Богатая бедность. Paupertas, impulit audax Ut versum tacerem

Говорит Гораций: «Бедность устремляла меня к вдохновению».

Удивительно вспомнить, что Св. Франциск, покуда он был богатым гражданином, не привлек к себе ничьего внимания. Но стоило ему обручиться с синьорою Бедностью, вступив на духовный путь, как он сделался тем мировым Святым, имя и облик которого зажигает и устремляет к подвигу множества сердец.

Перелистывая страницы многообразной истории человечества, мы все-таки приходим к тому же непоколебимому утверждению, что богатство не отмечено в истории как лучшее средство достижений. Шах Хумаюн при рождении своего великого сына Акбара был настолько беден, что мог уделить своим приближенным обычные при таком случае подарки лишь в виде нескольких крупинок мускуса.

Очень богаты были банкиры Вавилона, но история не сохранила их имени. Такие имена не пригодились в рассказе о человеческих достижениях, если не приобщались к просвещению. Летопись движений человечества для непредубежденного наблюдателя все-таки остается чем-то очень замечательным по своей внутренней справедливости.

Современники творят много неправд и несправедливостей, но само время производит по законам бытия знаменательные перестановки. Вопреки современникам эти законы выдвигают все поступательные движения и отодвигают в бездну все призрачное, случайное, временное. История не забывает в конце концов, может быть и через целые века, отдать справедливую дань сердечному человеческому устремлению к Общему Благу.

История человечества в конце концов остается человечной, в полном смысле этого слова. Своекорыстие, себялюбие, злобность и жестокость все-таки остаются на каких-то стыдных местах, и никакое золото, никакие порфиры не могут прикрыть ни невежество, ни разрушение. В то же время каждое творчество, каждое истинное созидательное стремление оказываются все-таки незабытыми. При этом история с трогательною внимательностью, часто неизвестно откуда просочившейся, не забывает отметить все бескорыстное. Отмечается все, хотя бы своеобразно, устремившееся во благо человечеству. Та же история доносит до нас множество самых неожиданных сведений, которые, при сопоставлении, составляют необыкновеннейшую мозаику, из которой каждый может черпать массу поучительного для жизни.

Вспомним о самом условном знаке жизни человеческой — о монетах. История Китая и в этом вопросе, как и во многих других, дает незабываемый пример. Во время движения нашей экспедиции по дальним областям Китая нам пришлось встретиться с необыкновенно странным положением денежных знаков. Мы были, прежде всего, предупреждены опытными людьми, чтобы не принимать серебряных слитков, хотя бы и снабженных государственными печатями, ибо очень часто внутри серебряной плитки искусно вкраплена медь. Также немало смущений доставили нам современные серебряные монеты, которые принимались и оценивались совершенно своеобразно в разных местностях. В одном городе любили голову Ли Хун-чана с шестью буквами, а в другом желали иметь семь букв. Одни хотели иметь монеты с женским изображением, а другие вообще не желали китайских знаков, требуя рупии.

Наконец, нам предложили, как разменную монету, какие-то деревянные палочки с нарезками, при этом утверждая, что эти знаки самые лучшие, ибо они выпущены местным игорным домом. Таким образом, поверх всех голов Ли Хун-чана, обыватели вдруг поверили палочкам игорного дома, находя в них неоспоримую ценность. При всем разнообразии китайских монетных знаков все-таки палочки игорного дома остались непобитыми в своей оригинальности.

Идя по истории Китая вглубь, мы действительно можем встретить всевозможные затейливые формы монетных знаков, но после современных палочек игорного дома, пожалуй, наиболее неожиданной и знаменательной формой будут монеты-ножи династии Чжу (715–431 до нашей эры). Среди множества странных монетных форм, соответствовавших разнообразным видам торговли, форма ножа нигде нам не встречалась. Пожалуй, в наше время всяких упадков, подавленности, провалов бюджетных внутренний смысл монеты-ножа был бы очень знаменательным. Должник говорил бы кредитору: «Погодите, ужо я вам отдам ножами». Или: «У меня для вас немало ножей припасено». Сколько недоразумений, при всевозможных комиссиях Лиги Наций, происходило бы из-за таких ножевых дискуссий. Но и в китайских монетах-ножах сохранилась вековая китайская изысканность. Форма их очень красива, а кольцо на ручке показывает, что они могли привязываться или нанизываться на что-то и были носимы при себе. С нашей судебной точки зрения сколько недоразумений могла бы создать такая монета в руках грабителей, который стал бы уверять, что это просто перочинный ножик.

Но знаменательно, что изысканная фантазия древних считала возможным соединять понятие денежного знака именно с ножом. Ведь никто не применял как денежный знак какое-либо священное изображение, как таковое. Правда, на монетах бывали изображения божеств, но они употреблялись как символы, как хранители известного города или страны. Кто знает, может быть, какому-то из наших современных банкиров облик ножа-монеты был бы особенно увлекателен и близок.

Так история человечества, как точно какие-то предостерегающие знаки, доносит до нас сочетания символов. Нож больше всего является символом жестким, колючим, жестоким, но ведь и денежный знак, во всей условности своей, тоже не будет божественным.

История не забыла рассказать нам, что даже Конфуций, великий своим миролюбием и справедливостью, был настолько преследуем современниками своими, что даже должен был держать наготове запряженную колесницу и большинство жизни провел в вынужденных переездах. Но история отбросила в бездну имена этих невежд-преследователей. А Конфуций не только остался в памяти, не только прожил через тысячелетия, но имя его еще более укрепляется и в теперешнем современном сознании.

Говорить о преследованиях современников и о последующих справедливых оценках значило бы, прежде всего, изложить историю сравнительных религий, историю всех учений света, историю всех творческих устремлений. Мы уже не раз напоминали, что должны были бы быть изданы наряду с книгою «Мученики науки» и книги «Мученики искусства», «Мученики творчества», «Мученики блага». Еще недавно мы видели, как Эдисон за свое одно из поразительнейших открытий был назван в собрании одной Академии шарлатаном.

Это же название, даже в издании изысканных энциклопедий, еще недавно было применяемо к именам очень почтенным и замечательным. Поучительно было наблюдать, как в последовательном издании эти наименования смущенно стирались. Сама история уже начинала выдвигать оценку неоспоримую, и условное невежественное суждение современников стыдливо стиралось, уступая место более приличным наименованиям.

Во всех проявлениях жизни постоянно видим мы эту кристаллизацию ценностей, произведенную уже космическим сознанием. Одни знаки и символы почему-то стираются, а другие даже через все потрясения и бури проходят невредимо и остаются поучительно. Древние мудрые китайцы почему-то соединили символ монетного знака с символом ножа, и этот символ время донесло до нас неприкосновенно.

Так же неприкосновенно и ярко донесло до нас время и великий образ Св. Сергия и всех тех мощных духом подвижников, которые, презрев условности несовершенного земного быта, устремились к ценностям истинным. И великий поэт Гораций не только не устыдился, но с полным достоинством помянул о значении бедности для его вдохновений. И замечательный художник Ван Гог, посылая своему домовладельцу отрезанное свое ухо, как бы напоминал об ухе, умеющем услышать. Если бы только люди поняли, где истинные ценности, им действительно нужные, где живет та щедрая бедность, которая богаче всяких богатств!

Конечно, никто не скажет, что торговля не нужна. Наоборот, всякий обмен в культурных пределах должен быть приветствован. В нашей Всемирной Лиге Культуры потому-то включено участие промышленных предприятий, лишь бы они двигались по культурным путям. Но следует всюду заметить, что капиталу и торговле не может принадлежать то краеугольное место, которое часто утверждается за ними в наши смятенные дни. В истинном сотрудничестве с культурными ценностями всякий труд, всякая производительность лишь умножит Сад Прекрасный.

Вагнер в своем «Кольце нибелунгов» дает многие космические моменты. Останется незабытым и знаменательный разговор Вотана с Миме, когда Вотан предлагает Миме задать ему три вопроса. Вотан ответил на все заоблачные и подземные хитроумности Миме, но, блуждая далеко, Миме забыл спросить о самом ему нужном. Вотан говорит Миме: вот ты блуждал далеко, подымался к облакам и спускался под землю, но о том, что тебе так нужно, ты не спросил, и теперь будешь ты мой. Разве в блужданиях своих и в шатаниях человечество не забывает спросить и подумать о том, что для него действительно неотложно?

Книга «Мир Огненный» говорит:

«Итак, темные силы довели планету до такого состояния, когда никакое решение земное не может вернуть условное благосостояние. Никто не может считать, что земные меры вчерашнего дня пригодны на завтра. Так нужно человечеству снова понять смысл своего кратковременного пребывания в земном состоянии. Только основным определением своего существования в плотном виде и пониманием Тонкого и Огненного Мира можно укрепить бытие свое. Не нужно думать, что призрак торговли может, хотя бы временно, дать прочное пребывание. Жизнь превратилась в торговлю, но кто же из Учителей Жизни был торгашом? Знаете великие символы об изгнании торгашей из Храма, но разве сама Земля не Храм? Разве Маха Меру не есть подножие Вершины Духа? Так можно указать жителям Земли на сужденные вершины».

«Не забудем, что каждое мгновение должно принадлежать Новому Миру. Мир Мысленный составляет живую связь между Тонким и Огненным, он входит как ближайший двигатель Мира Огненного. Мысль не существует без Огня, и Огонь превращается в творящую мысль. Явление мысли уже понятно, также осознаем и Великий Огонь — Оум!»

Та же книга напоминает:

«Народ утверждает, что перед войною или бедствием бывают лесные и всякие пожары. Безразлично, всегда ли они бывают, но знаменательно, что народное поверие судит об огненном напряжении перед мировыми потрясениями. Народная мудрость отводит Огню замечательное место. Бог посещает народ в Огне. Та же огненная стихия избиралась как высший Суд. Уничтожение зла производится Огнем. Явление несчастья сопровождается сожжением. Так во всем течении народной мысли можно видеть пути огненные. У народа зажигаются лампады, и народ несет светильники, уявленные на служении. Торжественна Огненная стихия в народном понимании!»

«Искреннее самоусовершенствование не есть самость, но имеет мировое значение. Мысль об улучшении не будет касаться лишь самого себя. Такая мысль несет в себе пламень, нужный для многих зажиганий сердец. Как Огонь, внесенный в помещение, наполненное горючим веществом, воспламеняет непременно, так огненная мысль вонзается в пространство и неминуемо привлекает к себе ищущие сердца».

1932.

Гималаи

«Rigor mortis». Окостенение

Окостенение трупа вызывало много соображений. Старые розенкрейцеры очень метко говорят об этом странном с материалистической точки явлении. Отмечается, как постепенно совершается плачевный процесс окостенения не только физически при смерти, но хуже того — и при жизни, поражая мыслительные органы.

Бездушные люди формируются здесь, на глазах наших. Не как отвлеченный символ, но как психофизическую инволюцию надо признать этот процесс инволюции. Много дано людям, и тем шире амплитуда шатания. Но ведь существуют такие клейкие области, за которые маятник духа надолго, если не навсегда, зацепляется.

Много, много нужно усилий, чтобы из этого мыслительного окостенения снова выйти к широкому, сознательному мыследействию.

Известный британский инженер-изобретатель оповещает в прессе, что человечество морально не готово принять все последние изобретения и открытия. Это утверждение западного ученого своевременно и характерно. Оно совпадает с учениями Востока как древними, так и новейшими.

Помимо ежедневных газетных сообщений о всевозможных антикультурных ужасах, на печатных столбцах можно находить своеобразные указания, в спокойном тоне, точно бы они могут соответствовать двадцатому веку нашей эры и неисчислимому веку от начала планетной жизни.

Сообщается о попытках каких-то организаций возобновить черную магию на Брокене. И девушка-красавица, и козел, и прочие атрибуты черного шабаша были приготовлены.

В Финляндии открыта целая темная организация некромантов. Осквернение трупов, какие-то действа на кладбищах и полное служение черного ворона было обнаружено.

На Бенгальском заливе упоминается человеческое жертвоприношение. Газеты сообщают как о факте, о действительности.

Те же газеты повествуют, как нарядная толпа в Америке пришла и даже издалека приехала, чтобы полюбоваться на сожжение негра.

Указывается, что недавно толпа в Берлине окрашивала знамена в крови казненных, убитых. Это было не в средние века, но теперь.

В Париже какие-то индивидуумы пытались обмакнуть платки в кровь убитого.

В Испании приносят большие деньги бандерильи, окровавленные в бое быков.

Еще вырывают сердце врага и приносят кровавые жертвы в нашем двадцатом веке! Действительно, не готово человечество принять последние открытия. С одной стороны чуть ли не всесильная атомическая энергия, а с другой — черная месса, культ сатаны, бафомет и кровавые терафимы.

Расчленилось сознание человеческое. В общем разложении мира верхи и низы настолько разошлись, что поступательное движение делается трудновообразимым.

Старинный ежемесячник помещает сообщение:

«Мы рады узнать, что недавно образовано Общество с целью покровительства и помощи всем жертвам черной магии. Если кто-нибудь где-либо страдает от «оккультивного преследования», он может сообщить редактору, и все возможное для помощи пострадавшему будет сделано».

Сознаемся, что такие сообщения редко приходится читать. Что-то должно было случиться, чтобы в жизнь могла войти такая действительность.

После кровавых гекатомб неслыханной войны сотряслись все основы. Вместо жданного благосостояния во всех странах лопнули финансы. Страны отреклись от обязательств, засвидетельствованных и торжественно объявленных. Появились биллионные гибели бюджетов; образовались многомиллионные армии безработных. Произошли прежде немыслимые по размеру крахи банков. Мир был потрясен великими неожиданностями вроде Крейгера и Инсула.

Так вдруг, как неумолимая карма за массовые убийства, создалось расхождение жизни, разрыв мира. Резко по линии культуры раскололся мир. Сколько же сознательного, созидательного добра должно быть пролито, чтобы обмыть всю запекшуюся кровь?! А тут целые организации выезжают на Брокен для действа шабаша. «Таймс» помещает снимок козла и девицы, как будто это водевиль.

В то же время под предлогом кризиса сокращаются всевозможные культурные учреждения. Слуги тьмы вопят: «К черту культуру!» Ведь не выдумано все это. Было бы великим счастьем признать, что этих гибельных угроз и действий не было.

И слабеют работники Культуры, видя, что их лучшие задачи засыпаны золою тьмы. И тщетно ищут, куда обратиться, где собраться?

А в то же время кто-то едет на Брокен, кто-то мечтает выпить чашу крови… Не в «оккультных» романах, где можно надеяться на выдумку, но в жизни, среди крахмальных воротников эти ужасы.

Шутовство, балаган, осмеяние, поругание идет к пределам возможного. Те, кто говорят, что зло равносильно добру, не должны забывать, что зло должно быть сводимо и осознаваемо как несовершенство. За добром всегда остается первоначало творчества. Но сейчас вместо начала непобедимо ведущего, поистине руководящего, добро отступает на оборонительные позиции и тем теряет первозвестие.

Из постыдной плотской самозащиты люди избегают приближаться к Истине. Хотя бы ценою душевного позора не потерять свое условное положение! Можно слышать убийственный шепот: «Лучше закостенеем, лучше rigor mortis, нежели дерзнем ополчиться на невежество».

Пока безответственные сознания успокаивают себя и сдаются во тьму окостенения, всякое разложение не дремлет. Оно понимает, что ему, по людской трусости, предоставлена значительная возможность. И действительно, инициатива тьмы и в великом и в малом становится очевидной.

При этом тьма пользуется своей обычной тактикой: она влезает и ползет незаметно. Под различными личинами вторгаются служители тьмы; хихикают самодовольно лишь уже ворвавшись в крепости.

Книга «Мир Огненный» отмечает эти опасные нападения крошечными действиями.

«Бездушные существа всем известны. Это не символ, но химическая действительность. Могут спросить — воплощаются ли они в этом плачевном состоянии? Вопрос покажет незнание основ. Никто не может воплотиться без запаса огненной энергии. Без светоча Агни никто не войдет в плотный мир. Расточение Агни происходит здесь, среди всех чудес Природы. Вовсе не требуется при расточении Агни совершать какие-то зверские преступления. Мы достаточно из разных Учений знаем о преуспеяниях даже разбойников. Обычно расточение Агни совершается в буднях и в сумерках духа. Крошечными действиями останавливается нарастание Агни. Нужно понять, что благодать Агни естественно нарастает. Но когда тьма покрывает усовершенствование, тогда Огонь незаметно, но химически доказано, уходит из негодного вместилища. Прекрасен закон, дающий каждому воплощенному иметь в себе вечный Агни, как Свет во тьме. Прекрасен закон, даже вопреки Карме наделяющий каждого путника Светом. Прекрасен закон, не препятствующий уже от семи лет возрастить сад огненный. Пусть эти первые цветы будут не велики. Пусть они расцветают на крошечных помыслах, но это будет верный зачаток будущего мышления. Какое множество прекрасных помыслов зарождаются в семилетнем сердце, когда смутные образы Тонкого Мира еще не покинули мозг и сердце! Так же может начаться и расточение, если почва растения оказалась гнилой. При таком бедствии можно много помочь или, как давно сказано, одолжить Огонь. Это одолжение происходит тоже на самых крошках. Итак, уже трижды напоминаю о крошках. Из этих искр растут огромные Огни.

Не думайте, что бездушные люди какие-то чудовища. Они в разных областях достигают даже механических преимуществ, но Огонь покинул их и затемнились дела их.

Конечно, каждый волен в судьбе своей и даже в конечном разложении. Но существа бездушные очень заразительны и вредны».

После уловления крошечными сетями поднимаются «цивилизованные дикари», как самое опасное для культуры явление. А затем, чтобы чистить дом от этих неутомимых в подлости и пошлости врагов, придется применять и тратить самые драгоценные энергии. Иначе подкрадется то самое окостенение, которое будет ужасною смертью всех благих накоплений.

Крошки подлости могут забраться в самые малые щели. Значит, как же непроницаема должна быть броня духа!

Служители тьмы умеют объяснить каждое свое действие, даже поездку на Брокен и некромантию они обставляют псевдонаучными соображениями. Сперва псевдоцивилизация, затем псевдонаука, псевдодружелюбие, псевдодостоинство, а там уже во всем безобразии окостенения псевдочеловек.

Все это не так далеко от действительности. Знамена мрака и подлости новые веют не только в «оккультных действиях». Ими расцвечены многие пиршества, балаганы, базары.

Иногда люди еще взывают о мире всего мира, о соединении всех церквей, о добротолюбии, о великодушии. Но какой такой мир мыслим для улыбки черепа, если умолкнет сердце и угаснут огни! И не наденет ли псевдодобротолюбие наряд палача!

Защити от окостенения! Убереги от всех крошек тьмы, домашних, заразных, мохнатых!

Свет побеждает тьму!

24 ноября 1932

Гималаи

Душа народов

В пене океанских волн каждый неопытный мореход находит хаос и бесформенное нагромождение, но умудренный опытом ясно различает и законный ритм и твердый рисунок нарастания волны. Не то же ли самое и в пене смятения народов? Также было бы недальновидно не различить гигантских волн эволюции. Было бы несправедливо не заметить внутренней законности и трогательных проявлений души народной. В этих проявлениях отражается высшая непреложная справедливость. Поучительно замечать, как народный глаз и народный ум возвращаются к своим героям, в многообразном подвиге которых выражена душа народная.

Герои, во время их строительного подвига, и не подозревали, что они являются выразителями стран, выразителями самой ценной конденсированной психологии. Они творили Благо. Они следовали своему непосредственному зову сердца. Иначе они и не могли бы действовать, ибо иначе они не были бы теми самыми героями, память о которых не только живет, но и возносится и углубляется в проницательности народной. Иногда может казаться, что имя героя, выразителя народной души, затемнено и точно отложено в какие-то дальние хранилища; но не от беззаботности это. Океанская волна тоже имеет свой ритм, и, рассыпавшись великолепным гребнем, она как бы исчезает только для того, чтобы опять набухнуть и кристаллизоваться в новом великолепии.

Америка приготовляется почтить память Вашингтона. В приготовлениях этих сказывается уже нерв всей страны. Это не просто деятель, которому благодарны современные поколения. Нет, это герой, которого осознала душа народная. Это герой, выражавший смысл строительства Америки. Это герой, давший без блужданий и уклонений то, о чем внутренне мечтало каждое созидательное сердце. Потому приготовление к чествованию памяти Вашингтона сразу примет характер не только национального праздника, но народного торжества.

Когда вы произносите имя Вашингтона и Линкольна, вы произносите сущность Соединенных Штатов Америки. И никто не знает это более твердо, нежели душа народная. Одухотворенное сердце народа отлично знает, где был творящий самоотверженный подвиг. И не в истерической хвале, но в почитании и трепетном, бережливом отношении к именам этих подвижников народ выражает свою непреложную оценку. В суматохе жизни, может быть, опять временно не будут упоминаемы эти великие имена, но как только душа народная почувствует необходимость пищи духовной, она опять неуклонно возвратится к тем, кто вел ее к блестящим строительным достижениям.

Так каждая страна, у сердца своего, бережет имена, ведшие ее к Свету. Обратимся ли к Франции, мы в самую трогательную минуту встретимся с героическим обликом Жанны д’Арк. Без различия направлений и возрастов, в минуту необходимости народ знает, кто был его выразителем. Так же твердо, как несла Жанна д_c1Арк подвиг свой, так же неизменно народ бережет ее имя, и в чествовании памяти ее выражается все большая сознательность и почитание. Притом почитание это вовсе не только клерикально. Даже неопытный глаз видит в облике Святой Деятельницы носительницу, выразительницу священного сознания народа. И какая благодетельная героическая мечта снизошла на пастушку овец, подсказав ей о пастырстве над народом целой прекрасной страны!

Пройдем ли мы Италию, из-за высот и твердынь духовных и гражданских властителей Мира, из-за всех великолепных Медичи подымается все тот же несмываемый, вечно живой и растущий Облик Святого Франциска Ассизского. И никакой народ, никакая толпа не будет разрушать память его, ибо он был выразителем сущности страны. Мятущийся, ищущий дух Италии претворился в Святом Франциске в прекрасном Апофеозе. Что бы ни случилось, куда бы ни повернула народная тропа, дух Святого Франциска останется живым. Сердце народное в самой удаленной хижине, в самых трудах улыбнется, сознавая, что сам Святой Франциск предстательствует о нем на судбище всемирном.

Как бы ни болело сердце русское, где бы ни искало оно решение правды, но имя Святого Сергия Радонежского всегда останется тем прибежищем, на которое опирается душа народа. Будет ли это великое Имя в соборе, будет ли оно в музее, будет ли оно в книгохранилище, оно неизменно пребудет в глубинах души народной. Опять далеко за пределами церковного подвига, строительное и просветительное имя Святого Сергия хранится в сердцах как драгоценнейший Ковчег духа. Хранится оно как прибежище народного сознания в трудные минуты мировых перепутий. Не затемнится в существе своем Имя Святого Сергия, не затемнится во множестве других имен — сокровище души народной, от древних и до многих современных. Тогда, когда нужно, народ опять обращается к выразителю своей сущности.

Среди множества славных имен Египта народ не забывает память славной Хатшепсут, обновительницы традиций, насадительницы просвещения и созидательницы. Среди тысячелетних сменявшихся династий народ умеет взять неоспоримое по достоинству имя и когда нужно обратиться к нему, как к реликвии всеобновляющей и укрепляющей.

Не смешает со множеством славных имен народ Индии имя Акбара, собирателя, творца счастливой народной жизни. Народ не забывает и не припишет никаким умаляющим побуждениям широкие мысли великого объединителя Индии. В храмах индусских имеются изображения Акбара, несмотря на то, что он был мусульманин. Вокруг головы императора изображается сияние, что вовсе не всегда является отличием просто властителя. Для Индии Акбар является не просто властителем, но сознание народное отлично понимает, что он был выразителем души народной. Так же как и многие, священные в памяти, имена, он собирал и сражался вовсе не для личной ненасытности, но творя новую страницу великой истории.

Вспомним ли мы о дальнем Тибете, строение государства свяжется с именем великого Далай-ламы Пятого. Где бы ни блуждало сознание тибетское, в существе своем оно хранит это имя создателя Поталы и тибетской государственности, хранит его как истинный оплот сердца своего. Целый ряд был далай-лам, но народ бережет имя строителя, собирателя, созидателя. В этом сказывается неуклонный суд народной души.

За пределами целого ряда китайских императоров, разве не судим мы Китай по Лао-цзы и Конфуцию?

Ведь не по торговле греческой воссоздаем мы достоинство матери классических стран, но по Аристотелю, Пифагору, Платону, по Фидию, по Сократу.

Что бы ни случилось с Германией, она твердо знает великих своих выразителей: Гете, Шиллера, Дюрера, Вагнера и тех, кому не изменит душа народная, что бы ни случилось.

И не должны ли мы судить Англию по Шекспиру? И не можем ли мы утверждать значение Скандинавии по устремленности викингов? И среди великих искателей, созидателей не забудем, что душа монгольская всегда бережет у сердца своего образ Чингиза. Не говорит ли этим Монголия, так хранящая облик героя, о своем потенциале к восхождению.

И разве великое имя царя Соломона не является символом целой огромнейшей психологии? И разве сердце каждого еврея не бережет в лучшем тайнике своем это несокрушимое, созидательное, громоносное имя? Уже не говоря о тех Великих Именах Высших Носителей Света, вышедших из сокровенной, священной колыбели Азии.

Ясно, что можно нескончаемо приводить неоспоримые примеры из стран и великих и малых о безошибочном суде души народной. В этих воспоминаниях составится блестящий ряд выразителей стран, выразителей эпох и духа человеческого. Разнообразны будут эти выразители и по времени и по положению своему, по окружавшим их обстоятельствам, но какая-то неоспоримая планетарная ценность выявляется при отборе этих строительных прекрасных имен-понятий. Эти имена, они уже вышли за пределы личности, они уже стали синтетическими мировыми понятиями. Их вовсе не мало, и хранилище планеты, сокровищница творящего подвига, поистине прекрасна. Всеобъемлемостью своею, широтою своею выразители стран, народов, как белоснежные вершины Гималайские, в лучах света посылают друг другу привет, ничем не заслоненный. В дни празднеств Культуры все эти выразители лучших народных стремлений, запечатлевшие их и трудом и подвигом, претерпевшие и не уклонившиеся, будут тем истинным украшением планеты и прибежищем сердца народного, когда оно и болит и тоскует по правде. Не они ли, эти выразители народов, помогут претворить тоску и боль поисков в праздник подвига?

На празднике Культуры, среди чертога Знания и Красоты, среди длинных столов трапезы духовной, увидим мы стол светлый, светом осиянный. Откуда же сверкание это? Где же светлые гости престола сего? Может быть, уже снизошли они. Быть может, глаз наш, затемненный, не разглядит их, не вынеся сияния Света нездешнего. Но не будет сиять даже лучший престол, если пуст он. Если сияет, значит, Они уже там. Не разглядеть, не сопоставить Их, но можно осознать Их в сердце, ибо что не вместит оно, сердце человеческое? Светом сердца сияют светлые гости Культуры.

1932

«Mutatis mutandis»

История в своих древних периодах дает нам многочисленные примеры последствий игры в кости и в другие азартные игры. Даже очень значительные страницы истории полны указаний, как властители обращались в рабов, проиграв в кости не только жен и детей, но и все свое государство. Многие поэтические и драматические произведения основаны на этих пагубных увлечениях. Даже само славное поле Курукшетры в основе великой битвы имело проигрыш в кости.

Казалось бы, все условия жизни с тех пор изменились. В основу положены новые кодексы законов, предусмотревшие массу деяний и последствий. Но все-таки пресса приносит странные сведения о том, что ввиду конских скачек, связанных с крупною игрою, переносится на другой срок день рождения короля. Если историк с изумлением убеждается в гигантских размерах последствий игры в кости, то, когда-то, другой историк с тем же удивлением и осуждением отнесется к такому явному предпочтению принципу игры перед почтением главы государства. Та же история отмечает давнишнее благословение оружия для смертной борьбы во имя того же самого Бога. Еще недавно мы были свидетелями, как многочисленные страны заклинали одного и того же Бога помочь им уничтожить врага. Когда-то мы встречались с фактом, что главы государства возили с собой особого повара во избежание отравления и имели особое лицо для отведывания яств. Не к тому же ли самому приходится и теперь прибегать выдающимся представителям государственности.

Подобные сопоставления можно приводить нескончаемо. Все они вызовут одно и то же удивленное восклицание: «Но ведь это то же самое, происходило ли оно в глубокой древности или в несколько измененном виде и костюме происходит сейчас. Значит, мы никуда не ушли». Может быть, даже в древности оно происходило более откровенно и более картинно, чем до известной степени искупалось внутреннее лицемерие и гнусность. К тому же в древние времена меньше было написано о лицемерии, и законы Ману, Хаммурапи и первых законодателей были много кратче, хотя во многих случаях в сжатости своей были много внушительнее.

С тех давних пор много государств успело возникнуть и вновь уйти в небытие, так много властителей переменилось, что рекордам истории не угнаться было за этими сменами, и только свидетельства художника, донесшего до нас на монете, медали или стеле новое имя, дало нам намек об исчезнувшем еще одном победителе. Но эти смены не могут поражать, когда перед нами колоссальные смены всей планетной поверхности. Когда помимо полулегендарной, но уже осознанной теперь Атлантиды, мы имеем целый список исчезнувших в сравнительно недавнее время совершенно исторических островов. Целая сказка превращений.

Остров Фалькон в Тихом океане был впервые замечен много лет тому назад и занесен на карту, но через несколько лет исчез под водою. Теперь, приблизительно год тому назад, он снова появился на поверхности.

В легендах о короле Артуре рассказывается об исчезнувшем острове Авалон.

Много рассказов сохранилось также о таинственном острове Св. Брендано.

К западу от Ирландии находился еще остров, о котором сохранилась только отметка на старинной венецианской карте и который одно время назывался остров Бразилия, а несколько позже был переименован в Терчейра. Он исчез незаметно под водою, и о нем, кроме легенд, ничего не сохранилось.

Легенды о короле Артуре сохранили память еще об одном острове — «Львица», — лежавшем где-то возле Корнуолла. На этом острове жил Тристан. Старинные английские хроники подробно описывают этот остров, его обитателей и его трагическую гибель.

Одни острова исчезают, другие пики подымаются, кажущаяся нам незыблемая почва движется немного менее океанской волны в своей относительности. Казалось бы, к движению этому человечество за свою долгую жизнь должно было уже привыкнуть. Именно этот принцип относительности и движений должен был бы наконец обратить людское внимание и на свою собственную эволюцию. Еще просвещенный Марк Аврелий писал очень мудрое наставление: «Изучай движение светил как принимающий в них участие». Но этот мудрый совет пока что остается совершенно без применения. Если бы человечество в мыслях своих могло бы вознестись до дальних Миров, то какая быстрая и блестящая эволюция была бы уже осилена.

Знаю, вы скажете о всех новейших открытиях, полагая их как венец эволюции. Вы скажете об одиночных блестящих теориях, которые иногда на досуге прочитываются. Наконец, вы скажете о приемах так называемой цивилизованной жизни, которые дают широким массам то, что когда-то принадлежало лишь властителям и верховным жрецам. Правда, наши города, отравляя человеческий организм и создавая искалеченное поколение, уже дают несколько возможностей пользоваться новыми открытиями. Но ведь мы говорим не о канализационной системе цивилизации. Мы говорим не об овощах в жестянках и не о жестяной музыке, мы говорим о том, что движет лучшие решения человечества.

Ведь мы только что пережили ужасную и нелегкую войну. Мы только что заметили, что за десятилетие следствия войны не только не изгладились, но наоборот, они кристаллизовались и выросли в настоящее бездействие. Разрослись в такое почти непоправимое бедствие, что только неожиданные в существе своем меры Культуры могут помочь ему. Сколько раз на школьной и университетской скамье мы слышали старый «mutatis mutandis» — перемените то, что надлежит переменить. С тех пор множество совершенно варварских фактов как военного, так и мирного времени нахлынуло, человечество еще раз могло убедиться, как в то самое время, когда честнейшие элементы погибали на полях сражения и в мировых смятениях, подлое приспособление предательски набухало на чужой крови. Какая дьявольская изобретательность была выражена этими темными, чтобы изобрести тысячи мер к наживе, отлично зная, как губительно отзовется грабительство это на подрастающих поколениях. И теперь если вы произведете какой-то совершенно тайный опрос, кто за войну и кто против, то еще совершенно неизвестны будут результаты этого тайного голосования. Конечно, множество женщин подадут голос против войны; конечно, культурные круги несомненно восстанут против этого бедствия, так же как многие рабочие массы. Но не будем думать, что часто черных записок будет мало. Как многообразно разветвляются корни подлости и какие грустные и забавные доводы будут приведены, чтобы опять вернуться к безответственному времени, когда все позволено и все можно объяснить лицемерным участием в общем деле. Жутко вспомнить о тех преступнейших поставках и гнилого, и вообще несуществовавшего материала. Ужасно для достоинства человеческого оглянуться на подложные документы, преступные отписки и приказы, вследствие которых погибали многие тысячи людей.

Наши рекомендации