Критика Французской академии

В 1635 г. во Франции выходит в свет речь одного из первых 17 членов Французской академии Клод а-Гаси ара Ваше де Мези-риака «О переводе», в которой критическому анализу подвергает­ся лучшая переводческая работа XVI в. -- перевод Жака Амио «Сравнительных жизнеописаний» Плутарха. В речи Баше де Мези-риака переводческая критика получает свое дальнейшее развитие. Она приобретает определенную системность. Баше де Мезириак последовательно строит свои критические рассуждения вокруг так называемых правил перевода, сформулированных им следующим образом: «Я полагаю за правило, которое никакой здравомысля­щий человек не может поставить под сомнение: если кто-либо надеется на похвалы, коих достоин верный перевод, он должен с точностью соблюдать следующие три положения: ничего не до­бавлять к тому, что сказал его Автор, ничего не сокращать и не вносить никаких изменений, способных исказить смысл. Те, кто нарушают даже одно из этих трех предписаний, заслуживают по­рицаний, хотя и в разной степени. Ведь тот, кто грешит пропус­ками, демонстрирует небрежность и невнимательность более, чем лукавство. Кто изменяет и выдает одну вещь за другую, показы­вает свое невежество и то, что он недостаточно хорошо понимает предмет, рассматриваемый Автором, или язык, на котором тот пишет. Но тот, кто добавляет что-либо не к месту, преисполнен высокомерия и дерзости»².

Таким образом, Баше де Мезириак выводит три основные требования к верности перевода, имеющие, правда, разную сте­пень строгости: в переводе не должно быть ни пропусков, ни из­менений, ни добавлений.

Данное предписание филолога XVII в. на первый взгляд мо­жет показаться бесконечно устаревшим: автор трактата будто пы­тается вновь вернуть нас в лоно буквального перевода, от которо­го давно отказалось большинство переводчиков художественной литературы. Ведь современная теория переводческих преобразова­ний, сложившаяся к 50-м годам XX столетия, в качестве главных

¹ Opere Icttcraric e politiche di Leonardo Bruni. P. 161.

² Ibid. P. 163.

¹ Ореге letterarie e politiche di Leonardo Bruni. P. 1 59.

² Bachet de Meziriac C.-G. Op. cit. P. 8—9 (перевод мой. — Н.Г.).

типов не только допустимых, но и необходимых, т.е. обоснован­ных, переводческих трансформаций называет именно опущения, замены, добавления и перестановки¹.

Но в то же время трактат Ваше де Мезириака вовсе не утра­тил своей актуальности. Более того, он мог бы составить основу современной типологии переводческих ошибок, «предательств» переводчика по отношению к автору оригинала и к читателю тек­ста перевода.

Обратимся к самому большому, по мнению автора трактата, греху переводчика, а именно к добавлениям. Ваше де Мезириак уточняет: недопустимы пустые добавления (additions superflues), «которые на самом деле не вредят смыслу, но и ничему не слу­жат, так как не придают речи ни больше красоты, ни больше яс­ности»². Автор критического трактата признает, что в некоторых случаях переводческие комментарии бывают уместны. «Я не хочу отрицать, — пишет он, — что среди этих выражений встречаются полезные, почти необходимые, так как они содержат истинные разъяснения некоторых греческих слов или же некоторых темных мест. Так, там, где в своем переводе он вынужден оставлять гре­ческие слова Pityocamptes, Cybernesia, Dipnophores, я полагаю, что очень хорошо, когда он разъясняет: "тот, кто изгибает сосновые доски", "то есть праздник капитанов кораблей"»³ и пр. Следова­тельно, критические замечания не имеют абсолютного характера, они направлены против злоупотребления тем или иным перевод­ческим приемом.

Ваше де Мезириак высказывает весьма интересную для свое­го времени мысль о месте переводческих комментариев в тексте, если без них никак нельзя обойтись: «Какими бы полезными ни были данные выражения, я не mow допустить, чтобы они вклю­чались в текст. На мой взгляд, достаточно, чтобы они были раз­мещены на полях, или же в каком-либо другом месте как приме­чания, или же, если это совсем необходимо, были напечатаны другим шрифтом, чтобы отличаться от собственных слов автора»⁴. Критика отличает бережное отношение к классическому насле­дию и ответственность перед потомками. Он убежден, что потом­кам книги античных авторов должны быть донесены в переводе в той же чистоте, в какой они дошли до его современников. «Уче­ные знают, — продолжает он, — что ничто не открывает так ши­роко дверь искажениям в добрых старых книгах, как внесение в них добавлений без каких бы то ни было оговорок»⁵.

¹ См., напр., работы Я.И. Рецкера. Л.С. Бархударова. А.Д. Швейцера и др.

² Bachet de Meziriac C.-G. Op. cit. P. 9.

³ Ibid. P. 15.

⁴ Idid. P. 16.

⁵ Ibid.

Критическое сочинение Ваше дс Мезириака построено на анализе одного перевода, в котором его возмутила именно «пере­водческая отсебятина». Ваше де Мезириак в значительно мень­шей степени был склонен критиковать опущения и даже замены, искажающие смысл оригинального произведения. Но произошло это потому, что в переводе Амио, по опенке автора трактата, их было не так много.

Таким образом, из трактата Ваше де Мезириака следует, что переводческие ошибки состоят в необоснованном и неуместном использовании тех или иных приемов преобразования текста оригинала.

Подобный подход к оценке переводческих ошибок представ­ляется вполне состоятельным. В то же время в нем можно увидеть некоторую односторонность, легко объяснимую, если вспомнить, что трактат написан в период, когда в переводе господствовала идеология «прекрасных неверных». Объект критики — Жак Амио, творивший веком раньше, — не имел к ней непосредственного отношения. Но свои корни идеология «прекрасных неверных» видела именно в переводческом кредо «принца переводчиков» XVI в.

В XVI в. взгляды на перевод были иными. Достаточно вспом­нить трактат Этьена Доле «О способе хорошо переводить с одно­го языка на другой», опубликованный в 1540 г., основной пафос которого именно в отказе от дословности. По мнению Доле, пе­реводчики должны стремиться передать смысл речений автора, не боясь преобразовывать текст оригинала. Переводить слово за сло­вом, не предпринимая никаких трансформаций, не изменяя по­рядка слов, не производя лексических и грамматических замен, не устраняя избыточных и не добавляя необходимых, с точки зрения норм языка перевода, элементов, — такое же предатель­ство, как и переводческие вольности.

Но Доле в XVI в., как и Ваше де Мезириак в XVII, призывает переводчиков к осторожности в преобразовании текста. Достаточ­но вспомнить его замечание о том, что необходимое во всяком хорошем переводе изменение порядка слов должно осуществляться в разумных пределах, осторожно, что совершенный предрассудок, глупость и невежество начинать перевод с концовки.

Таким образом, ошибки переводчика, которые могут квалифи­цироваться как «предательства», состоят не в том, чтобы внести в текст перевода те или иные изменения (замены, опущения, до­бавления, перестановки) по сравнению е текстом оригинала, и не в том, чтобы не предпринимать трансформаций (замен, опущений, Добавлений, перестановок) там, где опи необходимы.

При таком подходе к оценке переводческой верности основ­ным критерием оказывается целесообразность решений, принятых

переводчиком. Именно эти решения, их обоснованность или, на­против, ошибочность и составляют единственный объект пере­водческой критики.

Трактаты Бруни, Доле, Ваше де Мезириака имеют определен­ную теоретическую ценность и сегодня, так как позволяют пред­ставить переводческую критику в структурированном виде, как типологию переводческих ошибок или, точнее, причин перевод­ческих «предательств». Первоначально все переводческие ошибки могут быть разделены на две большие группы. В основе этого де­ления лежит различие двух аспектов переводческой деятельности; восприятия, т.е. понимания оригинального текста, — это герме­невтический аспект перевода, и воспроизведения, т.е. порожде­ния текста перевода, составляющего трансформационный аспект перевода.

Типология причин переводческих ошибок может быть пред­ставлена в следующем виде.

Причины ошибок восприятия:

1. Недостаточное владение языком оригинала.

2. Недостаточный когнитивный опыт (слабый уровень индивиду­
ального познания окружающей действительности).

J. Невнимательное отношение к тексту:

• непонимание того, что автор говорит о предмете;

• неумение различить, чем стиль данного автора отличается от
стиля других писателей, создающих литературные произведе­
ния на языке оригинала.

Причины ошибок в порождении переводного текста:

1. Недостаточное знание системы языка перевода:

• неумение найти семантически наиболее точный эквивалент;

• неумение выбрать наиболее уместный эквивалент с точки зре­
ния оценочных коннотаций, стилистики и истории языка и
общества;

2. Незнание законов построения высказываний на языке перевода:

• незнание закономерностей речевой коммуникации или пре­
небрежение ими;

• незнание законов ритмической организации текста.

Разумеется, все причины ошибок, представленные в данной типологии, взаимосвязаны, так как касаются одной языковой личности — переводчика, его знаний и компетенции, его психи­ки. Но подобное расчлененное представление переводческих ошибок кажется продуктивным как для переводческой критики, т.е. объективной, насколько это возможно, оценки переводческого труда, так и для обучения переводу, когда каждая переводческая ошибка должна с необходимостью найти свою причину.

Глава 6

ПЕРЕВОД ИСЛОВЕСНОСТЬ

В конце XVIII в. Иоганн Готфрид Гердер, ратуя за самобыт­ность языка и литературы, называет перевод в качестве причины «порчи» национального языка. Привнеся в образ некоторую долю эротизма, он сравнивает национальный язык до того, как на него начинают переводить, с юной девственницей, еще не задумываю­щейся о том плоде, который появится на свет в результате сме­шения кровей. Речь на таком языке чиста и непорочна, она — точное отражение характера своего народа. Даже если она бедна, капризна и непоследовательна, она есть отражение исконно на­циональной культуры¹.

Характер воздействия переводческой деятельности на состоя­ние переводящего языка обсуждался в течение предшествующих двух тысяч лет неоднократно. Наиболее горячие споры велись обычно в те периоды, когда тот или иной национальный язык оказывался «на переломе», когда общество наиболее отчетливо ощущало необходимость осознания выразительных возможностей своего языка. В России после петровских реформ, которые вместе с новым знанием принесли из-за границы массу иноязычных за­имствований, начинается нормализаторская деятельность М.В.Ло­моносова, В.К. Тредиаковского и А.П. Сумарокова по освобожде­нию русского языка от чужих форм, появившихся в результате бурной переводческой деятельности. Жаркие дискуссии между «шишковистами» и «карамзинистами» показывают, насколько различным может быть взгляд на перспективы развития языка, на его выразительные потенции, на пути совершенствования языка и словесности. Пушкин обвиняет иностранную, в частности фран­цузскую, словесность, пришедшую в Россию через переводы и подражания, в том, что она тормозит ход русской словесности.

В Германии книгой книг, заложившей основы современного немецкого языка, считается версия Библии, подготовленная Мар­тином Лютером в XVI в., т.е. не что иное, как перевод. В Англии такой книгой считается «Библия Короля Якова» — один из ше­девров библейского перевода, главная книга англичан, благодаря которой они получили свой язык.

Во Франции переломным периодом для французского языка и французской словесности оказался XVI в., когда после Ордонан­са короля Франциска I, который «первым в своем благородном королевстве вернул всем наукам и искусствам их древнее досто-

См.: Berman A. L'eprcuve de 1'etrangcr. Paris, 1984. P. 67.

инство»¹, французский язык стал последовательно вытеснять ла­тынь из сферы государственного управления, права, а также на­уки и литературы. В первой половине XVI в. литература на ново­латинском языке постепенно вытесняется литературой на фран­цузском. Новые функции молодого французского языка потребо­вали от гуманистов того времени осознания выразительных воз­можностей языка, его способности полностью заменить собой ла­тынь, а также поиска путей его развития и совершенствования.

Среди самых видных литераторов, создававших произведения на французском языке, были Франсуа Рабле и Клеман Маро. Книги Рабле, хорошо известного своим языкотворчеством, оказа­лись истинной эпопеей французской речи. Рабле пытался дока­зать, что народный язык вовсе не презренный, ни к чему не при­годный, варварский и подлый. Напротив, утверждал он, это старые латинские слова заплесневелы и лишены ясности.

Клеман Маро, придворный поэт короля Франциска I, изоб­ретая новые глаголы, также стремился придать французскому языку живописность. Он переводил на французский язык псал­мы, а для оттачивания своего стиля перефразировал по-француз­ски стихи латинских поэтов. Если такое межъязыковое перефра­зирование нельзя назвать собственно переводом, то во всяком случае в нем можно усмотреть действия, присущие переводу, а именно расшифровку смыслов и систем образов исходных поэти­ческих произведений, поиск в ином языке наиболее живописных средств художественного выражения. Подобное перефразирова­ние имеет давнюю историю и восходит к римским писателям. Достаточно вспомнить того же Цицерона, перелагавшего речи греческих ораторов не как переводчик, а как оратор. Почитатели таланта Маро и его последователи — поэты и переводчики — объединились в так называемую «маротическую школу». Один из них — Тома Себилле, автор трактата «Французское поэтическое искусство» (1548). Опираясь на опыт Маро, он в одной из глав трактата, специально посвященной переводу, приравнивает пере­вод к поэтическому искусству и восхваляет его как один из спосо­бов обогащения национального языка и национальной литерату­ры. Его перевод трагедии Еврипида «Ифигения», опубликованный в 1549 г., стал важной вехой в развитии французской драматургии.

Однако такой точки зрения на перевод и его роль в обогащении национального языка и национальной литературы придерживались не все литераторы той эпохи. Молодые поэты, объединившиеся в литературную школу, получившую позднее (1556) название «Плея-

¹ Дю Белле Ж. Защита и прославление французского языка // Эстетика Ре­нессанса. Т. 2. М., 1981. С. 240.

да», полагали, что перевод, напротив, тормозил развитие француз­ской литературы. В 1549 г. вышел в свет трактат поэта и теоретика «Плеяды» Жоашена Дю Белле (1522—1560) «Защита и прославле­ние французского языка».