Коль матерью еще возможно звать

Ее, с ним разделяющую ложе!

ЭЛЕКТРА И ХРИСОФЕМИДА. Подобно тому, как Антигона противопоставлена робкой Йсмене, решительный характер Электры оттеняется фигурой ее сестры Хрисофемиды. Та — олицетворение кротости и скромности — желает предостеречь сестру от опасности, подстерегающей ее. Но Электра не желает Хрисофемиду слушать: «Я действую иначе». С ней солидарен хор.

На сцене Клитемнестра. Она — само спокойствие, величие и непоколебимость. Воплощение власти, грозной и безжалост­ный. Она объясняет справедливость убийства Агамемнона, по­скольку тот принес в жертву Ифигению. Хрупкая Электра стра­стно обвиняет мать.

Жертва Ифигении была вынужденной. А вот преступлению матери нет прощения. За это Клитемнестра обрушивает на дочь, «тварь наглую», проклятья, грозит карами.

Приход Наставника, сообщающего о мнимой смерти Орес­та, повергает Электру в отчаяние. «О горе, горе мне... Орест мой милый! Ты убил меня».

Но в эту сцену отчаяния врывается нота надежды. Хрисофемида сообщает ей, что нашла на могиле Агамемнона прядь све­жесрезанных волос «любимого Ореста»: «близко избавленье от долгих бед, тебе — от горьких слез». Возможно, брат все-таки жив. Но Электра не надеется на добрые вести, она все еще счи­тает, что Орест умер. А потому отныне на нее и Хрисофемиду ложится тяжкая задача мести.

Появляется сам Орест и протягивает Электре черную урну с прахом. Происходит одна из самых потрясающих в эмоциона­льном отношении сцен — «сцена с урной». Перед Электрой — безусловное доказательство смерти ее брата. Выражению ее скорби соответствует танец хора.

О памятник того, кто всех любимей!

Душа Ореста — здесь... Увы, о том ли

Мечтала я, когда его спасала!

И вот держу в руках своих — ничто...

А уходил ты, милый мой, цветущим!

Зачем я раньше не лишилась жизни,

Чем в край чужой отправила тебя!

Электра хочет с Орестом разделить могилу. Но живой Орест перед ней. Он хочет отобрать у сестры урну. Теперь он понима­ет, кто передним. Электра не отдает урну. Происходит быст­рый обмен репликами. В итоге — «узнавание». Орест — живой. Страстно, горячо она восклицает: О, счастья день!

Электра жаждет, чтобы хор разделил радость, от которой не­льзя сдержать слез. Происходит зримое преображение Электры. Она — свет, энергия, активность.

ГИБЕЛЬ КЛИТЕМНЕСТРЫ И ЭГИСФА. В спектакле театра греческой трагедии зрители не видели сцены убийства матери, но до них доносился ее вопль: «Сын мой, пощади родную мать!» Появлявшаяся на сцене Электра ободряла брата: «О, рази еще!» А затем: «Погибель и Эгисфу». Затем появлялся Эгисф. Перед ним был постамент с трупом, закрытым покровом. Эгисф полагал, что Орест, эта по­стоянно довлевшая над ним кара, мертв. Электра хладнокровно скрывала чувства. Когда Эгисф открывал покров, то видел Кли­темнестру и понимал, что попал в «ловушку».

Казнь Эгисфа происходила за сценой. Сестра и брат удаля­лись туда, чтобы совершить месть. Орест предрекал Эгисфу:

Не так умрешь.

Как хочешь сам. Конец тебе готовлю

Горчайший.

Трагедию завершала песнь хора:

О, Атреев познавший все бедствия род!

Наконец ты желанной свободы достиг, —

Осчастливленный нынешним делом.

Эсхил

(Aischylos)

525—456 до н. э.

Семеро против Фив (Hepta epi Thebas)

Трагедия (467 до н. э.)

В мифической Греции были два самых сильных царства: Фивы в Средней Греции и Аргос в Южной Греции. В Фивах был когда-то царь по имени Лаий. Он получил пророчество: «Не роди сына — по­губишь царство!» Лаий не послушался и родил сына по имени Эдип. Он хотел погубить младенца; но Эдип спасся, вырос на чужой сторо­не, а потом нечаянно убил Лаия, не зная, что это его отец, и женился на его вдове, не зная, что это его мать. Как это случилось, и как это открылось, и как за это пострадал Эдип, нам расскажет другой дра­матург — Софокл. Но самое страшное — гибель царства — было еще впереди.

СЕМЕРО ПРОТИВ ФИВ

У Эдипа от кровосмесительного брака с собственною матерью ро­дились два сына и две дочери: Этеокл, Полиник, Антигона и Йемена. Когда Эдип отрекся от власти, сыновья отвернулись от него, попре­кая его грехом. Эдип проклял их, посулив им делить между собою власть мечом. Так и случилось. Братья договорились править попере­менно, каждый по году. Но после первого же года Этеокл отказался

уйти и изгнал Полиника из Фив. Полиник бежал в южное царство — в Аргос. Там он собрал себе союзников, и они всемером пошли на семивратные Фивы. В решающем бою два брата сошлись и убили друг друга: Этеокл ранил Полиника копьем, тот упал на колено, Эте­окл навис над ним, и тут Полиник ударил его снизу мечом. Враги дрогнули, Фивы были на этот раз спасены. Только поколение спустя на Фивы пришли походом сыновья семерых вождей и надолго стерли ¹ Фивы с лица земли: пророчество сбылось.

Эсхил написал об этом • трилогию, три трагедии: «Лаий» — о царе-виновнике, «Эдип» — . о царе-грешнике и «Семеро против Фив» -— об Этеокле, царе-герое, отдавшем жизнь за свой город. Со­хранилась только последняя. Она по-старинному статична, на сцене почти ничего не происходит; только величаво стоит царь, приходит и уходит вестник и жалостно стенает хор.

Этеокл объявляет: враг подступает, но боги — зашита Фивам; пусть же каждый исполнит свой долг. Вестник подтверждает: да, семь вождей уже поклялись на крови победить или пасть и мечут жребий, кому идти на какие ворота. Хор фиванских женщин мечется в ужасе, чует гибель и молит богов о спасении. Этеокл унимает их: война — мужское дело, а женское дело — сидеть дома и не смущать народ своим страхом.

Вновь является Вестник: жребии брошены, семь вождей идут на приступ. Начинается центральная, самая знаменитая сцена: распреде­ление ворот. Вестник пугающе описывает -каждого из'семерых;'' Эте­окл спокойно отвечает и твердо отдает приказы. «У первых ворот — герой Тидей: шлем с гривою, щит с колоколь­цами, на щите звездное небо с месяцем». «Не в гриве сила и не в ко­локольцах: как бы самого его не настигла черная ночь». И против аргосского начальника Этеокл посылает фиванского.

«У вторых ворот — гигант Капаней, на щите его воин с факелом; грозит огнем спалить Фивы, не страшны ему ни люди, ни боги». «Кто богов не боится, того боги и покарают; кто дальше?» И Этеокл вы­сылает второго вождя.

«У третьих ворот — твой тезка, Этеокл аргосский, на щите его воин с лестницей лезет на башню». «Повергнем обоих — и того, кто со щитом, и того, кто на щите». И Этеокл высылает третьего вождя.

«У четвертых ворот — силач Гиппомедонт: щит — как жернов, на щите змей Тифон пышет огнем и дымом». «У него на щите Тифон, у нас Зевс с молниями, победитель Тифона». И Этеокл высы­лает четвертого вождя, «У пятых ворот — красавец Парфенопей, на щите его чудо-Сфинкс, загадками терзавшая Фивы». «И на живую Сфинкс нашелся разгадчик, а рисованная нам и подавно нестрашна».. И Этеокл высы­лает пятого вождя.

«У шестых ворот — мудрый Амфиарай: он пророк, он знал, что идет на смерть, но его залучили обманом; чист его щит, и знаков на нем нет». «Горько, когда праведный делит судьбу со злыми: но как предвидел он, так и сбудется». И Этеокл высылает шестого вождя.

«У седьмых ворот — сам твой брат Полиник: или сам умрет, или тебя убьет, или выгонит с бесчестьем, как ты его; а на щите его писа­на богиня Правды». «Горе нам от Эдипова проклятия! но не с ним святая Правда, а с Фивами. Сам пойду на него, царь на царя, брат на брата», - «Не ходи, царь, — умоляет хор, —братскую кровь грех проливать». —. «Лучше смерть, чем позор», — отвечает Этеокл и ухо­дит.

На сцене — только хор: женщины в мрачной песне предчувству­ют беду, поминая и пророчество Лаию: «Царству — пасть!» — и проклятие Эдипа: «Власть — мечом делить!»; пришло время распла­ты. Так и есть — входит вестник с вестью: шесть побед у шести ворот, а перед седьмыми лали оба брата, убив друг друга, — конец царскому роду фиванскому!

Начинается погребальный плач. Вносят носилки с убитыми Этеок-лом и Полиником, выходят навстречу их сестры Антигона и Йемена. Сестры заводят причитания, хор им вторит. Поминают, что имя Эте-окла значит «Велеславный», поминают, что имя Полиника значит «Многобранный» — по имени и судьба. «Сразил сраженный!» — «Убит убивший!» — «Умыслив зло!» — «Терпя от зла!» Поют, что было у царства два царя, у сестер два брата, а не стало ни одного: так бывает, когда меч делит власть. Протяжным плачем заканчивается трагедия.

ЕВРИПИД

«Философ сцены», «Медея», «Ипполит», «Ифигения в Авлиде»

Еврипид — последний в триаде великих трагиков. Подобно Эсхилу и Софоклу, он, художник огромного таланта, не только отразил целую эпоху в истории Афин, но и явил своим творче­ством новую фазу в развитии самого жанратрагедии, перемены в ее проблематике, структуре и стиле. Аристотель назвал его «трагичнейшим из поэтов», имея в виду не только пафос его творчества, но и личную судьбу: не до конца оцененный, поня­тый современниками, он сделался любимцем потомков.

Обратим при этом внимание на одну не до конца разгадан­ную закономерность истории литературы. Нередко оказывает­ся, что почти одновременно творят два равновеликих по талан­ту художника слова, но очень разные по манере, творческой биографии. Таковы: Гёте и Шиллер, Байрон и Шелли, Диккенс иТеккерей, Толстой и Достоевский, Блок и Брюсов, Фолкнер иХемингуэй, Сартр и Камю. Перечень подобных литературных «пар» можно было бы продолжить.

Еврипид был младшим современником и соперником Вели­кого Софокла. Но как различны их судьбы, проблематика, ху­дожественная манера, общая тональность творчества.

«ФИЛОСОФ СЦЕНЫ». Еврипид начал писать рано, а ставить трагедии — примерно в 25-летнем возрасте. Тогда же он впер­вые принял участие в состязаниях драматургов, но был менее удачлив, чем Софокл, всего пять раз взяв первый приз.

Еврипид был плодовит и написал, по разным версиям, от 75 до 98 трагедий. До нас же дошло 18 произведений; к счастью, его наследие сохранилось полнее, чем наследие Эсхила и Со­фокла. Среди трагедий Еврипида: — «Алкеста», «Андромаха», «Вакханки», «Ифигения в Тавриде», «Ифигения в Авлиде», «Ион», «Просительницы», «Гераклиды», «Ипполит», «Гекуба», «Электра», «Орест», «Вакханки», «Троянки», «Геракл», «Ме­дея», «Финикиянки», сатировская драма «Киклоп». Известны названия утраченных трагедий: «Телеф» и «Андромеда», кото­рые имели успех. Подобно Эсхилу и Софоклу, Еврипид испо­льзовал мифы Фиванского и Троянского циклов. Один и тот же сюжет разрабатывается в «Хоэфорах» Эсхила, в «Электре» Со­фокла и в «Электре» и«Оресте» Еврипида. Но Еврипид тракту­ет этот сюжет в духе своей жизненной философии и эстетики. Озабоченность коренными проблемами бытия, человеческой природы и судьбой индивида дали основание современникам называть драматурга «философом сцены».

Медея.

Весной 431 г. до н.э. в Афинах была поставлена трагедия Еврипида «Медея», которая была первой частью трилогии, до нас не дошедшей. На соревнованиях поэтов трагедия была удостое­на всего лишь третьего приза, видимо потому, что некоторых зрителей шокировало изображение убийства матерью своих де­тей. Сегодня «Медея» — классика мирового театральною ре­пертуара.

МИФОЛОГИЧЕСКАЯ ОСНОВА. Как и в большинстве трагедий, сюжет«Медеи» имеет своей основой миф об «аргонавтах»,путе­шественниках на сказочном корабле «Арго», которые отправи­лись на поиски сказочного золотого руна. На борту «Арго» нахо­дились знаменитейшие герои греческой мифологии — Геракл, Тезей, Кадмво главе с Ясоном.Проделав путь из Греции в Кол­хиду,Ясон добился от местного царя Ээтасогласия отдать ему золотое руно. Но за это Ээт начал подвергать Ясона опаснейшим испытаниям, желая его погубить. Тогда на помощь Ясону при­шла дочь Ээта, волшебница Медея.Влюбленная в Ясона, Медея помогла герою завладеть золотым руном, ради него пожертвова­ла жизнью родного брата. Защищая Ясона, Медея убила и его, дядю царя Пелия.После этого Ясон и Медея нашли приют в Греции, в Коринфе,у местного царя Креонта.

Там прожили они некоторое время. У них родились двое де­тей. Но вот Ясон решает оставить Медею и жениться на Главке,юной дочери Креонта. В основе этого поступка — во многом корыстные мотивы: Ясон уповает стать наследником завидного богатства Креонта.

Таковы события, которые случились в прошлом и предшест­вуют непосредственному действию, развертывающемуся в сжа­тый отрезок времени на глазах у зрителей. Как и во многих гре­ческих трагедиях — перед нами развязка конфликта, имевшего глубокие корни.Медея покинута Ясоном. Мы видим страшные плоды ее мести.

ПРОЛОГ. Начинается трагедия с Пролога, с диалогаКорми­лицы и старою дядьки, воспитателя детей Медеи. Кормилица вспоминает о горестных событиях прошлого: