глотнула ледяного вина — и пошла вслед за Артуром.

На этот раз я смогла рассмотреть зал подробнее и увидела, что он весь увит гирляндами белых цветов. Кажется, орхидей. Вот почему здесь так трудно дышать. Цветы дурманили и опьяняли.

Все, видно, только и ожидали нашего появления, потому что с нашим приходом музыка оборвалась, а гости расступились, освобождая центр зала.

Старейшина улыбнулся мне и поманил рукой.

Я вновь подошла к нему под взглядами всех собравшихся гостей.

— Дети мои, — заговорил вельможа, и готова поклясться, что его негромкий голос был слышен даже в самом отдаленном уголке огромного зала, — дети мои, сегодня я принес вам радостное известие. Наша семья стала немного больше. Эта юная отроковица, несмотря на свои года, пережила уже очень многое и проявила себя столь достойно, как если бы была умудрена летами и сединами. Она уже стала мне как любимая дочь, и я уповаю, что и впредь дороги наши не разойдутся. Пойдешь ли ты за мной, дитя мое?

Он ласково смотрел на меня, и сердце замирало от счастья. Отец позвал меня! Служить ему — огромное счастье! Может ли быть что‑либо прекраснее созданного им Дома! Я с гордостью оглядела замерших в ожидании вампиров. У меня опять появилась семья — те, кто дороги и нужны мне. Я люблю и понимаю их больше тех, с кем бок о бок жила раньше, я осознаю их высокую миссию — плотиной на побережье тьмы стоять на защите людей, охраняя их от древней ярости диких! Быть с ними — вот высшая для меня честь!

— Да, Отец! — ответила я, и слова мои потонули в восторженном гуле.

Как же прекрасно!

Я взглянула на Артура, думая, что он радуется за меня, однако он уставился в пол.

Начался полонез — традиционный танец, открывающий балы в екатерининское время. Сам Отец подал мне руку. Я, вспыхнув от смущения и гордости, вложила в нее свои пальцы. Мы встали в пару и, вместе с остальными гостями, двинулись по залу. Этот размеренный, чинный танец скорее напоминал праздничное шествие. Жюли объясняла, что его основной задачей являлось приветствовать хозяев, посмотреть на других гостей и продемонстрировать собственную стать, однако я была так ошеломлена и счастлива, что почти не обращала внимания на окружающее.

Все промелькнуло в одно мгновение. И вот уже Отец заботливо передает мою руку Артуру.

— Танцуйте, дети мои, вы еще так молоды!.. — говорит он, улыбаясь.

Артур изящно кланяется ему, а я приседаю в глубоком реверансе.

— Теперь мы всегда будем вместе. Неужели ты не рад за меня? — спросила я Артура, когда мы оказались среди других танцующих пар.

— Да, конечно, — ответил он.

Он что, и впрямь решил испортить удивительный вечер? Я поймала на себе полный тревоги взгляд Артура и чуть не расхохоталась. Ну конечно же! Он просто волнуется за меня. Он еще не знает, что все будет хорошо, просто расчудесно!

— Я так рада, что встретила тебя, — прошептала я.

Артур взглянул на меня и молча поднес к губам мою руку. Я чувствовала, как он любит меня. Эта любовь наполняла меня до краев, защищала, ласкала…

А потом начался новый танец, и я целиком сосредоточилась на том, чтобы не допустить какой‑нибудь нелепой ошибки. Честно говоря, за несколько полученных уроков я едва‑едва успела запомнить некоторые фигуры, поэтому не получила большого удовольствия от парадных танцев и с облегчением вздохнула, когда, наконец, заиграл знакомый вальс.

Мы с Артуром кружили по залу, и я представляла себя легкокрылой бабочкой, вот‑вот готовой взлететь к самому небу. Как же отличался этот бал от того, школьного! Как же изменилась моя жизнь с тех пор! Артур уверенно вел меня. Стены, старинные портреты — все проносилось мимо. Сердце пело и рвалось из груди. Как же хорошо!

Вальс закончился внезапно, и мы остановились, все еще не в силах перестать смотреть в глаза друг другу. Просто застыли посреди зала, как пара статуй.

Наконец Артур выпустил мою руку. Я прочла в его глазах сожаление. На мгновение я почувствовала боль: как мы вообще могли жить вдали друг от друга, не зная друг о друге?… Тем временем взгляд Артура скользнул куда‑то за мою спину.

— Рад тебя видеть, Лиз. Ты сегодня великолепна, — сказал он.

И только тут я заметила Лиз. На ней было пышное платье темно‑бордового, почти черного цвета, все усыпанное черными бархатными цветами и сверкающими стразами… Или это были бриллианты? Никогда не разбиралась в камнях. Волосы, уложенные в высокую прическу, тоже украшали цветы и стразы, а в ушах покачивались рубины, напомнившие набухшие капли крови. Мне показалось, что они вот‑вот сорвутся и упадут на открытые белые плечи. Лиз была действительно хороша. То, что на другой смотрелось бы вульгарно и, без сомнения, сгубило бы меня, выглядело на ней уместно и естественно. Так же как ярко накрашенные губы и черные мушки — одна в уголке рта, другая — на плече.

— Рада видеть тебя, Полина, — произнесла Лиз холодно и тут же обратилась к Артуру: — Позволю тебе напомнить об обещанном танце. — Она взмахнула рукой, на которой висела похожая на изящную пудреницу крохотная бальная книжка.

Я улыбнулась Артуру, с некоторым беспокойством взглянувшему на меня. Не знаю, планировала ли что‑то Лиз, но меня, почти десять лет проучившуюся с Виолой, подобными штучками не проймешь.

— Не скучай без меня, — сказал Артур и на миг ласково коснулся моей руки холодными пальцами.

Они пошли танцевать, а я опять вышла на крыльцо глотнуть немного свежего воздуха. Кто‑то накинул мне на плечи накидку и протянул тяжелый кубок, распространяющий пряный запах.

Я стояла на ступеньках старинного дворца, глядя на звезды. Нам говорили: чудес не бывает, но что это еще, если не чудо? Словно исчезли два с лишним столетия, и время вдруг обратилось вспять. Может, я и вправду перенеслась в прошлое? Опустив глаза на землю, я увидела заасфальтированные дорожки. Ну что же, хорошо иметь под ногами твердую почву, но почему бы ненадолго не поверить в сказку?

Я немного прошлась по дорожке, осторожными глотками отпивая горячее вино с пряностями. В общем, вино не было нужно. Голова кружилась и без него, а сердце билось в учащенном, взволнованном ритме. Потом, перебирая ворох своих воспоминаний, я, конечно, вспомню это удивительное мгновение… Ах, если бы только можно было сохранять такие минуты, словно старые фотографии, и порой возвращаться в них. Иногда это бывает так нужно!

За моей спиной слышались тихие, едва различимые шаги. Я оглянулась и поняла, что меня сопровождает (почетная ли?) охрана.

— Можно мне немного пройтись? — спросила я.

— Да, конечно. Только не покидайте охраняемую территорию, — ответил один из сопровождающих, и они немного приотстали.

Ну надо же: серьезней, чем у нас в школе.

Наверное, танец уже скоро закончится, и я решила пройтись до моста, а затем вернуться в зал. Однако едва я достигла моста, как заметила среди деревьев на склоне какую‑то тень. Она скользнула на грани моей видимости и пропала.

Сердце отчаянно ухнуло. Неужели все начинается снова. Я оглянулась на свою охрану: довольно далеко.

Я уже открыла рот, чтобы закричать, как вдруг поняла, что напугавшая меня тень — всего лишь собака. Большая, темная и подозрительно знакомая собака! Та самая, что отиралась возле гадалки, предсказавшей мне опасность, когда Артур только‑только появился на моем горизонте, та самая, что спасла меня в недавнем сне.

— Хугин? — окликнула я. — Иди сюда! Где твоя хозяйка?

Собака взглянула на меня. К ее морде словно припечаталось эдакое паскудное выражение, будто мои слова изрядно ее забавляли. Никогда не видела, чтобы собаки так улыбались.

— Что ты тут делаешь? — снова спросила я, все еще ожидая ответа.

— Полина? С кем это ты разговариваешь? — окликнул меня знакомый голос.

Я обернулась. Передо мной стояла Жюли, как всегда, в алом и белом.

— Да так, одна знакомая собака, — ответила я, снова повернулась к Хугину… и обнаружила, что тот исчез.

— Ты что‑то путаешь, — удивленно произнесла Жюли, — здесь никого и не было. Никакая собака и близко не подойдет к таким, как мы.

— Да нет же, был, — возразила я, уже начиная чувствовать себя идиоткой, лунными ночами беседующей с кустами. — Я прекрасно видела — здоровый такой пес, лохматый.

Жюли пожала плечами, видимо, не желая продолжать спор. Впрочем, и без того было ясно, что она видит в темноте значительно лучше меня, и, окажись здесь какая‑нибудь собака, она, конечно, бы ее разглядела. Так что же получается? Я схожу с ума? И тем не менее я готова была поклясться, что видела именно Хугина.

А ночь глядела на меня тысячью звезд, безмолвных свидетелей всего, что происходит здесь, на земле.

Глава 7

Я валялась на своем огромном, похожем на аквариум, диване. В голове еще роились обрывки прекрасных мелодий. Я вспоминала изящных утонченных дам и галантных кавалеров. Мир вампиров казался мне красивым и вместе с тем каким‑то удивительно хрупким, похожим на вырезанный из бумаги дворец.

Вставать было лень, но теперь меня к этому и не принуждали. Я могла хоть целый день (что в данном доме, кстати, было принято) проваляться на диване, смотреть телик и уплетать виноград и сладости. Я отщипнула от грозди кишмиша несколько ягод и отправила в рот.

Так получилось, что мне достался билет прямиком в рай. Прежние мечты о журналистике выцвели и утратили актуальность. Теперь у меня появились другие планы. Я обзаведусь красивыми и элегантными платьями, как у Жюли, научусь ходить на десятисантиметровых шпильках и сражаться, как Лиз. Теперь мне можно все! Сам старейшина пригласил меня войти в его Дом! И это было лучше всего.

Откусив от восхитительного пирожного, я представила, как я — такая красивая и грациозная — участвую в боевой операции против диких, ведя за собой преданных мне вампиров.

Мы ворвемся к диким, как они ворвались к нам в «Элис», раскидаем их и сметем с дороги. А потом нам навстречу выйдет Ловчий, и все испугаются, потому что он очень силен и опасен, а я выступлю вперед и небрежно брошу: «Предоставьте эту проблему мне», и в его голодных волчьих глазах мелькнет восхищение и страх. И я… Нет, лучше по‑другому. И Артур скажет: «Любимая, позволь мне сразиться с ним. Ради тебя я одержу над ним победу». Да, так будет честнее, пусть силы будут равны, я сама была бы слишком сильным противником…

В дверь постучали, и я залилась румянцем, догадавшись, что это Артур.

— Сейчас открою! — крикнула я.

Ровно две минуты потребовались на то, чтобы одеться, запихнуть в бельевой ящик постель, убрать с глаз тарелочки со сладостями и открыть перед Артуром дверь.

— Ты не согласишься немного пройтись со мной?

Он казался встревоженным.

— Конечно!

Я кивнула и подбежала к зеркалу, чтобы расчесать непослушные тяжелые пряди и взглянуть на себя: все ли в порядке. Когда вокруг тебя красавицы, расслабиться просто не удается.

— Я готова! — объявила я, появившись перед Артуром.

Если смотреть в его глаза, то можно показаться самой себе красавицей. Он всегда смотрел на меня так — по‑особенному.