Наиболее известные учёные

ВВЕДЕНИЕ

Алхимия — наука самая туманная из всех, оставленных нам в наследство средними веками. Схоластика со своей тонкой аргументацией, Теология с двусмысленной фразеологией, Астрология, столь обширная и сложная, — детские игрушки в сравнении с Алхимией.

Откройте один из важнейших герметических трактатов XV или XVI века и попробуйте его читать. Если вы не специалист в этом предмете, не посвящены в алхимическую терминологию и у вас нет некоторого познания в неорганической химии, вы скоро закроете книгу.

Некоторые скажут, что эти аллегории бессмысленны, что таинственные символы придуманы для развлечения... На это можно ответить, что не мудрено отрицать то, чего не понимаешь, и мало людей, которых препятствия только побуждают вести борьбу. Эти последние — избранники науки — имеют настойчивость, основную добродетель учёного. Когда перед ними встаёт проблема, они начинают трудиться без устали, чтобы найти её решение. Знаменитый алхимик Дюма, начав с одного факта [1], потратил десять лет на разработку закона металепсии, то есть замены элементов.

Герметические трактаты действительно темны, но под этой темнотой скрывается свет. И если алхимическая теория открыта, и известен ключ главных символов, вы можете смело предпринять чтение любого алхимического сочинения. Что вам казалось бессмысленным, окажется логичным, символы, которые вас удивляли, будут ясны, и вы будете находить удовольствие в их дешифровании.

Родина алхимии, как и многих других наук, — Египет, где знания находились в руках жрецов и посвящённых, производивших опыты в величайшей тайне, в тишине святилища. Когда римляне завоевали Египет, тайны Изиды перешли к неоплатоникам и гностикам. Эту эпоху (II и III века христианства) можно считать временем зарождения алхимии [2]. Тогда-то и были написаны первые трактаты, часть которых дошла до нас под именами Останеса, Пелага, псевдо-Демокрита, Синезиуса, Зосимы, Гермеса, Клеопатры и др. Эти сочинения об искусстве делать золото, идущие бок о бок с металлургическими и экономическими рецептами, были отысканы М.Бертело, указавшим на них в своём «Введении к изучению химии» и, в особенности, в «Собрании трудов греческих алхимиков». Можно констатировать, что с тех пор алхимия оставалась неизменной во всей полноте своей теории до времени великого Лавуазье.

Когда варвары наводнили Европу, науки и искусства замерли, а цивилизация оказалась в руках арабов. Их химики были терпеливыми наблюдателями искусными техниками; они увеличили объём науки и избавили её от посторонних элементов: магии, каббалы и мистики. Самый знаменитый среди них, Гебер, первый упоминает об азотной кислоте и царской водке. Рядом с ним необходимо назвать имена Авиценны, Разеса, Алфидиуса, Калида, Мориена, Авензоора.

Арабы поставили алхимию, так сказать, на ноги. С этих пор она идёт большими шагами к своему апогею. Крестовые походы дали Западу славу и науку. Крестоносцы принесли драгоценные творения Аристотеля и трактаты арабских алхимиков.

Философия распустила крылья, у алхимии появились великие учителя: Алан де Лилль, Альберт Великий, Роджер Бэкон, Фома Аквинский, Раймонд Луллий; в XIV и XV вв. — Джордж Рипли, Нортон, Бартоломей, Бернар Тревизан, Николай Фламель, Тритемий, Василий Валентин, Исаак Голланд и др.

С Василием Валентином алхимия вступает в новую эру и склоняется к мистицизму; она снова соединяется, как при своём зарождении, с каббалой и магией; в то же время появляется химия и, мало-помалу, отделяется от своей матери.

Самым знаменитым представителем алхимии в XVI веке был Парацельс. Никогда реформатор не был более жесток и никогда человек не имел более восторженных приверженцев и озлобленных врагов. Целого тома не хватило бы для перечисления сочинений его учеников и памфлетов его клеветников.

Наиболее известными из его последователей были: Турнейсер, Кроллиус, Дорн, Рох Бельи, Бернард Пено Керцелянус и, в особенности, Либавий. Другие алхимики этой эпохи, не принадлежащие ни к какой школе, суть: известный Дионисий Захарий, Блез де Виженер, Барнальд, Гроспарми, Виколь, Гастон Клавес, Дюлко, Келли, Сендивогий, или Космополит Можно поставить рядом с ними Джамбаттиста делла Порту, известного автора «Magia Naturalis» («Естественная магия») и трактата о человеческой физиогномике («Physionomie humainer»).

В XVII веке алхимия находится в полном своём блеске; адепты, рассыпанные по Европе, доказывали истину науки Гермеса удивительными трансмутациями. Настоящие апостолы науки, они, живя бедно, шли в большие города и обращались только к учёным; их единственным желанием было доказать истину алхимии фактами. Благодаря этому Ван Гельмонт, Бернард де Пизе, Кроссе де ла Гомери, Гельвеции были обращены в алхимиков. Результат был достигнут: жажда золота охватила весь мир, все монастыри имели лаборатории, князья и короли держали алхимиков на жалованье и совершали Великое Делание; медики, в особенности аптекари, отдались герметизму. В то же время появилось знаменитое общество розенкрейцеров, о котором до сих пор не знают ничего достоверного.

Трактаты алхимии, которые появились в XVII веке, бесчисленны, но в числе последователей уже не встречается имён, которые следовало бы назвать, кроме Филалета, президента Испании, Мишеля Майера и Планискампи.

В XVIII веке алхимия клонится к упадку, а химия, наоборот, прогрессирует и обособляется в науку. Открытия следуют одно за другим, факты накопляются. Алхимия имеет ещё сторонников, но они уже скрывают свои занятия, на них смотрят как на безумцев. Нет более адептов; последователи довольствуются перепечаткой древних трактатов или же составлением компиляций, не имеющих никакой ценности. Имена отсутствуют; известны только: Пернети, Лангле Дюфренуа, автор истории герметической философии, Либуа, затем Сен-Жермен, Калиостро [3] и Эттейла, деятельность которых сомнительна.

В наши дни алхимии не существует, остался только интерес к её истории. Алхимиков, связанных с древним учением, осталось только два — Килиани и Камбриель. Что же касается Тифферо и Луи Люкаса, то они опираются на современную химию, чтобы прийти к тем же заключениям, что и алхимики, ибо, любопытная вещь, последние открытия науки стараются доказать единство материи и, следовательно, возможность трансмутации. Правда, уже Пифагор знал, что Земля обращается вокруг Солнца, но только спустя две тысячи лет Коперник восстановил эту старую истину.

Скажем теперь несколько слов о предлагаемой книге. Мною приложены все усилия, чтобы сделать её по возможности ясной, но ввиду сложности предмета читать её необходимо с вниманием и методично. Имеющиеся картины были воспроизведены фототипией. Имеющиеся цитаты, необходимые для подтверждения, приведены дословно.

Часть первая. ТЕОРИИ

Глава I.

Определение алхимии. — Алхимия научная и герметическая философия. — Суфлёры и адепты. — Цели алхимии: Великое Делание, гомункулы, алкагест, палингенезия, Мировой Дух, квинтэссенция, жидкое золото.

Что такое алхимия? Для нас это только естественная наука, мать химии. Но средневековые алхимики вот как определяют свою науку. Алхимия, говорит Парацельс, есть наука превращения одних металлов в другие. (Это небо философов.) Подобное же определение даётся и большинством алхимиков. Так, Дионисий Захарий в своём сочинении, озаглавленном «Естественная философия металлов», говорит: «Алхимия — это часть естественной философии, показывающая способ усовершенствования металлов, подражая, по возможности, природе».

Роджер Бэкон, строгий мыслитель, даёт более точное определение: «Алхимия есть наука приготовления некоторого состава или эликсира, который, будучи прибавлен к неблагородным металлам, превращает их в металлы совершенные» («Зеркало Алхимии»). Подобно этому, Аргиропея есть превращение серебра в золото, а Хризопея — превращение в золото земли (см. G.Claves. «Apologia Chrysopeiae et Argyropaeiae»).·В XVIII веке, когда химия сияла во всём своём блеске, надо было разделить обе эти науки, и вот как об этом говорит Пернети: «Обыденная химия есть искусство раз рушать составы, которые сформировала природа, тогда как герметическая химия помогает природе их совершенствовать» (см. «Греческие и египетские легенды») [4].

Но все эти определения имели в виду только высшую алхимию, на поприще изыскания которой работало только два сорта лиц: алхимики-суфлёры, не имевшие понятия о теории и работавшие случайно. Они, правда, искали философский камень, но только попутно, при производстве продуктов промышленной химии, каковы: мыло, искусственные драгоценные камни, кислоты, краски и пр.; это были родоначальники химии; они-то и продавали за деньги тайну изготовления золота; шарлатаны и мошенники, они делали фальшивые монеты. Многие из них были повешены на вызолоченных виселицах.

Напротив, герметические философы, гнушаясь подобными работами, предавались изысканию философского камня не из жадности, но из любви к науке. Они имели специальные теории, которые не позволяли им удаляться за известные пределы.

Так, в приготовлении философского камня они работали обыкновенно только над благородными металлами, между тем как суфлёры имели дело с различными произведениями царств растительного, животного и минерального. Философы придерживались доктрин, сохраняющихся в неприкосновенности целые века, тогда как суфлёры мало-помалу оставили дорогостоящие изыскания, к тому же крайне медленные, и занялись производством продуктов повседневного обихода, приносящих хороший доход; таким путём химия превратилась постепенно в особую науку и отделилась от алхимии.

Лучше всего осветит вопрос отрывок из Беккера («Physica subterranea» [«Подземная физика» (лат.)]): «Ложные алхимики ищут только способ делать золото, а истинные философы жаждут науки. Первые делают краски, поддельные камни, а вторые приобретают знание вещей» [5].

Теперь мы просмотрим проблемы алхимии. Главная состояла в приготовлении эликсира, философского камня, имеющего способность превращать обыкновенные металлы в золото или в серебро. Различали два эликсира: один — белый, превращавший металлы в серебро; другой — красный, превращавший их в золото. Греческие алхимики знали это различие двух эликсиров; первый белил металлы, второй их желтил (см. Berthelot. «Origines de l'Alchimie» [Бертело. «Истоки алхимии» (фр.)]). Вначале за философским камнем признавалось только свойство превращения металлов, но позднее герметические философы признали у него массу других свойств, как то: производить бриллианты и другие драгоценные камни, исцелять все болезни, продлевать человеческую жизнь долее обыкновенных границ, давать тому, кто им обладает, знания наук, силу влияния и могущества над небесными духами и т.д. [6] Этот пункт разработан во второй части настоящего труда.

Первые алхимики имели целью только превращение металлов, но позднее они себе поставили много других задач и даже создание одушевлённых существ. Легенда гласит, что Альберт Великий сделал деревянного автоматического человека-андроида, в которого могущественными заклинаниями вдохнул жизнь. Парацельс пошёл дальше и предполагал сотворить гомункула — живое существо из мяса и костей. В его трактате «De natura rerum» (Paracels. «Opera omnia medico-chimico-chirurgica». Tome II) [«О природе вещей» (Парацельс. «Собрание медико-химико-хирургических трудов». Т. II) (лат.)] имеется способ его создания. В одном сосуде заключаются различные животные продукты, коих мы не назовём; благоприятные влияния планет и лёгкая теплота необходимы для удачи операции. В сосуде образуется лёгкий пар и постепенно принимает человеческие формы; маленькое создание шевелится, говорит — рождается гомункул. Парацельс весьма серьёзно описывает способ его кормления [7].

Алхимики искали также алкагест, или всеобщий растворитель. Эта жидкость должна была разлагать на составные части все погружённые в неё тела. Одни думали её найти в едком калии, другие — в царской водке, Глаубер — в своей соли (сернокислом натрии) [8]. Они не сообразили только того, что если бы алкагест действительно всё растворял, то уничтожил бы и содержащий его сосуд. Но как бы ошибочна ни была гипотеза, она помогает открытию истины; отыскивая алкагест, алхимики открыли много простых тел.

По существу, палингенезия приближается к идее гомункула, так как это слово означает воскрешение; и действительно, с помощью этой операции воспроизводили растение или цветок из его пепла, как указал Афанасий Кирхер в своём «Mundus subterraneus» («Подземный мир»).

Алхимики пробовали также извлекать Spiritus Mundi (Мировой Дух). Эта субстанция, разлитая в воздухе, насыщенная планетным влиянием, по их мнению, обладает массой удивительных свойств, в особенности — Растворять золото. Они её искали в росе, в «flos coeli» — небесном цветке или «nostoc» — тайнобрачном, появляющемся после больших дождей. «Дождь во время равноденствия служит мне, чтобы заставить выйти из земли "flos coeli" или универсальную манну, которую я собираю, гною и выделяю из неё чудесным образом воду — истинный источник молодости, радикально растворяющий золото» (De Respour. «Rares experiences sur l'esprit mineral» [Де Респур. «Уникальные опыты с минеральным духом»]).

Проблема Квинтэссенции была рациональнее. Надо было извлечь из каждого тела самые деятельные части, непосредственным результатом чего являлось совершенствование очистительных процессов [9].

Наконец, алхимики искали «or potabile» — жидкое золото. По их словам, золото, будучи телом совершенным, должно быть лекарством энергичным, сообщающим организму силу противодействовать всем болезням. Одни употребляли раствор хлористого золота, как это можно видеть в следующем тексте: «Если налить воды в этот раствор, положить туда олова, свинца, железа и висмута, то золото, брошенное туда, обыкновенно пристаёт к металлу, и, как только вы помешаете воду, оно, будучи подобно грязи, смешивается и собирается в воде» (Glauber. «La medecine universelle» [Глаубер. «Универсальная медицина» (фр.).·Открыв новую соль, названную впоследствии его именем, учёный поначалу считал, что нашёл панацею от всех болезней]).

Но обыкновенно шарлатаны продавали очень дорого под именем растворённого золота жидкость, имеющую жёлтый цвет, и в особенности раствор хлорной перекиси железа.

Таким образом, у алхимиков не было недостатка в предметах для испытания терпения, но большинство оставляло без внимания второстепенные задачи для Великого Делания. Большая часть герметических сочинений говорит только о философском камне, поэтому и мы займёмся рассмотрением только этого вопроса, не затрагивая других, появившихся уже позднее в истории алхимии и разбивающихся на массу различных видоизменений.

Глава II.

Алхимические теории. — Единство материи. — Три принципа: «сера», «ртуть», «соль», или «мышьяк». — Теория Артефиуса. — Четыре элемента

Часто приходится слышать мнение, будто алхимики брели ощупью, как слепые. Это большое заблуждение; они имели весьма определённые теории, основанные греческими философами второго века нашей эры и продержавшиеся почти без изменения до XVIII века.

В основании герметической теории лежит великий закон единства материи. Материя одна, но принимает различные формы, комбинируясь сама с собой и производя бесконечное количество новых тел. Эта первичная материя ещё называлась «причиной», «хаосом», «мировой субстанцией». Не входя в подробности, Василий Валентин признаёт в принципе единство материи. «Все вещи происходят от одной причины, все они были вначале рождены одной и той же матерью» («Char de Triomphe de l'antimoine» [«Триумфальная колесница сурьмы» (фр.)]). Сендивогий, более известный под именем Космополита, ещё определённее выражается в своих «Письмах». «Христиане, — говорит он, — хотят, чтобы Бог сначала сотворил известную первичную материю... и чтобы из этой материи способом отделений были выделены простые тела, которые впоследствии, будучи смешанными одни с другими посредством соединения, послужили бы к созданию видимого нами... В творении была соблюдена последовательность: простые тела служили для образования более сложных». Наконец он так резюмирует всё сказанное: «1-е — образование первой материи, которой ничто не предшествовало 2-е — разделение этой материи на элементы и, наконец, 3-е — посредством этих элементов составление смесей» (Письмо XI).

Под именем смеси он понимает всякое составное тело.

Д'Эспанье дополняет идею Сендивогия, устанавливая постоянство материи, и говорит, что она может только изменять свои формы... Достигнув раз состояния субстанции, или существа, материя не может по законам природы лишиться индивидуальности и перейти к небытию. Вот почему Трисмегист говорит в «Поймандре» [Так называется первый трактат древнего корпуса Герметической философии. Это своеобразное откровение Поймандра Гермесу, в котором открывается величественная картина творения Космоса], что на свете ничто не умирает и всё только видоизменяется («Enchiridion physicae-restitutae» [«Руководство по естественнонаучному восстановлению» (греч., лат.)]), причём он допускает существование первичной материи. «Философы думают, — говорит он, — что существует первичная материя, предсуществующая элементам».

Эта гипотеза, прибавляет он, уже находится в сочинениях Аристотеля. Заметим, он рассматривает качества, которые метафизики приписывали материи. Барле разъясняет этот пункт таким образом. «Всемирная субстанция заключает всё существующее без различия рода и пола, всё грубое, плодородное, с отпечатком чувственного» (Barlet. «La theotechnie ergocosmique» [Барле. «Божественный механизм космической работы» (фр.)]).

Таким образом, первичная материя не есть какое-либо тело, но представляет все их свойства.

Обыкновенно допускали, что первичная материя — жидкость, вода, представлявшая в начале мира хаос. «Это была первичная материя, заключавшая все формы в возможности проявления... Это бесформенное тело было водянисто, и греки называли его υλη (хилус) [Вообще, слово υλη переводится с греческого как «лес» или «древесина». Начиная с Аристотеля его стали употреблять в философском смысле — «материя»], обозначая одним словом воду и материю» («Lettre philosophique» [«Философское письмо» (фр.)]). Далее он говорит, что это был огонь, исполнявший активную роль по отношению к материи — женскому началу; таким образом получили начало все тела, составляющие вселенную.

Следовательно, гипотеза первичной материи имела одинаковые основы с алхимией; исходя из этого положения, было рационально допустить трансмутацию, то есть превращение металлов.

Вначале материю разделяли на «серу» и «меркурий» и полагали, что эти два начала, соединяясь в различных пропорциях, образуют все тела. «Всё составляется из серной и ртутной материй», — говорит греческий анонимный алхимик.

Позднее прибавили третье начало: «соль», или «мышьяк», но не придавая ему такого значения, как «сере» и «ртути» (меркурию). Эти названия ни в каком случае нельзя смешивать с общеупотребительными, так как они представляют лишь известные качества материи: так, «сера» в металлах обозначает цвет, горючесть, твёрдость, способность соединяться с другими металлами тогда как «ртуть» означает блеск, летучесть, плавкость ковкость. Что же касается «соли», то этим именем обозначали принцип, соединяющий «серу» с «ртутью», подобно жизненному началу, связывающему дух с телом.

«Соль» была введена как третье начало триады, в особенности Василием Валентином, Кунратом и Парацельсом — одним словом, алхимиками-мистиками. Раньше Роджер Бэкон говорил о ней, но неуверенно, не приписывая ей специальных качеств и не отводя ей много места. Напротив, Парацельс сердился на предшественников, не знавших «соли».

«Они думали, что "ртуть" и "сера" были родоначальниками всех металлов, и они даже во сне не видели третьего начала» («Le Tresor des tresors» [«Сокровище сокровищ» (фр.)]). Но «соль» и не представляла большого значения, и после Парацельса многие алхимики обошли её молчанием [10].

«Сера», «Меркурий» и «Соль» представляют, следовательно, только отвлечённые понятия, удобные для обозначения группы свойств. Так, если металл был жёлтый или красный, трудно плавился, то говорили, что в нём слишком много «серы». Однако не надо забывать, что «сера», «ртуть» и «соль» произошли из первичной материи: «О чудо, "сера", "ртуть" и "соль" дают мне возможность видеть три субстанции в одной материи — свет, самопроизвольно исходящий из тьмы» (Marc Antonio. «Lumiere sortante par soimeme des tenebres» [Марк Антонио. «Свет, самопроизвольно исходяший из тьмы» (фр.)]).

Чтобы уничтожить в теле некоторые свойства, надо отделить «серу» или «ртуть»; например, сделать метал тугоплавким, обратить его в известь или окислить.

Другой пример: обыкновенная ртуть содержит посторонние металлы, остающиеся в реторте при её очистке. Эта отделённая часть считается алхимиками «серой» обыкновенной ртути; перерабатывая эту ртуть, или живое серебро, в двухлористый раствор, получали летучее тело и думали, что этой операцией они изъяли «Меркурий-начало» из Меркурия-металла.

В заключение вопроса о трёх началах надо упомянуть теорию Артефиуса, алхимика XI столетия, для которого «сера» представляла в металлах видимые свойства, «меркурий» — свойства сокровенные и тайные. По его мнению, в каждом теле надо различать свойства видимые: цвет, блеск, протяжение, это — «сера»; затем свойства сокровенные, проявляющиеся под влиянием внешней силы, каковы: плавкость, тягучесть, ковкость, летучесть, это — «меркурий». Такое объяснение мало отличается от приведённого выше.

Рядом с «серой», «Меркурием» и «солью» алхимики признают четыре элемента: «Землю», «Воду», «Воздух» и «Огонь»; эти слова имеют совершенно иное значение, чем обыкновенно. В теории алхимии четыре элемента, как и три начала, представляют не стихии, а состояния материи, качества или свойства. «Вода» есть синоним жидкости, «земля» — это твёрдое состояние, «воздух» — состояние газообразное. «Огонь» — состояние газа, наиболее тонкое, как бы расширенное теплотой. Четыре элемента, следовательно, представляют состояния, под которыми представляется нам Материя. Таким образом, на основании вышесказанного, логически — элементы составляют всю вселенную. Для алхимика всякая жидкость есть «вода», всё твёрдое — «земля», по последнему анализу, всякий газ — «воздух» [11]. Вот почему в древних трактатах по физике говорится, что обыкновенная вода при кипячении превращается в воздух. Это не значит, что вода превращается в смесь, составляющую атмосферу; но что вода сначала жидкость, изменяется в воздушный флюид или в газ, как это стали говорить позднее.

Элементы означали не только физическое состояние, но растяжимостью, распространением представляли качества материи.

«Всё, что обладало качеством теплоты, называлось в древности огнём; что было сухо и твёрдо — землёй; сырое и жидкое — водой; холодное и воздушное — воздухом» («Epоtre d'Alexandre» [«Послание Александра» (фр.)]).

Ввиду того, что вода превращается в пар, подобно всем жидкостям, когда их кипятят, а с другой стороны, твёрдые тела большею частью горючи — герметические философы уменьшили число элементов до двух видимых — «земли» и «воды», заключающих в себе элементы невидимые — «огонь» и «воздух». «Земля» содержит «огонь», а «вода» — «воздух» в невидимом состоянии. Если повлияет какая-нибудь внешняя причина, «огонь» и «воздух» проявятся. Сближая это положение с теорией Артефиуса, «земля» будет соответствовать «сере», «вода» — «Меркурию» и т.д.

В сущности, четыре элемента с «серой» и «меркурием» представляют почти те же видоизменения первичной материи, назначенной представить остаток тел. Только «сера» и «ртуть», обладая металлическими качествами, применяются к металлам и минералам, между тем как четыре элемента прилагаются к растительному и животному царствам. Когда алхимик работает над обработкой дерева и получает в результате эссенцию или масло и субстанцию воспламеняющуюся, он говорит, что дерево состоит из «земли», «воды» и «огня».

Позднее к четырём элементам прибавили пятый — «Квинтэссенцию». Можно назвать твёрдые части «землёй», жидкие — «водой», самые разреженные — «воздухом», природный жар — «огнём», а качества сокровенные называются небесными и астральными свойствами, или «квинтэссенцией» (D'Espagnet. «Enchiridion physicae-restitutae»). Эта квинтэссенция соответствует «соли». Отсюда видно, насколько теории алхимиков были стройны. Суфлёр терялся в этой путанице: три начала, четыре элемента, всемирная материя; а философ легко согласовывал эти кажущиеся несоответствия". Зная это, легко понять слова монаха Гелиаса: «Четырьмя элементами было сотворено всё, что находится в этом мире, всемогуществом Бога» (Helios. «Miroir d'Alchimie» [Хелиос. «Зеркало Алхимии» (фр.)]).

Эти теории существовали с начала возникновения алхимии. Греческий алхимик Синезиус в своём комментарии на сочинение Демокрита нам указывает на то, что в алхимической операции не создают ничего нового, а изменяют лишь форму материи. Греческий анонимный писатель, о котором мы упоминали, принадлежит к этой же эпохе. Что же касается четырёх элементов, они были известны гораздо ранее. Зосима даёт их совокупности название «Тетрасомата», то есть четыре тела. Вот таблица, резюмирующая алхимическую теорию.

Первичная материя, единая, неразрушимая

ì"Сера" — начало постоянное ü ï ï í "Соль" ý ï ï î"Меркурий" — начало летучееþ

"Земля" (видимое) — состояние твёрдое   "Огонь" (сокровенное) — состояние лучистое   "Квинтэссенция" — состояние эфирное   "Вода" (видимое) — состояние жидкое   "Воздух" (сокровенное) — состояние газообразное

Глава III.

Семь металлов. — Их составы. — Их бытие. — Центральный огонь. — Цикл формации. — Планетное влияние

Алхимики работали, главным образом, на металлах, поэтому понятно, что они много писали о Книге Бытия и составе металлов.

Они дали им имена и знаки семи планет: Золото или Солнце — , Серебро или Луна — , Ртуть или Меркурий — , Свинец или Сатурн — , Олово или Юпитер — , Железо или Марс — , Медь или Венера — . Они их разделяли на металлы совершенные, неизменяемые, каковы золото и серебро, и металлы несовершенные, изменяющиеся в «известь» (окись). «Элемент "Огня" изменяет металлы несовершенные и их уничтожает. Этих металлов пять — . Металлы совершенные от огня не изменяются» (Парацельс. «Небо философов»).

Посмотрим, каково применение герметической теории к металлам. Прежде всего, все металлы должны происходить от одного и того же родоначальника — первичной материи. Герметические философы сходятся во мнениях относительно этого пункта. «Металлы сходны в „эссенции". Они различаются только своей формой» (Альберт Великий. «Об алхимии»). «Есть только одна первичная материя металлов, она принимает различные формы, смотря по степени их варки или жжения и мощности влияния агента природы» (Арнольд из Виллановы. «Дорога дорог»). Теория эта вполне применима к минералам. «Есть только одна материя для всех металлов и минералов» (Василий Валентин), и наконец: «Природа камней одна и та же, как и природа других вещей» (Космополит).

Изречение Альберта Великого указывает на то, что материя одна во всех вещах, что все существующее разделяется лишь по форме, что атомы одинаковы между собою и, группируясь, составляют различные геометрические формы; отсюда происходит различие между телами. В химии аллотропия[1] прекрасно оправдывает этот способ суждения.

Из этого следует, что «сера» и «меркурий» суть начала второстепенные и, в противоположность первичной материи, представляют собою только собрание качеств. «Таким образом, ты можешь ясно видеть, что сера не есть вещь отдельная от субстанции меркурия и что это не простая обыкновенная сера, потому что, в таком случае, материя металлов не была бы однородной, что противоречило бы положению философов» (Бернар Тревизанский. «Книга о естественной философии металлов»). В том же сочинении Бернар Тревизан возвращается к этому предмету: «Сера не есть вещь, которую можно было бы отделить от меркурия, но есть только та теплота и сухость, которая господствует над холодом и сыростью меркурия. Эта сера после переработки преобладает над двумя другими качествами, то есть над холодом и сыростью, и им запечатлевает свои добродетели. Эти различные степени варки составляют различие металлов» (Там же).

Сера горючей природы и деятельна, Меркурий природы холодной — пассивен. «Я сказал, есть два свойства: одно — активное, другое — пассивное. Мой учитель меня спросил, каковы эти два свойства. И я ответил: одно свойство горячее, другое холодное. — Какое свойство горячего? Горячее активно, а холодное пассивно» (Artephius. «Clavis majoris sapientiae» [Артефиус. «Ключ великой мудрости» (лат.)]).

Сера или меркурий могут господствовать в составе металлов, одним словом, некоторые качества могут быть сильнее других. Что же касается «соли», мы уже объясняли, что начало её, неизвестное первым алхимикам, даже впоследствии имело неопределённое значение, несмотря на разъяснения Парацельса. «Соль», или «мышьяк», была только связью, которая соединяла два других начала: «Сера, меркурий и соль суть начала, образующие металлы. Сера есть начало активное, Меркурий — пассивное, мышьяк — связь, их соединяет» (Roger Bacon. «Breve breviarum de dono dei» [Роджер Бэкон. «Самый краткий из даров Бога» (лат.)]). Бэкон так мало придавал значения «соли», что в других своих сочинениях о ней упоминает как о составном начале.

«Заметьте, — говорит он, — что основа металлов суть Меркурий и сера. Эти два начала дали происхождение всем металлам и всем минералам, которых, между прочим, существует большое число различных пород» («Зеркало Алхимии»). Следовательно, можно сказать, что все металлы состоят из «серы» и «меркурия», превратимых в первичную материю. «Ибо все металлы составлены из серы и имеют в себе меркурий, это семя металлов» (Николя Фламель. Избранное).

«Сера» есть отец (начало активное) металлов, говорит алхимия, а «меркурий» (начало пассивное) — их мать. «Меркурий есть ртуть, которая управляет семью металлами, ибо она их мать» (Jean de la Fontaine. «La fontaine des amoureux de science» [Жан де ла Фонтэн. «Источник влюбленных в науку» (фр.)]).

Мы займёмся теперь только «серой» и «меркурием» и их ролью в бытии металлов. Эти два начала разделены в недрах земли.

«Сера — под видом твёрдого тела, неподвижного и маслянистого; меркурий — в форме пара. Сера есть жир Земли, сгущённый в рудниках умеренной варкой до тех пор, пока не затвердеет» (Альберт Великий. «Об алхимии»). Притягиваемые постоянно одно к другому, два начала комбинируются в различных пропорциях, чтобы составить металлы и минералы. Но есть ещё другие случайности, изменяющие свойства этих начал: степень варения, чистота, различные случайности. Алхимики допускают действительное существование огня в недрах земли, смешение «серы и Меркурия», более или менее сваренных и изменяющих вследствие этого свои свойства. «Заметили, что свойства металлов, которые мы знаем, произошли от серы и меркурия. Только различная степень варки производит разницу в металлической породе» (Альберт Великий. «Состав составов»). О чистоте металлов говорят следующие строки: «Судя по чистоте составных начал, серы и меркурия, получаются металлы совершенные или несовершенные» (Роджер Бэкон. «Зеркало Алхимии»). Это заставляет нас сказать, что металлы несовершенные рождаются первыми: так железо преобразуется в медь; эта последняя, совершенствуясь, обращается в свинец, который, в свою очередь, становится оловом, ртутью, затем серебром и, наконец, золотом. Металлы, следовательно, проходят известный цикл. «Мы ясно указали в "Трактате о минералах", что происхождение металлов идёт циклическим путём, они переходят один в другой кругообразно. Соседние металлы имеют сходные свойства, поэтому серебро легко превращается в золото» (Альберт Великий. «Состав составов»). Глаубер пошёл дальше; он пустил в обращение странную теорию, будто металлы раз дошедшие до состояния золота, проходят цикл в обратном порядке и, делаясь всё более несовершенными, доходят до железа для того, чтобы вновь подняться до благородных металлов; и так — до бесконечности. «Свойствами и силой „Элементов" каждый день нарождаются новые металлы, а старые, напротив, изменяются в то же время» (Глаубер. «Минеральное творение»). Слово «элемент» имеет здесь значение «минеральной силы».

Золото есть совершенство и постоянная цель творчества природы; кроме недостаточного градуса варения или нечистоты серы и меркурия, различные случайности могут затруднять его действие. «Я полагаю, что природа имеет целью и старается непрестанно достигнуть совершенства, то есть золота. Но вследствие случайностей, затрудняющих её действия, получается разнообразие металлов» (Роджер Бэкон. «Зеркало Алхимии»). Одна из таких случайностей та, что рудник, где развиваются металлы, бывает открыт. «Например, когда начинают разрабатывать рудник и в нём находят металлы, ещё не окончившие своего развития, а так как открытие рудника прерывает действие природы, эти металлы остаются несовершенными и никогда не достигают совершенства, а всё металлическое семя, содержащееся в этом руднике, теряет свою силу и добрые качества» («Текст об алхимии»).

Мы не можем окончить этой главы, не сказав влиянии планет на зарождение металлов. В средние века допускалась абсолютная связь между всем, находящимся на земле, и планетами.

«Земля не производит ничего, что не было бы посеяно в небе. Постоянные сношения между ними могут быть изображены пирамидой, вершина которой находится на Солнце, а основание — на Земле» (Blaise de Vigenere. «Traite du feu et du sel» [Блез де Виженер. «Трактат об огне и о соли» (фр.)]). Также: «Знай же, о сын мой и самый любимый из детей, что Солнце, Луна и звёзды постоянно влияют на центр Земли» (Valois. «Euvres manuscrites» [Валуа. «Рукописные творения» (фр.)]). Мы уже видели выше, что алхимики объединили символы семи металлов и семи планет, которые их породили.

Эти теории восходят к самому корню алхимии. Прокл, философ-неоплатоник V века нашей эры, в своём «Комментарии на "Тимея" Платона» говорит, что натуральное золото, серебро и каждый из металлов, как и все другие минералы, зародились в земле под влиянием божественных сил неба. Солнце производит золото, Луна — серебро, Сатурн — свинец, а Марс — железо (см. Berthelot. «Introduction а l'etude de la chimie» [Бертело. «Введение в изучение химии» (фр.)]). Можно указать и более древние источники. У персов металлы также были посвящены планетам, но они не соответствовали тем же светилам, как в средние века; так, олово было посвящено Венере, а железо — Меркурию.