Искусство Соединенных Штатов Америки

А. Чегодаев

Вспыхнувшая в 1775 г. война за независимость, предшествуемая рядом волнений и мятежей, провела резкую грань между прошлым и будущим и породила первый высокий расцвет литературы и искусства в Соединенных Штатах Америки, отвечавший рождению новой нации. Война за независимость объединила самые разные слои американского народа в общей ненависти к английским угнетателям, она вызвала волну глубокого сочувствия во всех странах Европы, и нет ничего неожиданного в том. что родившееся из глубин народного патриотического подъема новое искусство заговорило языком, полным яркого и естественного своеобразия. Этот первый расцвет искусства новой страны — возникших 4 июля 1776 г. Соединенных Штатов Америки — был поддержан также и оборонительной американо-английской войной 1812—1814 гг. и продлился примерно до начала 20-х гг.

Обострение отношений с Англией, а затем образование Американской Республики привели к расколу в рядах художников, так как далеко не все обитатели английских колоний в Америке участвовали в освободительной борьбе или сочувствовали ей. Некоторые из них, такие, как Копли и УЭСТ,— навсегда покинули Америку, и национальное своеобразие их творчества постепенно растворилось в начавшемся на рубеже 19 в. общем упадке английской портретной и исторической живописи. Однако то, что было сделано Копли и УЭСТОМ перед войной за независимость, вошло важным звеном в традицию американского искусства. Таковы трезво реалистические, мастерски исполненные портреты «Мальчик с летучей белкой» (ок. 1765; Бостон, Музей изящных искусств), «Натаниэль Херд» (1765— 1770; Кливленд, Художественный музей) Джона Синглтона Копли (1738—1815) и романтически приподнятые образы Бенджамина Уэста (1738—1820) «Смерть генерала Вульфа» (1770; Оттава, Канадская Национальная галлерея), «Полковник Гай Джонсон» (ок. 1775; Вашингтон, Национальная галлерея).

Джон Синглтон Копли. Мальчик с летучей белкой (Генри Пелэм). Ок. 1765 г. Бостон, Музей изящных искусств.

илл. 364

Большая часть американских художников, воодушевленная патриотическим подъемом своих соотечественников, обрела новые силы и вдохновение для создания больших художественных национальных ценностей. Среди них — «художник американской революции» Чарлз Уилсон Пиль (1741—1827) и Мэзер Браун (1761— 1831). Первый — выдающийся деятель просвещения, автор ряда несколько суховатых реалистических портретов («Вашингтон и Лафайет при Йорктауне», 1784, Аннаполис (Мэриленд), палата представителей; «Сыновья художника на лестнице», 1795, Филадельфия, Художественный музей и др.), по инициативе которого была основана в 1805 г. Пенсильванская Академия художеств. Второй — разрабатывал приемы острой психологической характеристики в портретах Томаса Джефферсона или полковника Мак-Кольри (США, частное собрание).

Чарлз Уилсон Пиль. Сыновья художника на лестнице. 1795 г. Филадельфия, Художественный музей.

илл. 365

Героической романтикой войны за независимость проникнуто творчество Джона Трамбалла (1756—1843), создавшего целую галлерею портретов современников в своих изящных миниатюрах («Сенатор Изард», 1793; Нью-Хэвен, Художественная галлерея Иельского университета, и др.) и особенно в исторических картинах, посвященных событиям освободительной борьбы. Эта серия небольших и тщательно законченных многофигурных картин, написанная Трамбаллом по свежим следам важнейших эпизодов, отмечавших собой рождение Американской Республики, включила и патетическое «Сражение при Банкерс-Хилле» (1786), и полные гордого сознания победы картины «Сдача генерала Бургойна при Саратоге», и «Пленение гессенских солдат при Трентоне» (1786—1790), и торжественное «Провозглашение Декларации Независимости» (1786—1794; все — Нью-Хэвен, Художественная галлерея Иельского университета), где изображены руководители освободительной войны и нового государства. Несмотря на традиционную условность композиционных приемов академической живописи, приподнято-театральные жесты героев, в этих картинах есть настоящая искренность и жизнь.

Большинство лучших мастеров эпохи первого расцвета американской живописи были прежде всего портретистами, хотя почти все они пробовали свои силы в других жанрах. В тяготении к портрету отразилось то повышенное внимание к человеческой личности, к судьбам и душевному миру новых людей, которое всегда присуще большим переломным эпохам в истории народа. Именно тогда сложилось и оформилось национальное самосознание новой республики; в этом процессе участвовали самые разные слои американского общества — от наиболее умеренных до самых радикальных и демократических. Столкновение и борьба различных точек зрения на человека, так же как на задачи и цели искусства, отразились в пестром многообразии американского портрета конца 18—начала 19 в.

Самым выдающимся среди портретистов был Гилберт Стюарт (1755—1828), вернувшийся после обучения в Англии на родину. Портретное мастерство его было очень высоким; один из самых значительных портретов Стюарта — «Конькобежец» (1782; Вашингтон, Национальная галлерея) — долгое время приписывался величайшему из портретистов Англии — Гейнсборо. Действительно, в этом портрете в рост, изображающем Уильяма Гранта из Конгльтона, легко и изящно скользящего на коньках по льду, есть и подлинная поэтическая сила и глубокая правдивость, столь свойственные портретам Гейнсборо. Однако Стюарт обычно суше, трезвее и материальное в своей плотной, весомой живописи. Очень характерен для Стюарта писанный с натуры портрет Джорджа Вашингтона (1795; Вашингтон, Национальная галлерея). Он дает трезвый, даже прозаический образ выдающегося исторического деятеля, наделенного весьма ощутимыми человеческими недостатками. Этот грубоватый краснолицый человек уже немолодых лет с уверенным и властным, но недружелюбным взглядом, по всей вероятности, чрезвычайно похож на свой оригинал. Стюарт трижды писал первого президента Соединенных Штатов с натуры, и на основе этих портретов создал ряд вариаций, все более уводивших в сферу величественного обобщения, идеализации.

В работах Стюарта можно постоянно отмечать колебание между романтической приподнятостью, вполне отвечавшей настроениям эпохи и побуждавшей его искать эффектные позы и придавать своим моделям возвышенно благородный облик (например, в портрете генерала Нокса; Бостон, Музей изящных искусств), и строгой неприкрашенной, даже иногда суховатой реалистической достоверностью, следующей традициям портретистов конца предшествующего, так называемого «колониального» периода.

Гилберт Стюарт. Портрет м-с Перес Мортон. Ок. 1802 г. Вустер (США, Массачусетс), Музей.

илл. 366

Словно в противовес трезвой точности женского портрета Вашингтонской галлереи («М-с Иетс», 1793) или портрета Е. И. Дашковой, жены русского посланника в США (ок. 1815; Эрмитаж), Стюарт создает легкий, нежный образ в свободно написанном портрете м-с Перес Мортон (ок. 1802; Вустер, США, Массачусетс, Музей), напоминающем самые виртуозные эскизы Гейнсборо.

Противоречивые столкновения различных художественных мировоззрений особенно ясно выступали в тех случаях, когда разные художники писали портреты одних и тех же широко известных деятелей эпохи войны за независимость. Без всякой предвзятой восторженности и почтительности подходил к моделям Джозеф Райт (1756—1793). В профильном портрете Вашингтона (1784—1790; Кливленд, Художественный музей) он вывел скорее храброго солдата, чем полного важного достоинства президента. Райту принадлежит лучший в американской живописи портрет великого ученого Франклина (1782; Филадельфия, Пенсильванская Академия художеств), также сделанный без прикрас, сурово и строго. Творчество Райта хорошо оттеняет ту основную тенденцию в сложении американского искусства конца 18—начала 19 в., которая одинаково уходила и от наивных репрезентативных схем парадного портрета «колониальных» времен и от внешней романтической идеализации, подменявшей правду иллюзиями.

Томас Салли. Рваная шляпа. 1820 г. Бостон, Музей изящных искусств.

илл. 368

Среди художников-реалистов наиболее значительным был Томас Салли (1783— 1872), создавший лучшие свои работы в молодости, до 1820 г. В его парных портретах капитана Чемберлена и его жены Каролины (1810) привлекает и живописная свобода легкого изящного исполнения и мягкая интимная сердечность характеристики. Лучшим из портретов Салли является портрет первого подлинно демократического президента Соединенных Штатов — архитектора и философа-просветителя Томаса Джефферсона (Американское философское общество), выполненный в динамической манере, с большой живописной силой и обобщенностью. Живым обаянием пронизан его портрет мальчика («Рваная шляпа», 1820; Бостон, Музей изящных искусств), написанный в светлой серо-розово-желтой гамме, удивительным образом перекликающийся с портретом сына В. Тропинина. Ранние работы Салли не только завершают процесс первого этапа формирования независимого от Англии искусства США, но и предвещают многие важные черты будущего, второго расцвета американской живописи 60—90-х гг.

Томас Джефферсон. Усадьба Монтичелло близ Шарлоттсвиля. 1796— 1809 гг.

илл. 367

Чтобы оценить важность и значение первого расцвета искусства США, нужно отметить, что после войны за независимость происходил высокий подъем в архитектуре. Именно в это время сложился американский вариант классицизма, нашедший широкое распространение по всей территории востока США и определивший характер общественных зданий и больших частных усадеб этого времени. Крупнейшим его представителем был Томас Джефферсон (1743—1826), сумевший в лучших своих сооружениях по-своему претворить классическое наследие. Гармония пропорций и величественность отличают его здание виргинского Капитолия в Ричмонде (1785—1796), напоминающее тип античного храма с сильно выступающим вперед шесгиколонным портиком. Более интимен по характеру и живописен по планировке виргинский университет в Шарлоттсвиле (1818), чудесно связанный с окружающим парком. Эти же черты интимности и гармоничной связи с природой присущи и усадьбе Монтичелло (1796—1809) в Виргинии, в которой особенно ясно проявились принципы свободного истолкования не только античной, но и палладианской архитектуры.

Пьер Шарль Ланфан. План города Вашингтона. 1790 г.

рис. на стр. 398

Период первого расцвета американский архитектуры ознаменован большими и смелыми исканиями в области градостроительства. К этому времени относится деятельность П. Ш. Ланфана (1754—1825), замечательного планировщика столицы США — Вашингтона. По разработанному им регулярному плану, основанному на выделении нескольких центров — площадей и радиально исходящих из них больших авеню, связывающих между собой все части города, и был построен Вашингтон. Здесь расположилась резиденция президента — Белый дом, сооруженный в 1792 г. Джемсом Хобаном.

Классицизм наложил свою печать на облик многих старинных городов США; в упрощенном виде его суховатые, подчеркнуто геометрически упорядоченные формы широко распространились по провинции, дожив там до середины 19 в.

По сравнению с архитектурой гораздо медленнее складывалась скульптура Америки. Правда, один из ее важнейших первоисточников был чрезвычайно значительным. Война США за независимость привлекла симпатии многих замечательных людей Европы, в том числе и знаменитого французского скульптора Гудона, который отправился в далекое плавание за океан, чтобы выполнить в США монументальную мраморную статую Вашингтона (1785—1792; Ричмонд, Виргиния). Этой своей работой Гудон оказал бесспорное и глубокое влияние на судьбы американской скульптуры. Но ближайшие достойные преемники Гудона появились в США лишь во второй половине 19 в.

В течение 1820—1850-х гг. ослабевает связь американского искусства с прогрессивной линией европейской художественной культуры. В развитии художественных вкусов определяющую роль начинает играть ограниченная в своих эстетических воззрениях быстро разбогатевшая буржуазия штатов Среднего Запада. Вместе с тем резкие социальные и идейные контрасты этого времени нашли свое выражение и в зарождении некоторых новых тенденций и исканий, получивших свое развитие уже во второй половине 19 в.

В архитектуре на смену классицизму пришли эклектические течения, поверхностно подражавшие всевозможным стилям, от готики до Древней Греции. Появилась склонность к грандиозным и показным эффектам — производится перестройка Капитолия (здания Конгресса в Вашингтоне, увенчиваемого колоссальным куполом (авторы Б. X. Латроб, С. Бульфинч и другие). Новая, утверждающая себя нация старалась противопоставить свое могущество и величие старому величию Европы. Но трудно было придать величие этой далеко не героической эпохе истории США, отмеченной захватом земель на Западе, варварским истреблением индейцев, всевозможными мошенническими спекуляциями. Мало правдивости придавали этому внешнему и ложному «расцвету» буржуазной Америки и те создания салонно-академической живописи и скульптуры, которые стали задавать тон в искусстве этого периода.

Есть что-то удивительно развязное и банальное в пышных, бравурных портретах, которые в 20-х гг. начали писать Д. Нигл или С. Морзе (вскоре сменивший, однако, свою эффектную, исполненную ложного пафоса живопись на занятие техническим изобретательством, в котором он всемирно и прославился).

Но если в портрете 20—40-х гг. все сколь-нибудь живое было лишь отзвуком прошлого, то в пейзаже появились вещи, ранее невиданные в искусстве Соединенных Штатов, хотя именно в пейзаже разноречивость исканий проявилась еще заметнее; в нем сразу же обнаружились две противоположные тенденции, иногда переплетавшиеся самым причудливым образом в творчестве одних и тех же художников. Основное место занял идеализированный и условный пейзаж, часто окрашенный мистическим настроением. Рядом с ним складывалось реалистическое течение, непосредственно изображавшее природу Соединенных Штатов в ее национальном своеобразии и в большей или меньшей степени пронизанное живым лирическим чувством. Первое из этих направлений, необычайно изобильное по количеству мастеров и произведений, пользовалось шумной славой и успехом не только в годы своего сложения, но в еще большей степени в третьей четверти века, когда оно выродилось, по существу, в чисто салонную живопись. Второе направление росло медленно и утвердилось лишь к 50-м гг.

В идеальном, эффектно романтизированном пейзаже ведущее место заняла «школа реки Гудзон»—направление, поглотившее почти все другие художественные явления такого же порядка. Свое название эта группа художников, не объединенная в какие-либо организационные формы, получила по излюбленному кругу тем и мотивов, первоначально ограниченному живописными местами Новой Англии и штатов Нью-Йорк и Пенсильвания, и прежде всего — долины реки Гудзон. Основателем «школы реки Гудзон» был Томас Коуль (1801—1848), совмещавший необузданное отвлеченно-романтическое воображение с педантичным натуралистическим копированием. Он первым стал систематически писать пейзажи на реке Гудзон, и ему в одинаковой мере можно приписать честь открытия красоты реальной природы Америки и вместе с тем сомнительную заслугу первого предвзятого искажения этой реальной природы, преображенной в условно-театральном, а иногда и откровенно мистико-символическом духе («Утро на реке Гудзон»; Бостон, Музей изящных искусств, и др.).

Наряду с пейзажистами «школы реки Гудзон» работали мастера, придерживавшиеся реалистических принципов,— М. Д. Хид, Ф. X. Лейн. Обычные для Хида горизонтально вытянутые прибрежные пейзажи с далеким кругозором отличаются поразительной вещественностью, почти иллюзорностью предметов переднего плана и пространства. В наиболее сильных из них, как, например: «Приближающаяся буря. Взморье близ Ньюпорта» (ок. 1860; Бостон, Музей изящных искусств), есть суровая романтическая напряженность и монолитная целостность композиции и темно-серого колорита. Обучение Лейнау литографа в Бостоне помогло ему овладеть богатством оттенков света, переходящего от черного к белому, и в его живописи сохранилась чистота и четкость цветовых и пространственных отношений, свойственных графике. От окутанных золотистым воздухом ранних пейзажей («Залив в Мэне», 1830-е гг.) он пришел в 40—50-е гг. к таким же почти иллюзионистическим, точным и вместе с тем полным ясной простоты пейзажам, какие в то же время писал Хид. Таковы его «Вид на Глостерскую бухту со стороны Долливерс Нек» или «Корабли во льду у острова Тен Паунд» (все — Бостон, Музей изящных искусств).

Наряду с пейзажем в этот период получил развитие и натюрморт, среди мастеров которого выделяется Рафаэль Пиль (1774—1825), которому принадлежит своеобразная по «материализации» видения картина «После купания» (1823; Канзас-Сити, Галлерея искусств Нельсона). По существу, это не более чем этюд висящей на веревке простыни, почти совсем закрывающей фигуру купальщицы. Этот странный «натюрморт» отличается точностью наблюдения, столь ценившейся в семье Пиля.

С развитием интереса к реальной жизни и природе связана замечательная деятельность художника-анималиста Джона Одюбона (1785—1851). Для своей книги «Птицы Америки» он сделал множество картин маслом и акварелью, изображающих диких птиц разных областей Соединенных Штатов, для изучения которых он изъездил всю страну. Его работы несут в себе не только точность и остроту научного наблюдения, но и причудливое изящество композиции, построенной на обобщенном и выразительном силуэте.

К 30—50-м гг. относится зарождение бытового жанра, непосредственно связанного с развивающимся демократическим движением. Художники-жанристы обращались по преимуществу к обыденному существованию обитателей штатов, расположенных в бассейне рек Миссисипи, Огайо, Миссури. Они описывали то, что видели, не вдаваясь в анализ и оценку, но от пассивной созерцательности их оберегало сочувствие к изображаемым людям; они охотно, и притом с симпатией, изображали негров. В обстановке подъема и широкого развития антирабовладельческого движения это приобрело ясно выраженный общественный и политический характер.

Простосердечной достоверностью наблюдения отличаются лучшие работы У. С. Маунта (1807—1868), проведшего всю жизнь в родном Сетокеге на Лонг-Айленде. Темы его — грубоватые и незатейливые сценки провинциальной, главным образом деревенской жизни. В красивой по серебристо-серому колориту картине «Ловля угрей в Сетокете» (1845; Куперстаун, Историческая ассоциация) словно разлита сонная атмосфера спокойного летнего дня, когда ничего не происходит ни на земле, ни на воде, что нарушило бы этот тягучий покой. Но в размеренных, привычных движениях негритянки, ловящей рыбу, и мальчике на веслах есть почти иллюзионистическая достоверность, выражение важности изображаемого жизненного явления, есть нечто напоминающее произведения учеников А. Г. Венецианова, особенно Г. Сороки. Не менее привлекательны своей ясной простотой его картины «Игрок на банджо» (ок. 1855; Детройт, Институт искусств), «Покупка лошади» (1835; Нью-Йоркское историческое общество).

Уильям Сидней Маунт. Игрок на банджо. Ок. 1855 г. Детройт, Институт изящных искусств.

илл. 369а

Жизнь Среднего Запада — выборы в маленьких городках, состязания по стрельбе, беседы плотовщиков у ночного костра — нашла отображение в картинах Дж. К. Бин-гема (1811—1879). Подчас он придавал своим нехитрым сценам монументальный, Эпический строй, романтически окрашивающий будничную прозу,— «Охотники, спускающиеся по Миссури» (ок. 1845; Нью-Йорк, Метрополитен-музей) и др.

Война северных штатов против рабовладельцев Юга (1861—1865) и последовавшая за ней реконструкция Юга, и прежде всего вступивший в действие закон об освобождении негров, нанесли тяжелый удар силам политической и идейной реакции. Они содействовали бурному развитию прогрессивных демократических идей и вызвали новое пробуждение лучших творческих сил американского народа. И хотя судорожно сопротивлявшиеся реакционные элементы не были до конца разбиты и при первой возможности восстановили все, что могли, из своих потерянных позиций, все же им пришлось в последующие десятилетия иметь дело с постоянно разрастающимся прогрессивным движением. Если живопись, скульптура и графика в Соединенных Штатах тех лег и не имели столь же безусловно великих художников, какими в тогдашней литературе США были Уолт Уитмен или Марк Твен, тем не менее именно большим мастерам передового реалистического искусства второй половины 19 в. принадлежит лучшее, что было создано в области изобразительного искусства американским народом за три с половиной столетия его истории.

Развитие американского искусства от 60-х до 90-х гг. приводило к тому, что все сколь-нибудь серьезные и значительные художники рано или поздно вступали в конфликт с господствовавшей буржуазной культурой. Это столкновение приобретало различные формы. Одной из форм протеста против нивелирующей и подавляющей банальности официального буржуазного искусства было замыкание в индивидуалистический и субъективный мир личных переживаний.

Наиболее известным и признанным из этих художников новоромантического течения был Джордж Иннес (1825—1894)—может быть, потому, что этот одаренный пейзажист нередко увлекался соблазнами чисто «салонной» красивости. Сухая выписанность деталей, характерная для «школы реки Гудзон», сменилась у него к 60-м гг. своего рода классической обобщенностью и монументальностью («Долина Делавара», 1859; Монклэр, Музей). Позже Иннес перешел к более простым и интимным формам видения природы. Но и здесь у него реалистическая наблюдательность постоянно перемежалась с повышенно романтическим и субъективным ее «исправлением».

Джордж Инне с. Долина Делавара. 1859 г. Монклэр, Музей.

илл. 369 б

Из всех художников, склонявшихся к романтическому замыслу, самым своеобразным и сильным и вместе с тем наиболее далеким от реализма был А. П. Райдер (1847—1917). Поэтический мир Райдера — страшный, тревожный, пугающий, где реальность переплавляется в образный строй обостренных форм полубредовой фантастики. Аналогии его можно найти в стихах и новеллах Эдгара По или рассказах Амброза Бирса. Райдер провел детство у моря, в Нью-Бэдфорде в штате Массачусетс, и впечатления, возбужденные морской стихией, на всю жизнь легли в его память, хотя он с двадцатилетнего возраста поселился в Нью-Йорке и был типичным горожанином. В его маленьких картинах, обработанных с необычайной тщательностью— до почти эмалевой сплавленности мазков,— встает мир грандиозных видений: бушующие волны ночного моря, залитые лунным сиянием призрачные чащи с очертаниями неведомых храмов, стремительно несущиеся облака, гонимые бурей; на фоне этой мрачной дисгармоничной борьбы стихий, проникнутой глубокой тоской, Райдер изображает едва различимые фигуры или, скорее, тени людей, затерянные среди бесприютного простора («Труженики моря», Андовер, Массачусетс, Аддисоновская галлерея американского искусства; «Пророк Иона», Вашингтон, Национальная галлерея). Безысходная обреченность, глубокое одиночество, проникнутая отчаянием болезненная причудливость воображения — все это создает творческий образ художника, резко враждебного грубому прозаизму современной ему буржуазной культуры. Но избранный им художественный путь был абсолютно безнадежным и бесперспективным.

Альберт Пинкгем Райдер. Пророк Иона. Ок. 1890-х гг. Вашингтон, Национальная галлерея.

илл. 375

Путем действительно прогрессивным шло реалистическое искусство, одинаково чуждое и фальши официального «салонного» искусства и уводящим от жизни иллюзиям визионеров-романтиков. Чтобы идти по этому пути, нужно было глубоко верить в жизнь и в силу прогрессивных гуманистических идей.

Реалистические мастера второй половины 19 в. были людьми различных философских и политических убеждений, но их объединяли общая борьба против идейной реакции и косности, сознательный или невольный протест против сложившейся неприглядной обстановки в духовной жизни США того времени. Этот протест иногда выражался в том, что художники, обладавшие нередко большим дарованием, навсегда покидали Америку, ища в других странах более благоприятные условия для творческого роста. Так поступили Уистлер, Сарджент, Мэри Кэссет. В таком разрыве с родиной заключалась, конечно, большая опасность утраты национального лица, и именно так происходило в тех случаях, когда художники не имели достаточно большого таланта и убежденности. Да и для больших художников этот разрыв не проходил даром.

Другая, более трудная и в то же время более плодотворная форма протеста против мещанской цивилизации и ее уродливых порождений заключалась в самозабвенной работе над развитием реалистических принципов у себя дома, в Америке, и именно в таких случаях получались наиболее полноценные результаты. Так поступили Хомер и Икинс, в творчестве которых нашли выражение самобытные творческие устремления американского народа.

Наиболее значительным и глубоким мастером американского реализма 19 в. был Уинслоу Хомер (1836—1910). С его появлением искусство США вторично — со времен Г. Стюарта — приобрело значение большой национальной школы, достойной занять место в ряду лучших национальных художественных школ своего времени. Следует, впрочем, заметить, что о нем почти ничего не знали в Европе даже в конце его долгой жизни, а в самой Америке его в те времена ценили по достоинству лишь немногие друзья или люди передовых и независимых взглядов. Правда, и он никогда не скрывал своего резко отрицательного отношения к господствующим буржуазным порядкам и вкусам.

Хомер родился в Бостоне; он был, по существу, самоучкой и не получил систематического художественного образования, если не считать того, что он усвоил в юношеском возрасте ремесло литографа и в 1859—1861 гг. посещал вечернюю школу при Национальной Академии художеств в Нью-Йорке. С 1857 г. он начал делать рисунки на бытовые темы для еженедельных журналов. Гражданскую войну 1861—1865 гг. он провел в качестве военного художника, посылая в «Харперс уикли» рисунки со сценами сражений и лагерной жизни. В 1865 г. Хомер был избран членом Национальной Академии художеств. Широкую известность создала ему картина «Пленные с фронта» (Нью-Йорк, Метрополитен-музей), написанная в 1866 г., уже по окончании гражданской войны. Хомер сумел верно отразить настроения народа, прекрасно передав и гордое чувство победы в красивой и благородной фигуре молодого офицера армии северян, и снисходительную, хотя и немного презрительную жалость к тому разношерстному сброду, из которого вербовалась армия мятежников — южан. Своим крепким уверенным реализмом эта картина резко разрывала с сентиментальной и нарядной условностью тогдашней американской живописи. Она перерастала границы бытового жанра, превратившись в историческую картину, ясно говорившую о значении только что происходивших больших исторических событий в жизни американского народа. Со времен Дж. Трамбалла с его сценами войны за независимость в американском искусстве не было ничего подобного, но Хомер далеко превзошел Трамбалла жизненной правдивостью изображенного им военного эпизода.

В том же 1866 г. Хомер написал такие сцены мирной повседневной жизни, как «Игра в крокет» (Чикаго, Институт искусств) и «Утренний колокол» (США, собрание Ст. Кларка), закрепившие за ним первое и, пожалуй, исключительное место в современной ему американской живописи. В этих картинах он выступил как последовательно национальный художник, увлеченный поэзией реальной обыденной жизни.

Поездка во Францию дала возможность Хомеру увидеть живопись Милле, Курбе и Эдуарда Мане. В то же время она лишь укрепила национальное своеобразие его реализма, тесно связанного с демократической линией американской культуры 19 в. Пример французских художников помог Хомеру утвердиться в своем тяготении к этической значительности художественных образов и к большим обобщенным формам реалистического видения, переданным с помощью точного, уверенного рисунка и светлого, с течением времени все более холодного и пленэрного колорита.

На начало 1870-х гг. приходится ряд лучших «деревенских» картин Хомера, отмеченных простотой и ясной собранностью композиционного строя: «Сельская школа» (Нью-Йорк, Метрополитен-музей), «Обеденный час» (Детройт, Институт искусств). Всю свою жизнь художник отыскивал глубоко человечные образы, героические или лирические, в среде простых людей Америки. Подобно Марку Твену, он, пренебрегая угрозами линчевания, с величайшей симпатией изображал негров, посвятив им ряд произведений: «Сборщики хлопка» (США, собрание Дж. К. Брэди), «Карнавал» (Нью-Йорк, Метрополитен-музей), «Воскресное утро в Виргинии» (Цинциннати, Художественный музей).

Уинслоу Хомер. Буря. 1883—1893 гг. Вустер (США, Массачусетс), Музей.

илл. 370

Уинслоу Хомер. Рам Кэй. Акварель. 1898—1899 гг. Вустер (США, Массачусетс), Музей.

илл. 372

Поездка Хомера в 1885 г. на Багамские острова и его жизнь и работа среди дикой северной природы в штате Мэн и в Адирондакских горах, соприкосновение с прекрасной и суровой природой и людьми укрепило строгую простоту его мастерства. В 90-е гг. реалистическое искусство Хомера расцвело с новой силой, достигнув своей зрелости. Оно становится резче, смелее, внешне грубее, но внутренне собраннее и строже. В искусстве 19 в. не так уж много художественных образов человеческого труда, которые были бы полны такой внутренней значительности и поэтической силы. Как и в начале своего пути, Хомер неизменно строил произведения на контрасте близко и пристально увиденных человеческих характеров на первом плане, с далеким простором природы — леса или моря («Буря»; «Рам Кэй»). Это возвеличение человека было самым глубоким и сильным убеждением Хомера, сближающим его искусство с поэзией Уитмена. Действительно, можно легко представить себе, что Хомер вдохновился уитменовской «Песней с большой дороги», когда писал своего «Лесоруба» (1891; США, частное собрание) — крепкого, стройного молодого человека, задумчиво стоящего на вершине горы, опираясь на свой длинный топор, на фоне широчайшей дали покрытых лесом пологих гор. Молчаливый диалог человека с природой в своем роде здесь не менее многозначителен, чем пламенная ораторская речь поэта.

Особенной образной силой отличаются поздние драматические композиции Хомера — «Охотник и гончая» (1892; Вашингтон, Национальная галлерея) и «Гольфстрим» (1899; Нью-Йорк, Метрополитен-музей). Напряженная борьба раненого оленя, пытающегося спастись вплавь, и охотника, схватившего его за рога, лежа на дне лодки, уносимой течением, кажется еще более сосредоточенно суровой и трагической благодаря ясно и строго уравновешенной композиции, замкнутой на первом плане картины массой зелени на речном берегу. В «Гольфстриме» настоящим героем предстает одинокий негр с могучим и прекрасным сложением; безнадежно затерянный среди океана в своей потерявшей мачту парусной лодке, он ведет мужественную борьбу с водной стихией.

Уинслоу Хомер. Гольфстрим. 1899 г. Нью-Йорк, Метрополитен-музей.

илл. 371

В целостном и принципиальном творчестве Хомера были свои и притом сознательно очерченные границы: он противопоставлял американской городской культуре, действительно достаточно уродливой и унижающей человека, образы людей, живущих «естественной» жизнью среди природы и могущих противостоять развращенному воздействию буржуазной цивилизации. Но среди современных Хомеру художников нашелся мастер, смело взявшийся за изображение жизни тогдашнего американского города во всей ее тяжелой и на первый взгляд глубоко враждебной искусству неприглядной правде.

Именно таким художником был Томас Икинс (1844—1916), крупнейший реалистический живописец Америки. Еще в меньшей мере, чем Хомер, он пользовался вниманием современников и был оценен по-настоящему лишь в 20 в.

Томас Икинс. Макс Шмитт в лодке. 1871 г. Нью-Йорк, Метрополитен-музей.

илл. 373

Вся жизнь Икинса представляла собой непрерывную цепь столкновений с окружающей его реакционно настроенной буржуазной средой. Икинс получил художественное образование в Пенсильванской Академии художеств в Филадельфии, а затем в Школе изящных искусств в Париже (где он учился в 1866—1869 гг.). Однако настоящий интерес к большому искусству ему привили не учителя, а старые мастера, в особенности испанцы, виденные им в Мадриде. Вернувшись в 1870 г. на родину, в Филадельфию, где он и остался навсегда, зарабатывая на жизнь преимущественно педагогической работой, Икинс проявил себя реалистом в первых же серьезных своих произведениях: «Макс Шмитт в лодке» (1871; Нью-Йорк, Метрополитен-музей), «Парусные лодки на Делаваре» (1874; Филадельфия, Художественный музей). Интенсивные сопоставления чистого цвета — синей воды, оранжево-красной листвы деревьев, белых парусов или серебристого блеска железнодорожного моста вдалеке — объединяются разлитым в этих картинах солнечным светом и воздухом. Эти жанрово-пейзажные картины Икинса проникнуты острым чувством современности. Однако художник видел перед собой более важные цели, чем те, которых он здесь достиг.

Уже с самого начала своей творческой работы Икинс обнаружил тяготение к изображению душевной жизни человека. Во всю силу проявилось его обостренно психологическое реалистическое мастерство в большом групповом портрете или, вернее, картине «Доктор Гросс в своей клинике», написанной в 1875 г. для Джефферсоновского медицинского колледжа в Филадельфии. Это большое полотно (около 2,5 м в высоту), выдержанное в целостной суровой коричнево-черной гамме, которую оттеняют лишь отдельные удары цвета в освещенных местах, поразило современников своим беспощадным реализмом. Икинс с полным знанием дела изобразил трудную операцию, которой заняты помощники доктора Гросса. Сам прославленный хирург с ярко освещенным высоким лбом в оправе пушистых волос, с ланцетом в окровавленных пальцах кажется олицетворением вдохновенной интеллектуальной силы, выраженной в его тонком серьезном лице.

Эту же тему Икинс повторил в 1889 г. в портрете доктора Эндрью (Филадельфия, Пенсильванский университет), представляющем знаменитого хирурга, который объясняет производимую операцию студентам.

Всю жизнь Икинс занимался жанровой живописью, обращаясь к различным сторонам жизни большого города, часто включая в картины такого рода портретные изображения своих современников. У него есть картины, посвященные борцам и боксерам; еще чаще его привлекал мир художников, музыкантов, артистов, давший темы таким его произведениям, как «Уильям Раш, высекающий аллегорическую фигуру реки Скулкилл» (1877; Филадельфия, Художественный музей), «Виолончелист» (1896; Филадельфия, Пенсильванская Академия художеств), «Актриса» (1903; Филадельфия, Художественный музей). Обычно такого рода картины строились им на противопоставлении тонально объединенного, полутемного интерьера с каким-либо напряженным и интенсивным, словно горящим цветом одежды первопланных фигур. Но он часто возвращался и к сценам на вольном воздухе, и его пленэрная живопись становилась с годами все тоньше и воздушное по своему тональному единству. Так написана им, например, картина «Рыбаки на Делаваре» (Филадельфия, Художественный музей). Икинс в еще большей степени, чем Хомер, определил пути будущего развития бытового жанра США в 20 в.