Указывая на Рафаэля. -- Мне послышалось, его называют Валантеном

-- По-вашему, он просто Валантен? -- со смехом воскликнул Эмиль. --

Нет, извините, он -- Рафаэль де Валантен! Наш герб -- на черном поле золотой

орел в серебряной короне, с красными когтями и клювом, и превосходный девиз:

"Non cecidh animus! " ("Дух не ослабел! " (лат. )). Мы -- не какой-нибудь

Подкидыш, мы -- потомок императора Валента, родоначальника всех Валантинуа,

Основателя Балансы французской и Валенсии испанской, мы -- законный

Наследник Восточной империи. Если мы позволяем Махмуду царить в

Константинополе, так это по нашей доброй воле, а также за недостатком денег

И солдат.

Эмиль вилкою изобразил в воздухе корону над головой Рафаэля. Нотариус

Задумался на минуту, а затем снова начал пить, сделав выразительный жест,

Которым он, казалось, признавал, что не в его власти причислить к своей

Клиентуре Валенсию, Балансу, Константинополь, Махмуда, императора Валента и

Род Валантинуа.

-- В разрушении муравейников, именуемых Вавилоном, Тиром, Карфагеном

Или Венецией, раздавленных ногою прохожего великана, не следует ли видеть

Предостережение, сделанное человечеству некоей насмешливой силой? -- сказал

Клод Виньон, этот раб, купленный для того, чтобы изображать собою Боссюэ[*], по десять су за строчку.

-- Моисей, Сулла, Людовик Четырнадцатый, Ришелье, Робеспьер и Наполеон,

Быть может, все они -- один и тот же человек, вновь и вновь появляющийся

Среди различных цивилизаций, как комета на небе, -- отозвался некий

балланшист[*].

-- К чему испытывать провидение? -- заметил поставщик баллад Каналис.

-- Ну уж, провидение! -- прервав его, воскликнул знаток. -- Нет ничего

На свете более растяжимого.

-- Но Людовик Четырнадцатый погубил больше народу при рытье

Водопроводов для госпожи де Ментенон, чем Конвент ради справедливого

Распределения податей, ради установления единства законов, ради

Национализации и равного дележа наследства, -- разглагольствовал Массоль,

Молодой человек, ставший республиканцем только потому, что перед его

Фамилией недоставало односложной частицы.

-- Кровь для вас дешевле вина, -- возразил ему Моро, крупный помещик с

Берегов Уазы. -- Ну, а на этот-то раз вы оставите людям головы на плечах?

-- Зачем? Разве основы социального порядка не стоят нескольких жертв?

-- Бисиу! Ты слышишь? Сей господин республиканец полагает, что голова

вот того помещика сойдет за жертву! -- сказал молодой человек своему соседу.

-- Люди и события -- ничто, -- невзирая на икоту, продолжал развивать

Свою теорию республиканец, -- только в политике и в философии есть идеи и

Принципы.

-- Какой ужас! И вам не жалко будет убивать ваших друзей ради одного

какого-то "де"?..

-- Э, человек, способный на угрызения совести, и есть настоящий

Преступник, ибо у него есть некоторое представление о добродетели, тогда как

Петр Великий или герцог Альба -- это системы, а корсар Монбар -- это

Организация.

-- А не может ли общество обойтись без ваших "систем" и ваших

"организаций"? -- спросил Каналис.

-- О, разумеется! -- воскликнул республиканец.

-- Меня тошнит от вашей дурацкой Республики! Нельзя спокойно разрезать

Каплуна, чтобы не найти в нем аграрного закона.

-- Убеждения у тебя превосходные, милый мой Брут, набитый трюфелями! Но

Ты напоминаешь моего лакея: этот дурак так жестоко одержим манией

Опрятности, что, позволь я ему чистить мое платье на свой лад, мне пришлось

Бы ходить голышом.

-- Все вы скоты! Вам угодно чистить нацию зубочисткой, -- заметил

Преданный Республике господин. -- По-вашему, правосудие опаснее воров.

-- Хе, хе! -- отозвался адвокат Дерош.

-- Как они скучны со своей политикой! -- сказал нотариус Кардо. --

Закройте дверь. Нет того знания и такой добродетели, которые стоили бы хоть

Одной капли крови. Попробуй мы всерьез подсчитать ресурсы истины -- и она,

Пожалуй, окажется банкротом.

-- Конечно, худой мир лучше доброй ссоры и обходится куда дешевле.

Поэтому все речи, произнесенные с трибуны за сорок лет, я отдал бы за одну

Форель, за сказку Перро или за набросок Шарле.

-- Вы совершенно правы!.. Передайте-ка мне спаржу... Ибо в конце концов

Свобода рождает анархию, анархия приводит к деспотизму, а деспотизм

Возвращает к свободе. Миллионы существ погибли, так и не добившись торжества

Ни одной из этих систем. Разве это не порочный круг, в котором вечно будет

Вращаться нравственный мир? Когда человек думает, что он что-либо

Усовершенствовал, на самом деле он сделал только перестановку.

-- Ого! -- вскричал водевилист Кюрси. -- В таком случае, господа, я

поднимаю бокал за Карла Десятого, отца свободы!

-- А разве неверно? -- сказал Эмиль. -- Когда в законах -- деспотизм, в

Нравах -- свобода, и наоборот.

-- Итак, выпьем за глупость власти, которая дает нам столько власти над

глупцами! -- предложил банкир.

-- Э, милый мой. Наполеон по крайней мере оставил нам славу! --

Вскричал морской офицер, никогда не плававший дальше Бреста.

-- Ах, слава -- товар невыгодный. Стоит дорого, сохраняется плохо. Не

Проявляется ли в ней эгоизм великих людей, так же как в счастье -- эгоизм

Глупцов?

-- Должно быть, вы очень счастливы...

-- Кто первый огородил свои владения, тот, вероятно, был слабым

Человеком, ибо от общества прибыль только людям хилым. Дикарь и мыслитель,