Грамматика и языковые ошибки

Грамматика не предписывает законов языку, но изъясняет и утверждает его обычаи.

А. С. Пушкин

Сколько падежей в нашем языке? Мы неоднократно сталкиваемся с этим вопросом в самых, казалось бы, обыкновенных случаях. Так, при разборе предложения Я сижу на берегу перед ученицей возникает чуть ли не неразрешимая задача - определить падеж существительного. Вопрос где? мало помогает. Ученица начинает мысленно (про себя) склонять: берег, берега, берегу, берег, берегом, о береге - и отвечает: дательный. Действительно, форма берегу ей встретилась только в дательном падеже. На ударение она не обратила внимания и удивилась, когда ей сказали, что это предложный падеж, ведь предложный - о береге.

Хотя девочка ошиблась, рассуждала она вполне логично. Как мы определяем падеж? Практически по вопросам. Но если к словосочетанию мечтал о лете вопрос о чем? закономерен, то к сочетанию сижу на берегу вопрос на чем? явно неестествен, а вопрос где? не связан обязательно с предложным падежом. По каким же признакам определяют падежи лингвисты? Ясно, что не по вопросам - падежей у нас шесть, а вопросов к словам можно поставить десятки.

Как уже было сказано, для выделения какой-нибудь грамматической категории нужны формальные признаки. Для падежа таким признаком будет окончание: земля - именительный падеж, земл-и - родительный и т. д. Но этого явно недостаточно, земл-е - одно и то же окончание в дательном и предложном; значит, если следовать формальному принципу, здесь один падеж. Зато в творительном два окончания -ей и -ею - два падежа? У разных слов разное количество окончаний (например, у слова путь -только три).

И. стол путь Р. стола пути Д. столу пути В. стол путиьТ. столом путемП. о столе о пути

Следовательно, пришлось бы выделить и разное количество падежей.

Окончание - это именно формальный признак падежа, а ведь в каждом явлении, кроме формы, есть еще и содержание. Так в чем же смысл падежей? Сами падежи мы определяем все же не по окончаниям, а по вопросам. Что отражают эти вопросы - кого? чего? к е м? ч е м? и т. д. Они указывают на отношение предметов. Например, когда нам нужно указать на принадлежность какой-либо вещи определенному лицу, выразить значение принадлежности, мы используем родительный падеж - книга брата, проза Пушкина (кроме того, родительный падеж имеет и другие значения: указание на материал - мебель красного дерева; обозначение лица, обладающего названным свойством, признаком - смелость солдата, решительность матери и мн. др.); значение указания на лицо или предмет; к которому направлено действие, несет дательный падеж; выражение прямого объекта - функция винительного падежа. В зависимости от смысла и надо выделять падежи: один смысл - один падеж, другой смысл - другой падеж и т. д. Попробуйте, однако, сами определить смысл, значение какого-нибудь падежа. А какова роль этих смысловых различий? Мы замечаем их в трудных, спорных случаях, когда «грамматические тонкости» мстят нам за пренебрежительное к ним отношение, когда из-за них мы не можем понять смысл высказывания. А. Н. Гвоздев приводит такой пример: Помощь дивизии пришла вовремя - дивизия кому-то помогла или, наоборот, она воспользовалась чьей-то помощью? Этот разный смысл обусловлен разными значениями падежей - родительного и дательного. Другой пример: Он принес письмо матери - письмо чье? или кому?

Более того, разный смысл, разные значения могут быть у одного и того же падежа. Почему нельзя сказать: «Жизнь и ловля пресноводных рыб?» Десятки, сотни подобных словосочетаний не вызывают возражений: поиски и находки ученых, труд и отдых рабочих и т. д. Обычно отвечают так: жизнь рыб - это они сами живут, сами действуют, а ловля рыб - это не они ловят, а их ловят. Можно соединять два словосочетания, когда обозначаются действия, поступки одних и тех же существ. Следовательно, падеж один, а смысл разный. Впрочем, это не так уж редко случается. Вот еще примеры А. Н. Гвоздева: Преследование тигра окончилось ничем - тигр преследовал или тигра преследовали? Или: Рабочему приходилось многое объяснять - рабочий объяснял или ему объясняли?

Отчасти значение падежа можно вывести из его названия. «Родительный, - отмечал академик В. В. Виноградов, - получил свое имя от того, что он иногда обозначал род, принадлежность, происхождение. Дательный своим названием выражал одну из своих функций... (ср. употребление дательного падежа при глаголе дать - давать)». Творительный падеж ввел в 1596 г. один из первых русских грамматиков - Лаврентий Зизаний. Этот падеж связан по значению с глаголом творить, делать что-то при помощи какого-нибудь орудия, средства; поэтому основное значение творительного падежа орудное, инструментальное (работать топором, молотком и т. д.). Мелетий Смотрицкий в своей «Грамматике» (1619) дополнил русскую падежную терминологию еще сказательным падежом (ср. говорить - сказать о чем-нибудь), который потом Ломоносовым был переименован в предложный.

Идеальный принцип любой грамматической категории (связь смысла и формальных признаков) постоянно нарушается, когда мы имеем дело с категорией падежа. Любой падеж имеет не одно, а несколько значений. Например, наиболее характерно для творительного падежа 'значение орудия или средства, при помощи которого производится действие'. Но, кроме того, есть творительный времени - днем, вечером (это совсем не то, что писать пером); творительный способа и образа действия - шагом, боком; творительный сравнения - лететь стрелой и т. д. Так, если исходить из значения, только внутри творительного падежа можно выделить несколько падежей.

Итак, определить число падежей на основе формальных признаков нельзя, так как среди них нет единообразия, на основе смысла - тоже нельзя, так как нет предела для дробления значений. Сколько же падежей? Этот вопрос ставил еще академик А. И. Соболевский, он писал: «Сколько падежей? Ответ на этот вопрос не только труден, но прямо невозможен. Если принять за основание звуковую форму имени... то мы должны будем сказать, что одни имена (например, кость - только с 3 разными звуковыми формами единственного числа) имеют меньше всего падежей, чем другие ... и что число падежей неопределенно. Если же принять за основание грамматическое значение... то мы должны будем насчитать большое количество падежей... Тогда, например, форма хлеба в разных предложениях (я взял себе хлеба, мясо лучше хлеба, мягкость - свойство хлеба) будет представлять три падежа...»

Практически нас устраивают шесть падежей. Это оптимальный вариант, неустойчивая гармония формальных признаков и значений. Выделять, например, творительный пассивных, страдательных оборотов - Дом строится рабочими - мы бы не стали, так как у этого особого значения нет своих форм, окончаний. А если для какого-то определенного значения мы найдем особые формы - разве мы не вправе говорить об отдельном падеже? И это не просто предположение: подобные явления можно найти, подтвердить фактическим анализом языкового материала.

Академик В. В. Виноградов, подводя итог изучению падежей, писал в своей книге «Русский язык»: «В системе современного склонения имен существительных намечается восемь основных падежей: именительный, родительный, количественно-отделительный, дательный, винительный, творительный, местный и изъяснительный - предложный».

Откуда же взялись еще два падежа? Лингвисты обратили внимание на тот факт, что в предложном падеже многие существительные мужского рода имеют разные окончания: -у(-ю) или -е, например: танцевать на балу - думать о бале, победить в бою - вспомнить о бое, а также: в году - о годе, в долгу - о долге, в краю - о крае, в лесу - о лесе, в саду - о саде, на снегу - о снеге, в (на) шкафу - о шкафе и т. д. Формальное различие налицо. Различны и значения. Формы на -у(-ю) в основном обозначают место, пространство, где что-то находится (местное значение). Формы на -е обозначают преимущественно предмет, о котором говорят, думают (изъяснительное значение). Более того, различны и предлоги: местное значение сочетается с предлогами в, на, изъяснительное значение - с предлогом о. Вот почему в нашем примере со словом на берегу ученица не узнала предложный падеж. Многие лингвисты считают, что в современном предложном падеже механически объединены два разных падежа, что нет препятствий для выделения местного падежа, который, как и все остальные падежи, имеет и формальный признак, и специфическое значение. И разве не то же самое мы видим в нашем родительном падеже, где одни и те же слова могут иметь окончание то -а(-я), то -у(-ю): стакан чая - стакан чаю, кусок сахара - кусок сахару, причем формы на -у(-ю) имеют количественно-отделительное (часть целого) значение.

Учитывая все сказанное, мы могли бы, например, так просклонять слово мед:

1. Именительный падеж мед2. Родительный падеж меда (вкус меда)3. Количественно-отделительный падеж меду (попробовать меду)4. Дательный падеж меду5. Винительный падеж мед6. Творительный падеж медом7. Местный падеж меду(на меду, в меду)8. Изъяснительный падеж меде(о меде)

Не все убеждены в самостоятельности двух новых падежей. Наблюдения показывают, что формы родительного падежа на -у(-ю) употребляются все реже, круг существительных с этими окончаниями узок и т. д. Поэтому, наверное, целесообразно сохранить шестипадежную систему, но научиться различать значения падежей.

Академик В. В. Виноградов писал: «Все конструктивные формы имени существительного - формы рода, числа и падежа - основаны на взаимопроникновении грамматических элементов и лексических значений. В имени существительном грамматика не подчиняет себе лексику целиком, а вступает с ней в тесное взаимодействие, как бы не преодолевая сопротивление материала и не вполне его формализуя».

НА ПУТИ К СОВЕРШЕНСТВУ

Истины и предрассудки (диалог с отступлениями)

(Этот раздел написан на основе обсуждений в печати.)

Критик. Стремительностью современной жизни сейчас объясняют все: мол, нет времени остановиться, оглянуться, некогда задуматься над тем, как говоришь, над тем, как надо говорить. Вот и портится, и обедняется язык. Послушаешь молодежь - речь бедна, ошибок - пропасть. И вы, лингвисты, ничего не делаете, чтобы поднять культуру речи. Вот на днях встретил группу ребят, говорил с ними о названиях трав - трава и трава, а из каких растений она состоит, не знают. Спросил о птицах - воробей, ласточка, кукушка - и все.

Бал

Лингвист. А вы бы их спросили об автомобильных двигателях или радиоприемниках: они рассказали бы больше, чем вы знаете.

Критик. Слышал я их слова - молоток, железно, предки, девчонки... Почему нам и в голову не придет назвать Татьяну Ларину девчонкой?

Лингвист. А вспомните в «Евгении Онегине»:

Музыка будет полковая! Полковник сам ее послал. Какая радость: будет бал! Девчонки прыгают заране...

- и насмешливое примечание Пушкина к последнему стиху: «Наши критики, верные почитатели прекрасного пола, сильно осуждали неприличие сего стиха». Поэт имел в виду замечание Б. Федорова в «Санкт-Петербургском зрителе» (1828, № 4). Пушкин тогда писал, что Федоров «выговаривал мне за то, что я барышень благородных и, вероятно, чиновных называл девчонками (что, конечно, неучтиво) , между тем как простую деревенскую девку назвал «девою»:

В избушке распевая, дева Прядет...»

В избушке распевая, дева прядет...

Критик. Вы думаете, только я говорю о словесной шелухе? Спросите родителей, учителей. Хорошо писал об этом писатель Б. Тимофеев: если школьнику, студенту что-то нравится, он скажет: законно, потрясно, классно, блеск. А ведь русский язык так богат.

С помощью синонимов можно выразить тончайшие оттенки: прекрасно, чудесно, восхитительно, великолепно, дивно, отменно, бесподобно, обворожительно, блистательно, волшебно...

Лингвист. Так вы хотите, чтобы современная молодая девушка говорила: Я смотрела отменный, обворожительный фильм? По мне, пусть лучше скажет потрясный.

Критик. Так Вам нравится молодежный жаргон?

Лингвист. Нет, не нравится. Я только против крайностей. Вот «Пионерская правда» очень остроумно высмеяла школьный жаргон. В газетном фельетоне рассказывалось, как отбирали для космического полета трех мальчиков. Капитан звездолета спрашивает каждого, как они представляют себе свою задачу после посадки на другую планету.

Один из мальчиков сказал:

- На этой законной посудине шмякнемся на этот шарик, потом, ясное дело, копыта кверху и хвост набок.

- Как, как?

- Ну отдохнем, поспим...

- Ясно. Продолжайте.

- А после прошвырнёмся к этим лупоглазым потрепаться о культурном контакте...

- Довольно. Следующий.

Первый мальчик не прошел, но и второй оказался не лучше:

- Брякнусь на эту черепушку и сразу же отключусь на отдых. Потом похромаю к шестилапым насчет культурного обмена...

А вот как говорит третий мальчик, речь которого выдается за образец:

- Ракета превосходная, но все равно после посадки нужен отдых для восстановления сил. Потом можно отправляться к местным жителям с предложением культурного сотрудничества...

Не дав этому идеальному оратору кончить, капитан в восторге заявил: «Достаточно. Вы приняты!»

А между тем газетное нужен отдых для восстановления сил в устах какого-нибудь семиклассника ничуть не лучше, чем отключиться на отдых. Отправиться с предложением культурного сотрудничества - так мог бы говорить дипломат, а не школьник. Выступая против одного, мы впадаем в другую крайность. Жаргон - это детская болезнь. Хуже, если ребята рано заболеют взрослой болезнью, которую К. И. Чуковский назвал канцеляритом, если они станут говорить штампами деловой или газетной речи. Нужно уметь чувствовать и понимать особенности литературно-разговорной речи. А мы нередко под правильной речью понимаем речь, ориентированную исключительно на нормы книжно-письменного языка.

Критик. Болезнь одна - отсутствие речевой культуры; проявляется она по-разному: сначала - жаргон молодежный, потом - жаргон канцелярский. А в итоге, как я и говорил, общее обеднение языка.

Лингвист. У Вас слишком мало данных для такого обобщения. Язык может быть бедным у отдельных людей. Ваш взгляд субъективен.

Критик. Да все дело в том, что таких людей много, а общий язык слагается из языка отдельных людей. А если хотите объективных данных, загляните в словарь «Новые слова и значения». Он издан в 1971 г. На девять десятых словарь состоит из иностранных слов: аллерген, анид, арболит, клистрон, ралли, фибергласовый, визуальный (зрительный, стало быть, устарело), глобальный (чем это лучше старого всемирный?), (дискретный) ('прерывистый'), инкурабельный больной (т. е. 'неизлечимый'), эскалация ('расширение'), сенаж. О словах типа сенаж писал Б. Тимофеев: «Большинство слов, употребляемых с окончанием на аж, - иностранного (главным образом французского) происхождения: багаж, пейзаж, типаж, пассаж, каботаж, дренаж, плюмаж, саботаж и т. д.

Русскому языку такое окончание несвойственно. Однако за последние годы появилось слово подхалимаж вместо русского подхалимство и возникло слово листаж вместо объем книги. Вот уж смесь «французского с нижегородским»!»

Лингвист. А вот Горький был об этих словах другого мнения: «Процесс освоения иноязычных слов вполне законен тогда, когда чужие слова фонетически сродны освояющему языку. За годы революции нами созданы и освоены десятки чужих слов, например, листаж, типаж, вираж, монтаж, халтураж...-» (слышите, за годы революции, а не в последнее время!).

Критик. Зачем же так упрощать вопрос - речь идет не об отдельных словах, а о принципе, т. е. о том, на что указывал еще Белинский: «И мы первые скажем, что употреблять иностранное слово, когда есть равносильное ему русское слово, значит оскорблять и здравый смысл и здравый вкус. Так, например, ничего не может быть нелепее и диче, как употребление слова «утрировать» вместо «преувеличивать»...»

Лингвист. Ая вам приведу другую цитату: «Пуристы боятся ненужного наводнения иностранных слов: опасение больше чем неосновательное! Ненужное слово никогда не удержится в языке, сколько ни старайтесь ввести его в употребление». Это тоже Белинский. И еще он сказал: «Слово мокроступы очень хорошо могло бы выразить понятие, выражаемое совершенно бессмысленным для нас словом галоши; но ведь не насильно же заставить целый народ вместо галоши говорить мокроступы, если он этого не хочет!» И затем Белинский делает вывод: «Какое бы ни было слово, свое или чужое, лишь бы выражало заключенную в нем мысль, - и если чужое лучше выражает ее, чем свое, давайте чужое, а свое несите в кладовую старого хлама». Критик. Это запрещенный прием. Вы подменили один вопрос другим. Никто и не хочет заменять такие иностранные слова, которые уже освоены языком: кровать, свекла, руль и т. п. Но зачем брать иностранное, когда, если не лениться, можно найти свое?

Мокроступы

Лингвист. Вы сами себе противоречите. Хорошо. Я думаю, Вы согласитесь с А. Н. Толстым, который писал: «Известный процент иностранных слов врастает в язык. И в каждом случае инстинкт художника должен определить эту меру иностранных слов, их необходимость. Лучше говорить «лифт», чем «самоподымалыцик», «телефон», чем «дальнеразговорня», но там, где можно, найти коренное русское слово - нужно его находить». Что же касается словаря новых слов, то, во-первых, там есть и русские. Во-вторых, почти все иностранные слова - это термины.

Критик. А почему считается, что раз термин, значит, должно быть иностранное слово? Чем плохи русские термины резец, маховик, осадок, топливо, паяльник, зажигание, шатун, датчик и сотни других. Ведь сумели же мы заменить «аэроплан» самолетом, а «геликоптер» вертолетом. Русское спутник стало международным. Ведь нашли же мы прекрасное слово тягач, а могли бы взять какой-нибудь «трекер».

Лингвист. Конечно, термин не обязательно должен быть иностранным словом, но все же чаще всего так. Вы не задумывались, почему это происходит?

Критик. Из-за умственной лени и незнания родного языка.

Лингвист. Нет, вопрос гораздо сложнее. Вот что пишет писатель Б. Тимофеев, на которого Вы ссылались, о словосочетании бумажный лом: «Словосочетание, составленное по аналогии с железным ломом, явно неправильное; бумагу не ломают, а рвут. Однако найти в данном случае правильное и точное русское слово не так-то просто: «Бумажные бытовые отходы? Длинно! Бумажное вторичное сырье? Еще длиннее! Придется, пожалуй, остановиться на иностранном слове макулатура». И это при всей нелюбви Б. Тимофеева к иностранным словам! Да, тут прежде всего нужно разобраться в особенностях, характере терминов.

Макулатура