Средства диалогизации монолога

Это прежде всего глаголы, обозначающие побуждение к действию: давайте обратимся к, обратите внимание, всмотритесь в, давайте возьмем, вспомните, давайте вспомним, подумайте и др. Оратор направляет внимание суда на важные, с его точки зрения, вопросы, для того чтобы суд принял по ним правильное решение: обращаю ваше внимание, особо обращаю ваше внимание, я подчеркиваю и др. Этому способствуют чаще всего глагольно-местоименные конструкции, выражающие надежду оратора на то, что суд примет его точку зрения: Я считаю / что суд / правильно отнесется / к показаниям моего подзащитного //. Или: Я полагаю / что вы / уважаемые судьи / должны отнестись критически… //. Или: Я / товарищи судьи / надеюсь / что вы безусловно учтете / мнение… //. Или: Я прошу / данный эпизод / из дела исключить //. Или: Я заявляю / что у обвинительной власти есть все основания утверждать… //. Я уверен.

Лекторское мы объединяет оратора и состав суда в процессе поиска истины: мы видим, мы знаем, мы помним, мы исследовали и т.д.

Анализируя доказательства по делу, судебный оратор приводит показания подсудимого, потерпевшего, свидетелей (одни из них он отвергает, как недостоверные, другие принимает, как имеющие доказательственное значение), тем самым включает разные речевые сферы в официальную речь. Это чаще всего оформляется конструкциями с несобственно-прямой речью:

«Обвиняемый говорит, что он в этот день до 6 часов сидел в мировом съезде, слушая суд и собираясь подать апелляцию» (А.Ф.К.). «Данилов показал, что никогда не знал Попова, никогда не бывал у Феллера, никакого перстня не закладывал…» (М.Ф.Г.).

Может быть приведена даже прямая речь свидетеля или подсудимого, если она содержит важные для суда сведения:

«Думаю, вы согласитесь со мною: именно он предотвратил трагедию. Можно по-разному относиться к этому человеку, но я прошу вас не забывать то, о чем говорил свидетель в суде: «Если бы я отказался от заказа, она нашла бы другого исполнителя» [172. С. 367].

Для подтверждения правильности своей точки зрения судебный оратор нередко ссылается на чужое мнение: на постановления пленумов Верховного Суда РФ, на нормы УК и ГК РФ, на акты судебно-медицинской экспертизы, протоколы осмотра и т.д. Очень важно, чтобы оратор не читал текст документа, а изложил его главные мысли, как это сделала, например, Т.В. Новикова (Алтайский край):

«Нет никаких оснований не доверять показаниям свидетелей, ведь все показания согласуются между собой. Кроме того, показания свидетелей о драке, об орудии убийства, о количестве телесных повреждений, о месте, где они были причинены потерпевшему, подтверждаются протоколом осмотра места происшествия, заключениями экспертов. Напомню вам их.

В протоколе осмотра места происшествия от 25 марта 1996 г. зафиксировано, что на площадке 10-го этажа находится труп мужчины, на теле которого обнаружено шесть колото-резаных ран. От трупа через тамбур и далее через коридор идет дорожка в виде мазков крови.

Эксперт-биолог, исследовав кусок материи, соскоб с косяка, фрагменты обоев, пришел к выводу, что на них имелась кровь, которая, судя по групповой принадлежности и другим показателям, могла принадлежать Никитину» [172, С. 317-318].

Чтобы подчеркнуть какую-либо мысль, оратор иногда использует чужую речь. Это могут быть цитаты из художественных произведений:

«Известный хирург / в романе «Сердце и мысль» / говорит так // В жизни / есть два крепких якоря / работа и дети // Работа должна быть творческой // а дети / чтобы приносили радость / их нужно воспитывать //».

Как правило, анализ обстоятельств дела ведется в форме вопросо-ответных реплик (вопросо-ответного хода)[29]:

«В рыбных делах Мясниковым принадлежали только две трети; но разве им трудно было бы приобрести остальную треть от законных наследников Беляева? Кто эти наследники? Та же Беляева, Ремянникова, одинокая и бездетная женщина, наконец, Мартьянова, бедная мещанка. С кем легче вести разговоры: с человеком, который сам обеспечен, который может советоваться с лучшими адвокатами и имеет все средства вести дело в судах, или с бедной женщиной, приславшей в Петербург поверенного, который за две тысячи рублей уступает половину наследства? Конечно, с Мартьяновой легче было бы сойтись, чем с Беляевой, которая не сразу подписала условие…» (К.К.А.).

Или:

«Овчинников изображает такую картину: он слышит крики, глухие удары, слова «убийца» из дома Савицкого. Подходит к нему и видит выходящим из калитки двора самого Савицкого и запирающим на замок калитку. А 20 минут спустя он наблюдает бегущим по целику огородов - сначала дома Савицкого, потом Батыхова - обвиняемого Галкина. Что это за картина? Какой из нее вывод? Только один, что преступление сделано двумя - Галкиным и Савицким вместе. Тогда какой разум в действии Савицкого, запирающего на ключ Галкина вместе с жертвой их преступления? Зачем Галкин остается эти 20минут там, где только что пролита им кровь? Ему надо бежать, в этом его спасение» (Н.П.Ш.).

Таким образом, приведенный материал позволяет сказать, что выступление прокурора и адвоката в судебных прениях лишь по форме является монологом, по существу же и по используемым в нем языковым средствам это диалог.

5. Стилевые характеристики судебной речи

Одним из важных вопросов, связанных с монологической судебной речью, является вопрос о ее стилевом статусе, так как это связано с использованием языковых средств.

Наши рекомендации