К Амфилохию, епископу Иконийскому (Приглашает его на день памяти св. Евпсихия и просит приехать за три дня до сего праздника. (Писано в 374 г.))

Да устроит Святый Бог, чтобы когда это мое письмо придет в твои руки, был ты здоров телом, свободен от всякого недосуга и во всем имел успех, и потому не осталось неисполненным тобою мое приглашение — прибыть в наш город и сделать более тор­жественным празднество, какое в обыкновении у нашей Церкви совершать ежегодно в честь мучеников. Ибо будь уверен, досточестнейший и поистине для меня любезнейший, что народ мой, узнав многих по опыту, более, нежели успеха в чем-нибудь, желает твоего прибытия. Так уязвил ты их к себе любовию в ко­роткое у нас пребывание. Поэтому, чтобы Господь прославился, и люди возвеселились, и мученики были почтены, и я, старец, от искреннего сына получил должную услугу, благоволи не медля пожаловать ко мне и предварить дни собрания, чтобы на досуге побыть нам с тобою вместе и утешиться общением духовных дарований. А празднество бывает пятого сентября. Посему прошу тебя прибыть за три дня, чтобы своим присутствием придал ты величия памяти, совершаемой в богадельне.

Здоровым, благодушным о Господе и молящимся о мне да сохранит тебя благодать Господня и для меня, и для Церкви Божией!

174 (181). К Отрию Мелитинскому (По случаю ссылки во Фракию Евсевия, епископа Самосатского, просит Отриия для взаимного утешения писать о делах самосатских, а сам обе­щается сообщить известия из Фракии об Евсевии. (Писано в 374 г.))

Знаю, что разлука с боголюбивейшим епископом Евсевием столько же чувствительна и твоему благоговению, как и мне са­мому. Итак, поелику оба имеем нужду в утешении, то будем уте­шать друг друга. Ты пиши ко мне о делах самосатских, а я буду извещать тебя о том, что узнаю из Фракии. Ибо немало прино­сит облегчения в настоящей горести, как мне знать о твердости народа, так твоей доброте получать известие о том, в каком положении наш общий отец. Конечно, и теперь не опишу сего в письме» но представляю человека, который в точности знает и расскажет, в каком положении оставил его и как переносит он случившееся с ним. Итак, молись и о нем, и о мне, чтобы Господь послал скорое избавление от сих бедствий.

177 (184). К Евстафию, епископу Иммерийскому (Просит Евстафия, чтобы при занятиях делами церковными писал к не­му, когда только можно, что и сам обещает делать. (Писано в 374 г.))

Знаю, что сиротство приводит к печали и многим хлопотам, потому что лишает покровителей. Потому, рассуждаю, и твое бла­гоговение, опечаленное случившимся, не пишет ко мне, а вместе с тем находится теперь в больших недосугах и посещает паствы Христовы по причине восставших повсюду врагов. Но поелику беседа с единодушными служит утешением во всякой печали, то благоволи всякий раз, когда можно, писать ко мне, чтоб и себя успокоить беседою со мною, и меня утешить сообщением мне своих речей. Это же постараюсь делать и я всякий раз, когда позволят дела. И сам помолись, и всю братию попроси с усерди­ем умилостивить Господа, чтоб со временем показал нам осво­бождение от сетования, в каком теперь находимся.

К Феодоту, епископу Верийскому (Просит не опускать случаев к взаимной переписке; изъявляет желание лично с ним видеться. (Писано около 374 г.))

Знаю, что хотя и не пишешь ко мне, но в сердце твоем хра­нится память о мне. И заключаю о сем не потому, что сам достоин какой-либо доброй памяти, но потому, что душа твоя богата избытком любви. Впрочем, сколько можно тебе, пользуйся встречающимися случаями писать ко мне, чтобы более благодушествовал я, слыша о ваших делах, и пользовался этим как случаем, чтобы и самому описывать вам наши дела. Ибо у разлученных телесно один способ собеседования — чрез письма, и мы не будем лишать друг друга сего собеседования, сколько позволят то дела. Но даст нам Господь и лично свидеться, чтобы и в любви нам возрасти и приумножить благодарность нашу Владыке за боль­шие дары Его.

К Антипатру, областному правителю (Поздравляет Антипатра, который вылечился капустою, квашенною в уксусе. (Писано около 374 г.))

Как прекрасно любомудрие и в других отношениях, и в том, что питомцам своим не позволяет употреблять дорогих врачева­ний, но одна и та же вещь служит у него и припасом для стола, и достаточным пособием для здоровья! Ибо, как слышал, ослабев­ший позыв на пищу восстановил ты капустою, квашенною в уксу­се, на которую я прежде смотрел с неудовольствием и потому, что она напоминала совоспитанницу — нищету. Теперь же, ка­жется, сам себя переуверил и смеюсь над пословицею, видя эту добрую кормительницу юности, которая возвратила здоровье и нашему градоправителю. И ничего уже не буду предпочитать ей, не только Омирова лотоса, но и той амвросии (пища неистлеваемая: «...воду божественную, амвросию, нектара, никогдаже по питии истлевающа...» См.: Триодь Цветная), которая, если бы­ла когда-нибудь, питала обитателей Олимпа.

К Софронию, магистру (Благодарит Софрония за исполнение одной просьбы, тем более приятное для св. Василия, что сам Софроний (как писал он) в сем исполнении находил для себя двоякую милость, именно: получить Василиево письмо и послужить Василиевой нужде. (Писано в 374 г.))

Если и ты, как сам писал ко мне, по несравненному своему Усердию к добрым делам, получил две милости: одну, что прислано к тебе письмо, а другую, что послужил моей нужде,— то какова же, надобно полагать, моя благодарность, когда прочел я твое приятнейшее письмо и увидел, что с такою скоростью исполнено объявленное мною желание? Почему, с удовольствием принимая присланное, так как оно само по себе этого достойно, еще с большей приятностью взираю на сие и потому, что ты был первым действующим лицом в исполнении. Да дарует же нам Господь увидеть тебя в скором времени, чтобы изустно засвидетельствовать тебе свою благодарность и насладиться всеми твоими добротами!

К Зоилу (Отвечая на письмо Зоила, просит его писать чаще; о болезни своей пишет, что она превосходит всякое описание и что только Господь может даровать ему силы к терпеливому перенесению оной. (Писано в 375 г.))

Что ты делаешь, чудный мой, превосходя меня в мере смирения? При такой своей учености, при таком искусстве писать письма, как видно сие из самих писем, просишь, однако же, у меня извинения, как будто в смелом каком предприятии, превышающем твое достоинство. Но, оставив эту иронию, пиши ко мне при вся­ком случае. Смыслю ли я что-нибудь в науках, то с удовольствием буду читать письма человека ученого. Постиг ли я, по учению Писания, какое благо — любовь, то отдам всю цену беседе человека, который любит меня. Лучше всего, если будешь писать ко мне о благах, каких желаю тебе, о телесном здоровье и благополучии всего дома.

Что касается до моего положения, да будет тебе известно, что оно не более сносно, как и обыкновенно бывает. Довольно ска­зать одно это и упомянуть тебе о немощи моего тела: потому что какая жестокая болезнь держит меня теперь, это нелегко и вы­разить словом и показать на деле; сверх недугов, о которых сам знаешь, открыто мною еще что-то новое. Но дело Благаго Бога даровать мне силу к терпеливому перенесению ударов, какими те­ло мое, к моей же пользе, поражает благодеющий мне Господь.

187 (195). К Евфронию, епископу Колонии Армянской (Извиняется, что редко пишет к нему по дальнему расстоянию Колонии от больших дорог, и просит молиться о возвращении епископов из из­гнания. (Писано в 375 г.))

Поелику Колония, которую Господь дал тебе под управление, Далеко отстоит от больших дорог, то к другим братиям в Малой Армении пишу часто, редко же посылаю письма к твоему благоговению, не надеясь найти человека, который бы понес их в такую даль. Но теперь, ожидая, что или сам ты прибудешь, или перешлют письмо епископы, к которым отправляю письма, пишу к твое­му благоговению и приветствую тебя сим письмом как уведомляя, что по-видимому, еще я на земле, так вместе прося о мне, чтобы Господь уменьшил скорби и, подобно какому-либо облаку, отвел от меня великое бремя болезни, лежащее на сердце моем. А сие будет, когда дарует скорое возвращение боголюбивейшим епископам, которые теперь в рассеянии и страждут за благочестие.

К Авургию (Приветствует его с блистательным прохождением высоких должностей, желает ему еще высших почестей и возвращения в отечество, пока ещё жив сам он; о себе же извещает, что крайне изнемог от болезней (Писано в 375 г.))

Молва, вестница доброго, не перестает извещать нас, что ты сияешь, подобно звезде, являясь то над той, то над другой частит варварской страны; то доставляя продовольствие войску, то в светлой одежде представляясь царю. Молю же Бога, чтобы предприятие твое исполнилось по предположенному и чтобы достигнуть тебе высших почестей, а со временем явиться в отечестве, пока еще я на земле и дышу этим воздухом. Ибо столько остается во мне жизни, чтобы переводить только дыхание.

189 (197). К Амвросию, епископу Медиоланскому (Благодарит Бога за открывшийся случай к переписке с Амвросием, при­ветствует его со вступлением на епископский Медиоланский престол; хвалит его за усердие к предшественнику своему, блаженному Дионисию; подробно описывает, как посланные Амвросием за мощами сего Диони­сия, при содействии пресвитера Фирасия, не без труда испросили их у со­хранявших сии мощи; доказывает и свидетельством своим подтверждает несомненную подлинность сих мощей. (Писано в 375 г.))

Всегда велики и многочисленны дары Владыки нашего, и величие их неизмеримо, и множество неисчислимо. А для приемлющих милости благосознательно одним из величайших даров есть этот настоящий: а именно, что нам, которые всего более раз­делены между собою местоположением, дан случай сблизиться друг с другом посредством переписки. И два способа даровал Он нам узнать друг друга — один чрез личное свидание, а другой чрез письменное сношение.

Итак, поелику узнал я тебя из беседы твоей, и узнал не телесные черты напечатлев в своей памяти, но в разнообразии речей твоих, изучив доброту внутреннего человека, потому что каждый от нас «от избытка сердца глаголет» (ср.: Мф.12, 34), то прославил я Бога нашего, Который в каждом роде избирает угодных Ему, Который древле из пастырей овчих воздвиг вождя народу Своему, и Амоса из пастыря коз, укрепив Духом, возвел в пророка, а ныне из царствующего града такого мужа, которому вверено было начальство над целым народом, который возвышен в обра­зе мыслей, известен в целом свете знатностию рода, блистатель­ным состоянием, силою слова, привлек в попечители о стаде Хрис­товом. И отринув все мирские преимущества «и вменив их тще­ту быти, да Христа приобрящет» (ср.: Флп.3,7—8), согласился он принять кормило великого и славного верою в Бога корабля Церк­ви Христовой. Итак, человек Божий, поелику не от человек ты принял Евангелие Христово или научился ему, но Сам Господь из судей сея земли возвел тебя на кафедру Апостолов, то подви­зайся подвигом добрым, уврачуй недуги в людях, если коснулась кого болезнь арианского безумия; обнови древние следы отцов и продолжением непрерывных сношений старайся назидать на том основании любви к нам, которое уже положил. Ибо таким образом можем мы быть близкими между собою духом, хотя по месту жительства на земле весьма удалены друг от друга.

Усердие твое к блаженнейшему епископу Дионисию и попе­чение о нем свидетельствуют о всей любви твоей ко Господу, об уважении твоем к предшественникам и об усердии к вере. Ибо расположение к благопопечительным сослужителям имеет отно­шение к Самому Владыке, Которому они послужили. И кто чтит подвизавшихся за веру, тот явным образом имеет равную с ними ревность по вере. Почему этот один поступок свидетельствует о великой добродетели.

Уведомляю же твою о Христе любовь, что ревностнейшие братия, избранные твоим благоговением на служение сему доброму делу, сперва благонравием своим снискали похвалу всему клиру, потому что своим благоприличным поведением доказали общее всех постоянство; а потому, употребив все старание и искусство, вытерпели путешествие в непроходимую зиму и со всем усилием убеждали верных стражей блаженного тела уступить им хранило собственной своей жизни. И да будет тебе известно, что сих стражей никогда не принудило бы ни начальство, ни могущество человеческое, если бы не склонила их к уступке твердость намерения сих братий. А более сего к совершению желаемого содействовало присутствие возлюбленнейшего и благоговейнейшего сына нашего, сопресвитера Фирасия, который, добровольно подъяв труд путешествия, как удержал сильный порыв тамошних верных, так, убедив словом своим противящихся и взяв мощи с подобающей честию при пресвитерах, диаконах и при многих дру­гих, боящихся Господа, соблюл их братиям.

И вы приимите сии мощи с такою же радостию, с какою печалию отпустили их хранившие. Никто да не колеблется, ни­кто да не сомневается! Это он самый, непобедимый подвижник. Господь знает кости сии, подвизавшиеся вместе с блаженною душою, и вместе с нею увенчает их в день Праведного Своего воздаяния, по написанному, что должны мы предстать пред Су­дилищем Христовом, «да приимет кийждо, яже с телом содела» (2 Кор. 5, 10). Один был ковчег, приявший в себя сие честное тело; никто другой не лежал близ его; могила была заметна, сви­детелем служило воздаваемое чествование; христиане, странно-приявшие его, и тогда положили, и теперь вынули собственными своими руками. Они плакали, как лишаемые отца и заступника, однако же отпустили, предпочитая собственному утешению вашу радость. Итак, отдавшие благоговейны, приявшие — строгие исполнители своего дела; ни в чем нет лжи, ни в чем нет обмана Свидетельствую о сем: да не клевещут у вас на истину!

190 (198). К Евсевию, епископу Самосатскому (Оправдывается, что не по его вине не получены Евсевием письма от Василия и из Самосат; продолжительность зимы и непривычку клириков к путешествиям представляет причиною, по которой не посылал доселе к Евсевию никого из своих; извещает, что неохотно и теперь отпускает к нему чтеца Евсевия; о делах на Востоке не пишет потому, что сооб­щат о них Евсевию отправляемые с письмом; о себе же уведомляет, что не имеет и надежды на продолжение своей жизни. (Писано в 375 г.))

После письма, доставленного мне приставами, получил я еще другое, позднее ко мне посланное. Сам же писал я не много пи­сем потому что не было отправляющихся к вам: впрочем, послано больше четырех, а с ними и те письма, которые принесены мне из Самосат после первых писем твоего богочестия, запечатав, пере­слал я к достопочтеннейшему брату Леонтию, смотрителю за ме­рами в Никее, прося, чтобы он доставил их домоправителю дос­топочтеннейшего брата Софрония, а этот постарался переправить к вам. Итак, поелику письма переходят через много рук, то, веро­ятно, недосуг или нерадение одного кого-нибудь были причиною, что не получены они твоим благоговением. Поэтому прошу из­винить за редкость писем.

А что надобно было послать кого-нибудь из своих, и я сего не сделал, то справедливо ты по своему благоразумию взыскива­ешь за это и бранишь меня. Но да будет тебе известно, что зима у нас была продолжительна, отчего все пути до самых дней Пасхи оставались прегражденными, и не нашлось у нас человека, кото­рый бы смело пустился в затруднительное путешествие. Ибо хотя причт, по-видимому, у меня многолюден, но состоит из людей, не привыкших к путешествиям, потому что никто не занимается торговлею, не любит проживать на стороне, но многие берутся за искусства, требующие сидячей жизни, и тем снискивают себе насущное пропитание. Вот и сего брата, которого теперь послал к твоему благоговению, вызвав из села, употребил я на дело сие, чтобы доставить письма твоему преподобию, и как о наших делах обстоятельно пересказать тебе, так и нам донести по милости Божией подробно и вскорости о всем, что делается у вас.

И любезнейшего брата Евсевия, чтеца, который давно спешит к твоему богочестию, удерживал я в ожидании благорастворенной погоды. Да и теперь у меня немалая забота, чтобы непривычка к путешествиям не причинила ему чего-нибудь и не послужила причиною недуга телу, которое склонно к болезненным припадкам.

О нововведениях на Востоке излишнее для меня дело писать в письме, потому что братия сами от себя могут рассказать о сем подробно.

Но знай, досточтеннейшая для меня глава, что, когда писал я это, был крайне болен и меня оставили все надежды жить долее. Ибо невозможно ни исчислить множества бывших со мною при­падков, ни описать, какова моя слабость и какова сила и злока­чественность лихорадок; разве только из всего этого надобно за­ключить, что исполнил уже я время пресельничества в этой бед­ственной и болезненной жизни.

192 (200). К Амфилохию, епископу Иконийскому (По болезни и множеству дел не писав к св. Амфилохию целую зиму, приветствует его сим письмом, посылаемым с Мелетием, просит молиться о разрешении его от тела, о мире Церкви, также принять на себя попечение о его Церкви, как о собственной своей; поручает его охране­нию и молитвам Мелетия и Мелития; приглашает к себе на день памя­ти св. мученика Евпсихия. (Писано в 375 г.))

У меня болезнь следует за болезнию, к тому же недосуги по делам Церковным и от злоумышляющих на Церкви задержива­ния всю зиму и до самого этого времени, как принимаюсь за сие письмо. Поэтому не было у меня возможности ни слать кого-нибудь, ни самому посетить твое благоговение. А догадываюсь, что таковы же были и твои иные обстоятельства. Не о болезни разумею это — да не будет сего! да подаст Господь здравие телу твоему в достаточной мере, чтобы служить заповедям Его! Говорю же о том, что попечение о Церквах и тебе делает то же развлечение. И теперь намеревался я послать кого-нибудь для сего же самого, чтобы осведомиться о твоем положении.

Но поелику возлюбленнейший сын Мелетий, сопровождая но­вобранцев, подал мне мысль чрез него приветствовать тебя, то с удовольствием взялся я за этот случай писать и прибег к тако­му подателю письма, который может даже заменить собою пись­мо, и по правдолюбию нрава, и потому, что ему небезызвестны дела мои. Чрез него более всего умоляю твое благоговение по­молиться о нас, чтобы Господь дал мне освобождение от сего обременительного тела и Церквам Своим — мир, тебе же — безмолвие и свободу, когда устроишь дела в Ликаонии, как на­чал, апостольски, посетить и здешние места, хотя буду еще во пло­ти, хотя получу уже повеление переселиться ко Господу, посетить и взять на себя попечение о моей стороне, как о своей собствен­ной, так как она и действительно тебе своя, и нетвердое подкре­пить, коснеющее возбудить, все же, по благодати пребывающего в тебе Духа, преобразовать в благоугодное Господу.

Досточестнейших же сынов моих Мелетия и Мелития, кото­рых издавна знаешь и признаешь своими, приими в сохранение, молясь о них. Ибо сего достаточно им для всякой безопасности.

Соблаговоли приветствовать от меня и живущих при твоем преподобии, и весь клир, и народ, тобою пасомый, и боголюбивейших братий и сослужителей наших.

Помни день памяти блаженнейшего мученика Евпсихия, ожидай нового напоминания и не старайся, чтобы свидание последовало не прежде сего дня, но предвари и обрадуй меня, если буду еще на земле. А дотоле здравым о Господе и молящимся о нас да будешь сохранен и нам, и Церквам Божиим благодатью Святаго!

193 (201). К Амфилохию, епископу Иконийскому (По многим причинам желая видеться со св. Амфилохием, поелику обоих удерживала от сего болезнь, и сам просит извинения, и его охотно из­виняет. (Писано в 375 г.))

По многим причинам желаю видеться с тобою, и чтобы иметь тебя советником в делах, какие у меня под руками, и вообще, что­бы, видясь с тобою редко, иметь некоторое утешение в сей утра­те. Но поелику одно и то же удержало обоих, и тебе приклю­чившаяся болезнь, и мой недавний недуг, еще не оставивший меня, то, если угодно, оба извиним друг друга, чтобы самим себя вза­имно освободить от обвинения.