Укрощение Кербера. Двенадцатый подвиг 1 страница

«Через несколько дней в дом Геракла вошел глашатай и сказал: «Царь Эврисфей посылает тебе новый, на сей раз последний приказ. Выполнишь его – и ты свободен. Тебе надлежит спуститься в царство Аида и привести в Микены трехголового пса Кербера, стража преисподней». Этот приказ стоил одиннадцати предыдущих. Спуститься в царство мертвых, укротить чудовищного пса и живым вернуться на землю? Такое вряд ли под силу даже сыну Зевса! Всю землю с востока на запад обошел Геракл, сражался с чудовищами и свирепыми разбойниками, прокладывал пути до крайних пределов земли и переплывал океан вместе с Солнцем. Теперь ему предстояло пойти туда, откуда никто из смертных еще не приходил назад, – в страну мертвых. «Я притащу Кербера на веревке, как бездомного пса, прямо во дворец, но после этого – я больше не слуга Эврисфею», – сказал Геракл царскому глашатаю и, грохнув могучим кулаком по столу, отправился в дорогу. Шел Геракл, смотрел на цветущую землю, на синее море, на весь теплый, солнечный мир, и тоска сжимала его сердце. Страшно живому по своей воле уходить в царство мертвых! Дошел Геракл до самого юга Пелопоннеса, здесь в Тенарской пещере, был вход в обитель Аида. Он отыскал пещеру Тенара и по руслу подземной реки начал спускаться в глубины земли. Вдруг за своей спиной он услышал легкие шаги. Геракл оглянулся и в белесом сумраке увидел Гермеса, крылатого вестника Зевса. «Владыка Олимпа поручил мне быть твоим проводником, Геракл», – сказал Гермес. Он взял героя за руку, и они вдвоем стали спускаться все глубже и глубже в чрево Геи. Скоро в клубящихся испарениях земного дыхания они увидели белую скалу. «Это Левкада, – пояснил Гермес, – река Забвения, тихая Лета, течет под ней. На скале тени умерших оставляют воспоминания о своей земной жизни, а Лета их покрывает водой. Только напившись жертвенной крови, тени умерших на короткое время могут вспомнить, кто они и что с ними было, когда они жили в мире живых. Река Забвения впадала в другую, мутную тинистую реку Ахеронт. На ее берегу стоял утлый деревянный челн, и угрюмый бородатый перевозчик дожидался пришельцев. «Здравствуй, Харон! – сказал Гермес. – Надеюсь, ты по старой дружбе перевезешь нас на другой берег бесплатно?» Харон молча указал на место в лодке. Гермес, а за ним Геракл вошли в лодку, и под ее килем тихо зажурчала вода. На другом берегу росла роща черных тополей. Среди деревьев тревожно метались тени умерших. Их движения были беспорядочны, они сталкивались друг с другом, как толпа внезапно ослепших людей. «Это тени людей, над телами которых не был совершен погребальный обряд», – шепнул Гермес. За тополиной рощей возвышалась стена с медными воротами. Они были широко открыты, а перед ними сидел исполинский трехглавый пес – страж преисподней.

Пес вполне дружелюбно вильнул хвостом и, как обычная дворовая собака, встряхнул своими шестью ушами. Только клубки маленьких черных змеек, росших вместо шерсти у него на спине, зашипели и высунули свои раздвоенные языки, да голова дракона на кончике хвоста оскалила острые зубы. «Он не почуял в тебе, Геракл, своего смертельного врага, – сказал Гермес, – впрочем, он проявляет благодушие ко всем входящим. Зато к тем, кто пытается выйти, он беспощаден». За воротами расстилался необъятный луг, поросший бледно-желтыми цветами. Над лугом витали сонмы теней. Ни радости, ни страдания не выражали их бледные призрачные лица. Геракл узнавал многих, но его не узнавал никто. За лугом показался дворец владыки царства мертвых Аида и его супруги Персефоны. Но Гермес повел Геракла к шумящему неподалеку бурному потоку. «Это река под названием Стикс, – сказал Гермес, – клятва водами этой реки страшна даже для богов. Она низвергается в глубины земли, в Тартар, самое ужасное место даже здесь, в царстве Аида». Никто из смертных не видел того, что сейчас я тебе покажу». Гермес подхватил Геракла, и плавными кругами они опустились на самое дно пропасти. Здесь царила полная темнота, пространство вокруг лишь изредка освещалось багровым, как отблеск далекого пожара, светом. «Мы в недрах Аидова царства, – продолжил Гермес, – бездне мучений. Здесь терпят мучения те, кто запятнал себя преступлениями и неправедной жизнью. Смотри: вон Сизиф из Коринфа катит в гору тяжелый камень. Его работа лишена смысла – на самой вершине камень сорвется и покатится вниз, и Сизиф, изнемогая, обливаясь потом, снова покатит его на вершину. И так – вечно. А вон Тантал, бывший некогда любимцем богов и счастливейшим из смертных. Он стоит по горло в воде. Его губы почернели от жажды, но напиться никогда не сможет: стоит ему наклониться к воде – вода исчезнет. Смотри, Геракл, расскажи об увиденном людям, когда вернешься на землю. Пусть они знают, что нет преступления без воздаяния за него». После этих слов Гермес вновь подхватил стан Геракла своей рукой, и они очутились перед медными, позеленевшими от времени дверями дворца владыки царства мертвых Аида. «Теперь я должен покинуть тебя, – сказал Гермес. – Свой последний подвиг на службе у царя Эврисфея ты должен свершить без моей помощи». На своих крылатых сандалиях Гермес взмыл в воздух и стремительно исчез из виду. А Геракл поднял дубину, с которой никогда не расставался, и ударил ею в медные створы дверей. Дрогнули они, но выдержали удар. Собрав все свои силы, Геракл ударил во второй раз – гул раздался по всему подземному царству, но по-прежнему непоколебимо стояли медные двери. В третий раз опустил Геракл тяжелую дубину по створам – послышался лязг разбитых затворов, и двери распахнулись. Вошел Геракл во дворцовые покои и увидел самого Аида, владыку царства мертвых, и его супругу Персефону. Они сидели на двух золоченых тронах и с удивлением смотрели на живого человека. Геракл, величественный и спокойный, бесстрашно стоял перед ними, опираясь на свою громадную дубину. «Человек в львиной шкуре, с дубиной и луком за плечами? Да это не иначе Геракл, сын Зевса, пожаловал к нам, – сказал Аид. – Что тебе нужно? Проси. Тебе я ни в чем отказывать не стану. Ты ведь по отцу как-никак мне приходишься племянником». «О, властитель царства мертвых, – отвечал Геракл, – не гневайся на меня за мое вторжение! А просьба у меня одна: отдай мне пса Кербера. Я должен отвести его к царю Эврисфею. Таков его последний приказ. Исполню его – и буду свободен». «Я позволяю тебе взять Кербера на землю, – сказал Аид, – если он выпустит тебя отсюда и если ты возьмешь его без оружия, голыми руками». Поблагодарил Аида Геракл и пошел назад к воротам, которые охранял Кербер. Теперь они были закрыты. Кербер спал перед ними, положив на черную дорогу все три своих головы. Услышав шаги Геракла, Кербер проснулся, вскочил, зарычал и стремительно бросился на Геракла. Выставил Геракл вперед левую руку, обернутую львиной шкурой, а правой схватил пса за шею. Завыл Кербер, дикий вой его разнесся по всему подземному царству. Зубами всех трех голов он впился в львиную шкуру, змеи на спине пса стали плеваться ядом, а голова дракона, росшая на кончике его хвоста, защелкала острыми зубами у босых ног Геракла. А Геракл не чувствовал боли. Он крепко сжимал шею пса и волок его за собою на берег реки, к перевозу. Там, на берегу, полузадушенный Кербер упал на землю, вывалились из пастей три его языка, поникли змеиные головы, и злобные глазки драконьей головы закрылись. Геракл набросил на шею пса цепь, дернул ее два раза, и страшный пес поднялся и покорно поплелся за победителем. В ужас пришел перевозчик Харон, когда увидел Геракла, ведущего на цепи Кербера. «Перевези-ка меня на тот берег, старик, – сказал Геракл Харону. – И не думай, что я украл эту собачку: Аид позволил мне отвести пса на землю». Не посмел перечить Гераклу старый перевозчик. Опасливо сторонясь Кербера, он посадил Геракла в лодку и проворно заработал веслами. Переправившись через реку Ахеронт, пошел Геракл уже знакомой дорогой к реке Забвения. Кербер, опустив головы к земле, понуро семенил рядом. Так дошли они до поросшего желтыми цветами луга. Выход на землю, к теплу и свету, был совсем рядом. Вдруг Геракл услышал жалобный стон: «Остановись, друг Геракл, помоги!» Видит Геракл: к гранитной скале приросли два человека. Одного он узнал сразу. Это был Тесей, афинский царевич, с которым они плыли когда-то в Колхиду, за золотым руном, и добывали пояс Ипполиты. Другого, совсем изможденного, Геракл узнал с трудом. То был Пейритой, царь Фессалии. Он никогда не был другом Геракла, но все же они были знакомы. «О, великий сын Зевса, – продолжал стонать Тесей. – Освободи нас. До великих мучений довела нас гордыня. Мы дерзнули отнять жену у самого Аида и теперь расплачиваемся за это. Уже не один год стоим мы здесь, приросшие к этой скале. Так наказал нас Аид за дерзость нашу. Освободи! Сил больше нет стоять здесь ни живыми, ни мертвыми». Протянул Геракл Тесею руку – треснула скала и освободила Тесея. Протянул Геракл руку Пейритою – содрогнулась земля, и понял Геракл, что боги не хотят его освобождения. Покорился воле богов Геракл и пошел с освобожденным Тесеем на землю, к теплу и солнцу. Когда выход на землю был совсем близко, Кербер стал жалобно визжать и почти полз за Гераклом. А уж когда они вышли на вольный простор, солнечные лучи ослепили подземного стража, он задрожал, желтая пена закапала из его пастей, и всюду, где она падала на землю, вырастала ядовитая трава. Тесей, поседевший, согбенный, как столетний старик, направился в родные Афины, а Геракл – в другую сторону, в ненавистные ему Микены. В Микенах Геракл, как и обещал, привел Кербера прямо в царский дворец. В неописуемый ужас пришел Эврисфей при одном взгляде на страшного пса. Засмеялся Геракл, глядя на трусливого царя. «Ну, беги, возвращайся назад и жди Эврисфея у медных ворот Аида», – сказал Геракл и снял с Кербера цепь. И пес в одно мгновение умчался назад в царство мертвых. Так окончилась служба Геракла царю Эврисфею. Но ждали героя новые подвиги и новые испытания.

Аполлодор. Мифологическая библиотека. 1.3.2,5; 1.6.1–1; 1.7.1; 1.8.1; 1.9.9; 1.9.15,16,19; 2.2.1,4;2.4.1–5,8; 2.8.3; 3.9.1;3.10.5; 3.12.5–6; 3.15.2; 3.1.16,24; 3.3.13,17,27; 3.5.8.

Аполлоний Родосский. 4.1513.

Аристофан. Птицы.

Геродот. История. 1.7; 2.42–45,83,91,113,145,146; 4.8-10,59,82; 5.43,63; 6.53,108,116; 7.176,193,204; 8.43,131.

Гигин. Мифы. 63, 64, 244.

Гомер. Илиада. 6.160; 5.392; 8.362; 11.690; 15.18; 19.133.

Гомер. Одиссея. 9.623.

Гораций. Оды. 3.161.

Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. 4.9.

Еврипид. Неистовый Геракл; Алкестида.

Иосиф Флавий. История иудейской войны. 3.9.2.

Овидий. Метаморфозы. 4.740,780; 5.1-241.

Павсаний. Описание Эллады. 2.16.2; 2.21.6–8; 2.25.7; 9.25.2.

Плиний. Естественная история. 4.35.

Софокл. Трахиянки; Филоктет.

Спуститься в царство Аида – значит, погрузить сознание в царство смерти – трансформации. Здесь можно навсегда уснуть и забыть себя, испив из реки забвения, упокоиться под водами Леты. Но Геракл не только сам выходит из царства смерти, но и выводит на поверхность сознания стража – пса Кербера. Трехголовый пес дружелюбный ко всем входящим в область трансформации, энтропии, не отпускает обратно, в область жизни и творчества. Геракл-сознание, погрузившись в эту трансформирующую сферу, выносит оттуда знания законов воздаяния (муки Тантала и Сизифа), освобождается от власти законов энтропии – подчиняет себе Кербера и поднимается с ним на поверхность сознания – при свете дня-знания осознает эти законы и возвращает на присущее им место.

Геракл, подняв Кербера в область осознаваемого, выносит из сферы смерти и трансформации знание ядовитых и целебных трав, а также законы врачевания – избавления от болезни и смерти: «Кербер сопротивлялся, отводил глаза от дневного света, а его неистовый лай доносился из всех его трех глоток. Слюна его текла по зеленеющим полям, и от нее произошло ядовитое растение аконит, которое также называют гекатина, поскольку первой его использовала Геката… Кроме аконита, Геракл обнаружил такие травы: лечащий все болезни гераклеон, или дикий ориган; сидерийский гераклеон, имеющий тонкий стебель, красный цветок и листья, похожие на листья кориандра, растущий по берегам озер и рек и хорошо заживляющий все раны, нанесенные железом; белену, вызывающую головокружение и умопомрачение» (Плиний. Естественная история. XXV. 12, 15, 27, 37).

Геракл, совершив двенадцать подвигов, освобождается от службы Эврисфею и в конце своего жизненного пути боги приветствуют его как бессмертного на Олимпе. «Стал бессмертным богом Геракл. Гера, забыв свою ненависть, отдала Гераклу в жены дочь свою, вечно юную богиню Гебу. Живет с тех пор на светлом Олимпе в сонме бессмертных богов Геракл. Это было ему наградой за все его подвиги на земле, за все его страдания» (Кун).

Геракл совершил двенадцать подвигов:

1. Убил Немейского льва – победил в себе силы инстинктов, и это стало силой его неуязвимости.

2. Уничтожил Лернейскую гидру – символ бесконечно множащихся пороков души.

3. Убил и разогнал Стимфальских птиц – освободился от агрессивных разрушительных мыслей.

4. Поймал Керинейскую лань – совершил восхождение к собственной мудрости и гармонии.

5. Победил кентавров – любовь к чрезмерным чувственным удовольствиям. Поймал вепря, уничтожающего посевы – качество, вносящее искажения в процессе создания позитивных плодов.

6. Очистил Авгиевы конюшни – освободил дом своей души от «нечистот» – хаотичных проявлений.

7. Усмирил бешеного быка – сознание подчинило хаотичные силы эгоизма и, поместив в воды – символ очищения, освободило от бешенства – искажения, плодотворное начало.

8. Подчинил коней Диомеда – освободил себя от стен ограничений, за которыми иллюзии терзают позитивные качества.

9. Добыл пояс царицы Ипполиты – пояс неуязвимости, организации сферы мысли и сферы эмоций.

10. Пригнал стадо великана Гериона – научился пасти стада своих разнообразных качеств сознания и чувств.

11. Спустился в царство Аида и вывел в мир живых пса Кербера – символ познания законов смерти и трансформации и освобождение сознания от власти энтропии. Вынес в сферу сознания знание законов врачевания.

12. Принес три золотых яблока вечной молодости – плодотворность истинных идей и чувств, воплощенных в прекрасных деяниях, вечно прославляющих своим благоуханием того, кто соединил в себе земное и небесное в гармонии.

Двенадцать подвигов Геракла – это путь человека от невежества к знанию и мудрости, путь сознания, побеждающего иллюзии; разума, отделяющего истинное от ложного, это путь к победе над хаосом и торжество божественного над человеческим. Эти подвиги встречаются на пути каждого, при желании можно распознать их и в своей жизни.

Тесей и Минотавр

Остров Крит, где построен лабиринт, в котором живет Минотавр – символ острова души, ее тайных лабиринтов.

Минотавр, имеющий тело человека и голову быка – символ инстинктов и агрессии в человеке, где правит на троне не разум и мудрость, а животные инстинкты. Голова быка – это слепая, все разрушающая агрессия, живущая в лабиринте, откуда невозможно найти выход. Это лабиринт страстей, инстинктивных животных проявлений. Если сознание человека заглядывает в двери этого лабиринта, то уже не может найти выход и погибает, раздираемое на части инстинктивными проявлениями.

Каждые девять лет афиняне посылают на смерть Минотавру семь юношей и семь девушек. Погибают прекрасные начала ментальной и эмоциональной сферы. Тесей прекращает это торжество хаоса над гармонией. Прежде чем победить Минотавра, Тесей достает со дна моря золотое кольцо, брошенное Миносом. Нырнуть в море – погрузиться в глубины души. Золотое кольцо – символ организованного пространства, вечности – линия, замкнутая в круг, не имеющая начала и конца (см. «Символика брака, кольцо»). Найти на дне души золотое кольцо и поднять его на поверхность – значит, организовать силы эмоциональной сферы и вынести организованные качества на поверхность сознания.

Нить Ариадны

Меч, данный Ариадной, помогает убить чудовище, а клубок ниток, данных ею, помогает найти обратный путь из лабиринта. Ариадна – возвышенное мудрое эмоциональное начало.

Нить Ариадны – нить, сотканная из лучших качеств души, мудрость эмоциональной сферы, выводящая из лабиринта страстей.

Голова быка – слепая все разрушающая агрессия, живущая в лабиринте, откуда невозможно найти выход.

Тесей оставляет Ариадну на острове Наксос по воле Диониса. Ариадна становится богиней, женой Диониса. Ариадна с тех пор становится путеводной звездой, светом истины, выводящей заблудившийся разум из всевозможных лабиринтов иллюзий.

Ариадна в Кносском дворце

Ариадна – путеводная звезда, свет истины, выводящей заблудившийся разум из всевозможных лабиринтов иллюзий.

Тесей возвращается домой вместе с освобожденными юношами и девушками – позитивными качествами разума и души. Отец Тесея, увидев черные паруса, бросается в море и погибает. Старый разум, не дождавшись прибытия корабля, вовлеченный в иллюзию черными парусами, умирает. Теперь на престол восходит Тесей. На троне разума – победившее чудовище иллюзий, освобожденное сознание.

Орфей и Эвридика

Любовь Орфея и Эвридики – любовь и единство созидательного, поющего гармонией сознания и прекрасной сферы души. Гибель Эвридики от укуса змеи – смерть позитивной эмоциональной сферы от яда змеи – символа негативной эмоциональной сферы.

Орфей – сознание спускается в царство смерти за своей потерянной прекрасной психеей. Царство энтропии, смерти и трансформации заворожено пением и игрой Орфея на кифаре. Созидательная сила гармонии, ритма музыки разума, голоса сознания так велики, что поднимают Эвридику на поверхность сознания, возвращают тень прекрасного к жизни.

Гермес , выводящий Орфея и Эвридику из царства смерти – крылатая мудрость, за которую нужно держаться, чтобы выбраться из сферы энтропии, разложения.

Почему нельзя оглядываться назад? Что значит оглянуться? Смерть в символическом смысле – это либо преображение и освобождение от власти хаоса, либо разрушение гармонии и торжество иллюзий. В данном контексте царство смерти и змея, приведшая к смерти Эвридику, – символ негативных эмоциональных проявлений, уничтожающих все созидательное и прекрасное. Поднимаясь со дна хаоса, извлекая из его объятий свою прекрасную душу, нужно следовать за крылатой мудростью – Гермесом, направляясь к свободной от иллюзий сознательной сфере, где разум и душа действуют в единстве гармонии. Нужно смотреть только вверх, в глаза света истины, но не вниз, нельзя оборачиваться на проявления хаоса, иначе они растерзают сознание.

Обернуться назад – значит, зафиксироваться на негативных проявлениях эмоций, погрузить сознание во мрак распрей, разрывающих душу, и потерять в этом мраке светлую, плодотворную свою психею. «Ему пришлось пережить вторичную смерть Эвридики, а виновником этой второй смерти был он сам». Нырнув в область смерти и трансформации, нельзя смотреть во мрак, порождающий неведение, но только в свет – свет знания. Ницше писал: если ты смотришь в ад, помни, что в этот момент ад тоже смотрит на тебя. Кифаре Орфея подчиняются дикие звери, но ее музыка не усмиряет вакханок. «Напрасно молит о пощаде Орфей, но ему, голосу которого повиновались деревья и скалы, не внемлют неистовые вакханки. Обагренный кровью, упал Орфей на землю, отлетела его душа, а вакханки своими окровавленными руками разорвали его тело» . Сознание теряет свою возвышенную душу – Эвридику и погибает, раздираемое на части вакханками – силами хаоса. Быть разорванным на части – значит, потерять целостность, единство и гармонию. Это печальный миф о потере любви, единства, целостности, гармонии. Но золотая кифара Орфея, ставшая созвездием Лиры, до сих пор светит живущим и музыкой этого мифа напоминает, как легко погубить тонкую прозрачную ткань разума и души, сплетенных в единстве любви друг к другу. Тот прекрасный дар пения, усмирявший диких зверей, зачаровывающий даже царство смерти, остался в вечности небесным созвездием и вечно звучит в просторах вселенной. У каждого человека есть свой бесценный дар, которым он делится с миром, то, что он оставляет после себя потомкам, вне зависимости от того, как закончил он свою жизнь – как совершивший подвиги преображения самого себя и ставший бессмертным Геракл или как подаривший миру волшебную музыку, но зафиксировавшийся на несущих смерть иллюзиях души Орфей.

Каждый человек несет в себе и царство Аида и вершины Олимпа. При взаимодействии люди неизбежно касаются друг друга и то накрывают мраком царства смерти, то возносят в творчестве друг друга к вершинам Олимпа, вершинам мудрости.

Не менее интересено и трогательно индийское сказание о Савитри и Сатьяванте, где также говорится о смерти и погружении одного из супругов в мир мертвых и путешествии оставшегося в живых вслед за умершим в царство Ямы. Но в отличие от мифа об Орфее и Эвридике, сказание о Савитри заканчивается возвращением супруга к жизни.

Савитри

В древности в Индии жила красивая, благочестивая и необыкновенно мудрая принцесса по имени Савитри. Когда она выросла, ее отец, Ашвапати, очень беспокоился, что она никогда не выйдет замуж и не родит наследника. Дело в том, что Савитри куда больше интересовалась философскими вопросами, чем сватавшимися к ней молодыми принцами. Ее занимали не богатство, драгоценности и власть, а только духовные вещи. В те времена по обычаю царь сам выбирал мужа для своей дочери, но Савитри была такой мудрой, что отец решил позволить ей самой выбрать себе мужа.

К удивлению царя, Савитри захотела взять себе мужа из числа святых людей, а не из богатых принцев. Сперва Ашвапати был потрясен. Но Савитри объяснила ему, что хочет выбрать себе в мужья святого человека царской крови. Ашвапати так обрадовался, что его дочь в конце концов решила выйти замуж, что с готовностью согласился на это.

Савитри оделась в одеяние святого отшельника-садху и отправилась в путешествие по стране. Куда бы она ни приходила, люди повсюду удивлялись красоте ее лица и души, ее набожности, чистоте и великой мудрости. Она не возвращалась домой так долго, что отец начал беспокоиться о ней. Но слухи о добрых деяниях Савитри доходили до Ашвапати со всех концов его царства. Даже святые отшельники удивлялись мудрости столь юной девушки.

Когда Савитри наконец вернулась во дворец отца, она подала милостыню нищим, собравшимся у ворот. Все во дворце были взволнованы возвращением принцессы. Савитри объявила, что выбрала себе мужа. Она сказала, что слышала о некоем царе, который совершенно ослеп и потерял свое царство, изгнанный жестоким узурпатором, который воспользовался слепотой царя. У этого царя был сын по имени Сатьявант («искатель истины»), который отправился жить среди садху до тех пор, пока его отец вновь не обретет свое царство. Савитри объяснила, что только Сатьявант, живший, как святой отшельник, сможет править страной мудро и понимать нужды бедняков. Испытав лишения, Сатьявант научился проникать взором сквозь покров иллюзии и справедливо судить людей. Но как только Савитри заговорила о Сатьяванте, Нарада опечалился. Он повернулся к принцессе и сказал: «Дитя мое, все, что ты сказала, верно, но ты не можешь выйти за него замуж. Сатьяванту суждено умереть через год после свадьбы».

Царь Ашвапати, до сих пор радовавшийся, что Савитри решила выйти замуж, очень расстроился, услышав это. Сатьявант действительно показался ему превосходным зятем, но он не в силах был вынести мысли, что его возлюбленная дочь так рано овдовеет. Более того, Сатьявант мог умереть до того, как Савитри родит наследника. С глубоким вздохом Ашвапати сказал Савитри, что она не должна выходить замуж за своего избранника.

Но Савитри была мудра и убедила отца благословить ее. Она сказала, что лучше выйти замуж по любви, даже если через год придется потерять возлюбленного. Суждено Сатьяванту умереть или нет, она будет любить его и никого больше. Савитри сказала, что готова принять все, что судили боги. И Ашвапати благословил ее.

Царь начал готовиться к царской свадьбе и большому пиршеству, но Савитри настояла на том, что свадьба должна проходить по обычаям святых отшельников, а не богатых властителей. Роскошь, сказала она, – это всего лишь иллюзия. И снова Ашвапати не мог не согласиться с ней.

Савитри отправилась в лес, где жили садху, и вышла замуж за Сатьяванта. Она разделила с мужем его скромное жилище на окраине большого леса – самого густого и темного леса на свете. Она никогда не говорила Сатьяванту об ожидавшей его смерти. Когда она подавала милостыню нищим, люди говорили ей: «Пусть никогда не постигнет тебя вдовья судьба», – и слезы струились по лицу Савитри. Когда подходил к концу первый год ее супружеской жизни, Савитри стала молиться богам, чтобы они дали ей силы защитить мужа.

Накануне первой годовщины свадьбы Сатьявант попросил Савитри сопровождать его в лес, где он собирался нарубить дров. Пока они шли по тропе среди густых зарослей, звери, знавшие о скорой смерти Сатьяванта, разбегались. Птицы пели свои лучшие песни, думая, что это, быть может, последнее, что слышит в своей жизни Сатьявант. Сатьявант и Савитри углублялись все дальше и дальше в лес; деревья росли уже так густо, что не видно было солнечного света. Но они продолжали идти дальше: Сатьявант с топором на плече и Савитри рядом с ним.

Наконец Сатьявант начал рубить большое дерево. Но вдруг он уронил топор и побледнел. Он почувствовал страшную боль и сказал Савитри, что его голову пронзила тысяча игл. Тьма застлала его очи, и он упал на землю, едва дыша.

В это мгновение Савитри услышала звуки шагов приближающегося незнакомца. У него была темно-синяя кожа и красные глаза, и Савитри поняла, что это – бог Яма, повелитель мертвых. Но, несмотря на это, Савитри попросила «незнакомца» назвать себя. «Ты знаешь, кто я такой, – сказал Яма. – И ты знаешь, зачем я пришел сюда». Яма взял веревку и исторг душу Сатьяванта из тела. Когда Яма повернулся, чтобы унести душу в свое царство, Савитри упала ему в ноги.

Яма сказал ей, что это бесполезно: время жизни Сатьяванта, предписанное богами, подошло к концу. Но Савитри продолжала умолять его, и Яма вежливо попросил ее освободить ему дорогу. Тогда Савитри поднялась и последовала за Ямой в страну мертвых.

Яма велел ей возвращаться: в стране мертвых не было места для живых. Долг Савитри повелевал ей как хорошей жене проследить за исполнением погребальных ритуалов, а не отвлекать Яму от его миссии. Яма, которого многие считают бессердечным и жестоким, в действительности был способен на сострадание. Он часто уносит души больных людей, чтобы избавить их от мучений. И владыка мертвых был тронут настойчивостью Савитри.

Яма сказал ей: «Твоя любовь к мужу велика, так же как и твоя отвага; я исполню одно твое желание». Савитри ответила: «Верни царство отцу Сатьяванта». Яма сказал ей: «Твое желание исполнено. А теперь возвращайся к живым, Савитри».

Но Савитри продолжала следовать за ним. Она уже приблизилась к воротам царства Ямы; небо над ее головой было черным, и до ее слуха уже доносился лай четырехголового пса, сторожившего вход в страну мертвых. (В индийской мифологии врата в подземный мир охраняет четырехголовый пес.) Ни один смертный не подходил прежде так близко к владениям Ямы.

«Прошу тебя, возвращайся! – промолвил Яма. – Ни один смертный не может войти в мое царство, пока он жив». Савитри ответила, что не покинет своего мужа. Яма стал умолять ее, чтобы она вернулась, но Савитри не слушалась его. Яма сказал ей, что ни один смертный прежде не ступал на землю мертвых; но Савитри возразила, что она – не смертный, а смертная, женщина. Яма был потрясен ее мудростью и отвагой и сказал, что исполнит еще одно ее желание. «Воскреси моего мужа», – попросила Савитри. И Яма исполнил ее желание, ответив: «Это уже исполнено. Возвращайся назад, и ты найдешь Сатьяванта не мертвым, а спящим».

Прежде чем Савитри ушла, Яма сказал ей: «Запомни еще одно: мое благословение вечно пребудет с тобой. Ты познала мудрость богов. Ни одна женщина не смогла бы последовать за мной до самых ворот моего царства, если бы боги не были на ее стороне. Твои желания будут исполнены, ибо ты знаешь, что любовь сильнее смерти; любовь – это сила, которой не может противостоять Яма. Возвращайся туда, где ты оставила Сатьяванта, и живи счастливо».

Савитри вернулась на поляну, где Сатьявант лежал, погрузившись в сон, как и обещал Яма. Савитри поцеловала его, и он открыл глаза. Он сказал Савитри, что видел странный сон: будто бы Яма унес с собой его душу, но любовь Савитри освободила ее. Савитри засмеялась и попросила его забыть этот глупый сон. Лишь много лет спустя она призналась ему, что этот сон был правдив и что все это происходило в действительности.

Когда Савитри и Сатьявант вышли из леса, к Сатьяванту пришли посланцы с чудесной вестью: его отец вернул себе царство. Более того, как только царь-старик снова сел на свой законный престол, к нему вернулось зрение! Молодые супруги поспешили во дворец, и отец Сатьяванта был счастлив впервые увидеть своего сына взрослым и впервые поглядеть на свою прекрасную невестку. Что-то в сердце старого царя подсказывало ему, что своим счастьем он обязан Савитри.