Литературы средней азии 2 страница

Героическое начало тесно переплетается в дастане с мотивами дружбы. Прозаические тексты напоминают сказки — в них говорится и о волшебных превращениях, и о невероятных подвигах. Стихотворные части, представляющие собой, как правило, гошма (популярнейшую форму народной поэзии, состоящую из одиннадцатисложных, четырехстрочных строф), можно условно подразделить на две группы: это или нежно лирическая, или удалая героическая песня, где герой то восхваляет себя, то грозит врагу.

В мировой литературе «Кёр-оглы» занимает достойное место среди выдающихся средневековых героических эпосов. Он вдохновил композитора У. Гаджибекова на создание одноименной оперы (1937), вошедшей в золотой фонд советской музыкальной культуры.

Наибольшее распространение в Азербайджане получили дастаны, условно обозначаемые как любовно-романтические. Следует, однако, отметить, что во всех этих дастанах в той или иной степени звучат социальные мотивы. В XVII в. были окончательно отшлифованы такие известные дастаны, как «Шах-Исмаил», «Ашуг-Гариб», «Аббас и Гюльгаз», «Асли и Керем», «Новруз» и др.

В «Шах-Исмаиле» справедливый Шах-Исмаил противопоставлен отцу — злому, коварному шаху Зулалу. В дастане героическое начало неразрывно связано с развитием любовной темы. Колоритен образ Араб-Занги. Встретившись с Шах-Исмаилом, она становится верным его соратником. Дастан воспевает дружбу и любовь.

Весьма значительным представляется дастан «Ашуг-Гариб», также имеющий ряд версий (туркменскую, турецкую и др.) Много препятствий приходится преодолевать на своем пути влюбленным — бедному ашугу и дочери богатого купца Шахсенем, но с помощью простых людей они побеждают. Деньгам, богатству, знатности противостоит сила искусства — поэзия и музыка. Дастан заинтересовал М. Ю. Лермонтова, который, услышав его во время пребывания на Кавказе, создал на его основе повесть-сказку «Ашик-Кериб». Сюжет «Ашуг-Гариба» не раз привлекал и внимание композиторов. Одноименную оперу написал азербайджанский композитор З. Гаджибеков, а оперу «Шахсенем» — Р. Глиэр.

Идея дружбы народов, уважения к людям независимо от их национальности и верований, которая так широко представлена в азербайджанской литературе, пронизывает дастан «Асли и Керем». Сын гянджинского хана Зияда Керем и дочь армянского священника Кара-Кешиша Асли влюблены друг в друга. Но различие вероисповедания (Керем — мусульманин, Асли — христианка) препятствует их счастью. Кара-Кешиш ставит на пути влюбленных всяческие преграды. Он тайно увозит дочь в другие страны, но вслед за возлюбленной отправляется Керем и, странствуя из страны в страну, из города в город, рассказывает в песнях о своих страданиях, прося помочь ему найти Асли. В одном армянском селе Керем нападает на след возлюбленной. Узнав о появлении Керема, Кара-Кешиш снова пускается в путь и увозит дочь все дальше и дальше. Керем продолжает свои поиски и опять настигает возлюбленную в далеком

419

сирийском городе Алеппо, но Кара-Кешишу на этот раз удается по ложному доносу обвинить его в воровстве и заключить в темницу. Стараниями Асли и добрых людей Керем доказывает свою невиновность, и Кара-Кешишу ничего не остается, как уступить желаниям молодых влюбленных, но и тут он совершает последнее злодейство: в брачную ночь он одевает дочь в заколдованный свадебный наряд — Керем сгорает в огне, гибнет и Асли.

Прах Асли и Керема похоронили рядом, но в разных могилах. А Кара-Кешиш, умирая, завещал похоронить его между ними. Каждой весной на могилах Асли и Керема расцветают розы. Ветки, разрастаясь, хотят сплестись, но куст терновника на могиле Кара-Кешиша упрямо становится между ними и мешает им соединиться.

XVI—XVII века — период подъема ашугского искусства. Ашуги — народные поэты и музыканты, которые исполняют песни, дастаны под аккомпанемент народного инструмента — саза. Благодаря их искусству произведения фольклора, переходя от одного исполнителя к другому, дошли до наших дней, сохранив первоначальную прелесть. Ашуги участвовали в создании как эпических дастанов, о которых было сказано выше, так и лирических песен. Искусство ашугов, отражающее чаяния простых людей, горячо любимо народом. Ашуги с древних времен пользовались большим почетом и уважением, но лишь в XVI—XVII вв. ашугская поэзия стала широко развиваться. В отличие от классической поэзии, пользовавшейся в основном арудом (арабской системой стихосложения, основанной на чередовании долгих и кратких слогов), народная литература создавалась в метре хеджа (хеджа — национальный стихотворный размер, для которого характерно равное количество слогов в каждой строке).

После крупнейшего представителя народной поэзии Курбани (XVI в.) наиболее видными ашугами XVII в. были Ашуг-Аббас из Диваргана (Туфаргана), Сары-Ашуг, Ашуг-Абдулла и др. Основные представители ашугской поэзии, по всей вероятности, сами записывали свои стихи. В рукописных сборниках конца XVII в. и XVIII в. сохранились многочисленные образцы их произведений.

Творчество Ашуг-Аббаса свидетельствует, что он был довольно хорошо знаком и с классической восточной и с народной поэзией. Жизнь его сложилась трагически. Ашуг-Аббас на себе испытал произвол шаха: среди других девушек насильно была уведена в шахский дворец Аббаса II его любимая. На основе стихов ашуга, в которых отразилась пережитая им драма, был сложен дастан «Аббас и Гюльгаз». Согласно дастану, Аббас ценою упорства и силою своего искусства возвращает возлюбленную. В дастане немало гневных тирад, направленных против феодального гнета и насилия.

Особую ценность представляют любовные гошма Ашуг-Аббаса. В многочисленных стихотворениях дидактического характера народный певец призывает людей к честности и справедливости. В известной гошма «Не признает» ашуг по-своему отобразил социальное неравенство: «Есть люди — для одежды полотна найти не могут, и есть люди — красное наденут, шали не признают; есть люди — хлеба найти не могут, и есть такие — масло едят, меда не признают» (перевод подстрочный).

Яркие, совершенные баяти (лаконичная форма народной поэзии, состоящая из одного четверостишия, причем главная мысль выражается в двух последних строках) создавал Сары-ашуг. Он сочинял также гошма и стихотворные загадки. Большой искренностью отличаются его интимно-лирические стихи, значительную часть которых ашуг посвятил погибшей в молодые годы любимой — Яхши. Сары-Ашуг — признанный мастер джинаса (четверостиший, построенных на омонимических рифмах).

Творчество Ашуг-Аббаса и Сары-Ашуга оказало заметное влияние на последующую ашугскую и на классическую поэзию XVII—XVIII вв.

Один из видных поэтов, испытавших плодотворное влияние ашугской поэзии, — Мухаммад Амани (вторая половина XVI — начало XVII в.). По мнению английского востоковеда Чарльза Рье, Амани был тюркским эмиром, близким к иранскому двору. Поэт писал на двух языках — азербайджанском и фарси. Двуязычие (порою триязычие) было в Средние века обычным явлением в литературах народов Ближнего Востока, Средней Азии и Азербайджана. Мухаммадом Амани написаны стихи в различных жанрах и формах (масневи, рубаи, гошма, шестистрочные баяты, касыда и др.). Основное же место в его творчестве занимали газели. Амани в своей лирике воспевает чистую, возвышенную любовь, размышляет о человеческой свободе, о несправедливости, господствующей в мире. В масневи и рубаи Амани описывает исторические события. Поэта можно считать основоположником жанра стихотворных рассказов («Старуха, у которой умер верблюд», «Курильщик опиума» и др.), созданных под влиянием азербайджанских сказок и народных повестей, анекдотов. Творчество Амани в основе своей жизнеутверждающе, оптимистично. Его произведения на родном языке отличаются простотой слова, ясностью и четкостью. Творчество Амани сыграло значительную роль в проникновении

420

Иллюстрация:

Чтение стихов; трапеза в саду

Миниатюра могольской школы.
Первая четверть XVII в.

в классическую поэзию жанров и форм, характерных для устного народного творчества.

Поэты Ковси, Месихи и Саиб Тебризи продолжали развивать как на родном языке, так и на фарси традиции классической азербайджанской поэзии, заложенные некогда замечательными художниками слова (например, Хагани, Низами и Физули), но испытали в определенной степени также влияние народной литературы.

Алиджан Ковси Тебризи (годы рождения и смерти неизвестны) прославился своей лирикой. В его поэзии преобладают мотивы грусти, вызванные духовным одиночеством поэта, и недовольство жестокими порядками, царящими в феодальном мире. Прославлению любви посвящены многие газели Ковси. Его стихи написаны образным языком, поэт умело использовал метафоры, омонимы, анафоры и др.

Из богатого наследия Месихи (1580—1655) — трех поэм и многочисленных лирических стихотворений, общий объем которых, по утверждению современников, достигал почти ста тысяч двустиший, — до нас дошли лишь поэма (масневи) «Варга и Гюльша» на азербайджанском языке и незначительное количество лирических стихотворений на фарси. Поэма посвящена любви Варги и Гюльши и выпавшим на их долю тяжелым испытаниям; события развиваются динамично. В поэме много батальных сцен, изображающих войны, сражения, столкновения с разбойниками. Это не только увлекательная повесть о приключениях героев, в ней воссозданы и цельные человеческие характеры. Так, Варга — идеальный образ человека; он борец за справедливость, он хладнокровен, никакие беды и препятствия не в силах сломить его волю. Варга получил хорошее образование, его основной жизненный принцип — честное отношение к людям.

Патетичен финал поэмы. Пока Варга находится в далеких странах, родители Гюльши вынуждают ее выйти замуж за сирийского эмира Мохсун-шаха. В свадебную ночь Гюльша рассказывает эмиру о своей любви к Варге. Растроганный ее рассказом, эмир обещает помочь ей. Между тем Варга, узнав о судьбе любимой, спешит в Дамаск. По дороге он вступает в бой с разбойниками и уничтожает их, но и сам, тяжело раненный, падает без чувств на поле битвы.

Мохсун-шах во время охоты находит Варгу, приводит его к себе в дом и заботливо ухаживает за ним. Когда выясняется, что раненый и есть любимый Гюльши, эмир предлагает ему увезти возлюбленную. Однако Варга отказывается, считая такой шаг неблагодарностью по отношению к своему спасителю. Не помогают и мольбы Гюльши.

Варга уезжает и вымаливает у всевышнего смерть. На могиле Варги умирает и Гюльша. Но вскоре по молитве пророка они воскресают. Варга соединяется с Гюльшой и становится шахом, а добрый Мохсун-шах остается с ними. Добро и справедливость торжествуют.

421

Гюльша напоминает известные женские образы восточной поэзии — Ширин, Лейли, Шахсенем. Это честная, целомудренная, верная своему слову девушка, самоотверженно и смело отстаивающая право на любовь. И своего возлюбленного Варгу она призывает не поддаваться слабости и отчаянию, а смело бороться за счастье.

В поэме отчетливо звучит недовольство бессмысленными войнами: идеал Месихи — справедливый государь, который должен спасти родину от многих бед.

Заметное влияние традиций фольклора и поэзии Физули не умаляет самобытности и художественного значения произведения. «Варга и Гюльша» — одна из лучших романических поэм в средневековой поэзии, созданных на азербайджанском языке. Имена Варги и Гюльши стали такими же нарицательными на Ближнем Востоке, как и имена Лейли и Меджнуна.

Поэт Саиб Табризи (азерб. Тебризи; 1601—1677) занимает видное место в истории как персидской, так и азербайджанской литературы XVII в.

В период правления шаха Аббаса I, когда столица была перенесена в Исфаган, вместе со своими родителями переселился в новую столицу и молодой поэт. Совершив затем путешествие по арабским странам и Малой Азии, он вернулся в Исфаган, но, не ужившись с придворными поэтами, впал в немилость и был вынужден эмигрировать в Индию, где прожил шесть лет. По возвращении на родину поэт, получивший уже большую известность, много ездит по разным городам, подолгу останавливаясь в родном Тебризе. После восшествия на престол шаха Аббаса II Саиб был приглашен ко двору и удостоен почетного титула «меликуш-шуара» («царя поэтов»). При дворе он создавал поэмы о военных походах шаха, дидактические стихи и оды. К числу первых относится его известная поэма «Кандахар-наме», посвященная Кандахарскому походу шаха Аббаса II. После смерти шаха Саиб удаляется из двора и занимается только творчеством.

Саиб Табризи писал на двух языках: фарси и азербайджанском. Творческое наследие поэта огромно, оно включает семь диванов, масневи — общим количеством до ста двадцати тысяч двустиший. Саиб — выдающийся мастер газелей — с большим вдохновением воспевает любовь, продолжая в этом жанре традиции Физули. Стихи его изысканны, поэтические образы неожиданны и рельефны:

Уж много лет по улицам кудрей гуляет гребень,
Но нет у гребня сердца — он твой стон понять не сможет...
Влюбленный ласки ждет, но взгляд красавицы не греет,
Свеча ведь мотылька, что опален, понять не сможет.

(Перевод Г. Асанина)

Во многих стихах Саиба содержатся горькие мысли о современном состоянии общества:

На свете от добрых деяний следов не осталось.
В осеннем саду никаких уж цветов не осталось...
В ком ясная мысль, словно молния, мир озарили
И тотчас исчезли. Уж светлых умов не осталось.
...Саиб, пусть утонет перо твое в море чернильном, —
Нужна ли твоя песня, когда знатоков не осталось?

(Перевод Г. Асанина)

Призыв к справедливости, гуманности — характерная черта поэзии Саиба. Важное место в творчестве поэта занимают вопросы морали. В стихах Саиба много афоризмов: «Без борьбы не достигнешь цели: чтобы высечь огонь из камня, нужно железо»; «Если плодами своими не услаждаешь уста людей, постарайся хотя бы быть тенистым, как ива...».

Лирика большого мастера классической восточной поэзии Саиба Табризи глубоко метафорична, красочна. Наибольшее влияние на его творчество оказала лирика Хафиза и Физули. Поэзия Саиба, в свою очередь, воздействовала на литературы народов Ближнего Востока; в свое время в Турции произведения Саиба использовались даже в качестве учебных пособий. Собиранием стихов Саиба Табризи и исследованием его творчества занимались многие видные азербайджанские, иранские, индийские, турецкие, русские и западноевропейские востоковеды.

В XVII в. творили также поэты Тарзи Афшар, Тасир Табризи, Рефиги, Фатьма-Ханум Ани.

Исходя из данных, содержащихся в произведениях Тарзи Афшара, можно заключить, что он родился в Урмии (Южном Азербайджане). В молодые годы он переехал в Исфаган, где, несмотря на лишения, получил достаточно хорошее образование, овладел в совершенстве арабским языком; поэт много путешествовал.

Стихотворения свои Тарзи Афшар создавал в основном на двух языках — азербайджанском и фарси. Он выступал против эпигонства в поэзии, критиковал собратьев по перу, которые не искали новых путей в творчестве. Тарзи пытался внести формальные новшества в версификацию. Его нововведения заключались главным образом в том, что в отдельных строках стихов, написанных на фарси, он прибавлял азербайджанские окончания, создавая тем самым своеобразное звучание. Однако попытки такого рода не принесли ему особого успеха.

422

Едко высмеивал поэт военных тунеядцев (Тарзи иронически называет их «борцами за веру», гарцующими на конях, обирающими беззащитное население) и придворных бездельников.

Его послание-масневи на имя везира шаха Аббаса II — Навваб-Султана, направленное против чиновников-взяточников и бюрократов, напоминает известную «Шикаят-наме» Физули.

Е. Э. Бертельс так охарактеризовал общественные истоки мироощущения поэта: «Все его особенности вытекают только из того, что он не добился признания, на которое рассчитывал, и особенно резко ощутил противоречие между феодальным замком и прилепившимся к нему городом, питающимся за счет вельмож, но в то же время жестоко страдающим от их произвола».

Тасир Табризи, также создававший свои произведения на азербайджанском языке и на фарси, автор масневи, газелей и рубаи.

Подводя итоги, следует еще раз подчеркнуть, что главная особенность азербайджанской литературы XVII в. была связана с развитием фольклора, широким распространением эпических и лирических форм народного творчества. Письменная же поэзия продолжала развивать привычные образы, разрабатывая тематику, традиционную для восточной литературы. Но и она в той или иной степени ощущала благотворное влияние народной литературы, особенно ярко выразившееся в обогащении художественного языка. Возвышенно-поэтическое мироощущение пронизывает литературу этого периода. Однако в ашугской поэзии, а также в близкой к ней по духу письменной поэзии все чаще встречаются конкретные образы и детали, почерпнутые из повседневной жизни. Литературный процесс в Азербайджане, как и в прежние века, развивался в тесном взаимодействии с восточными, в частности с тюркоязычными, литературами.

422

АРМЯНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Начиная с конца XVI в. политическое положение Армении еще более ухудшается по сравнению с предшествующим периодом. Разделенная между Персией и Турцией, Армения вновь становится ареной многолетних кровавых войн между враждующими восточными деспотиями, которые довели страну до крайнего разорения и запустения. Наиболее тяжелыми из выпавших на долю армянского народа бедствий было насильственное массовое переселение, осуществлявшееся на пороге XVII в. персидским шахом Аббасом I, и периодические нашествия турок. Чудом спасшаяся от резни и плена часть населения была вынуждена покинуть страну. Но и в зарубежных армянских поселениях положение народа по-прежнему оставалось тяжелым. Армянские колонии подвергались на чужбине национальным, социальным и религиозным гонениям. Один из армянских летописцев XVII в. писал: «Мы живем в шестикратном горе: голод, ятаган, поло́н, смерть, беззакония иноверцев, нестерпимые подати».

Все это парализовало политическую и экономическую жизнь Армении, грозя полным истреблением древней армянской цивилизации, и повлекло за собой временный упадок армянской культуры, особенно в первой половине XVII в.

В 1639 г. наступил конец многолетним турецко-персидским войнам. Согласно договору, сохранявшему свою силу в течение 80-ти лет, Армения вновь была разделена между двумя державами. Однако несмотря на то, что Армения опять оказалась под чужим игом, она получила временную передышку, которая способствовала экономическому оживлению.

Некоторая стабилизация жизни в стране постепенно обусловливает и подъем в области культуры и литературы. Передовые армянские деятели стремятся возродить умирающую цивилизацию, развивая традиции древней армянской литературы и приобщаясь к современной европейской культуре. Восстанавливаются разрушенные и сооружаются новые монастыри и церкви, при них открываются школы. Особенно выделяются основанные в неприступных местностях и глухих уголках армянского нагорья церковно-образовательные центры — Сюнийская «Великая пустынь» (Татев), скит на острове Лим Ванского озера, Багешский монастырь Амрдолу. Очагами культурной жизни становятся также Эчмиадзин, Нор Джуга. О просветительской деятельности этих духовных центров дает представление, например, каноник Сюнийской пустыни, который обязывает всех пустынников «работать над книгами». Для учебных целей используются старые книги, но наряду с этим создаются и новые (грамматика, логика), переводятся пособия с других языков. После некоторого перерыва возобновляется копирование и распространение рукописей. Видный церковный деятель XVII в. Вардан Багишеци писал: «Обновление книг и возрождение их из

423

праха, из тления предпочтительнее сооружения церквей».

В художественной литературе вплоть до конца XVII в., до Овнатана Нагаша, не встречаются художники, равные по силе таланта писателям прошлого. Изящная словесность во многом утрачивает былой блеск и совершенство, но она не затухает окончательно. Художники этой эпохи своими произведениями не только продолжают традиции богатой национальной литературы прошлых веков, но и привносят нечто новое в развитие литературы. Это относится и к историографии, и к другим областям культуры.

Сохраняя верность вековым традициям, армянская литература в рассматриваемый период по-прежнему откликается на важные события исторической действительности, способствуя формированию освободительных идей, усилению национального самосознания народа. Этой цели служат в первую очередь исторические или историко-патриотические плачи, получившие широкое распространение в XVII в. Жанр этот некоторыми своими чертами соприкасается с произведениями устного народного творчества, близкими ему по своей внутренней природе (песни-плачи, поминальные плачи, проклятия и т. д.). В то же время, как правильно отмечено П. М. Хачатряном, на его становление и развитие оказала влияние Библия, особенно некоторые фрагменты Ветхого Завета, в частности «Плач Иеремии», отчасти пророчества, псалмы Давида, «Песнь песней».

Отдельные произведения, принадлежащие к жанру историко-патриотического плача, представляют собой раздумья об утрате Арменией своей государственности, о тяжелом положении церкви. Бо́льшая часть плачей была посвящена значительным, преисполненным драматизма событиям современной жизни или относительно недавней эпохи. Иногда в них говорилось о событиях «давно минувших дней». Для некоторых произведений характерен более широкий временной и тематический охват, в них дается характеристика целого исторического периода, причем здесь обобщаются конфликты, имевшие решающее значение для судеб всего народа. Другие авторы, хотя и избирают более локальные темы (нашествие врага, падение того или иного города), тем не менее, осмысливая конкретные факты, достигают широких обобщений. Средневековые армянские исторические плачи, весьма различные по тематике, хронологическому охвату, поэтике, объединяет идея патриотизма, мечта о независимости родины, стремление к освобождению народа от иноземного ига, жгучая ненависть к поработителям. Именно этим и определяется роль и место произведений данного жанра в армянской литературе.

Несмотря на трагическую интонацию и мрачные раздумья, в армянском историко-патриотическом плаче звучит надежда на спасение, вера в будущее. Известно, что еще в период формирования армянской словесности, согласно канонам жанра, автор создавал плач, смешивая с ним «напевы надежды». Почти все видные авторы историко-патриотических плачей связывали надежду на спасение родины не с потусторонней жизнью, «раем небесным», а с реальными общественными возможностями (объединением разрозненных сил народа, крестовыми походами, помощью того или иного христианского государства и т. д.). Создателями большинства плачей были люди, покинувшие родину, но живущие ее судьбами.

Особую группу составляют плачи, посвященные падению армянского города Токата (Евдокии) вследствие разрушительных набегов турок. Эти произведения были созданы поэтами Степаносом, Казаром и Акопом Токатци. Первый из них, чудом спасшийся от резни, создал свой «Плач о граде великом Евдокии» в крымском городе Кафе (Феодосия), а другой — Акоп, хотя и не был очевидцем гибели родного города (он жил в Польше), создал волнующее и вдохновенно-патриотическое произведение, которое по художественному строю напоминает «Элегию» Н. Шнорали. Противопоставляя нынешнее жалкое существование родного города его блистательному прошлому, поэт глубоко верит в то, что Токат вновь возродится к жизни. Акоп Токатци написал также «Плач о Валахии», в котором отражены события конца XVI в. В этом произведении прославляется совместная борьба валахов (молдаван) и казаков против турецкого ига, успешный исход которой принес бы облегчение положению армян, нашедших прибежище в Валахии.

Несколько произведений этого жанра, созданных в XVII в., посвящены величайшему общественному бедствию — насильственному переселению армян в Иран. Представляют интерес стихотворные произведения Давида Гегамеци и Ованеса Маквеци, особенно «Плач о стране Армянской», написанный Маквеци в традиции устного народного творчества и мастерски сочетающий эпические и лирические формы.

Среди армянских плачей есть такие, которые черпают свои темы из далекого прошлого других народов. Однако их авторов и в этом случае занимала прежде всего судьба родного народа. Особый интерес представляет «Плач о взятии Иерусалима» Нерсеса Мокаци, в котором совершенно явственно ощущается влияние армянской классической историографии.

Создавались плачи и на основе библейских мотивов, но они не были пересказом известных

424

Иллюстрация:

Овнатан Нагаш.
Роспись храма в Эчмиадзине

Фрагмент

сюжетов. Армянские авторы решали избранную тему в свете национальной истории, отражая таким образом политические настроения своего времени. С этой точки зрения характерен «Плач пророка Иеремии» Мартироса Крымеци. Его тема — известный библейский «Плач Иеремии» по поводу пленения евреев и разрушения Иерусалима. А. А. Мартиросяном замечено, что поэт обработал известный сюжет в духе традиций национальной литературы, творчески использовав принципы поэтики Н. Шнорали. Как Шнорали, персонифицируя Эдессу, скорбел некогда по поводу падения прежних столиц Армении (Ани, Вагаршапат), так и Крымеци, говоря о судьбе «Вдовы-Иерусалима», имел в виду тяжелое положение армян в XVII в. Все это нашло выражение не только в общем умонастроении, пронизывающем плач, но и в отдельных его сюжетных линиях. Мучительное шествие евреев по дорогам Сиона напоминает переселение армян шахом Аббасом I. Особенно важен идейный пафос произведения Крымеци. По правильному наблюдению исследователя, в то время как «Плач Иеремии» — сплошная скорбь и безнадежность, в произведении армянского поэта слышится интонация решительного протеста против судьбы и самого Зиждителя, и здесь Крымеци особенно близок к свободолюбцу и богоборцу Фрику (XIII в.). Подобно ему он требует от бога ответа на вопрос о тяжелом положении народа. Правда, в духе воззрений своего времени поэт обращается к традиционной проблеме вины и покаяния, уповая в конце концов на бога, испрашивая у него наказания для врагов его сыновей, которых он сам покарал. В отличие от плача Иеремии, произведение Крымеци завершается словами надежды.

Отражению насущных проблем современной политической жизни, утверждению веры в освобождение родного народа служат и те произведения поэзии и прозы, которые посвящены прошлому. Противопоставляя нынешнее политическое положение былому могуществу и величию Армении, авторы стремились развеять у читателя настроение разочарованности и укрепить в нем веру в спасение, утвердить чувство национального самосознания.

Великая национальная трагедия — скитальчество народа — остается неизменной темой поэзии и устного народного творчества. Из поэтических произведений в этой связи необходимо назвать песни скитальца-пандухта Симеона Кафаеци и Давида Саладзорци.

В XVII в. продолжают развиваться и другие литературные жанры, среди которых следует упомянуть путевые очерки. Одним из лучших произведений этого жанра являются «Путевые заметки» Симеона Лехаци, отправившегося в 1608 г. в путешествие, которое длилось двенадцать лет. Лехаци побывал в странах Восточной Европы, в Турции, Египте. Как верно заметила М. О. Дарбинян, «Путевые заметки» Лехаци по своему характеру очень схожи с подобными произведениями современных ему западноевропейских путешественников Тавернье и Делла Балле, но в противоположность им в очерках армянского автора отразился взгляд низших слоев общества на действительность. Книга написана на средневековом армянском литературном языке, обогащенном стилистикой, интонацией и конструкциями живого, народного, разговорного языка, который придает особую яркость и выразительность всему речевому строю.

В «Путешествии по Европе» Августина Беджеци, написанном также живым и образным языком, есть весьма интересные и ценные сведения о Германии, Италии, Польше. Представляют интерес и путевые впечатления Хачатура Етовпаци (о достопримечательностях Венеции, о быте и нравах горожан), Акопа Григоренци

425

(«Хвала Британии», написанная по просьбе английского ученого Маршалла), Акопа Ссеци (путевые заметки о городах Карасе и Константинополе). В путевых очерках, посвященных странам Европы, армянские авторы обнаруживают знание европейской культуры и системы образования.

В жанре публицистического дневника написаны произведения Еремии Кеомурджяна и Закарии Агулеци.

Пробуждающееся национальное самосознание народа нашло свое отражение в историографических произведениях, в которых после временного упадка в XVI в. возродились былые традиции армянской классической историографии.

XVII век богат летописцами и историками. Произведения Григора Даранахци, Еремии Кеомурджяна (перу которого принадлежит такое интересное произведение, как «История Стамбула»), Закарии Канакерци, Закарии Агулеци, Давида и Вардана Багишеци, Ованеса Лехаци, Аракела Даврижеци не только являются ценными источниками истории родного народа и армянских колоний, но и содержат важные сведения об исторической жизни других народов и государств (Турции, Персии, Румынии, Польши и т. д.) — черта, характерная для всей армянской историографии начиная с периода ее зарождения. Историки и летописцы XVII в. вносят и интересные новшества, которые были связаны с существенными изменениями, происшедшими в общественной жизни и в представлениях людей, и отражали новый подход к действительности. Прежде всего следует отметить широкое проникновение в эти произведения принципов психологизма, описаний жизни народа, его будней, обычаев и обрядов, верований, празднеств. Меняется и язык историографических произведений, все больше приближаясь к разговорному. Некоторые авторы (Закария Агулеци, Аракел Даврижеци), следуя примеру древних историков, все чаще обращаются к устному народному творчеству.