На статую играющего в свайку

Юноша, полный красы, напряженья, усилия чуждый,

Строен, легок и могуч, – тешится быстрой игрой!

Вот и товарищ тебе, дискобол! Он достоин, клянуся,

Дружно обнявшись с тобой, после игры отдыхать.

На статую играющего в бабки

Юноша трижды шагнул, наклонился, рукой о колено

Бодро опёрся, другой поднял меткую кость.

Вот уж прицелился… прочь! раздайся, народ любопытный,

Врозь расступись; не мешай русской удалой игре.

* * *

Альфонс садится на коня;

Ему хозяин держит стремя.

"Сеньор, послушайтесь меня:

Пускаться в путь теперь не время.

В горах опасно, ночь близка,

Другая вента далека.

Останьтесь здесь: готов вам ужин;

В камине разложен огонь;

Постеля есть – покой вам нужен,

А к стойлу тянется ваш конь".

– "Мне путешествие привычно

И днем и ночью – был бы путь, —

Тот отвечает, – неприлично

Бояться мне чего-нибудь.

Я дворянин, – ни чорт, ни воры

Не могут удержать меня,

Когда спешу на службу я".

И дон Альфонс коню дал шпоры,

И едет рысью. Перед ним

Одна идет дорога в горы

Ущельем тесным и глухим.

Вот выезжает он в долину;

Какую ж видит он картину?

Кругом пустыня, дичь и голь,

А в стороне торчит глаголь,

И на глаголе том два тела

Висят. Закаркав, отлетела

Ватага черная ворон,

Лишь только к ним подъехал он.

То были трупы двух гитанов,

Двух славных братьев-атаманов,

Давно повешенных и там

Оставленных в пример ворам.

Дождями небо их мочило,

<А> солнце знойное сушило,

Пустынный ветер их качал,

Клевать их ворон прилетал.

И шла молва в простом народе,

Что, обрываясь по ночам,

Они до утра на свободе

Гуляли, мстя своим врагам.

Альфонсов конь всхрапел и боком

Прошел их мимо, и потом

Понесся резво, легким скоком,

С своим бесстрашным седоком.

* * *

Забыв и рощу и свободу,

Невольный чижик надо мной

Зерно клюет и брызжет воду,

И песнью тешится живой.

<Из письма к Яковлеву>

Смирдин меня в беду поверг;

У торгаша сего семь пятниц на неделе.

Его четверг на самом деле

Есть после дождичка четверг.

* * *

От меня вечор Леила

Равнодушно уходила.

Я сказал: «Постой, куда?»

А она мне возразила:

«Голова твоя седа».

Я насмешнице нескромной

Отвечал: "Всему пора!

То, что было мускус темный

Стало нынче камфора".

Но Леила неудачным

Посмеялася речам

И сказала: "Знаешь сам:

Сладок мускус новобрачным,

Камфора годна гробам".

Стихотворения 1814–1836 гг

Там на брегу, где дремлет лес священный,

Твое я имя повторял;

Там часто я бродил уединенный

И в даль глядел… и милой встречи ждал.

Золото и булат

«Всё мое», – сказало злато;

«Всё мое», – сказал булат.

«Всё куплю», – сказало злато;

«Всё возьму», – сказал булат.

* * *

Не знаю где, но не у нас,

Достопочтенный лорд Мидас,

С душой посредственной и низкой,

Чтоб не упасть дорогой склизкой,

Ползком прополз в известный чин

И стал известный господин.

Еще два слова об Мидасе:

Он не хранил в своем запасе

Глубоких замыслов и дум;

Имел он не блестящий ум,

Душой не слишком был отважен;

За то был сух, учтив и важен.

Льстецы героя моего,

Не зная, как хвалить его,

Провозгласить решились тонким…

Русскому Геснеру

Куда ты холоден и cyx!

Как слог твой чопорен и бледен!

Как в изобретеньях ты беден!

Как утомляешь ты мой слух!

Твоя пастушка, твой пастух

Должны ходить в овчинной шубе:

Ты их морозишь налегке!

Где ты нашел их: в шустер-клубе.

Или на Красном кабачке?

<Щербинину.>

Житье тому, мой милый друг,

Кто страстью глупою не болен,

Кому влюбиться недосуг,

Кто занят всем и всем доволен —

Его не ведает печаль;

Его забавы бесконечны,

Он создал мысленно сераль

И в нем блаженствует, беспечный!

* * *

Твои догадки – сущий вздор:

Моих стихов ты не проникнул.

Я знаю, ты картежный вор,

Но от вина ужель отвыкнул?

* * *

Когда Потемкину в потемках

Я на Пречистенке найду,

То пусть с Булгариным в потомках

Меня поставят наряду.

* * *

Когда так нежно, так сердечно,

Так радостно я встретил вас,

Вы удивилися, конечно,

Досадой хладно воружась.

[Вечор в счастливом усыпленьи

< >

Мое живое сновиденье

Ваш милый образ озарил.]

С тех пор я слезами

Мечту прелестную зову.

Во сне был осчастливлен вами

И благодарен наяву.

Стихотворения 1830–1836 гг

* * *

Зачем я ею [очарован]?

Зачем расстаться должен с ней?

Когда б я не был избалован

Цыганской жизнию моей.

—

Она [глядит на] вас так нежно,

Она лепечет так небрежно,

Она так тонко весела,

Ее глаза так полны чувством,

Вечор она с таким искусством

Из-под накрытого стола

Мне свою ножку подала.

* * *

Ты просвещением свой разум осветил,

Ты правды лик увидел,

И нежно чуждые народы возлюбил,

И мудро свой возненавидел.

Когда безмолвная Варшава поднялась,

И бунтом опьянела,

И смертная борьба началась,

При клике «Польска не згинела!»[91]

Ты руки потирал от наших неудач,

С лукавым смехом слушал вести,

Когда бежали вскачь,

И гибло знамя нашей чести.

Варшавы бунт

в дыме

Поникнул ты <главой><?> и горько возрыдал,

Как жид о Иерусалиме.

Родриг

Чудный сон мне бог послал —

С длинной белой бородою

В белой ризе предо мною

Старец некой предстоял

И меня благословлял.

Он сказал мне: "Будь покоен,

Скоро, скоро удостоен

Будешь царствия небес.

[Скоро странствию земному]

Твоему придет конец.

Уж готов<ит> ангел смерти

Для тебя святой венец…

Путник – ляжешь на ночлеге,

В <гавань><?>, плаватель, войдешь.

[Бедный] пахарь утомленный,

Отрешишь волов от плуга

На последней борозде.

Ныне грешник тот великой,

О котором предвещанье

Слышал ты давно —

Грешник ждан<ный>

[Наконец] к тебе [приидет]

Исповедовать себя,

И получит разрешенье,

И заснешь ты вечным сном".

Сон отрадный, благовещный

Сердце жадное не смеет

И поверить и не верить.

Ах, ужели в самом деле

Близок я к [моей кон<чине>]?

И страшуся и надеюсь,

Казни вечныя страшуся,

Милосердия надеюсь:

Успокой меня, творец.

Но твоя да будет воля,

Не моя. – Кто там идет?..

* * *

О нет, мне жизнь не надоела,

Я жить люблю, я жить хочу,

Душа не вовсе охладела,

Утратя молодость свою.

Еще хранятся наслажденья

Для любопытства моего,

Для милых снов воображенья,

[Для чувств] всего.

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru

Оставить отзыв о книге

Все книги автора

[1]

Почему мне бояться сказать это?

Марго пленила мой вкус.

[2]Т. е. в школе.

[3]После этого стиха нескольких стихов не сохранилось.

[4]Кому неизвестны Воспоминания на 1807 год?

[5]

Сударыня, вас очень легко

Принять за сводню

Или за старую обезьяну.

Но за грацию, – о боже, нет.

[6]Карамзин.

[7]Державин.

[8]Ломоносов.

[9]Креста, сиречь не Анненского и не Владимирского – а честнаго и животворящаго.

[10]О волшебство первой любви!..

Виланд (нем.)

[11]Ноэль (Святочная песенка.)

[12]Дальнейший текст неизвестен

[13]В рукописном тексте: Вдали тиранов и невежд

[14]

"Твой и мой, – говорит Лафонтен —

Расторгло узы всего мира". —

Что до меня, я этому отнюдь не верю.

Что было бы, моя Климена,

Если бы ты больше не была моей,

Если б я больше не был твоим?

[15]В последней незавершенной рукописной редакции четвертая строфа читается так:

Когда луны сияет лик двурогой

И луч ее во мраке серебрит

Немой залив и [склон горы] отлогой

И хижину, где поздний огнь горит —

И с седоком приморского дорогой

Привычный конь над бездною бежит…

И в темноте, как призрак безобразный,

Стоит вельблюд, вкуш<ая> отдых праздный.

[16]Здесь не хватает четырех – пяти стихов.

[17]Возврати мне юность мою! (нем.)

[18]Горячие закуски.

[19]"Нечестивые, пишет Магомет (глава: Награды ), думают, что Коран есть собрание новой лжи и старых басен". Мнение сих нечестивых, конечно, справедливо: но, не смотря на сие, многие нравственные истины изложены в Коране сильным и поэтическим образом. Здесь предлагается несколько вольных подражаний. В подлиннике Алла везде говорит от своего имени, а о Магомете упоминается только во втором или третьем лице.

[20]В других местах Корана Алла клянется копытами кобылиц, плодами смоковницы, свободою Мекки, добродетелию и пороком, ангелами и человеком и проч. Странный сей реторический оборот встречается в Коране поминутно.

[21]«Мой пророк, прибавляет Алла, вам этого не скажет, ибо он весьма учтив и скромен: но я не имею нужды с вами чиниться» и проч. Ревность араба так и дышит в сих заповедях.

[22]Из книги Слепец.

[23]Плохая физика; но за то какая смелая поэзия!

[24]St – сокращенное Saint: Сэн-Пере.

[25]Варианты в честь мадмуазель Н.Н.

[26]Подражание г. Петрову, знаменитому нашему лирику.

[27]Слово, употребленное весьма счастливо Вильгельмом Карловичем Кюхельбекером в стихотворном его письме к г. Грибоедову.

[28]Под словом клады должно разуметь правдивую ненависть нынешних Леонидов, Ахиллесов и Мильтиадов к жестоким чалмоносцам.

[29]Г. Питт, знаменитый английский министр и известный противник Свободы.

[30]Горячка.

[31]Графиня <А. И.> Хвостова, урожденная княжна Горчакова, достойная супруга маститого нашего Певца. Во многочисленных своих стихотворениях везде называет он ее Темирою (см. последн. замеч. к оде: «Заздр. кубок»).

[32]Подражание е. высокопр. действ. тайн. сов. Ив. Ив. Дмитриеву, знаменитому другу гр. Хвостова:

К тебе я руки простирал

Уже из отческия кущи,

Взирая на суда бегущи.

[33]Здесь поэт, увлекаясь воображением, видит уже Великого нашего лирика, погруженного в сладкий сон и приближающегося к берегам благословенной Эллады. Нептун усмиряет пред ним предерзкие волны; Плутон исходит из преисподней бездны, дабы узреть того, кто ниспошлет ему в непродолжительном времени богатую жатву теней поклонников Лже-пророка; Зевес улыбается ему с небес; Цитерея (Венера) осыпает цветами своего любимого певца; Геба подъемлет кубок за здравие его; Псиша, в образе Иполита Богдановича, ему завидует; Крон удерживает косу, готовую разить; Астрея предчувствует возврат своего царствования; Феб ликует; Игры, Смехи, Вакх и Харон веселою толпою следуют за судном нашего бессмертного Пииты.

[34]По когтям <узнают> льва. (лат.)

[35]Так, когда я был печальным и пленным, моя лира всё же

Пробуждалась…

[36]

Comme un dernier rayon, comme un dernier zéphyre

Anime le soir d'un beau jour,

Au pied de l'échafaud j'essaie encor ma lyre.

(V. Les derniers vers d'André Chénier).

Перевод

Comme un dernier rayon, comme un dernier zéphyre

Anime le soir d'un beau jour,

Au pied de l'échafaud j'essaie encor ma lyre.

(V. Les derniers vers d'André Chénier).

[37]И Узница моя.

V. La jeune Captive (M-lle de Coigny).

ПереводСм. Юная Пленница (М-ль де Куэньи).

[38]У Авеля, у Фанни.

Abel, doux confident de mes jeunes mystèr es (El. I): один из друзей А. Ш.

ПереводАвель, милый наперсник моих юношеских тайн (Элегия I)

Fanni, l'une des maitresses d'An. Ch. Voyez les odes qui lui sont adressées.

ПереводФанни, одна из любовниц Андрея Шенье. См. оды, к ней обращенные.

[39]Он был казнен 8 термидора, т. е. накануне низвержения Робеспиерра.

[40]

На роковой телеге везли на казнь с Ан. Шенье и поэта Руше, его друга. Ils parlerent de poësie а leur derniers moments: pour eux apres l'amitié c'était la plus belle chose de la terre. Racine fut l'objet de leur entretient et de leur derniere admiration. Ils voulurent réciter ses vers. I1s choisirent la premiere scène d'Andromaque.

(H. de la Touche.)

Перевод.

В свои последние минуты они беседовали о поэзии. Она была для них, после дружбы, прекраснее всего на свете. Предметом их разговора и последнего их восхищения был Расин. Им захотелось декламировать его стихи. Выбрали они первую сцену Андромахи.

(А. де ла Туш.)

[41]На месте казни он ударил себя в голову и сказал:

pourtant j'avais quelque chose là.

Перевод.

Всё же у меня здесь кое-что было.

[42]Пресыщение есть покой (лат.)

[43]Гонзаго (португ.)

[44]«Неистовый Орланд». (итал.)

[45]Альфиери. (итал.)

[46]Ты знаешь край

…

Вильг.<ельм> Мейст.<ер>. (нем.)

[47]К господину Дау. (англ.)

[48]Любовь, изгнание. (франц.)

[49]Древо яда.

[50]Нетти. (англ.)

[51]Р и О.

[52]Н и В.

[53]Прочь, непосвященные. (лат.)

[54]Таким я был прежде, и таков я и ныне. (франц.)

[55]Сен-При. (франц.)

[56]Не презирай сонета, критик.

Вордсворт. (англ.)

[57]Это возраст Керубино… (франц.)

[58]Барри Корнуэл. (англ.)

[59]Твое здоровье, Мери. (англ.)

[60]Постскриптум (приписка). (лат.)

[61]Мальчик, прислужник пира. (лат.)

[62]Гузла, или избранные иллирийские стихотворения, собранные в Далмации, Боснии, Кроации и Герцеговине. (франц.)

[63]Париж, 18 января 1835.

Я думал, милостивый государь, что у Гузлы было только семь читателей, в том числе вы, я и корректор: с большим удовольствием узнаю, что могу причислить к ним еще двух, что составляет в итоге приличное число девять и подтверждает поговорку – никто не пророк в своем отечестве. Буду отвечать на ваши вопросы чистосердечно. Гузлу я написал по двум мотивам, – во-первых, я хотел посмеяться над «местным колоритом», в который мы слепо ударились в лето от рождества Христова 1827. Для объяснения второго мотива расскажу вам следующую историю. В том же 1827 году мы с одним из моих друзей задумали путешествие по Италии. Мы набрасывали карандашом по карте наш маршрут. Так мы прибыли в Венецию – разумеется, на карте – где нам надоели встречавшиеся англичане и немцы, и я предложил отправиться в Триест, а оттуда в Рагузу. Предложение было принято, но кошельки наши были почти пусты, и эта «несравненная скорбь», как говорил Рабле, остановила нас на полдороге. Тогда я предложил сначала описать ваше путешествие, продать книгопродавцу и вырученные деньги употребить на то, чтобы проверить, во многом ли мы ошиблись. На себя я взял собирание народных песен и перевод их; мне было выражено недоверие, но на другой же день я доставил моему товарищу по путешествию пять или шесть переводов. Осень я провел в деревне. Завтрак у нас был в полдень, я же вставал в десять часов; выкурив одну или две сигары и не зная, что делать до прихода дам в гостиную, я писал балладу. Из них составился томик, который я издал под большим секретом, и мистифицировал им двух или трех лиц. Вот мои источники, откуда я почерпнул этот столь превознесенный «местный колорит»: во-первых, небольшая брошюра одного французского консула в Баньялуке. Ее заглавие я позабыл, но дать о ней понятие нетрудно. Автор старается доказать, что босняки – настоящие свиньи, и приводит этому довольно убедительные доводы. Местами он употребляет иллирийские слова, чтобы выставить напоказ свои знания (на самом деле, быть-может, он знал не больше моего). Я старательно собрал все эти слова и поместил их в примечания. Затем я прочел главу: О нравах морлаков [итал. ] из «Путешествия по Далмации» Фортиса. Там я нашел текст и перевод чисто иллирийской заплачки жены Ассана-Аги; но песня эта переведена стихами. Мне стоило большого труда получить подстрочный перевод, для чего приходилось сопоставлять повторяющиеся слова самого подлинника с переложением аббата Фортиса. При некотором терпении я получил дословный перевод, но относительно некоторых мест всё еще затруднялся. Я обратился к одному из моих друзей, знающему по-русски, прочел ему подлинник, выговаривая его на итальянский манер, и он почти вполне понял его. Замечательно, что Нодье, откопавший Фортиса и балладу Ассана-Аги и переведший с поэтического перевода аббата, еще более опоэтизировав его в своей прозе, – прокричал на всех перекрестках, что я обокрал его. Вот первый стих в иллирийском тексте: «Что белеется на горе зеленой» [иллир. ] Фортис перевел: «Что же белеет средь зеленого леса» [итал.]. Нодье перевел Bosco – зеленеющая равнина; он промахнулся, потому что, как мне объяснили, gorje означает: гора. Вот и вся история. Передайте г. Пушкину мои извинения. Я горжусь и стыжусь вместе с тем, что и он попался и проч. (франц.)

[64]Фома i был тайно умерщвлен своими двумя сыновьями Стефаном и Радивоем в 1460 году. Стефан ему наследовал. Радивой, негодуя на брата за похищение власти, разгласил ужасную тайну и бежал в Турцию к Магомету II. Стефан, по внушению папского легата, решился воевать с турками. Он был побежден и бежал в Ключ-город, где Магомет осадил его. Захваченный в плен, он не согласился принять магометанскую веру, и с него содрали кожу.

[65]Щиколодка , по московскому наречию щиколка.

[66]Так называют себя некоторые иллирийские раскольники.

[67]Фаланга , палочные удары по пятам.

[68]Радивой никогда не имел этого сана; и все члены королевского семейства истреблены были султаном.

[69]Кафтан , обыкновенный подарок султанов.

[70]Анахронизм.

[71]Трогательный обычай братования , у сербов и других западных славян, освящается духовными обрядами.

[72]Неизвестно, к какому происшествию относится эта песня.

[73]Потеря сражения приписывается далматам, ненавистным для влахов.

[74]Жиды в турецких областях суть вечные предметы гонения и ненависти. Во время войны им доставалось от мусульман и христиан. Участь их, замечает В. Скотт, походит на участь летучей рыбы. – М<ериме>.

[75]Банялука , прежняя столица Боснийского пашалыка.

[76]Селихтар , меченосец.

[77]Все народы почитали жабу ядовитым животным.

[78]Гайдук , глава, начальник. Гайдуки не имеют пристанища и живут разбоями.

[79]Западные славяне верят существованию упырей (vampire). См. песню о Марке Якубовиче .

[80]Вурдалаки, вудкодлаки, упыри , мертвецы, выходящие из своих могил и сосущие кровь живых людей.

[81]Лекарством от укушения упыря служит земля, взятая из его могилы.

[82]По другому преданию, Георгий сказал товарищам: «Старик мой умер; возьмите его с дороги».

[83]Прекрасная эта поэма взята мною из Собрания сербских песен Бука Стефановича.

[84]Песня о Яныше королевиче в подлиннике очень длинна и разделяется на несколько частей. Я перевел только первую, и то не всю.

[85]Вместо этих строк в беловом автографе было:

Там, устарелый вождь! как ратник молодой,