На переднем крае просветительства
Абдель не хотел быть никому ни за что обязанным, в то время как я, по необходимости, стремился располагать к себе других людей, я зависел от них.
– Не будь высокомерным, – говорил я ему, – Не все можно поделить на черное и белое, Абдель. Умение чувствовать тонкости необходимо, чтобы понимать жизнь.
Он любил выводить людей из себя. Например, он сказал моему брату, специалисту по вычислительным системам, что в программе, которую тот написал, была ошибка. Абдель даже не смог бы включить компьютер! Этого смутьяна интересовала реакция моего брата.
Перед аудиторией людей с ограниченными возможностями он выбрал одно особенно пострадавшее существо, тело которого было сильно искривлено, и заявил: «Проще инвалиду найти работу, чем арабу».
Мертвая тишина.
– Шучу, конечно!
Вся комната взрывается от хохота.
Основные принципы философии Абделя: все дурят друг друга; смерть неизбежна; все остальное – просто комедия. И самое главное, не участвуй ни в каких политических акциях. «Это пустая трата времени, они все продажные».
– Как насчет молодых мусульман, убивающих себя во имя свободы и справедливости?
– Ладно, но для них это значит совсем другое: в мире, где я живу, все воруют, дома поджигают, стариков оставляют умирать в одиночестве, кругом секс, – для них все такие. Так что я стараюсь получить максимум от всего, я делаю свое дело, и если это раздражает других людей, тем хуже для них.
Ставок больше нет!
–Месье Поццо, почему бы нам не начать свое дело?
– В моем состоянии? Я отошел от дел. И вряд ли захочу чем-то заниматься.
– Мой друг – владелец автомастерской, он гребет бабки лопатой. Когда людям нужно починить тачку, с них можно брать деньги за что угодно.
– Это не бизнес, Абдель, а мошенничество. Чтобы преуспеть, нужно найти новое направление. А поскольку мы с тобой не автомеханики, надо подумать о тех услугах, которые мы можем предложить.
– Видите, – улыбнулся Абдель. – Вы все еще в теме.
Наконец я кое-что придумал во время бессонных ночей. Исключительное долгосрочное предприятие, которое устроит меня и будет по вкусу Абделю. Его знания механики ограничивались бесконечными авариями, в которые он попадал. Однако он в течение года занимался доставкой пиццы. Как насчет компании по прокату автомобилей, которая будет доставлять машины к дому клиентов?
Абделю понравилась идея.
– С доставкой не будет проблем. Надо будет охватывать весь Париж, круглосуточно, семь дней в неделю. У меня как раз есть ребята для такой работы.
– Абдель, смена должна длиться восемь часов.
– Нет, мои ребята так не работают.
Я попросил познакомить меня с командой: двадцатилетний добродушный гигант по имени Ясин; Юсуф – чернокожий парень того же возраста, родом из Алжирской пустыни; Джебар – самый старший из всех и неразговорчивый; и наконец Альберто – двадцатипятилетний итальянец марокканского происхождения. И не забудем об их трех питбулях.
– Они похожи на маньяков, – заявил я после их ухода. – Где ты их нашел?
– Мы вместе сидели.
Команда распространила десять тысяч листовок. Абдель, назначивший себя директором-распорядителем, раздавал команды направо и налево. Когда я выразил сомнения, он ответил, что в его стране с работниками обращаются именно так. Подчиненные, казалось, и бровью не повели. Ничего удивительного, они боялись физической силы своего начальника и склонности применять ее, чтобы достучаться до них.
Мы разместили замечательную рекламу на полстраницы в «Ле Паризьен», и нас засыпали телефонными звонками. Начало было многообещающим, а затем с такой же скоростью все начало ухудшаться. Четыре приспешника Абделя выглядели запущенными, когда я встретил их. Абдель почти не давал им время на отдых, поэтому проблема приняла хронический характер. А сам Абдель перестал бриться.
Моя ассистентка Лоренс, которую я отправил помогать в этом бизнесе, предъявила Абделю ультиматум: «Или твои ребята прибираются в офисе, прежде чем я появляюсь там утром, и их питбули справляют нужду на улице, а не на моем ковре, или ты ищешь другого помощника».
Когда меня впервые везли в офис, нас подрезала машина, выскочившая перед нами справа. Абдель выскочил из машины, чтобы обругать виновника. Водитель опустил стекло и заметил, что право проезда было у него. Первая ошибка, стоившая ему сильного тумака. Парень открыл бардачок и вытащил огромный нож. Вторая ошибка. Ясин схватил его за воротник и швырнул Абделю, который нанес ему невероятный удар. Мужчина истекал кровью, привалившись к рулю.
– Ты уверен, что стоило так делать?
– Это единственный способ общения с идиотами.
– У вас нездоровый цвет лица, месье Поццо, – сказала Лоренс, когда я приехал. – Не уверена, что вы сможете взвалить на себя офис.
Нас встретила невыносимая вонь и бегавшие без поводка питбули. Абдель дал команду, и три существа улеглись. Комнатка справа использовалась в качестве кухни, там лежала груда грязных тарелок, мятный чай закончился. Секретарь говорила по телефону, прикрыв нос шарфом. Коробки от фирмы-перевозчика так и не были распакованы, документы были разбросаны по всему полу.
– Мебель поступит завтра, – сказал Абдель.
– Она едет уже две недели, – бросила Лоренс.
Работники устроили спальню там, где должен был располагаться мой кабинет. На полу лежали одеяла, а между ними груды мусора. Экстренное заседание! И принесите, пожалуйста, мыло этим джентльменам!
Лоренс огласила результаты: непомерно высокий коэффициент использования, аналогично, большое количество жалоб. Ряд машин, добавила она, превратился в груду металлолома.
Я устал, и у меня не было желания спорить. У противоположной обочины я заметил один из наших автомобилей бизнес класса с помятым капотом.
– Никаких проблем, – сказал Абдель. – Механик и его знакомый страховщик все уладят.
Мне позвонила подруга, воспользовавшаяся нашим сервисом, и поделилась впечатлениями. Громила в джинсах и кроссовках опоздал почти на час, машина была грязной, бензобак пустой, к тому же он имел наглость попросить ее подбросить его до Парижа.
В другой раз Лоренс сказала мне, что только что разговаривала с полицией Лиона. Абдель был арестован вместе с сообщником. Полиция обнаружила раненого пассажира в багажнике. «Клиент опоздал на три дня, – объяснил Абдель. – Мои друзья нашли его в Лионе, и мы просто вернули свою машину».
Очевидно, это был знакомый Абделя, который каким-то образом обманул его доверие. Узник с опухшим лицом рассчитался с менеджером за весь ущерб, чтобы предотвратить дальнейшие акты возмездия. Я видел Абделя в тот вечер. Конечно, он был счастлив.
– Абдель, что это за чертовщина? Мы не сдаем наши машины в аренду гангстерам и мошенникам, и пожалуйста, выказывай немного уважения респектабельным клиентам.
– Вы и не представляете, насколько близко к сердцу я это принимаю. Позавчера мне пришлось лично заняться клиентом, который плохо помещался в машину.
Я был потрясен и обеспокоен.
После подведения итогов вместе с Лоренс, обнаружив, что треть наших машин находится в сервисе, и, выдержав бесконечный поток ее жалоб, я объявил о закрытии компании. Эта шутка длилась шесть месяцев и нанесла серьезный ущерб моему банковскому счету.
Каким-то безрассудным образом я предположил, что Абдель хочет заняться в жизни чем-то большим. Ему не потребовалось много времени, чтобы вернуться со своим собственным предложением:
– Вам нужно купить на аукционе квартиры для сдачи внаем. Вы можете сделать неплохие деньги.
– Ну конечно. Арендная плата находится под контролем.
– Это не проблема.
Абдель потащил меня на аукцион. Аукционист и покупатели замолчали, как только мы вошли. Когда появилась первая квартира, которая нас заинтересовала, я кивнул, чтобы обозначить, что делаю ставку, как я делал на аукционе Друо, покупая произведения искусства. Не увидев никакой реакции со стороны аукциониста, Абдель вскочил с кресла с криками и руганью и поднял мою руку, что привело к возникновению спазмов по всему моему телу. «Смотрите, он сделал ставку!» Всем это безумно понравилось.
Мы возвращались туда семь дней подряд и купили пять квартир в модных кварталах. Затем Абдель стал ими «управлять», другими словами, он послал своих приспешников выгнать жильцов, произвел какой-то смешной ремонт и затем нашел новых арендаторов.
Прибыль была несущественной, они не приносили денег, и я их продал.
*
Клара,
пусть тебя минует все это смущение, используй наши усеченные воспоминания, чтобы создать простую и скромную мою модель. Установи границы своего разрозненного «я», включи меня в свои действия, окружи меня своими намерениями и собери меня заново из моих останков. Распавшийся, бесцветный и бестелесный, что я могу тебе предложить?
Как я жажду почувствовать твои руки на своем лбу, твои губы, возвращающие меня к жизни, делающие меня сильным и настоящим, хотя бы частично.
Каждый день твои письма возвращают мне свободу, я люблю вновь открывать чувства с помощью твоих слов. Мое безжизненное тело отгородило меня от прошлого, так давай жить настоящим. Давай сложим вместе наше будущее и сотворим прошлое, потом у нас будут общие воспоминания, откроется новый горизонт.
Смена парадигм
Христианские ценности – забота о ближнем, жизнь в размышлениях, бережливость – давно стали ценностями Запада, и во главе угла поставлен гуманизм. И все-таки современное западное общество потребления и рынков забыло их. Они нашли приют среди нуждающихся. Таким образом, вот шесть заповедей паралитиков:
I – Инвалидность отделяет тебя от тела, но не от людей. Найди их.
II – Тишина освобождает. Будь молчалив.
III – Боль оставляет время только для важного. Не растрачивай то время, которое у тебя есть, на ерунду.
IV – Ты не один. Найди утешение.
V – Паралич порождает терпение. Жди.
VI – Мы все такие хрупкие. Живи в духе братства, солидарности и простоты.
Однако единственная заповедь западного свободного рынка – это «Я, я и еще раз я». Процветают многочисленные сексуальные связи, культ тела, поиск комфорта и чувственных удовольствий.
Всего хватает – оргий, неистовства, шума, забвения.
Беда, случившаяся со мной, открыла мне всю дикость нашего самодовольного мира: муки одиночества, подрывной эффект безработицы и отсутствия возможностей для молодых, безостановочную концентрацию богатств. Я увидел увеличивающуюся радикализацию системы, основанной на деньгах, и как начинает распространяться близорукая концепция времени, которая разрушает общественную и семейную безопасность.
Когда я давал уроки этики и менеджмента, которые Абдель считал навевающими сон, хорошо принимался такой мой аргумент:
- Естественное уважение ценностей инвалидов приводит к лучшим формам создания материальных ценностей. Поразмыслив, вы поймете, что это и ваши ценности.
- Одна группа не может постоянно присваивать все богатство. Увеличение прибыли без увеличения ее распределения убивает спрос: в последний момент общество ставит себе подножку. Общественный договор работает только если обе стороны выигрывают, если плоды совместного предприятия разделяются и если национальное богатство перенаправляется нуждающимся.
- Не позволяйте финансовым интересам разделять и властвовать: формировать партии, профсоюзы и ассоциации. Уважайте строгость цифр.
- Добиваясь справедливости от мутных, незаконных и вероломных властей, каковыми они являются, вы сможете доказать, что это реально, и восстановить законность.
- Используйте новые технологии, чтобы бороться с происходящим.
- Действительно глобален не капитал, а организации, которые формируют люди.
О, вы, инвалиды, встаньте же на ноги!
*
Клара,
моя душа больше не получает удовольствия от красоты окружающего мира. Моя плоть окаменела. Я заблудился между своими первыми страстями и сегодняшней заброшенностью. Мне всё безразлично. Давай же вернемся к истоку, я знаю, что вода будет прохладной, когда ты рядом со мной.
Я завишу от тебя в этих мечтах. Одолжи их мне, и я отдам тебе взамен свою меняющуюся личность. Я стремлюсь начать все сначала, покончить с темными временами страданий и покорности. Если ты сделаешь первый шаг, мы сможем открыться друг другу.
Ролевые игры
Давайте представим мир, вывернутый наизнанку, где безмятежность – норма, а возбуждение – исключение. По воскресеньям в этом мире легионы колясочников слонялись бы по зоопарку в Булонском лесу, в саду Аклиматасьон [67], и изучали бы маниакально крепкие фигуры в каждой клетке. Детям в особенности бы понравился толстый волосатый человек, который яростно наматывает круги, сжимая в руке у пунцового уха розовый телефон. Он беспрестанно громко жалуется своему маленькому соседу, который раскачивается на каблуках. У обоих по нескольку пар часов на каждом запястье, развязанные галстуки болтаются поверх их спортивных костюмов. Они не прекращают жестикулировать, даже когда мочатся. Это любимый момент у детей, они кивают головами, аплодируя.
В полнолуние, когда травмированные души, наконец, засыпают под действием лекарств, появляется племя инвалидов и занимает землю обетованную. Этой ночью они занимаются любовью. Бедра женщин снова податливы, к мужчинам возвращается эрекция. Ничто не приносит столько же удовольствия и не встречается так до отчаяния редко, как блаженство.
Представьте, что вы молчали несколько часов: когда заговорите снова, услышите что-то необыкновенное в словах, мелодию, которую до этого не слышали. Войдите в кому: проснувшись, вы поймете, что созерцаете красоту.
Попробуйте ненадолго умереть: вы будете рады настоящей смерти после того, как побываете в аду.
Я нахожу абсурд облегчением. Завтра – мой день забвения. Возможно, Бог придет и шепнет мне на ухо, что он существует. Беатрис, можешь ли ты замолвить за меня словечко и попросить Его дать мне всю полноту жизни, не считая моего состояния? Как мало значения это имеет, провести свою жизнь, вытаскивая самого себя из оков! Позволь Ему вдохновить всех гениев с самого рождения. Какие дурацкие кресты мы несем на себе! История позволила нам раз и навсегда отправиться в путь, пойдешь ли ты?
*
Клара,
прошлой ночью мне приснился сон-бурлеск. Гигантская женщина с черными курчавыми волосами и неприлично огромным ртом лежала на спине в густой траве, в родовых муках. Вдруг из нее выскочил чертенок. Этот маленький гоблин умел бегать с самого рождения, жестокая улыбка возникла на его детском лице, когда он поднялся на ноги. Мгновенно придя в себя, его мать отправилась вслед за ним, земля дрожала под ее тяжелыми шагами. Она была в восторге от своего отпрыска, она вытянула руки, выкрикивая мое имя, в то время как младенец погнался за маленькой девочкой, его член уже стоял.
На сцене появились и другие бешеные создания разных видов: некоторые застыли, раздвинув ноги в родовых схватках, другие дрались друг с другом, прочие занимались любовью. Преследуемая беспокойной луной, земля как потухший глаз вращалась вокруг солнца, пока прекрасная звезда сияла, страстно желая своих соседей. Я, наконец, понял универсальный закон желания. Член мужчины, груди женщины – вот благословенная земля!
О, я так счастлив, что у меня игривое настроение, не сердись на меня. Ты позволила мне снова понять, что есть такая вещь, как комедия.
Щедрый крестный отец
В Париже уже несколько недель лил дождь, и я лежал в постели – с температурой, раздраженный и удрученный тишиной.
– Ты знаешь, послезавтра у твоего американского крестника день рождения, – сказал мне Абдель. – Ему исполнится восемнадцать. Ты должен что-то сделать.
– Пожалуйста, позаботься об этом, Абдель.
Джон был сыном наших с Беатрис близких друзей из Чикаго. Он остановился у меня, когда приехал на год в Париж.
Абдель вернулся на следующий день, чтобы сообщить, что все готово, и он организовал вечер с танцем живота.
С некоторой тревогой я напомнил ему:
– Только никакой безвкусицы, Абдель.
– Не беспокойся.
На вечеринку он одел меня в смокинг с белым носовым платком и черный галстук. Я лежал на своем электрическом кресле, так что не мог упасть в обморок. Гости-подростки, которых пригласили мои дети, были одеты очень стильно. Только наимоднейшее из самого модного, самая голубая кровь Франции. Шампанское текло рекой, закуски разносились, музыкальный центр завывал. Я начал потеть и подумал, что теряю сознание. Абдель поднял мои ноги выше головы. Молодежь неловко отошла в сторонку.
Сделав усилие, я собрался и обратился к сотне гостей. Абдель вручил Джону подарок – цифровую камеру. Аплодисменты.
– А теперь не могли бы вы сесть где-нибудь у стенки. Абдель любезно приготовил для нас представление.
Абдель включил какую-то восточную музыку. Как верховный жрец игрища, он распахнул двойные двери в соседнюю комнату. Ничего не произошло. Он прибавил громкость.
В комнату ворвалось великолепное создание, которое не было танцовщицей живота, но, безусловно, было восточного происхождения и, совершенно, обнаженным. Возгласы изумления со стороны собравшейся компании, они сидели, остолбенев, когда Наяда сделала круг по комнате, совершая волнообразные движения перед ярко-красными лицами. Джон, сидевший справа от меня, порывисто обернулся:
– Это ведь не ты устроил, дядя?
Создание внезапно застыло прямо передо мной, к сожалению, оставив меня равнодушным, я даже не почувствовал позыва к смеху. Она догадалась, что я здесь главный, и начала качать бедрами туда-сюда. Я дал ей понять, что это день рождения моего соседа. Она села к нему на колени, и он выдержал тридцать секунд, прежде чем вскочил со стула и отпихнул ее. Это стало сигналом для остальных к тому, чего они ожидали: они начали кричать. Мальчики выскользнули в холодный сад, а девочки, чуть менее красные, остались болтать в тепле.
– Это была отличная вечеринка, дядя, – сказал мне Джон, когда настало время расходиться. – Хотя, к счастью, моих родителей здесь не было. Я думаю, не нужно отправлять им фото.
Он нежно меня поцеловал и присоединился к своей компании. Абдель отвез меня обратно в мою комнату. Я проехал мимо чаровницы, завернутой в шубу, ее сопровождал менеджер – сутенер, как я понял.
Абдель проводил их до двери.
– Неплохой у этих двоих мерседес. Как насчет нее, что вы думаете о том, как она работает телом?
– Абдель, я думал, что просил тебя подобрать что-то со вкусом.
– Ну, она не проститутка.
– Объясни это Джону. Но все равно спасибо за помощь. А теперь можешь уложить меня в постель?
Я попросил его поставить концерт для виолончели Баха.
На следующий день один друг, по-королевски безразличный к мнению остальных, был единственным, кто заглянул:
– Какая жалость, что мы не были приглашены!