Памятник Томсону в Хантсвилле

Разумеется, о том, правда ли данная связь была более чем, платонической, сейчас уже точно не узнать, но, о своей любви к Томасу Виннинфред говорила его родным после гибели возлюбленного. Кажется, его смерть что-то безвозвратно разрушила в душе и сердце покинутой женщины, ибо уже в сентябре 1917 года многие, и в особенности родные Томаса, стали открыто называть ее сумасшедшей. Словно запертый в клетку лесной зверь, она дрожала всем телом, срываясь на плач и постоянно причитая о том, каким необыкновенно добрым и замечательным человеком был ее главный друг - Том.
Представьте ту отчаянную ситуацию, в которой она оказалась. Буквально за несколько дней до гибели Томсона, они еще планировали женитьбу и медовый месяц. И вдруг в одночасье, Винни превратилась во вдову, так и не ставшую невестой. Она потеряла человека, который был средоточием ее смысла жизни, осталась незамужней женщиной, беременной ребенком, зачатым вне закона. По требованию Джорджа Томсона, Марк Робинсон забирает из летнего дома Трейноров 33 картины Тома, и она не может ничем доказать, что это были его подарки. Позже она будет требовать от газет опровержения лжи о Томасе, которая стала появляться после его смерти в прессе. Попытается потребовать у отца Тома вернуть ей картины и отдать долю в имуществе погибшего сына. Но, тогда, в 1917 году женщина, оказавшаяся в таком положении, не могла ни на что претендовать. Родные Томсона отвернутся от нее, не захотев признать ее внебрачную связь. Им проще было объявить ее сумасшедшей. Впрочем, быть может, ее рассудок и вправду на время помутился, сломав внутри те главные стержни, что держат каркас души и веры.
Она никогда открыто не признавала, что беременна, но уже в конце сентября 1917 года неожиданно отправилась к «дальним родственникам» в Филадельфию, где пробыла до весны. Ходили упорные слухи, что это время она провела в «доме для незамужних женщин», где родила и покинула своего ребенка. Уже после ее смерти один из исследователей смог подтвердить эту информацию, но проследить историю оставленного младенца ему не удалось.
В Хантсвилл она уже вернулась совсем другим человеком, сломленным и опустошенным. Отныне больше никто не услышит ее звонкого смеха и ласкового слова, она никогда не посмотрит в сторону другого мужчины, и навеки останется старой девой. Ее и до того не блещущие вкусом наряды, теперь и вовсе приобретут исключительно оттенки черного и грязно-серого. Со временем она превратится в грузную, вечно угрюмую, сварливую женщину, с постоянно поджатыми в недовольстве губами. Идя по улице, будет тяжело шаркать ногами по мостовой, низко опустив голову. Ее характер изменится до не узнаваемости, теперь она станет воплощением вечного неодобрения и больше с ней никто не захочет иметь дело. А незадолго до смерти от местных мальчуганов Виннифред даже приобретет «звание» старой ведьмы. Этот суеверный ужас им умудрилась внушить несчастная белка, погибшая и застрявшая в электропроводах как раз напротив одинокого дома Трейнор. Скелет животного, словно повисшая в воздухе пародия на беличье распятие, будет пугать ребятню, внушая им страх и отвращение к ни в чем не повинной старой женщине. Разве могли они знать, что забрасывая собачьими экскрементами окна и двери ее дома, они уже вколачивали последние гвозди в гроб той, кто некогда так нежно и беззаветно любил канадского гения? Как скажут позже историки, смерть Томаса Томсона стала для человечества трагедией, а история жизни Уинфред Трейнор – воплощением боли.
Лишь после ее смерти откроется, что у нее осталось 5 картин Томаса, которые она небрежно сбросила в корзину и хранила на чердаке, обернутыми в старые газеты. Казалось, что она так никогда и не простила его безвременный уход, будто считая себя преданной. Впрочем, она их и не продала, сохранив все до одной. Берегла эти сокровища, так и прожив в нищете, даже не проведя в дом горячую воду. А между тем, уже в 50-х годах даже самый маленький эскиз Томсона на аукционах стоил десятки тысяч долларов.
Сейчас вы наверняка задаетесь вопросом, так как же эта, в сущности, хрупкая и беззащитная женщина могла, по мнению исследователей, в 1917 году стать причиной смерти Тома Томсона?
Согласно первой версии, отношения с Виннинфред и в особенности ее беременность могли привести Тома к мысли покончить с собой, и вот почему. Дело в том, что Томсон принадлежал к той категории мужчин, для которых любые правила были сродни ограничениям. Невзирая на внешнюю мягкость, и будто бы даже покладистость, в душе этот человек являлся совершенно вольной птицей, не умеющей петь в клетке. Человеческих существ он воспринимал несуразным дополнением к природе. А их законы и порядки – сущей нелепицей, мешающей творить. Подобное мировоззрение проглядывает в каждой строчке его письма к родным или друзьям. К примеру, вот что он писал о правилах поведения в светском обществе:
«Когда я устроился работать в коммерческий бизнес, то предпочитал нерабочее время проводить в одиночестве в чайной комнате (чайной комнатой англичане, американцы и канадцы называют маленькое кафе с тихой обстановкой – примеч. автора), вместо похода на обед или ужин в какой-нибудь элитный клуб, где собирались сливки общества. Большинство моих знакомых вступали в подобные клубы, но по вечерам я не хотел больше видеть моих коллег, ведь мы и так вместе проводили много времени на работе. Мне нужно было время только для себя. В чайной ты можешь сидеть один, и никто не посмотрит на тебя косо. Я брал что-нибудь почитать, и утыкался носом в книгу. Книга – хороший барьер для тех, кто хочет с тобой поболтать о чем-нибудь незначительном… Просто я не хочу становиться членом какого угодно клуба, потому что как только вы становитесь частью чего-то, на вас накладываются обязательства, которые ограничивают свободу. Я видел много людей, особенно женщин, которые были привязаны к церкви и клубам до такой степени, что переставали быть собой».
И в этом был весь Томсон – вольный, независимый, самодостаточный, не желающий прогибаться под устои закостенелого общества. При этом, как вы понимаете, его вливание в коллектив элитных клубов, скорее всего, дало бы Томсону возможность налаживать связи с «нужными» и высокопоставленными людьми. Однако, он предпочитал душевную свободу и нищету, богатству и зависимости.
Конечно, представить такого человека связанным узами брака довольно сложно, на что и указывают сторонники версии его суицида. Они предполагают, что Томсон в силу своей порядочности вынужден был жениться на беременной Виннинфред, при этом всей душой противясь акту возложения на себя массы обязательств. Мысли о том, что он «поставил девушку в особое положение» и представления себя, как главы семейства и воспитателя детей, приводили его в ужас. И, не способный решить эту дилемму, он предпочел уйти насовсем.
Однако, как я уже указывала, никто из близких друзей и родных Томсона в данную теорию не верил, ибо не замечал за ним не только суицидальных мыслей, но и серьезных депрессивных настроений. Более того, незадолго до смерти он активно писал доктору МакКаллуму, где четко озвучивал свои планы и устремления на будущее, чем демонстрировал абсолютно нормальную тягу к жизни.
Впрочем, нам неизвестно, в какой именно момент Томсон получил сообщение о том, что Виннифред беременна. Быть может, об этом он узнал буквально накануне своей гибели, и, поняв, что все его творческие планы летят в тартарары, решил утопиться. Те, кто верит, что Томас покончил с собой, видят дальнейший процесс так: с ума сходя от невозможности решить проблему «правильно», он заплыл на то место озера, где его никто не мог увидеть, привязал груз к ногам и бросился в воду. А упав на дно, будучи еще живым, ударился о какую-то корягу или камень, от чего на его теле появились известные нам повреждения.
Вторая версия, по которой Винни Трейнор, пусть и опосредованно, но стала виновницей смерти художника, гласит, что она была вовлечена в любовный треугольник. Двумя другими сторонами которого выступали Том и Мартин Блетчер, тот самый человек, который, по сути, первым сообщил о пропаже пейзажиста. И главной причиной для данного предположения исследователи называют инцидент, случившийся накануне таинственной гибели канадского гения.
Оказывается, вечером 7 июля 1917 года Том и Блетчер, находясь в местном баре, и «разогревшись» изрядным количеством спиртного, сильно поругались. Никто точно не знал истинную причину конфликта, но их ссора переросла в серьезную драку, которую смогли остановить только другие рейнджеры, разняв бушующих мужчин. После этого Блетчер кинул в сторону Томсона проклятье «Не стой у меня на пути, иначе хуже будет!», и, хлопнув дверью, покинул бар. Кое-кто из присутствующих в питейном заведении считал, что темой спора было противостояние между мужчинами за право обладания Виннифред Трейнор. И хотя, на самом деле кроме этого упоминания, нет ни единого фактического свидетельства, что Блетчер пытался ухаживать за девушкой, для некоторых исследователей оно стало причиной подозревать Трейнор в «ведении игры на две стороны». При этом, никто и никогда не видел, чтобы Блетчер оказывал ей знаки внимания, да и сама женщина ни единым словом ни разу об этом не обмолвилась. Так стоит ли предполагать, что Мартин, неожиданно из-за этого рассвирепел, и, улучив момент, отправился за своим обидчиком в лес, которого в итоге ударил веслом по голове и утопил, привязав к ногам груз, закрепленный на леске?
На мой взгляд, подобные обвинения являются ничем иным, как злобными инсинуациями, в попытке обвинить ни в чем не повинную несчастную женщину. Вероятнее всего, кто-то из свидетелей драки в баре примерил эту ситуацию на себя, сделав вывод, что подобные конфликты между мужчинами чаще всего разгораются на почве борьбы за женщину. Между тем, у Тома и Блетчера существовала иная тема для раздоров, и была она, по факту, куда серьезнее, чем любовные разборки.
Оказывается, с Блетчером у Томсона существовала давняя вражда, базирующаяся, во-первых, на существенном различии в воспитании, а, во-вторых, на очень разных взглядах на войну, которая вот уже 3 года как уносила жизни тысяч солдат на полях сражений.
Мартин Н. Блетчер родился 11 июля 1891 года в городе Баффало, штат Нью-Йорк (США), в семье немецких иммигрантов Мартина H. Блетчера-старшего и Луизы Блетчер. Они проживали в районе города, где по большей части селились такие же немцы-иммигранты. Именно там Мартин Блетчер-старший и открыл в свое время мебельный бизнес, вскоре ставший весьма успешным.

Мартин Блетчер-старший

В 1909 году в Алгонкинском парке он купит несколько домов, чтобы приезжать туда с семьей проводить лето. Они поселятся в двухэтажном деревянном коттедже, стоящем на берегу Canoe Lake, рядом с деревушкой Mowat, и постепенно тоже вольются в маленькую местную общину. Впрочем, семейство это не завоюет особой популярности среди местных жителей, и прежде всего потому, что они были немцами, да к тому же еще и американскими. Особенно не любили Мартина-младшего, который за всю свою жизнь никогда и нигде толком не работал, живя на деньги папаши. Кажется, лишь однажды в 19 лет он устроился подработать разносчиком газет, но уже через пару недель переругался со всеми своими клиентами. Оставшиеся годы своей недолгой, неудачливой жизни он проведет безработным, растрачивающим состояние, заработанное отцом. Находясь в Алгонкине, будет приторговывать контрабандными сигаретами и спиртным, все время шататься пьяным по пристаням и лесу, грубо бранясь со всеми, кого ни встретит. Ни в чем толком не разбираясь, «заведет моду» громко и навязчиво лезть ко всем со своими советами и хвастать несуществующими успехами. Но более всего бесила его неизвестно на чем базирующаяся самоуверенность и категоричность. И это при том, что ему максимум могли доверить такую примитивную работу, как швартовка лодок на пристани, ведь любое иное, более серьезное дело он мог запросто запороть, забыв о нем, будучи пьяным. Одним словом, Мартин Блетчер-младший был откровенно неприятным типом, его сторонились, старались без особой потребности не трогать, а многие женщины откровенно побаивались, презирая за скабрезные шуточки и откровенную лживость.

И как вы понимаете, начиная с 1914 года, данная ситуация лишь обострилась. Ведь в котле Первой мировой, затеянной Германией, каждый день гибли сотни канадцев, а Блетчеры были немцами. В такие времена среди обычных людей множатся страхи диверсий и шпионажа. Немудрено, что вскоре среди жителей Алгонкина стал расползаться слушок, что Мартин-младший слишком подозрительно себя ведет и может оказаться немецким шпионом. Вероятнее всего, подобные разговоры базировались только лишь на происхождении последнего и его личном неприятии общественностью. Но, в подобном отношении сложно винить народ, сыны которого ежедневно сражались в окопах против граждан Германии. Ведь именно канадские корпусы в годы Первой мировой войны своей отвагой и бесстрашием завоевали звание «ударных войск», оставив на полях сражений почти 11000 погибших сыновей и отцов. А победа 9 апреля 1917 года четырех канадских корпусов в битве при Вими Ридж (Франция), считается, знаменовала собой поворотный момент в исходе войны.
Разумеется, как только Канада вступила в войну, отношение к немцам, проживающим на ее территории, изменилось в худшую сторону. Уже в 1914 году согласно правительственному Декрету, права этнических немцев стали ущемлять, лишив их возможности голосовать и носить оружие. За ними пристально следили, обязывали регистрировать местоположение и получать разрешения для пересечения границ. Подобные ограничения были тем более обидны и носили довольно масштабный характер, если учесть, что на то время немецкая община в Канаде являлась третьей по величине этнической группой. СМИ не отставали от правительства и подливали масла в огонь, распространяя пропагандистскую ненависть и обзывая немцев «наглыми пруссаками». Благодаря подобной политике, к примеру, 9 июня 1912 года город Берлин, находящийся в провинции Онтарио, и долгое время считавшийся столицей немецкой общины в Канаде, по требованию общественности решили спешно переименовать. После митингов и долгих дебатов ему присвоили название Китченер, таким образом, увековечив имя британского героя, фельдмаршала графа Горацио Герберта Китченера, подорвавшегося спустя 4 года, 5 июня 1916 года, на подводной немецкой мине близ Оркнейских островов.
Учитывая все эти настроения, немудрено, что в общине Алгонкина Блетчеров подозревали, присматриваясь к Мартину-младшему, симпатии к которому и до войны никто не испытывал. Особенно подозрениями в его адрес «страдал» Марк Робинсон, лучший друг Тома Томсона и главный рейнджер парка, который сам участвовал в войне, попал в мясорубку при Вими Ридж и получил ранение.

Марк Робинсон

Первый раз о своей «теории Блетчера-шпиона» он лаконично напишет в личном дневнике 14 мая 1917 года: "Мартин Блетчер-младший покинул сегодня утром Сент-Луис. Я считаю, что он является немецким шпионом». Уже следующая запись, касающаяся Мартина, появится у рейнджера спустя несколько дней, 18 мая 1917 года, и будет гласить: "Мартин Блетчер- младший, вернулся сегодня на Canoe Lake через Ренфру». При этом, стоит понимать, что и Сент-Луис (гора) и Ренфру (город на юго-востоке Онтарио) – это географические объекты, расположенные далеко друг от друга. Совершенно неясно, откуда Марк Робинсон знал о посещении Блетчером-младшим этих мест, и почему рейнджер решил об этом записать в своем журнале. Очевидно, эти факты являлись для внимательного лесника чем-то вроде улик, «доказывающих» шпионскую деятельность немца, и уже 30 июня этого же года он сделает новую пометку, сообщив, что посетил железнодорожную станцию Canoe Lake, куда для Блетчера был доставлен какой-то груз.