Биологическая энергия масс, застывшая

Большой официальный зал. Сверкающий паркет, грандиозные канделябры. Длинный ряд оцепеневших, официально одетых граждан. Спокойно и властно входит Иосиф Виссарионович, вождь и учитель. Его поступь величественна. Свита следует на соответствующем расстоянии. Расстояние между ними не меняется, что создает впечатление ожившей фотографии, как будто движутся восковые фигуры. Кажется, играет балалайка? Сцена сопровождается музыкой лютни. Цитра играет нежную и меланхолическую мелодию «Лили Марлен». Сладкая мелодия прерывается громкими аплодисментами. Иосиф Виссарионович начинает говорить. Окаменевшие массы слушают его речь. Его движения несуетливы и значительны.

Сталин. Они утверждали, что после того как рабочий класс разрушит буржуазную систему, он будет неспособен создать что-либо новое. Мы продемонстрировали нашу способность не только разрушить старый строй, но и построить на его месте новый социалистический строй!

Человека насильно кормят супом через трубку. Крупный план Райха и одновременно хлюпанье поглощаемого супа.

Сталин. Под священным знаменем нашего великого Ленина мы верно выполняли все его заветы.

Камера медленно приближается к отцу народов.

Санитар надевает что-то напоминающее наушники на голову беспомощного и взбешенного человека. На самом деле это пара электродов, используемых для электрошока. Под мелодию «Лили Марлен» человек корчится и извивается — содрогаясь от мускульных сокращений оргазма, вызванного искусным использованием электричества.

Вы — это ваше тело»

После созерцания телесных вибраций мы слышим крики и видим группу людей, которые практически занимаются друг с другом тем же самым. На этот раз, однако, это происходит на добровольной основе.

Это биоэнергетическая мастерская, зарегистрированная в Нью-Йорке. Примерно сто человек принимают самые разные позы, делают вдохи и вьщохи, кричат и вызывают вибрации друг у друга. В воздухе разлита странная атмосфера высвобожденных эмоций. Первоначальные взрывы ненависти и унижения медленно уступают место более приятной, сладкой дрожи.

Наконец, мы видим отдельных людей, охваченных спонтанными судорогами оргазма.

Крупный план доктора Лоуэна, который все объяснит нам в своей специфической живой и выразительной манере, а мы слушаем его, затаив дыхание.

Доктор Лоуэн. Тело — это человек... вы выражаете себя через свое тело в той же степени, как и через свой разум. Вы... у вас нет тела, вы сами — ваше тело, и, глядя на тело, ощущая тело, мы можем узнать, что это за человек. Например, мы смотрим ему в глаза, и мы видим, что он испуган, его глаза расширяются... большие, вот так ... и если это выражение в его глазах неизменно, мы понимаем, что человек испуган... а когда у вас очень грустные глаза или совершенно вырубленный взгляд, пустой, как у шизофреника, отсутствующий... вы не видите этих глаз, они не видят вас! Теперь посмотрим остальные части тела. Рот! Челюсть! Бывают люди со сжатыми, тяжелыми, решительными челюстями. А также с отсутствующими челюстями, как будто у человека нет права на самоутверждение ... понимаете, все эти разговоры, видите ли ... и потом со сжатыми ртами ... как будто он из Уэст Пойнта и изображает чрезмерную мужественность: выпяченная грудь, вжатый живот ... знаете ли ... и тяжелое выражение... или если он потерял форму ... понимаете... и тогда он боится, что его живот выпятится вперед, он должен держать свой живот и контролировать свои чувства, он не может позволить себе расслабиться ... или он идет с подтянутой задницей, как собака с хвостом, запутавшимся между ногами ... вот так, видите, или, наоборот, отклячившись, вот так!

Все это говорит нам о человеке ... и мы можем понять, как он стоит на земле.

Московский балет на льду

Под аккомпанемент песни, прославляющей великую славную партию, джентльмены во фраках скользят по льду с партнершами, гражданками в шикарных костюмах.

Русский хор.

Спасибо нашей партии,

Нашей славной партии,

За то, что счастье в каждый дом

Принесла она.

Среди присутствующих — Милена, Ягода, Люба-самец и еще один солдат. Люба. Великолепно! Социалистическое искусство! Потрясающие царские костюмы! Милена. Они такие здоровые и красивые.

Люба. Мы — артиллеристы. Я — Люба-самец. Я несу караульную службу днем, а ночью взбираюсь на девушек.

Пока солдаты переговариваются, грандиозный социалистический балет с танцорами в роскошных костюмах демонстрирует пример эстетического осмысления идеи коммунизма. Ягода (Милене, которая ест поп-корн). Дай мне немного. Люба. Мое три — пей и жри!

Мое четыре — самое лучшее в мире!

Д э н т и. Я — эпилептик... У меня есть справка.

Люба. Мы — бисексуальны. Мое пять любит погулять! Мое шесть знает, как на бабу влезть!

Внимание Милены привлекает ведущий танцор, виртуоз на льду, красивый, элегантный, можно сказать, совершенный. Блестящий фигурист, блестящая мужская фигура. Легким сексуальным движением его партнерша впрыгивает на его колено, и они исполняют красивое па. Аплодисменты. Хорошенький фигурист кланяется. Ягода проявляет равнодушие к этому виду искусства. Она увлечена волосатым солдатом.

Люба. Считай, что ты находишься под защитой Югославской Народной Армии.

Я г о д а. А кто защитит тебя от меня?

Люба. Тебя так приятно трахать!

Ягода. Все вы так говорите.

Тем временем в раздевалке Милена пробирается сквозь вышитые золотом платья и сверкающие блестками костюмы в поисках мужчины, который привлек ее так внезапно и непреодолимо. С программкой в руке она устремляется за ним.

Милена. Спасибо! Спасибо! Спасибо, товарищ артист! На память, пожалуйста.

Она делает вид, что хочет взять автограф. Он останавливается как вкопанный. Подходит Милена. Оба чувствуют себя неловко.

Милена. Меня зовут Милена. Вы — великий артист.

Владимир Ильич. Моя страна — великая. У нас много талантливых людей.

М и л е н а. В вашем танце я увидела много труда, любви и мастерства. Но это все... так эротично! У другой пары нет проблем в общении.

Люба. Мой семь в порядке совсем!

Мой восемь всегда готов, когда попросим!

Ягода. Всегда? Люба. Хочешь проверить?

Ягода. Хо-хо.

За сценой неуклюжие будущие любовники Милена и Владимир. Он одновременно смущен и приятно возбужден ее замечанием об «эротизме» его исполнения.

Владимир. Вы не дразните меня этим последним замечанием?

Милена. Нет! Боже упаси!

Он направляется в раздевалку. Она наверху блаженства. В раздевалке — зеркало. Владимир Ильич снимает парик: он — блондин. Он снимает свои накладные ресницы.