Предназначение эмоции

Предназначение эмоции любви настолько очевидно, что, вероятно, вряд ли необходимо останавливаться на этом. И все же следует подчеркнуть тот факт, что любовь является конструктивной силой вселенной. Сведя вместе семейные единицы, она объединяет их в большие племенные и национальные единицы, из которых в будущем построит Братство Человека. Мы не должны выпускать из внимания и то, что меньшие единицы вызывают силу любви и подго­тавливают ее к более полному выражению Их предназначение заключается в пробуждении к проявлению скрытой в душе божественной силы любви посредством предостав­ления ей близко расположенных объектов, которые притягивают ее. Любовь не должна ограничиваться этими узкими рамками. Набирая силу с каждым своим прояв­лением, она должна простираться наружу до тех пор, пока не охватит все чувствующие существа. Мы можем сфор­мулировать закон любви следующим образом: отнесись к пожилому человеку, как к своим матери или отцу; отнесись к каждому человеку твоего возраста, как к своим брату или сестре, отнесись к каждому, кто моложе тебя, как с своему ребенку Из этою складываются человеческие отношения. Следование этому закону сделает землю раем. Именно для того, чтобы земля могла стать таким раем, существует семья.

Человек, который хочет расширить круг своей любви, до­лжен начинать относиться к благополучию своей общины так, как он относится к благополучию своей собственной семьи. Он должен пытаться работать ради общественного блага своей общины с такой энергией и интересом, с какими он работает ради своей семьи. Позднее он распространит свой любовный интерес и труд на свою нацию И тогда появ­ляется великая добродетель общенародного духа, верный предвестник национального процветания. Еще позднее он будет любить и трудиться для человечества, и в конечном итоге охватить своим любящим вниманием все чувствующие существа и станет "другом всех созданий".

На нынешней стадии эволюции лишь немногие действи­тельно способны любить человечество, и слишком многие, кто не готов принести какую-либо жертву, для того, чтобы помочь страждущему брату или сестре рядом, говорят о любви к человечеству. Слуга человечества не должен ни пренебрегать людьми у своего порога, ни поливать в вообра­жении с сентиментальным состраданием далекий сад, когда за его дверью растения умирают от засухи.

Предназначение ненависти поначалу не является таким очевидным, но оно является не менее важным. Когда мы рассматриваем ненависть и видим, что ее сущностью явля­ется разрушение и раздробление, она вся может показаться нам злонамеренной. "Тот, кто ненавидит своего брата, явля­ется убийцей" - говорит Великий Учитель (Иоанн, II: 15), потому что убийство является лишь выражением ненависти, и даже если ненависть не заходит так далеко, до убийства, она все равно остается разрушающей силой она разбивает семью, нацию, и где бы она ни появлялась, она разобщает людей В чем же тогда польза ненависти?

Во-первых, она разъединяет несовместимые элементы, непригодные для сочетания, и таким образом предотвраща­ет продолжающееся разногласие. Там. где вопрос касается несовместимых людей, им лучше быть разведенными в сто­роны, чтобы каждый из них следовал по своему пути эволюции, чем оставаться рядом, возбуждая и усиливая вредные эмоции друг и друга. Во-вторых отвращение, ощу­щаемое нормальной душой к дурному человеку, который может увести с пути истинного, является благотворным, так как такое отвращение, хотя и является ненавистью, огражда­ет от влияния, которому в противном случае можно было бы поддаться. Презрение к лжецу и лицемеру, к тому, кто прояв­ляет жестокость к слабым, является эмоцией полезной для человека, ощущающего ее, а также и для того, против кого она направлена, потому что она помогает не впасть в подоб­ные пороки первому и способствует пробуждению чувства стыда у второго, которое может поднять его из трясины, в которую тот погряз. До тех пор пока у человека сохраняется любая склонность к греху, до тех пор ненависть к тем, кто свершает грех, будет полезной и охраняющей. Вскоре с ходом своего развития человек начнет делать различие между злом и злодеем: станет жалеть злодея и ограничит свою ненависть злом. Еще позднее, убежденный в доброде­тели, он не будет ненавидеть ни зло. ни злодея, а будет спокойно видеть в этом низкую стадию эволюцию, над которой будет стараться поднять своего младшего брата, используя необходимые средства. "Справедливый гнев", "благородное презрение", "праведное негодование" - все эти выражения, являясь признанием полезности данных эмоций, в то же время пытаются завуалировать тот факт, что в сущности представляют собой формы ненависти, и такое заву­алирование обусловлено чувством, что ненависть есть зло. Тем не менее по своей сущности они являются формами ненависти, как бы их не называли, хотя и играют полезную роль в эволюции, а их взрывы очищают социальную атмос­феру. Нетерпимость ко злу намного лучше, чем безразличие к нему; и до тех пор. пока человек не окажется вне досягае­мости искушения к какому-либо греху, нетерпимость к тем кто свершает его, будет являться необходимой мерой пре­досторожности.

Давайте возьмем пример слабо развитого человека: хочет избежать больших грехов, но все же чувствует, что искушен ими. Желание избежать их проявится как ненависть к тем, в ком он видит их, остановить эту ненависть означало бы для него окунуться в искушения, которым он пока еще не готов противиться. В ходе его развития с постепенным удалением от опасности поддаться искушению он будет ненавидеть грех, но сочувственно жалеть грешника. Он не может себе позволить отказаться от ненависти ко злу до тех пор, пока не станет святым.

Когда мы чувствуем в себе отвращение по отношению какому-либо человеку, то можем быть уверены, что в нас сох­раняются некоторые следы того, что нам не нравится в нем. "Я", замечая опасность, отстраняет свои оболочки. Совершенно не пьющий человек чувствует меньшее отвращение к пьянице, чем человек, воздерживающийся от алкоголя, но иногда не соблюдающий меру. Чистая и непорочная женщина чувствует меньшее отвращение к своей падшей сестре, при соприкосновении с которой менее благочестивые одергивают свою юбку. Достигнув совершенства, мы будем любить как праведника, так и грешника, и, быть может большую любовь будем проявлять к грешнику, так как праведник может устоять самостоятельно, а грешник падет, если не будет любим.

Когда человек поднимается до той точки, когда перестает ненавидеть и грешника и грех, тогда разрушающая сила, ­которая среди людей является ненавистью - становится просто энергией, которую следует использовать для уничтожения препятствий, загромождающих путь эволюции. Когда ставшая совершенной мудрость направляет созидательные и разрушительные энергии, а ставшая совершенной любовь является движущей силой, лишь тогда разрушающая сила может быть использована без опасности стать причиной обо­собления или вовлечения чувств в исконный грех. Чувство­вать себя отличными от других людей является "великой ересью", так как обособление, когда все развивается к единению, противостоит Закону. Чувство обособленности является определенно неправильным, независимо от того ведет ли оно к тому, что человек чувствует себя более добро­порядочным или более грешным. Совершенный праведник настолько же отождествляет себя с преступником, насколько и с другим праведником, ибо и преступники и праведник одина­ково мужественны, хотя и находятся на различных стадиях эволюции. Когда человек начинает чувствовать таким обра­зом, он соприкасается с жизнью Христа в человеке. Он думает о себе не обособленно, а как о едином со всеми. Для него собственная святость является святостью человечества, а грех любого - его собственным. Он не выстраивает никакого барьера между собой и грешником, а разрушает любой барь­ер, воздвигаемый грешником, и разделяет зло грешника, одновременно разделяя с ним свое добро.

Те, кто могут чувствовать истину этого "совета совершен­ства", должны стремиться по возможности следовать ему в своей повседневной жизни. В том, что касается менее развитых, то они должны стремиться снести разделяющую стену. Ибо чувство обособленности является трудно уловимым и сохраняется до тех пор, пока мы не достигнем Мессианства. И все же при помощи таких усилий мы можем постепенно уменьшить его, а стремление отождествлять себя с низшими означает стремление использовать созида­тельную энергию, удерживающую миры вместе, и стать кана­лом для прохождения божественной любви.

Тренировка эмоции.

Эмоция, как мы видели, является движущей силой чело­века; она активирует мысль, она побуждает к действию, она является паром для двигателя, без нее человек будет безде­ятельным, пассивным. Но существует множество людей, ко­торые являются постоянной жертвой своих эмоций, которых эмоции гонят то в одну, то в другую сторону, подобно тому как штормовой ветер бросает неуправляемый корабль по океану, которые то высоко подбрасываются, то низко опуска­ются приливами чувств, приносящих то радость, то боль, настроение которых меняется от восторга к отчаянию. Такой человек раскачивается, порабощенный своими эмоциями. постоянно измотан их конфликтом. Внутри у него почти хаос. Его внешние поступки, движимые побуждением момента, беспорядочны и свершаются без должной оценки окружа­ющих обстоятельств, такой оценки, которая сделала бы его действия целенаправленными. Он часто является, что назы­вается, хорошим человеком, вдохновленным благородными стремлениями, побуждаемым к благожелательным поступ­кам, полным сочувствия к страждущим и готовым принести облегчение, бросившись на помощь потерпевшему. Мы имеем здесь дело не с безразличным или жестоким, а с тем,. кого эмоции подгоняют к действию, не дав ему времени принять во внимание обстоятельства или проследить резуль­тат своей деятельности далее немедленного облегчения боли которая находится непосредственно перед его глазами. Такой человек - хотя и движим желанием помочь, хотя и эмоцией, побуждающей его к действию, является сочувствие и желание облегчить страдание - часто приносит больше вреда, чем поль­зы, вследствие необдуманности своих поступков. Движущая им эмоция исходит из любящей стороны его характера, из той стороны, которая сближает людей и является корнем созида­тельных и оберегающих добродетелей; и именно в этом самом факте заключается опасность такого человека. Если бы эмоция имела свой корень во зле, то этот человек был бы первым, кто искоренил бы ее, но так как она берет свое начало от той эмоции любви, от которой исходят все социальные добродетели, то он не сомневается в ней. Он не пытается конт­ролировать ее. "Я так полон сочувствия, меня так сильно волнует чужое горе, я не выношу самого вида страданий". Во всех таких выражениях подразумевается некоторое самовосх­валение, хотя тон может выражать неодобрение. Действитель­но, сочувствие в качестве сочувствия замечательно, но его неверно направленное проявление часто наносит вред. Иногда оно оскорбляет сам объект сочувствия и в конечном итоге оставляет его еще в худшем состоянии, чем прежде. Слишком часто применяются неразумные формы утешения, больше направленные на то, чтобы унять боль самого сочувствующего, чем излечить недуг страждущего, и кратковременная боль останавливается ценой продолжительного вреда. Сочувствен­ное отношение, углубляя эмоцию любви, слишком часто оказы­вается вредным в связи с его необдуманностью. Совсем не трудно при виде боли заполнить землю и небеса нашими пронзительным криками, пока не загудит воздух: гораздо труд­нее остановиться, определить причину боли .и способ избавления, а затем использовать то средство, которое ее излечивает, а не сохраняет навсегда. Чтобы результатом про­явления эмоции было добро, руководить ею и направлять ее должен здравый Разум. Эмоция должна служить толчком к действию, а не руководить им: руководство принадлежит разу­му, его направляющая прерогатива никогда не .должна отниматься у него. Там, где сознание функционирует именно так, имея сильную эмоцию в качестве побуждающего импульса и здравый разум в качестве руководителя, перед нами сочувст­венный и мудрый человек, который полезен своему поколению.

Желания очень удачно сравнивались с лошадьми, заряженными в колесницу тела, а желания имеют свои корни в эмоциях. Там, где эмоции неуправляемы, они подобны мечущимся, необъезженным лошадям, которые угрожают сохранности колесницы и жизни возничего. Вожжи, которые управляют лошадьми, натягиваясь или отпускаясь, по мере надобности, сравниваются с умом. Здесь хорошо представ­лено взаимоотношение между эмоцией, разумом и дейст­вием. Эмоция дает движение, разум руководит и направляет а затем "Я" применяет действие с наибольшей выгодой, как и подобает хозяину эмоций, а не их жертве.

С развитием того аспекта сознания, который проявится как Будда в шестой подрассе и более полно в шестой Коренной Расе, эмоциональный характер быстро развивается у некото­рых продвинувшихся вперед представителей пятой Расы, что часто на некоторое время обуславливает возникновение мно­жества вызывающих беспокойство, и даже страдание, симпто­мов. С ходом эволюции они уйдут, и характер станет уравновешенным и сильным, мудрым и великодушным; между тем быстро развивающийся характер будет бурным и часто причиняющим горе, и будет долго и остро страдать. Однако в самих этих страданиях лежит его будущая сила, как и его теперешнее очищение, и соответственно остроте страданий будет и величие результата. Именно в таких сильных натурах борется за рождение Будда и на них накатываются родовые муки. Вскоре Будда, Христос, "малое дитя", явится на свет. Мудрость и Любовь в одном, и это объединенное с высоким интеллектом является духовным "Я", истинным Внутренним Человеком, Бессмертным Властелином.

Человек, изучающий свой собственный характер для того, чтобы взять свою эволюцию в собственные руки и направ­лять ее будущий ход, должен внимательно следить за своей силой и своей слабостью, чтобы контролировать первую и корректировать вторую. У негармонично развитых людей интеллект и эмоция обычно изменяются обратно пр­опорционально друг другу; для слабого интеллекта свойст­венны сильные эмоции, а для сильного - слабые; в первом случае оказывается слабой управляющая сила, во втором побуждение. Поэтому человек при самоанализе, если находит свои эмоции сильными, должен посмотреть хорошо ли развит его интеллект; он должен проверить себя, чтобы пояснить - хочет ли он видеть вещи "в ясном сухом свете интеллекта". Если же ему неприятно, когда предмет видится ему в этом свете, то он может быть уверенным, что эмоциональная сторона его характера по отношению к интеллектуальной развита излишне сильно. Ибо гармонично развитый человек не будет возмущаться ни ясным светом направляющего интеллекта, ни большой силой побуждаю­щей эмоции. Если в прошлом одна сторона была чрезмерно развита, если эмоции развивались в ущерб интеллекту, значит усилия должны быть направлены на укрепление интеллекта, а негодование, возникающее против сухого интеллектуального представления, должно быть сурово пре­сечено, должно пониматься различие между интеллектом и сочувствием.