Некоторые документальные свидетельства о сегодняшних событиях в югославии

СУХИЕ СЛЕЗЫ УЗНИЦЫ Г.

Диагноз с тремя анамнезиями: поздняя нежелательная беременность, непредсказуемые последствия изнасилования и навязчивые «воспоминания» о ненавистном партнере. Так вкратце звучит медицинская карта Г. Т., 28-летней домашней хозяйки из сербского села Благая близ Купреса (Босния). Она свыше пяти месяцев была заключенной в публичном доме в Ливне, а затем в «Цигланах» - районе Сараева, где принуждена была служить «сладкой жизни» мусульманских и хорватских солдат...

В одном из медицинских учреждений Белграда эта женщина, перепуганная, потрясенная и посрамленная ждала своей очереди на прием к гинекологу. Она на пятом месяце беременности и хочет любой ценой избавиться от насильственного и нежелательного плода. Она мать двоих дочерей: одной одиннадцать, другой семь лет. Обеих дочерей, к счастью, вовремя скрыла у брата в Белграде. Сама она не хотела бежать без супруга, который одним из первых в их селе присоединился к частям Югославской народной армии.

В начале апреля, рано утром в их дом ворвался с вооруженным отрядом мусульман-усташей ее школьный товарищ из Купреса Менсур Зуйкич. Г. сразу поняла, что ее одноклассник пришел сводить счеты за молодость, когда он положил на нее глаз, а она его отвергла. Сделала она это отчасти и по просьбе матери, у которой усташи вырезали всю семью.

В то апрельское утро Менсур Зуйкич словно зверь набросился на Г. После изнасилования он потащил несчастную женщину из дома и без единого слова повел в Ливно. С того утра для нее начался ад. В Ливне, в одном небольшом, но роскошно обставленном доме, Г. была принуждена каждое утро служить «утехам» товарища по классу, платя таким образом дань за свою, как теперь выяснилось, счастливую молодость.

— В доме были еще женщины,—рассказывает Г.,—молодые и постарше, от 18 до 40 лет. Все сербки, только одна русинка. Когда меня привели, они уже как будто смирились со своей участью и гнетом. Ни крика, ни визгов ни от одной из них я не услышала. Они принимали этих солдат как-то отупело, словно то были вовсе не они. Я редко их видела, а однажды, когда получила разрешение выйти постоять немного на солнце, одна из женщин серьезно меня упрекнула:

— Что ты стонешь, когда дьявол за своим приходит? Твои стоны нас выбивают из колеи, да и эти скоты начинают распаляться и дольше нас мучают. Им тогда больше времени нужно для удовлетворения. Стисни зубы, молчи. Даст Бог, отпустят нас...

— А мне хотелось умереть от горя, когда щелкал ключ в дверях. Лежу на этой кровати и призываю чуму на свою голову, чтоб унесла меня. И мне кажется, что потолок проваливается на нас, трескается, а сквозь трещину глядят на меня мои дети и муж—на весь мой срам и бесстыдство.

Г. должна была принадлежать одному только Менсуру Зуйкичу. Когда он в конце июня перебрался из Ливна в Сараево, то потащил с собой и ее. Фронт отодвигался все дальше, и Зуйкич волок ее за собой, «словно падаль», по Сараеву, чтобы в конце концов заточить в публичном доме в «Цигланах», где она продолжала быть только его добычей:

— В «Цигланах» ужас,—вспоминает Г.—Там были девочки, что роса молодые. Можно было умереть на месте от того, что я увидела. Девочки, распятые, зажатые в тисках—и на них сменяют друг друга по семь-восемь мусульман. Я вспоминала мою дочь. Ведь и этим было не больше 10—12 лет... «Цигланы» хорошо охранялись, никто и пикнуть не смел.

Дни, проведенные Г. в районе «Цигланы», где находится главный штаб армии президента мусульманской Боснии Алии Изетбеговича, тянулись долго, словно голодные годы-Пьяные солдаты, хорваты и мусульмане, да еще какие-то наемники. Приходят и уходят, паля из оружия в воздух орут: «Мы делаем сербам внебрачных детей!» Кроют матом сербских сестер, матерей. Ржут, как взбесившиеся кони. К женщинам приходят также раненые и калеки. Эти калеки,—рассказывали Г. женщины,—хуже всего. Царапают, кусают, чего только не творят. Когда такой наконец уходит, женщине кажется, что ничего хуже этого с ней в жизни уже не случится.

— Однажды вечером ко мне вошли четверо вооруженных и пьяных мусульман,—рассказывает Г.—У одного из них, с винтовкой за плечами, в руках была тамбура. «Нет больше Менсура, теперь ты принадлежишь нам и Аллаху»,— сказал другой. Первый начал играть на тамбуре. Он был из Тузлы, и запел во всю глотку: «Верхнюю Тузлу обвила гадюка...» Остальные трое, будто звери, набросились на меня. И один за другим меня изнасиловали. Потные; один, помню, все скрипел зубами. От него жутко пахло. Другой орал: «Смотри, раздавишь Менсуру наследника!...» Это вот этого, от которого я сейчас хочу избавиться. Должна избавиться!—говорит Г., ломая пальцы. Она трет одну о другую вспотевшие руки, потом опускает их, вытирает их о юбку, о бедра, о рукава. Руки ее, от плеч до локтей, не могут успокоиться, она стискивает сама себе локти, так что, кажется, пальцы впечатываются в них. У нее дрожит подбородок, она не может даже заплакать. Водит руками вокруг живота. К животу и прикоснуться не смеет.

— Грех у меня на душе. Этому уже наверняка около пяти месяцев,—говорит она, словно речь идет о раке матки.—Лишь бы нашелся кто-нибудь, кто бы смог мне это все вычистить... Если не захотят, я сама от этого избавлюсь. Не уверена, что там, во мне, вообще что-то нормальное после всего, что я пережила. Я и сама теперь ненормальный человек. Только бы мои дети от мужа были живы и здоровы, а со мной - будь что будет. (Газета «Новости» от 14.09.92.)

ЗВЕРСКИЕ ИСТЯЗАНИЯ ЗАКЛЮЧЕННЫХ

Агентство ТАНЮГ начало транслировать серию текстов, основанных на обширной документации, которую Союзная Республика Югославия передала генеральному секретарю ООН Бутросу Гали вместе с Меморандумом об участии Республики Хорватия в конфликте в Боснии и Герцеговине. Документальный материал содержит списки лиц, рекрутированных на территории Боснии и Герцеговины в Хорватскую армию, а также лиц, направленных ею на территорию Боснии и Герцеговины, где они принимали непосредственное участие в боевых действиях.

Кроме того, генеральному секретарю ООН представлены личные свидетельства и рассказы пленных хорватских солдат об акциях, в которых они участвовали, расследования Военно-медицинской Академии Белграда о способах физических и психических пыток в тюрьмах Республики Хорватия, а также признания взятых в плен хорватских солдат о преступлениях, совершенных ими в селах 'близ Босанского Брода.

Анализ медико-психологических осмотров одной из групп лиц, освобожденных при обмене заключенными, 27 марта 1992 года показал, что в тюрьмах Хорватии систематически проводится политика античеловечных преступлений. Речь идет о преступном отношении к заключенным как с точки зрения международного права, так и с точки зрения международных конвенций, регулирующих отношение к пленным и жертвам войны в целом.

ТРИДЦАТЬ ОДИН СПОСОБ

Эксперты Белградской Военно-медицинской Академии (в дальнейшем — ВМА) установили, что имел место целый комплекс форм физических мучений. В сообщении, направленном вместе с меморандумом, эксперты выделили 31 способ физических пыток, применявшихся по отношению к заключенным.

Отказ в удовлетворении основных физических потребностей: оставление заключенных на срок до пяти дней без воды и пищи с запрещением отправлять естественные надобности и одновременной фиксацией их путем привязывания к нагретой батарее—это лишь одна из пыток, применявшихся в тюрьмах Хорватии.

В списке пыток упоминается битье заключенных головой о стену, избиение дубинками, проволочными кабелями, прикладами ружей, древками от метлы и т. п. до потери сознания с последующей электризацией посредством электрошока; размещение электрических контактов на обоих суставах рук, в области шеи, ляжек и непосредственное расположение их на половых органах.

Арестантов «оживляли» физическими надругательствами. Над потерявшими сознание измывались, вливая им в рот уксус, ракию или мочу.

Арестантов топтали и били сапогами, а чтобы показать «как у сербов вырывают глаза», им грубо залезали пальцами в глазные впадины.

В качестве еще одного вида пыток специалисты ВМА приводят систематические прыганья изо дня в день на животе жертвы. Упоминается и привязывание мужчин с разведенными ногами с последующим битьем их по мужским яичкам, а в случае женщин - многодневное изнасилование в так называемой «черной комнате», при котором у жертв фиксировались руки и ноги. Доктора приводят в качестве примера М. Р. 35 лет, которая, будучи подвержена такому мучению, потеряла за три месяца 25 килограммов веса.

ОТ ГЛОТАНИЯ ОКУРКОВ ДО ОТРЕЗАНИЯ УШЕЙ

Среди многочисленных физических изуверств врачи ВМА упоминают и погашение окурков во рту жертвы, глотание окурков, смешанных с мочой, связывание цепями по системе «левая рука к левой ноге», фиксация одной ногой шеи, а другой - битье по грудной клетке в области сердца, вырывание волос и принуждение жертвы есть их.

Установлено также, что зубы у заключенных чаще всего вырывали револьверным дулом. По их хирургическим шрамам ходили сапогами, их до потери сознания били половниками или своеобразными «кувалдами», сделанными из простыни, в которую завертывалось 1—2 кг намоченной соли. Жертв привязывали к дереву зимой, при температуре —15 °С и обливали водой. Их заставляли носить мешки с песком с одного конца лагеря на другой, окрикивая: «Кто тебе сказал это делать? Иди назад!» - и так до бесконечности. Применялся контрастный душ (холод—кипяток), с целью достичь появления ожогов.

В сообщении ВМА есть примеры надрезания уха ножом, при котором следовал приказ, чтобы жертва, под угрозой закапывания, лизала свою кровь; затем надрезание кожи на спине и засыпание в надрез соли, избиение стальными прутами по голым ступням и многие другие пытки.

В обзоре психических пыток специалисты из ВМА констатируют, что они варьировались от устрашений, угроз, шантажа, вербования, унижения - до грубых измывательств и гомосексуальных и гетеросексуальных истязаний.

«НОЧНЫЕ ТАНЦЫ»

Жертве чаще всего вставляли в рот ствол револьвера и совали нож под горло, а затем сообщали ей, что ее дети зарезаны, а теперь пришел и ее черед, требовали креститься и кланяться перед фотографией президента Сербии Слободана Милошевича, а также онанировать перед портретом И. Тито.

Врачи ВМА особо описывают «ночные танцы», в действительности представляющие собой принудительный танец пар в такт громогласной музыке перед пьяными усташами. В первой части «танцев» мужчины были обнажены до пояса, а женщины—от пояса, а во второй части наоборот, вероятно в целях «стимуляции», после чего следовало препровождение в «черную комнату», где мучители насиловали арестанток помоложе, привязав им руки и ноги.

Помимо этого мучители заставляли мужчин мастурбировать в присутствии самых старых женщин, обнаженных до пояса, под музыку и грубые словесные унижения, а молодых женщин-заключенных заставляли глотать сперму 10-20 усташей. Молодых мужчин принуждали ирумировать (сосать половой член) старых людей, женщин принуждали к анальному гетеросексуальному акту с мучителями, после чего от них требовали ирумации и глотания спермы.

В групповых мастурбациях супруга одного из заключенных должна была ирумировать другого заключенного в присутствии своего мужа, также арестанта. «Специальный танец» заключался в том, что совершенно голые мужчина и женщина без перерыва должны были танцевать в течение 4-5 часов, после чего применялся прием «оживления» их.

Особый вид психических пыток в хорватских тюрьмах представляют собой «игры без границ». От арестованного требуется носить на голове тарелку, полную вскипевшей воды, с реальным риском пролить воду и получить ожоги лица. Нередко жертву заставляли написать заявление об условиях его жизни на нескольких страницах, а затем заставляли его съесть заявление.

Среди множества пыток специалисты описывают ползание заключенного целую ночь на коленях и локтях, в то время как другой ездит на нем верхом, непрерывно повторяя: «Живьела вьечна Хрватска» («Да здравствует вечная Хорватия»). Если жертва выговаривала «живела» или «живила» (сербский вариант того же слова), следовали дополнительные мучения. Арестованных «допрашивали»: «Кто такой хорват?» Ответ: «Господин». «Кто такой серб?» Ответ: «Цыган».

В тюрьмах прокручивались видеокассеты с изуродованными ранеными и трупами, дабы арестованные «видели, что делают четники с хорватами». От арестованных требовали по вечерам произносить: «Господин, сербская п.... желает вам спокойной ночи». Мучители наслаждались загадками, вроде: «Как можно одной рукой достать свои два уха?» Ответ: «Это можно сделать, только если усташ отрежет тебе одно ухо и даст в руку».

Заключенных намеренно подвергали смертельной опасности. Группа врачей ВМА приводит примеры посылки заключенных на улицы города Осиека во время самых тяжелых боев - собирать в помойные баки мусор и бумажки. В продолжение этого хорватские снайперы держат арестантов под. прицелом и контролируют, чтобы они не смогли укрыться от бомбежки.

В сообщении ВМА упоминаются и случаи вождения арестованных, связанных цепями, по кофейням, чтобы показать «как выглядят четники Милошевича». Практикуется также заострение пули на глазах у будущей жертвы (острота пули якобы «облегчит ей смерть»).

В той части, где эксперты ВМА говорят о последствиях физических изуверств, упоминаются свежие кровоподтеки в области нижней челюсти, кровоподтеки в суставах рук со шрамами вследствие подвешивания жертвы на наручниках, шрамы от электризации в области суставов рук, шеи, ног и др.

У известного числа заключенных зарегистрированы трудности при открывании рта вследствие перелома челюсти, сильные боли в области грудной клетки, выкашливание сукровицы, наличие крови в моче и стуле. У некоторых арестованных видны шрамы от порезов, оставленных острыми предметами на лбу и волосяном покрове головы. Многочисленны также жалобы на боли в области поясницы, грудной клетки,. грудей, в суставах рук.

Среди психических недугов преобладают бессонница, усиленное потоотделение, эмоциональное беспокойство, тревога,. страх, кошмарные сны, апатия, потеря аппетита, усиленная тахикардия, ощущение недостатка воздуха, вплоть до ярко» выраженного клинического синдрома тревожно-депрессивного реагирования у всех обследованных особ женского пола.( Газета «Политика» от 18.06.92)