Боги подземного мира и судьбы 12 страница
4. Имя Химарр происходит от chimaros или chimaira («коза»). И вспыльчивость, и корабль этого воина, украшенный на носовой части головой льва и с кормой в виде змея, появились в рассказе о Беллерофонте не без помощи какого-нибудь евгемериста, пытавшегося объяснить существование огнедышащей Химеры. Гора Химера («козья гора») – так назывался действующий вулкан около Фаселиды в Ликии (Плиний. Естественная история V.28), и это название должно было объяснить его огненное дыхание.
Антиопа
Некоторые люди говорят, что когда Зевс соблазнил дочь Никтея Фиванского Антиопу, она бежала к царю Сикиона, который согласился жениться на ней, что повлекло за собой войну, где Никтей был убит. Дядя Антиопы – Лик спустя некоторое время победил в кровавой битве войско Сикиона и вдовой вернул Антиопу в Фивы. Родив в придорожных кустах Амфиона и Зета, которых Лик тут же отнес на гору Киферон, Антиопа столкнулась с продолжавшейся много лет неприязнью своей тетки Дирки. Наконец, она не вынесла своего заключения в темнице и сбежала в хижину, где теперь жили Амфион и Зет, спасенные в свое время проходившим мимо пастухом. Однако они отказались приютить Антиопу, приняв ее за сбежавшую рабыню. Тут прибежала Дирка, охваченная вакхическим экстазом, схватила Антиопу и поволокла ее назад.
– Ах, парни, – вскричал пастух, – теперь вам предстоит убояться Эриний!
– Почему именно Эриний? – спросили они.
– Потому что вы отказались защитить вашу мать, которой теперь не избежать наказания от свирепой тетки.
Близнецы, не медля, пустились в погоню, спасли Антиопу, а Дирку привязали за волосы к рогам дикого быка, который тут же ее и прикончил1.
b. Другие говорят, что отцом Антиопы был речной бог Асоп и что однажды ночью царь Сикиона овладел ею, выдав себя за ее мужа Лика. За это Лик прогнал Антиопу и женился на Дирке, предоставив Зевсу возможность ухаживать за одинокой Антиопой, от которого та и забеременела. Дирка, подозревая, что это проделки Лика, заключила Антиопу в мрачную темницу, из которой ее освободил Зевс, чтобы она в положенное время смогла родить на горе Киферон Амфиона и Зета. Братья-близнецы росли среди пастухов, которые предоставили Антиопе убежище, а когда они выросли и поняли, как жестоко поступили с их матерью, она без труда убедила их отомстить за нее. Братья встретили Дирку, когда та, охваченная вакхическим экстазом, носилась по склонам горы Киферон, привязали ее за волосы к рогам дикого быка, а когда она скончалась, швырнули на землю. В том месте, где она упала, забил источник, который позднее назвали источником Дирки. Дионис не оставил смерть поклонявшейся ему Дирки неотмщенной: он отнял разум у Антиопы, и та стала бродить по всей Греции до тех пор, пока внук Сисифа Фок не излечил ее и не женился на ней.
c. Амфион и Зет пришли в Фивы, изгнали царя Лая и построили нижний город. Верхний город был построен еще раньше Кадмом. Зет часто смеялся над Амфионом за его увлечение лирой, которую подарил ему Гермес. «Она отвлекает тебя от полезной работы», – говаривал он. Но когда братья стали каменщиками, под звуки амфионовой лиры камни сами ложились куда надо, а Зет, которому приходилось надеяться только на свою силу, постоянно отставал от брата. Близнецы совместно правили Фивами и там же женились. Зет взял в жены Фиву, в честь которой город и получил свое название; раньше он назывался Кадмея. Амфион женился на Ниобе, всех детей которой, за исключением двух, убили Аполлон и Артемида за то, что Ниоба обидела их мать Лето. Самого Амфиона тоже убил Аполлон за то, что тот пытался отомстить жрецам в Дельфах, и обрек его на муки в Аиде2. Амфион и Зет погребены в одной могиле в Фивах, и она надежно охраняется все время, пока солнце находится в созвездии Тельца, поскольку жители фокийской Титореи пытаются украсть землю из кургана и положить ее на могилу Фока и Антиопы. Однажды оракул сказал, что если удастся перенести землю, то плодородие Фокиды увеличится, а плодородие Фив упадет3.
1Гигин. Мифы 8; Аполлодор III.5.5; Павсаний ІІ.6.2; Еврипид. Антиопа, фрагменты; Аполлоний Родосский IV.1090 и схолии к этому месту.
2Гомер. Одиссея XІ.260 и сл.; Гигин. Мифы 7; Павсаний ІX.5.3 и 17.4; Гораций. Послания I.18.41; Аполлоний Родосский I.735–741.
3Павсаний IX.17.3.
* * *
1. Эти два варианта мифа о Дирке показывают, как свободно чувствовали себя мифографы в стремлении привести повествование в соответствие с основными требованиями литературной традиции, которая в данном случае, вероятно, возникла на основе нескольких сакральных изображений. Радостная Антиопа, выходящая из темницы, за которой видна хмурая Дирка, напоминает ежегодное появление Коры в сопровождении Гекаты (см. 24.k). Она названа Антиопой («противостоящая») в этом контексте потому, что ее лицо обращено к небу, а не опущено вниз, к преисподней; второе ее имя – Никтеида, а не Никтей, дано потому, что она возникает из мрака.
2. Лира Амфиона, с помощью которой он возвел стены нижних Фив, не может иметь более трех струн потому, что Амфиона нанял Гермес. Она была создана трехструнной в честь женской триады, которая правит в воздухе, на земле и в преисподней, так как именно ей молились при возведении городских фундаментов, ворот и башен.
Ниоба
Ниоба была сестрой Пелопа и женой фиванского царя Амфиона, которому родила семерых сыновей и семерых дочерей. Она ими так гордилась, что однажды даже позволила себе нелестно отозваться о Лето, у которой было всего двое детей, Аполлон и Артемида. Дочь Тиресия, пророчица Манто, услышав такую необдуманную похвальбу, посоветовала фиванским женщинам тут же умилостивить Лето и ее детей, для чего воскурить благовония и украсить головы лавровыми венками. Когда по воздуху разнесся запах благовоний, в сопровождении огромной свиты явилась Ниоба, облаченная в прекрасные фригийские одежды, поверх которых лежали ее длинные распущенные волосы. Она прервала церемонию жертвоприношений и со злобой спросила, почему Лето, женщину неизвестного происхождения, родившую мужеподобную дочь и женоподобного сына, предпочли ей, Ниобе, внучке Зевса и Атланта, наводившего ужас на фригийцев, и царице, принадлежащей царскому дому Кадма? Если даже несчастье унесет у нее двух-трех ее детей, станет ли она от этого беднее?
b. Бросив жертвоприношения, испуганные фиванки стали шептать молитвы, чтобы умилостивить Лето, но было уже поздно. Посланные ею Аполлон и Артемида вооружились луками и уже спешили, чтобы наказать Ниобу за самонадеянность. Аполлон обнаружил ее сыновей, когда те охотились на горе Киферон, и перебил их всех по одному, пощадив только Амикла, который благоразумно вознес Лето умилостивительную молитву. Артемида застала дочерей Ниобы за прялками во дворце и выпустила в них целый колчан стрел, пощадив только Мелибею, поступившую так же, как Амикл. Оставшиеся в живых брат и сестра поспешили построить храм Лето, причем Мелибея так побледнела от испуга, что получила прозвище Хлорида, сохранившееся за ней даже тогда, когда она несколькими годами позже выходила замуж за Нелея. Некоторые, правда, говорят, что никто из детей Ниобы не остался в живых и что ее муж Амфион был тоже убит Аполлоном.
c. Девять дней и девять ночей Ниоба оплакивала своих мертвых детей и вдруг обнаружила, что их некому даже похоронить, потому что Зевс, встав на сторону Лето, превратил всех фиванцев в камень. На десятый день Олимпийцы сами соблаговолили совершить погребение. Ниоба бежала за море, на гору Сипил, родину своего отца Тантала, где Зевс, движимый состраданием, превратил ее в изваяние, которое до сих пор ранним летом проливает обильные слезы1.
d. Все люди скорбели по Амфиону и жалели, что его род прекратился, но никто не скорбел по Ниобе, кроме ее такого же высокомерного брата Пелопа2.
1Гигин. Мифы 9 и 10; Аполлодор III.5.6; Гомер. Илиада XXIV.612 и сл.; Овидий. Метаморфозы VI.146–312; Павсаний V.16.3; VIII.2–3 и I.21.5; Софокл. Электра 150–154.
2Овидий. Метаморфозы VI.401–404.
* * *
1. Количество детей Ниобы у Гомера равно двенадцати, у Гесиода (согласно некоторым схолиям) – двадцати, у Геродота – четырем, а у Сапфо – восемнадцати. Однако, по свидетельству, которым пользовались Еврипид и Аполлодор и которое лучше всего согласуется со здравым смыслом, у Ниобы было семеро сыновей и семеро дочерей. Поскольку в фиванском варианте мифа Ниоба называется внучкой титана Атланта, в аргосском мифе – она дочь или мать Форонея (см. 57.a), который также назван титаном (Аполлодор II.1.1), или Пеласга, а также может считаться первой смертной женщиной – возлюбленной Зевса (Аполлодор. Там же; Павсаний II.22.6), этот миф может свидетельствовать о поражении, которое семеро титанов и семеро титанид потерпели от олимпийцев. Гора Сипил могла быть последним местом, где в Малой Азии еще сохранялся культ титанов, как он сохранялся в греческих Фивах. Изваяние Ниобы – это гора, которая чем-то напоминает человеческую фигуру, которая словно бы плачет, когда от солнечных лучей на ее вершине начинает таять снег. Сходство усиливает хеттская мать-богиня, изваяние которой вырублено там в скале примерно в конце XV в. до н.э. «Ниоба», возможно, означает «снежная», а b соответствует v в латинском слове nivis или ph в греческом слове nipha. Одну из ее дочерей Гигин называет Хиадой, причем на греческом языке это слово может иметь смысл лишь в том случае, если оно произошло от редукции слов chionos niphades («снежинки»).
2. Пафений («Любовные истории» 33) рассказывает о наказании Ниобы по-другому. Якобы по наущению Лето, отец Ниобы возжелал совершить с ней инцест, и, когда она отвергла его, он сжег всех ее детей. Поскольку мужа ее к тому времени растерзал дикий вепрь, Ниоба не снесла своего несчастья, бросилась со скалы и разбилась. Этот рассказ, подкрепленный схолиями к «Финикиянкам» Еврипида (159), возник под влиянием мифов о Кинире, Смирне или Мирре и Адонисе (см. 18.h) и обычая сжигать младенцев, принося их в жертву богу Молоху (см. 70.5 и 156.2).
Кенида и Киней
Посейдон однажды разделил ложе с нимфой Кенидой, дочерью магнесийца Элата или, как говорят некоторые, лапифа Корона, и спросил ее, что она хочет за свою любовь.
– Сделай из меня, – сказала она, – неуязвимого воина, а то мне надоело быть женщиной.
Посейдон, как и обещал, изменил ее пол, и она стала Кенеем, добившимся таких военных успехов, что лапифы вскоре избрали ее своим царем. Она даже родила сына Корона, которого позднее убил Геракл, когда сражался с дорийцем Эгимием. Кенею так понравилось его новое состояние, что он на рыночной площади, где собирался народ, установил копье и заставил людей приносить ему жертвы, как богу, и не почитать больше никаких богов.
b. Зевс, прослышав о таком высокомерии Кенея, стал подстрекать кентавров, чтобы они убили его. На свадьбе Пирифоя они внезапно напали на Кенея, но тому без труда удалось убить пять или шесть из кентавров и остаться невредимым потому, что их оружие отскакивало от его заговоренной кожи, не причиняя никакого вреда. Но оставшиеся в живых кентавры стали бить его по голове стволами еловых деревьев, пока не вогнали в землю, а затем сложили над ним огромную поленницу. Кеней задохнулся и умер. Потом из поленницы вылетела птица с крыльями цвета песка, в которой присутствовавший при этом прорицатель Мопс признал душу Кениды, и, когда они решили похоронить труп, их глазам предстало тело женщины1.
1Аполлодор I.9.16; II.7.7 и Эпитома I.22; Аполлоний Родосский I.57–64 и схолии; Гигин. Мифы 14; Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия VI.448; Овидий. Метаморфозы XІІ.458–531.
* * *
1. В мифе присутствуют три самостоятельных мотива. Во-первых, это обычай, который еще не исчез в Албании и согласно которому девушки, вступающие в военную дружину, облачались в мужские одежды, поэтому, когда они гибли в бою, враги удивлялись, обнаружив их истинный пол. Во-вторых, это отказ лапифов признать над собой эллинов. Установленное для поклонения копье, скорее всего, было столпом, установленным в честь богини народившейся луны Кениды или Элаты («ель»), священным деревом которой считалась ель. Лапифы потерпели поражение от эолийцев из Иолка, которые с помощью своих союзников, кентавров, насадили среди них культ своего бога Посейдона, но оставили без изменений их родовые законы, за исключением того, что, как и в Аргосе, предводительница племени была обязана носить искусственную бороду, чтобы утвердить свое право гражданской и военной правительницы. Так Кенида стала Кенеем, а Элата-женщина превратилась в Элата-мужчину. Об аналогичном изменении пола до сих пор еще объявляет Южная царица – соправительница королевства Лози, что в бассейне реки Замбези. Вступая в дом совета, она провозглашает: «Я превратилась в мужчину!» Это происходит потому, что одна из ее родственниц по женской линии захватила в свое время партиархальный трон. В-третьих, это ритуал, запечатленный на чернофигурной амфоре (см. 9.1), на которой обнаженные мужчины, вооруженные колотушками, бьют по голове изваяние матери-земли, очевидно, для того, чтобы освободить Кору, дух Нового года, поскольку «Кенида» означает «новая».
2. Птицей с крыльями цвета песка могла быть любая птица, в зависимости от времени года, когда исполнялся этот обряд. Весной, например, такой птицей могла быть кукушка (см. 12.1).
Эригона
Хотя Ойней был первым смертным, которому Дионис вручил виноградную лозу, первым, кто стал делать вино, оказался Икарий. Он угостил первым своим вином нескольких пастухов в Марафонских лесах у подножия горы Пентеликон, и те, смешав вино с водой, как позднее советовал Энопион, так опьянели, что у них стало двоиться в глазах. Думая, что их околдовали, они убили Икария. Собака Икария Мера видела, как его погребли под сосной, и привела туда его дочь Эригону, ухватив зубами за подол платья. Эригона выкопала труп и с отчаяния повесилась на той же сосне, помолясь богам о том, чтобы все афинские девушки разделили с ней эту участь, пока Икарий лежит неотмщенным. Хотя слышали ее только боги, а пастухи, убившие Икария, бежали за море, вскоре молодых афинянок стали одну за другой находить повесившимися на сосне. Это продолжалось до тех пор, пока Дельфийский оракул не сказал, что их жизни требует Эригона. Виновных в гибели Икария пастухов нашли и повесили, потом учредили ныне отмечающийся праздник вина с жертвенными возлияниями в честь Икария и Эригоны. Девушки во время этого праздника перекидывали через ветви веревки и крепили к ним небольшие дощечки. Так были изобретены качели. С ветвей также свисали маски, которые вращались на ветру.
b. Образ собаки Меры был помещен среди звезд, и она стала звездой Малый Пес. Поэтому некоторые отождествляют Икария с Боотом, а Эригону – с созвездием Девы1.
1Схолии к «Илиаде» Гомера XXІІ.29; Нонн. Деяния Диониса XLVII.34–245; Гигин. Мифы 130; Аполлодор I.8.1 и III.14.7; Фест под словом Oscillantes; Стаций. Фиваида XІ.644–647; Сервий. Комментарий к «Георгикам» Вергилия II.388–389.
* * *
1. Мерой звали жену Приама Гекабу, или Гекубу, после того, как она превратилась в собаку (см. 168.1), но поскольку Гекуба была трехголовой богиней смерти Гекатой (см. 31.7), жертвенные возлияния в честь Эригоны и Икария, вероятно, предназначались ей. Долина, в которой происходила эта церемония, теперь называется «Дионис». Сосна Эригоны могла быть деревом, под которым был оскоплен и умер от потери крови Аттис Фригиец (Овидий. Фасты IV.221; Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия IX.116); поэтому смысл мифа, вероятно, заключается в том, что когда звезда Малый Пес всходила на небосклоне, марафонские пастухи ежегодно приносили кого-нибудь из своих рядов в жертву богине по имени Эригона.
2. Икарий означает «из Икарийского моря», т.е. с Киклад, откуда культ Аттиса пришел в Аттику. Позднее к нему привился культ Диониса, и историю с самоубийствами афинских девушек могли рассказывать, чтобы объяснить, почему на сосны посреди виноградников вешали маски Диониса, которые вращались на ветру; считалось, что урожай винограда будет лучше в той стороне, куда повернута маска. Диониса обычно изображали длинноволосым женоподобным юношей, и его маски могли напоминать повешенных девушек. Не исключено, что первоначально на плодовые деревья вешали кукол, изображавших богиню плодородия Ариадну или Елену (см. 88.10. и 98.4). Качание девушек на качелях во время праздника вина первоначально имело магический смысл: возможно, полукруг полета качелей символизировал восхождение и закат новой луны. Этот обычай мог быть занесен в Аттику с Крита, поскольку терракотовая группа, найденная в Агиа-Триада, изображает девушку, качающуюся меж двух деревьев, на которых сидит по птице.
3. Имя Эригона, как объясняли мифографы, означало «дитя вражды» из-за тех происшествий, которые с нею связывали. Однако совершенно очевидно, что это имя означает «плодовитая» и указывает на урожайность, которая связывалась с развешиванием кукол.
Калидонский вепрь
Ойней был царем этолийского города Калидон и женат на Алфее. Сначала она родила ему Токсея, которого он убил собственными руками за то, что тот нарушил обычай и прыгал через ров, который вырыли, чтобы защитить город. Вторым родился Мелеагр, про которого говорили, что настоящим его отцом был Арес. Когда Мелеагру исполнилось семь дней, в спальню Алфеи пришли богини судьбы и объявили, что он будет жить до тех пор, пока не сгорит пылавшее в этот момент в очаге полено. Алфея тут же выхватила полено из огня, плеснула на него воду из кувшина и спрятала в ларец.
b. Мелеагр вырос смелым и неуязвимым бойцом, которому не было равных в метании копья во всей Греции. Это он сумел доказать на погребальных играх в честь Акаста. Он бы и до сих пор был жив, если бы Ойней не забыл включить Артемиду в число двенадцати олимпийских богов, которым ежегодно приносились жертвы. Артемида, узнавшая об этом небрежении от Гелиоса, послала огромного вепря, чтобы тот погубил скот, людей и нивы Ойнея. Но Ойней разослал во все концы глашатаев с приглашением всем храбрейшим воинам Греции принять участие в охоте на вепря, причем тот, кто убьет зверя, получал его шкуру и клыки.
c. Среди тех, кто принял приглашение, были Кастор и Полидевк из Спарты, Идас и Линкей из Мессены, Тесей из Афин, Пирифой из Ларисы, Ясон из Иолка, Адмет из Фер, Нестор из Пилоса, Пелей и Эвритион из Фтии, Ификл из Фив, Амфиарай из Аргоса, Теламон с острова Саламина, Кеней из Магнесии и, наконец, Анкей и Кефей из Аркадии в сопровождении своей землячки – непорочной и быстроногой Аталанты, единственной дочери Иаса и Климены1. Иас мечтал о сыне-наследнике, и рождение Аталанты так раздосадовало его, что он отнес и оставил ее на Парфенийском холме, что около Калидона. Там ее вскормила медведица, которую прислала ей на помощь Артемида. Аталанта выросла среди охотников, которые нашли и воспитали ее, однако оставалась девственницей и никогда не расставалась с оружием. Однажды она, гонимая жаждой, пришла в Кифанту и там, призвав Артемиду, ударила острием копья по скале, откуда тут же забил источник. Однако она так и не смогла простить своего отца2.
d. Девять дней Ойней по-царски развлекал охотников, и, хотя Анкей и Кефей вначале отказались охотиться вместе с женщиной, Мелеагр от имени Ойнея объявил, что, если они будут настаивать на своем требовании, охота не состоится вообще. Дело в том, что Мелеагр, женатый на дочери Идаса Клеопатре, неожиданно влюбился в Аталанту и жаждал добиться ее взаимности. Его дядья, братья Алфеи, сразу невзлюбили девушку, убежденные, что ее присутствие может принести лишь несчастье, поскольку Мелеагр только и знал, что вздыхал и восклицал: «О, как счастлив будет тот, за кого она выйдет замуж!» Охота начиналась при плохих предзнаменованиях, и позаботилась об этом сама Артемида.
e. Амфиарай и Аталанта были вооружены луками и стрелами, а у остальных были рогатины, копья или топоры, и каждый так хотел получить шкуру зверя, что о порядке на охоте уже никто и не помышлял. По предложению Мелеагра, охотники двинулись при свете полумесяца и шли с интервалом в несколько шагов по направлению к лесу, где было логово вепря.
f. Первая пролитая кровь оказалась человеческой. Когда Аталанта заняла место на правом краю, на небольшом расстоянии от остальных охотников, два присоединившихся кентавра, Гилей и Ройк, решили вдвоем овладеть ею. Но не успели они подбежать к ней, как она сразила их из лука и отправилась охотиться поближе к Мелеагру.
g. Вдруг из заросшего ивами ручья выскочил вепрь. На своем пути он убил двух охотников, покалечил еще одного, а юного Нестора, который впоследствии будет сражаться у Трои, загнал на дерево. Ясон и другие, почти не целясь, метнули в вепря свои копья, и только Ификлу удалось слегка задеть его лопатку. Тогда Теламон и Пелей решили встретить вепря рогатинами, но Теламон зацепился за корень дерева и упал, а пока Пелей помогал ему встать на ноги, вепрь заметил их и напал. Но тут стрела, вовремя пущенная Аталантой, впилась зверю за ухом, и тот поспешил удрать. Анкей только презрительно усмехнулся: «Разве так охотятся! Смотри, как надо». Он замахнулся боевым топором на атакующего вепря, но промедлил и в следующее мгновение упал оскопленный и с распоротым животом. Разгоряченный охотой Пелей поразил Эвритиона копьем, брошенным в зверя, которого Амфиарай успел ослепить стрелой. Тогда вепрь бросился на Тесея, который промахнулся, но копье подоспевшего Мелеагра вонзилось в правый бок зверя и, когда тот завертелся от боли, стараясь избавиться от ненавистного снаряда, Мелеагр вогнал охотничье копье глубоко под левую лопатку и попал в самое сердце.
Вепрь наконец упал замертво.
Не мешкая, Мелеагр содрал с него шкуру и подарил ее Аталанте со словами: «Ты пролила первую кровь, но если бы ты вышла на зверя в одиночку, то твоя стрела обязательно бы настигла его».
h. Дядья посчитали себя глубоко оскорбленными. Старший из них, Плексипп, заявил, что Мелеагр по праву заслужил шкуру, но коль он от нее отказывается, то она должна принадлежать самому достойному из присутствующих, то есть ему, поскольку он приходится зятем Ойнею. Младший брат Плексиппа высказался в пользу старшего, так как первую кровь пролил, по его мнению, Ификл, а не Аталанта. Влюбленный Мелеагр, рассвирепев, убил их обоих.
i. Алфея, при виде принесенных домой мертвых тел, прокляла своего сына, и тот не стал защищать Калидон, когда двое оставшихся в живых братьев его матери пошли войной на город и убили многих его защитников. Наконец, Клеопатра, жена Мелеагра, убедила его взяться за оружие, и он убил обоих своих дядьев, несмотря на то, что тем помогал Аполлон. Увидев это, эринии повелели Алфее вынуть из ларца недогоревшее полено и бросить его в огонь. Как только полено оказалось в огне, Мелеагр почувствовал внутри невыносимое жжение, и враги легко одолели его. Алфея и Клеопатра повесились, и Артемида превратила всех сестер Мелеагра, за исключением двух, в цесарок и перенесла их на остров Лерос, прибежище всех грешников3.
j. Обрадовавшись успеху Аталанты, Иас наконец признал ее своей дочерью, но, когда она прибыла во дворец, встретил ее словами: «Мое дитя, готовься выйти замуж!» Это не могло обрадовать ее, поскольку Дельфийский оракул предупреждал, чтобы она не вступала в брак. Аталанта ответила: «Отец, я согласна, но при одном условии. Любой жених должен либо победить меня в беге, либо дать мне убить его». «Да будет так», – сказал Иас.
k. Многие царские сыновья лишились из-за этого жизни, поскольку Аталанта была самой быстрой из всех смертных. Но Меланиону, сыну аркадца Амфидаманта, удалось заручиться помощью Афродиты. Она дала ему три золотых яблока и сказала: «Задержи Аталанту, уронив во время бега все три яблока по очереди». Уловка удалась. Аталанта нагибалась, чтобы поднять яблоки, и в результате закончила бег, не опередив Меланиона.
l. Свадьба состоялась, но предостережение оракула сбылось. Случилось это так. Однажды, проходя мимо святилища Зевса, Меланион уговорил Аталанту войти внутрь и предаться там любви. Обидевшись на то, что святилище теперь было осквернено, Зевс превратив их в львов – ведь львы никогда не спариваются с львами, а только с леопардами, и поэтому они были лишены радости наслаждаться друг другом. Так Афродита наказала Аталанту за то, что та сначала упорствовала в своем желании остаться девственницей, а потом не поблагодарила ее за золотые яблоки4. Однако некоторые рассказывают, что еще до этого Аталанта изменила Меланиону с Мелеагром и родила от него сына по имени Парфенопей, которого оставила на том же холме, где сама была вскормлена медведицей. Он не умер и впоследствии победил Идаса в Ионии и встал на стороне семерых против Фив. Другие говорят, что отцом Парфенопея был Арес, а не Мелеагр5; мужем Аталанты они называют не Меланиона, а Гиппомена, а ее считают дочерью Схенея, который правил Онхестом, что в Беотии. Добавляют также, что они оба осквернили святилище, но не Зевса, а Кибелы, которая превратила их во львов и запрягла в свою колесницу6.
1Элиан. Пестрые рассказы XIII.1; Каллимах. Гимн к Артемиде 215 и сл.
2Аполлодор. III.9.2; Элиан. Цит. соч.
3Гомер. Илиада ІX.527 сл.; Аполлодор I.8.2–3; Гигин. Мифы 171–174 и 273; Овидий. Метаморфозы VIII.270–545; Павсаний X.31.2; Каллимах. Гимн к Артемиде 220–224; Антонин Либерал 2.
4Аполлодор III.9.2; Гигин. Мифы 185; Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия III.113.
5Гигин. Мифы 70, 99 и 270.
6Аполлодор III.9.2; Овидий. Метаморфозы X.565; Гигин. Мифы 185.
* * *
1. Греческие врачеватели считали, что «алтей» (althaia от althainein – «лечить») обладает лечебными свойствами, и поскольку это был первый весенний цветок, с которого пчелы собирали мед, то он, как и цветок плюща, обладал особой мифической значимостью. Калидонская охота – это героическое сказание, в основе которого – сюжет об известной охоте на вепря и последовавшем за ним племенном конфликте этолийцев. Вепрь был символом Калидона (см. 106.c) и считался священным зверем Ареса, который якобы был отцом Мелеагра.
2. Прыжки Токсея через ров находят параллель в прыжках Рема через стену, построенную Ромулом. Это говорит о широко распространенном обычае жертвовать царского сына при закладке города (3 Цар. 16, 34). История о Мелеагре и горящем полене несколько напоминает кельтские мифы, в которых герой умирает оттого, что погибает какой-то внешний объект – плод, дерево или животное.
3. Артемиде поклонялись как meleagris, или цесарке, на острове Лерос, а также в афинском Акрополе. Судя по тому, что цесарки на острове были синебородой породы, в отличие от краснобородой итальянской породы, завезенной из Нумидии, культ имел восточноафриканское происхождение, а крики этой птицы воспринимались как предвестники траура. Люди, не поклонявшиеся ни Артемиде, ни Исиде, могли употреблять цесарок в пищу. Репутация грешников, сохранившаяся за жителями острова Лерос, вероятно, объясняется их религиозным консерватизмом. Для сравнения: критян считали лгунами (см. 45.2).
4. Медведицы считались священными животными Артемиды (см. 22.4), а соревнование в беге между Аталантой и Меланионом, вероятно, возникло на основе изображения, где обреченный царь с золотыми яблоками в руках (см. 32.1 и 53.5) должен был принять смерть от преследовавшей его богини. Такое изображение могло соседствовать с изображением Артемиды, поддерживаемой двумя львами, как на вратах Микен или ряде микенских и критских печатей. Второй вариант мифа, вероятно, намного старше первого не только потому, что имя отца Аталанты – Схеней – произошло от эпитета Афродиты – Схенида, но и потому, что в нем не фигурирует Зевс.
5. Говоря о наказании возлюбленных, мифографы ошибочно обращаются к Плинию, хотя Плиний утверждает обратное: львы нещадно наказывали львиц, когда те спаривались с леопардами («Естественная история» VIII.17). Почему произошла такая путаница – это проблема значительно большей важности, чем допускает Дж. Фрэзер в своем комментарии к Аполлодору. Не исключено, что это свидетельство старого экзогамного правила, согласно которому члены одного тотема не могли вступать в брак между собой, как не могли люди льва вступить в брак с людьми леопарда, поскольку и те, и другие принадлежали одной подфратрии. В Афинах не могли вступать между собой в брак люди ягненка и люди козы (97.3).
6. Ойней был не единственным царем эллинов, кто отказался от жертв Артемиде (см. 69.b и 72.i). В жертвах она была намного кровожадней, чем другие олимпийские боги. Даже в классическую эпоху приносимые ей в жертву животные сжигались живьем. Вряд ли Ойней отказал ей в такой жертве. Но дело в том, что в Аркадии и Беотии в жертву богине приносили самого царя или его заместителя, как в мифе об олене-Актеоне (см. 22.1), и не оказаться растерзанным на куски могло быть вполне естественным желанием Ойнея.
Теламон и Пелей
Матерью двух старших сыновей Эака, которых звали Теламон и Пелей, была Эндеида, дочь Скирона. Младший, Фок, был сыном нереиды Псаматы, которая, не сумев избежать объятий Эака, превратилась в тюленя. Все они жили вместе на острове Эгина1.
b. Фок был любимчиком Эака, и успехи Фока в атлетических играх лишали Теламона и Пелея разума от зависти. Чтобы сохранить в доме мир, Фок во главе группы эгинцев отправился в Фокиду, где другой Фок, сын коринфца Орнитиона, основал колонию, простиравшуюся не дальше окрестностей Титореи и Дельф, но со временем его сыновья расширили владения Фокиды до их современных границ. Однажды Эак послал за Фоком, быть может, для того, чтобы завещать ему во владение остров, а Теламон и Пелей, подстрекаемые своей матерью, задумали убить Фока по возвращении. Они вызвали его на атлетическое пятиборье, и до сих пор неясно, то ли Теламон поверг его, будто бы нечаянно попав в голову каменным диском, а Пелей топором довершил дело, то ли Пелей начал, а Теламон покончил с Фоком. Как бы там ни было, но они оба в равной мере были виновны в братоубийстве и оба прятали тело в лесу, где его нашел Эак. Фок лежит погребенный рядом с святилищем Эака2.