Завершающий смертельный удар

Сайгон был местом отдыха и восстановления сил для любого из тех, кто сражался в Южном Вьетнаме, разумеется, если у него в карманах хватало пиастров. Не являлись, как я скоро убедился, исключением и вьетконговские партизаны.

Каждый американец хотя бы один раз за период срока своей службы во Вьетнаме оказывался в "восточном Париже". Они ели изысканные блюда и наслаждались обществом наиболее экзотичных и доступных женщин в мире. Если не считать признаков той жестокой партизанской войны, которая охватила всю страну.

С тех пор как я работал со спецназом в отдаленных районах, я старался как можно реже бывать в Сайгоне, но у майора Фрица Шерна именно в Сайгоне имелся офис. Шерн на средства спецназа руководил подготовкой вьетнамских рейнджеров, элитной боевой группы АРВ. Он родился в Германии и был членом Гитлерюгенда. В 1939 году, в возрасте пятнадцати лет, он покинул Германию, когда его отец направился в Соединенные Штаты, чтобы вступить во владение процветающим бизнесом своего умершего в Милуоки брата.

Фриц из воинственного молодого немца превратился в воинственного молодого американца и оказал значительные услуги Соединенным Штатам со дня высадки союзных войск в Нормандии и до конца войны. Он был воином от природы, и по окончании колледжа и попыток заняться бизнесом он вступил в армию. Во время войны в Корее был дважды ранен, с подразделениями спецназа впервые столкнулся в 1953 году, почти сразу после возникновения и укомплектования этой службы. С этого момента его судьба была неразрывно связана именно с этими частями. Он превратился в своего рода легенду спецназа. Скажем, во время службы в 10-й группе сил специального назначения в Бад-Тельце он был настолько популярен, что баварцы хотели избрать его мэром города. Шерн был вынужден отказаться. Армия запрещала военнослужащим совместительство, да и государственный департамент лишал граждан США права избираться на выборные официальные должности в зарубежных странах.

Майор Шерн одним из первых в частях спецназа участвовал в боях с коммунистами Патет Лао в Лаосе и к тому же отбыл два срока во Вьетнаме. Куда бы я ни попадал, всюду мне рассказывали истории о Фрице, и вот наконец я договорился о встрече.

Трудно было выбрать менее подходящий момент для приезда в Сайгон. Столица Южного Вьетнама готовилась ко второму снежному бурану в году – к прибытию целого самолета высших чиновников администрации Соединенных Штатов из Вашингтона. Незадолго до этого визита были разосланы подробные инструкции по составлению оптимистических докладов о ходе военных действий. Время это неизменно становилось обескураживающим и ненавистным для боевых офицеров, которым было хорошо известно истинное положение дел.

Я встретил майора Шерна в его офисе в здании ABC, а вечером мы с ним выпивали на крыше отеля, в котором он жил. Оказалось, что у нас много общих знакомых, включая капитана Энди Беллмана, убитого во время очередной операции рейнджеров, вскоре после его перевода из Форт-Брэгга к Фрицу Шерну в качестве помощника. Время летело незаметно, и вот уже мы с Шерном разговаривали как старые друзья, обсуждая предстоящие переговоры на высшем уровне. Он с брезгливостью рассказывал мне, что последние дни провел, составляя свою долю "благоприятных" сообщений о боевых действиях; неприкрытая правда, которую он охотно сообщил бы лицам, ответственным за принятие решений в Вашингтоне, была отвергнута.

– Я еще никогда, за все годы службы, не видел такого количества охваченных паникой полковников и генералов, – говорил Шерн своим неожиданно высоким голосом. – Я тут был в посольстве на лекции. Все боятся, что кто-нибудь начнет раскачивать лодку. Вот что значит – год выборов. – Он задумчиво посмотрел на крыши домов сайгонской китайской общины. – Всех, кто может что-нибудь громко вякнуть не вовремя, сейчас под разными предлогами убирают из Сайгона.

Фриц улыбнулся мне.

– Но я тебе вот что скажу – правительство Соединенных Штатов, возможно, и не идеальное правительство, но все-таки лучшее из всех, которые знала история.

Он допил пиво.

– Ну так вот, меня хотят убрать из Сайгона до приезда госсекретаря и его команды, которые прибудут на следующей неделе. Поэтому я вывезу свой выпускной класс рейнджеров на операцию против Вьетконга. Хочу посмотреть, как они справляются с движущимися и стреляющими мишенями.

Я сказал, что хотел бы поучаствовать в подобной операции.

– Я бы на твоем месте не так рвался туда, – сказал он. – В последней операции такого рода было совершено убийство Энди Беллмана.

– Совершено убийство!

– Да, убийство, – резко повторил Шерн. – Мы подверглись удару батальона отборных вьетконговцев. Энди был ранен в обе ноги. Нужно было отступать, иначе мы потеряли бы весь наш класс. Когда ВК наконец скрылись в джунглях, мы вернулись на поле боя и обнаружили, что Энди убит выстрелом из пистолета в голову с расстояния примерно в шесть дюймов. Классический завершающий смертельный удар.

– Но это не похоже на ВК...

– Сведения об этой операции засекречены, – сказал Шерн.

Я хорошо чувствую, когда человек не хочет говорить.

– Мне нужно еще пару дней побыть в Сайгоне, – сказал я. – Может быть, подвернется интересный сюжет. Но я не смогу оставаться здесь дольше, особенно теперь, когда должны приехать все эти шишки. Ну так что? Возьмешь меня на свою операцию?

– Завтра воскресенье, – произнес Шерн. – Приходи в "Секле Ракетт", будешь моим гостем. Там и потолкуем об операции.

– Звучит заманчиво.

– Я вступил в клуб пару месяцев назад. Теннисные корты, большой бассейн, много красивых француженок... Ну, разумеется, все они терпеть не могут американцев. – Шерн рассмеялся. – Теперь я хорошо понимаю, что переживали мои кузены из фатерланда, когда оккупировали Париж во время той войны.

– Ну, не так уж они сильно нас ненавидят, если позволили американцу вступить в свой клуб, – заметил я.

– Чистый экономический расчет. "Секле" очень дорого обходится, а теперь в Сайгоне не так много богатых французов, как раньше. Между прочим, я там всегда разговариваю по-французски. Не так очевидно, что мы американцы.

– Ну что ж, считай, что имеешь гостя, который тоже говорит по-французски, – добавил я.

– Отлично. Я заеду за тобой завтра утром.

Точно в 11.00 Шерн прибыл в Континентал Палас. На нем были белые парусиновые брюки и спортивная рубашка. Когда мы поехали, я обратил внимание на его стильный вид.

Через пятнадцать минут мы приехали в "Секле Ракетт" – оазис в самом центре душного города. Двери черного дерева, отделанные бронзой, выделявшиеся на фоне высокой белой стены, вели в сад с аккуратными газонами и кустами, подстриженными в форме параллелепипедов. Шерн проводил меня по лестнице в большое здание колониального стиля, где мы переоделись. Сидя у бассейна, мы заказали перно с водой и беседовали по-французски, используя английский только в технических целях. Мы купались и загорали.

– Может, сыграем партию в теннис перед ленчем? – предложил он.

– О'кей, если у тебя найдется лишняя ракетка.

Он сходил в раздевалку, принес две ракетки, и мы пошли к кортам. Тут Шерн неожиданно вздрогнул и уставился на один из кортов, где шла игра смешанных пар. Обе девушки были весьма привлекательными, особенно – блондинка с длинными волосами. Но внимание майора сосредоточилось на ее партнере.

– Это же ковбой! – воскликнул Шерн. В голосе его прозвучали нотки изумления. Он имел в виду смуглого, хорошо сложенного мужчину в сетчатой майке, который делал подачу.

– Ковбой? – переспросил я.

– Давай-ка присядем, – предложил он. Я последовал за ним к столику, стоявшему в тени ближайшего дерева.

– Что это с тобой, Фриц? – спросил я, усаживаясь в плетеное кресло.

Шерн некоторое время молчал, а потом повернулся ко мне и сказал несколько неуверенно:

– Я говорил тебе, что все это засекречено. Ты ведь знал Беллмана. – Он бросил взгляд на корт и продолжал: – Вот тот жеребец, который только что выиграл подачу, как раз командовал батальоном ВК, который напал на нас во время последней операции. Именно он и убил Энди.

– Но он же белый!

– Видишь ли, все это строго секретно. Если это выплывет наружу – конец моей карьере и не избежать крупного международного скандала.

– Ты можешь вполне довериться мне, Фриц. Так что там случилось?

Шерн, не отрываясь, смотрел на теннисиста.

– Мы называли его ковбоем. Он носил стенсоновскую шляпу, всегда ходил голым по пояс, на шее висел свисток. В "ливайсах" и ковбойских сапогах. Он, конечно, француз.

– Значит, правду говорят, что у ВК есть французские советники.

– Это не советники. Они руководят боевыми действиями. Они практичнее нас, – ехидно добавил Шерн.

Я посмотрел в сторону корта.

– Значит, именно этот парень убил Энди Беллмана?

– Точно. Из 45-го калибра, прямо в голову. Я видел его в полевой бинокль, хотя и не знал, кто он такой. Да, точно, это ковбой. Другие подразделения рейнджеров и парашютистов тоже пострадали от него. Он вывел из строя не менее двух лучших рот, жестоко потрепав их, пристреливая раненых. Особенно нравилось ему убивать американцев.

– Похоже, твой ковбой многого добился в поднятии боевого духа своего подразделения.

– Да, в этом ему не откажешь. Мы только начали вырабатывать у так называемых элитных подразделений АРВ уверенность в себе и в нас, а он все это порушил к чертям собачьим. Наши подчиненные стали думать, что американские советники хуже, чем ковбой и другие лягушатники, сотрудничающие с коммунистами.

– А на самом деле американские советники, конечно же, лучше всех? – задал я провокационный вопрос.

Шерн свирепо посмотрел на меня.

– Все зависит от того, кто отдает приказания на поле боя. Если бы я действительно командовал батальоном вьетнамских рейнджеров, которых сам обучал, то мы могли бы уничтожить любую боевую единицу ВК. Целый полк ВК. Но ты же знаешь, что такое – быть советником, ждать, пока твой напарник соизволит решить, стоит ли ему что-то принять из твоих советов и что именно, и лишь потом он начинает действовать.

Шерн сидел в плавках, с полотенцем на шее и не отводил глаз от мужчины на теннисном корте.

– Только из-за того, что проклятые лягушатники проиграли свою войну и их вышибли из богатейшей колонии, они не могут теперь позволить победить нам.

У французов существует странное убеждение, что они могут вести дела с коммунистами. Если эти люди, – и тут он махнул рукой в сторону, как 6ы указывая на всех французских колонизаторов, ставших анахронизмом, – и Франция смогли уговорить Соединенные Штаты сесть за стол переговоров и нейтрализовать Южный Вьетнам, то теперь они думают, что комми позволят им контролировать их собственность здесь, вместо того, чтобы отдать права на нее вьетнамцам в соответствии с соглашениями, подписанными в Женеве, после того, как их разгромили под Дьен Бьен Фу.

Шерн передернул плечами.

– А поскольку наши руки в этой войне связаны, то мы кончим так же, как французы. Но, на мой взгляд, французы подлы, нечестны, отличаются жадностью, злобой...

– Что-то чудится германское в твоих словах, – не удержался я.

– Что бы там ни было, этот подонок убил Энди. Теперь, когда я знаю, кто он, ему не уйти от расплаты!

– Хотел бы я на это посмотреть.

Теннисный матч закончился, ковбой и его очаровательная партнерша победили с большим преимуществом. Они немножко поболтали с соперниками у сетки и затем направились в нашу сторону, чтобы занять соседний столик в тени. Рядом с ними тут же оказался официант-вьетнамец, принял заказ и ушел.

– Французы здесь пользуются преимуществом, – сказал Шерн по-английски, когда официант подошел к соседнему столику с заказом. Затем обратился к официанту на плохом, но понятном французском:

– Я пытаюсь сделать настоящих бойцов из ваших вьетнамских рейнджеров, а когда прихожу сюда, чтобы отдохнуть, меня не желают обслуживать.

Официант мог ответить, что был очень внимателен ко всем просьбам американского офицера запоследние полтора часа. Он мог бы обратить внимание на то, что французский нового посетителя неожиданно ухудшился. Однако он не сделал этого и с каменным лицом принял заказ на еще две порции пива Бамуиба.

Француз за соседним столиком слушал очень внимательно и даже повернулся, чтобы взглянуть на Шерна. Шерн обратился ко мне, на этот раз по-английски.

– Мне иногда кажется, что нам, американцам, не очень-то рады в этом клубе. Я уже два месяца хожу сюда, и никто не заговорил со мной, кроме других американцев.

Потом он повторил ту же фразу на французском и опять достаточно громко. Я согласился тоже по-французски.

Шерн добился своего. Француз за соседним столиком откашлялся и на чистом французском сказал:

– Пардон, месье. Я случайно услышал то, что вы сказали. Разрешите представиться и уверить вас, что мы лично счастливы видеть вас и других американцев в нашем клубе.

Шерн повернулся в кресле, чтобы посмотреть на улыбающегося француза.

– Благодарю вас, месье. Вы первый из членов клуба сочли возможным познакомиться со мной. Я – майор Фриц Шерн.

– Анри Гийо, – назвал себя француз и сделал вежливый жест в сторону прелестной загорелой блондинки. – Позвольте представить вам мадемуазель Денизу Лефевр.

Шерн встал и поклонился.

– Рад познакомиться, мадемуазель, – сказал он очень любезно. Вдоволь насладившись зрелищем очаровательной девушки, чьи теннисные шорты и майка подчеркивали достоинства ее фигуры, он представил меня.

– Очень приятно, – сказал я, вставая и слегка кланяясь.

– Майор, – сказал Гийо, – не откажите в любезности присоединиться к нам.

– Вы очень добры, но боюсь, что мы помешаем вашей беседе.

– Вовсе нет, месье. – Девушка взглянула на Шерна, глаза ее были широко раскрыты, и она улыбалась, заметив, как откровенно он разглядывал ее лицо и фигуру. – Мы будем очень огорчены, если вы откажетесь.

Шерн не нуждался в дальнейших уговорах. Пародируя представление о том, как должен вести себя американский солдат с очаровательной девушкой, он взял свой стул и поставил его рядом со стулом мадемуазель Лефевр, оказавшись между ней и Гийо. Я поставил свой стул к другому концу столика.

– Вы здесь в отпуске? – спросил Гийо Шерна по-французски. – Или находитесь постоянно?

– Мой офис находится здесь, в Сайгоне, но настоящая работа – на фронте.

Сильный американский акцент Шерна вызвал легкую улыбку у мадемуазель Лефевр.

– Но у вас наверняка очень интересная служба, – сказала она, пытаясь разговорить Шерна.

Как девушку, так и Гийо, казалось, очень интересовала миссия американцев во Вьетнаме. Гийо даже рискнул спросить:

– Мы не смогли победить здесь, но вы, американцы, наверное, окажетесь удачливыми?

– Мы не воюем, Гийо, – быстро ответил Шерн. – Мы просто даем советы вьетнамцам, как лучше воевать. Это не американская война.

– Это американская война, – твердо заявил Гийо. И затем продолжал, искренне и с некоторой горечью: – Мы могли бы победить в 1954, а вместо этого потерпели поражение. Наши солдаты и генералы оказались не готовы к этой войне. Руководители нашей военной академии отказывались признать, что эта война отличается от тех, которым их научили. Они мало что знали о тактике партизанских действий и не имели понятия о складе мышления боевика из джунглей. Поэтому к моменту, когда мы были разгромлены и потеряли Дьен Бьен Фу, двести тысяч французов были убиты или ранены. Я воевал здесь, поэтому знаю.

Дениза протянула свою руку с золотистым загаром и накрыла ладонью ладонь Гийо.

– Анри, прошу тебя, не надо расстраиваться.

Она повернулась к Шерну и сказала:

– Семья Анри была из первых, которые приехали сюда жить. У них была одна из крупнейших каучуковых плантаций в стране, и Анри сумел получить с нее почти максимум того, что она могла дать. А теперь мы вынуждены все продавать вьетнамцам, как вам известно.

Шерн кивнул с сочувствием, но Анри все еще не мог отвлечься от своего монолога.

– Я сказал, что американцы могут победить. – Он иронически рассмеялся. – Да, но вы тоже совершаете те же ошибки. И вдобавок ко всему вы даже не можете контролировать воюющие подразделения. – Гийо подмигнул Шерну. – Эти ваши "прямые ноги", эти полковники и генералы тоже приведут вас к поражению.

На Шерна слова француза произвели сильное впечатление. По иронии судьбы он слышал сейчас буквально свои собственные мысли из уст человека, которого собирался убить.

– Я вижу, вы многое о нас знаете, Гийо, – французский язык Шерна вдруг зазвучал свободно и лишился акцента, так что я даже обеспокоился, что он выдаст себя. – Вам, оказывается, известно даже наименование солдат, которые не могут прыгать с парашютом.

– Я сам был парашютистом, – гордо произнес Гийо. – Мой батальон сделал одну из последних попыток освободить Дьен Бьен Фу, но было уже поздно. Наши старомодные парижские генералы уже успели проиграть войну, и опытные офицеры вроде меня испытывали отвращение к командованию, которое не дало возможности повлиять на ход событий людям, умеющим воевать в местных условиях.

Шерн, похоже, не на шутку углубился в дискуссию со смертельным врагом.

– Если "ноги" будут вести дело по-своему, они вообще выгонят спецназ из Вьетнама, – сказал он.

– Недоверие ко всему необычному, нестандартному, оригинальному всегда было присуще военному менталитету, – мрачно заметил Гийо.

Француз настоял на том, чтобы заплатить за следующую порцию напитков; они с Шерном, казалось, были на пути к полному взаимопониманию.

– Где находится ваша плантация? – спросил Шерн.

– Это большая каучуковая плантация в провинции Тай Нинь.

– Семья Анри владела во Вьетнаме многим, – сказала Дениза.

Гийо улыбнулся, с любовью посмотрев на девушку:

– Она приехала из Франции, чтобы жить здесь и выйти замуж. Ей так нравится эта страна и так нравятся владения моей семьи, что я иногда задаюсь вопросом, за кого она выходит замуж – за меня или за мое состояние.

Шерн и я заметили большой бриллиант, сверкающий на безымянном пальце девушки.

– Вьетнам прекрасен, – заметил я, – никогда не встречал в тропиках такого разнообразия пейзажа и климата.

– О, я мечтаю остаться здесь навсегда, – горячо подхватила Дениза, хотя радостное выражение на ее лице слегка затуманилось, когда она перехватила взгляд Гийо. – Мы останемся здесь, Анри? Навсегда, правда? И будем ездить во Францию каждый год?

Ее жених грустно усмехнулся:

– Конечно, моя радость. Я уверен, что вьеты дадут мне работу на одной из плантаций, когда приберут наконец к рукам всю нашу собственность. Мы всегда сможем с тобой работать вместе. Вьеты так чудовищно богатеют, воруя у американцев, что вполне смогут нанять себе слуг-французов.

Дениза покачала головой и откинулась в своем кресле. Гийо повернулся к Шерну.

– Ну хватит с вас наших проблем. Мне очень интересно, как американцы готовят вьетов к сражению в этой войне. По-моему, вы говорили, что тренируете вьетнамских рейнджеров?

– Я работаю в школе подготовки Дак Фанг, – объявил Шерн. – Мы выпустили несколько хороших классов. Я считаю, что мои рейнджеры при хорошем командовании победят лучшее подразделение, которое сможет выставить против них Вьетконг.

Гийо рассеянно протянул руку к своему бокалу.

– Вы когда-нибудь видели своих учеников в настоящем деле?

– Время от времени мы направляем выпускной класс на практику, когда вправе предполагать, что коммунистов будет меньше, чем наших. К несчастью, две недели назад мы понесли серьезные потери, причем убит был один американец, а еще один – ранен.

Акцент Шерна вернулся на свое место, и я с облегчением понял, что он вновь играет свою роль.

– Вы наткнулись на нечто большее, чем предполагали увидеть? – предположил Гийо.

– Именно так. У меня было триста человек и лучшие офицеры из командования лагеря. Мы хотели обнаружить не более роты ВК, а вышли на целый батальон. Мы, американцы, пытались помочь вьетнамским офицерам управлять людьми, но наши советы не возымели действия, а вот подразделением ВК кто-то управлял действительно мастерски. – Шерн помотал головой. – Не понимаю. ВК стреляли низко, они рассеялись вокруг нас, как группа боевых ветеранов. Разведка не давала нам сведений о хорошо вооруженном и полностью укомплектованном батальоне ВК в этом районе.

Я перехватил взгляд Гийо: клянусь, в нем было самодовольство.

– После этого поражения вы наверняка откажетесь от подобных рискованных тренировок?

– Вьетнамские офицеры, руководители нашей школы, подумывают об этом. Типично вьетнамская реакция на поражение. Я посоветовал им сделать еще одну попытку, и они с неохотой согласились на еще одну операцию. К сожалению, новый класс меньше, чем предыдущий, да и ребята послабее. Небольшое сражение может их закалить.

– Вы хотите послать их в то же самое место? – спросил Гийо, подняв брови в удивлении. – После того, что было?

Шерн понимающе улыбнулся.

– Я направлюсь с ними куда-нибудь и сделаю это на следующей неделе, а не через неделю, как следовало бы по нашему обычному расписанию, которое, я уверен, известно ВК. К тому времени, когда мы окажемся в джунглях, то есть через неделю после завтрашнего дня, ВК не успеет засечь нас.

– Очень толково, – заметил Гийо.

– Мы просто вспугнем кое-кого из ВК и не понесем потерь. Самое худшее, что может случиться с программой подготовки рейнджеров – еще одно поражение. Оно положит конец всем последующим полевым испытаниям в столкновении с реальным противником – а это наиболее важная часть нашего курса обучения.

– Трудно работать с полковниками и генералами вьетов, не так ли?

– Да, как правило. Иногда я думаю, стоит ли вообще игра свеч. Пусть сами все сделают, без нас.

– Это точно, – подхватил Гийо. – Зачем вам, американцам, рисковать своими жизнями за двенадцать тысяч миль от дома, чтобы помочь людям, которые разворуют большую часть полученного от вас и которые сами боятся воевать за собственную страну?

Мне было интересно, что ответит на это Шерн, тем более, что он сам думал точно так же, но сейчас об этом сказал его враг.

Шерн несколько мгновений подумал.

– Есть две причины, думаю, вы сможете понять обе из них. Во-первых, я профессиональный солдат и привык выполнять приказы. Во-вторых, я не хочу, чтобы мои дети воевали с коммунистами у себя дома.

Гийо кивнул в знак согласия.

– Хорошие ответы. – Он взглянул на часы, а потом посмотрел на Денизу. – Дорогая, у нас не так много времени, если мы хотим успеть.

Затем он сказал, обращаясь к Шерну:

– Очень приятно было познакомиться с вами, майор. Большую часть этой недели я пробуду в Сайгоне. Надеюсь увидеть вас еще раз. Я каждый день бываю здесь, в клубе, во время ленча. Ваш рассказ о подготовке вьетов буквально очаровал меня. Я сам пытался сделать из них парашютистов во время последней войны. Наверное, нам есть что рассказать друг другу.

– Ваш опыт был бы для меня исключительно полезным, – подтвердил Шерн.

Гийо и Дениза Лефевр встали. Мы с Шерном тоже встали и попрощались с новыми знакомыми.

– Прелестная пара, – сказал Фриц, когда они ушли. – Жаль, что все так спуталось. Интересно, захочет ли она остаться во Вьетнаме, если ее жениха убьют.

Домой к Нанетте

Бернард Арклин и я познакомились в первый раз после того, как произошли события, описанные мною прежде. Когда я впервые встретил его, он был костляв до изнеможения, вернувшись из горного Лаоса. Горечь глубокими складками залегла в уголках губ. Коротко подстриженные пшеничного цвета волосы, венчиком окружавшие плешь на макушке, были пронизаны сединой.

В тот вечер, когда мы встретились в баре офицерского клуба на крыше Королевского Отеля в Сайгоне, Арклин отнесся ко мне с вполне понятным подозрением. Я был для него всего лишь гражданским, к тому же писателем.

Наши знакомые сумели убедить Арклина, что, несмотря на этот мой недостаток, мне приходилось прыгать с парашютом и принимать участие в патрулировании и что таким образом я знал о войне не понаслышке. Так была заложена основа нашей дружбы. За последующие десять дней до своего отлета в США Берни Арклин поведал мне о своей жизни в горах в качестве партизанского вождя племени мяо – полуголых, приземистых, воинственных бойцов с гор.

Официально Соединенные Штаты прекратили свое военное присутствие в Лаосе согласно Женевской декларации о нейтралитете, которая теоретически способствовала прекращению войны в октябре 1962 года. К счастью, несколько высокопоставленных чиновников госдепартамента прекрасно отдавали себе отчет, что коммунисты отнюдь не собираются следовать букве подписанного соглашения, а значит, прокоммунистическая партия Патет-Лао с помощью дядюшки Хо из Северного Вьетнама попытается взять реванш.

Королевскую лаосскую армию раздирали политические противоречия, и она ничего не могла противопоставить целенаправленным усилиям коммунистов. По мнению руководства ЦРУ (тогда руководившего операциями спецподразделений в Лаосе), единственной силой, способной противостоять партии Патет-Лао и войскам Вьетконга, были племена мяо. Разительно отличаясь этнически от апатичных лаосцев, они готовы были самоотверженно сражаться за свою горную родину. При умелом руководстве и снабжении они вполне могли вести партизанскую войну против коммунистов.

Среди офицеров спецподразделения, работавших с племенем мяо, выделялся майор Бернард Арклин. Работая в структуре ЦРУ, спецкоманда Арклина обучила большую группу племен мяо, которые в 1962 году, когда вьетконговцы с боями пробивались сквозь джунгли в Вьентьяну, изрядно пощипали коммунистов, в то время как королевские лаосские войска драпали во все лопатки.

После официального вывода военных советников боссы ЦРУ сочли Бернарда Арклина подходящей кандидатурой для работы с племенами мяо на случай возможных провокаций со стороны коммунистов.

К тому времени Арклин уже начал приобретать вкус к домашней жизни с женой и тремя детьми в Форт-Брэгге, когда получил предписание отправиться в Таиланд.

Уже в Бангкоке Арклин почувствовал азарт от одной мысли, что ему предоставляется возможность вновь встретиться с племенами мяо в восточной части подступов к Равнине Кувшинов. На сей раз ему не придется носить форму, а одеваться так же, как и его подопечные: когда в комбинезоне или полевом обмундировании, когда и в набедренной повязке. Единственное разочарование: ни писать, ни получать письма он не мог. Для пущей секретности всю переписку с женой брал на себя его связник из ЦРУ. Получив целую кипу чистых листов с заготовленной подписью Арклина, он успешно будет шлепать их на машинке.

В середине июня 1963 года маленький самолетик с Бернардом Арклином, мощным радиопередатчиком, медицинской аптечкой (Арклин владел второй профессией врача), оружием и боеприпасами на борту пересек границу Таиланда с Лаосом. Это было его третье путешествие. На сей раз ему предстояло остаться надолго.

Не пробыв в Бангкоке и недели, он отправился в горы сначала на разведку с визитом к старому приятелю Пей Даню – предводителю племен мяо. Им даже удалось отыскать заброшенную грунтовую посадочную полосу, где полтора года назад Арклин со своей спецкомандой организовал тренировочный лагерь. Он летел на самолете У-10 без опознавательных знаков, одномоторной машине, предназначенной для перевозки тяжелых грузов и посадок на пересеченной местности.

Покружив минут десять над деревушкой мяо на верхушке горы, самолет наконец приземлился. Арклин испытал разочарование. Когда-то аккуратный и ухоженный лагерь теперь превратился в заброшенное, наполовину заросшее джунглями поселение; мост до того обветшал, что, казалось, вот-вот рухнет от малейшего дуновения ветерка. Узнав знакомый тип самолета, обитатели деревушки высыпали на улицу, восторженно размахивая руками. Однако Арклину пришлось ждать не меньше часа, прежде чем первые мяо показались на другом конце посадочной площадки. Один за другим они осторожно выскальзывали из густых джунглей. На некоторых до сих пор были оборванные остатки полевой американской формы.

У Арклина ком подкатил к горлу при виде того разношерстного арсенала оружия, которое они волокли. Большинство было вооружено руками, и только у некоторых он заметил самодельные ружья, стволы которых были высверлены вручную из обыкновенных железных прутьев. Когда Арклин и его спецкоманда получили приказ вернуться на базу, им стоило огромных трудов изъять все оружие, которое мяо успели оценить по достоинству – недаром он со своими помощниками столько возился с ними. По мнению Арклина, директива Центра была неверным шагом, и ему совсем не хотелось ее выполнять. Тем более, что предводители племен и знать ничего не хотели о политике Соединенных Штатов, Женевы, примирения и согласия. Они знали одно – американцы пришли, подарили оружие, помогли расправиться с коммунистами, а теперь американцы отбирали подаренное оружие. Что бы там боссы в Америке не говорили, они знали – стоит только американцам уйти, коммунисты найдут способ разделаться с ними.

Поэтому добровольная сдача оружия стала возможной только благодаря тому авторитету, который Арклин завоевал среди племен. Наплевав на директивы, Арклин сквозь пальцы посмотрел на то, то его сержант оставил в деревне парочку автоматов с несколькими ящиками патронов.

Из толпы местных жителей вперед выступил мужчина в менее потрепанном комбинезоне. Арклин сразу признал в нем Пей Даня. Они крест-накрест пожали друг другу руки по обычаю горных племен. Обменявшись приветствиями на языке мяо-яо, которым Арклин владел в совершенстве, Пей Дань тут же поинтересовался, не хотят ли американцы вернуться. Арклин ответил, что он один.

– А оружие привез?

В ответ на кивок Арклина Пей Дань разразился восторженным воплем и, повернувшись к своим сородичам, напевно прокричал, махнув над головой сучковатым луком:

– Наш американский собрат привез нам оружие!

Разношерстная толпа разразилась приветственными криками.

– Войска Патет-Лао два раза атаковали нас, – доверительно сообщил Пей Дань среди всей этой суматохи. – Мы сумели отбить их только благодаря потерянным тобой автоматам. Но они наверняка скоро снова попытаются. – Его улыбка сменилась гримасой ненависти. – Однако твой большой босс в Америке представления не имеет о Патет-Лао и Вьетконге. Они лгут ему, говорят, что жаждут мира. И вы верите им! Приходишь ты и отбираешь подаренное оружие. Патет-Лао может прийти и убить бедных мяо.

– Я опять к тебе на помощь, Пей Дань. Вели своим людям разгрузить самолет. Пилоту пора возвращаться за новым грузом.

Пей Дань отдал команду, и мяо, побросав луки и самодельные ружья на землю, с радостными воплями бросились к самолету.

– Ты мне головой отвечаешь за это оружие, Пей Дань, – строго заметил Арклин. – Я привезу еще одну партию, и мы возобновим наши тренировки. Тот старый сарай для оружия еще цел?

Пей Дань отрицательно покачал головой.

– Люди разобрали его для постройки своих домов.

– Ну что ж, ладно. Но чтобы с этого момента у тебя здесь всегда были часовые.

– Мы приглядим за посадочной площадкой, однако, – пообещал мяо. – Может, кусты срубить, чтобы было, как прежде?

– Не стоит. Площадка и так пригодна для посадки. Еще не хватало, чтобы Патет-Лао пронюхал о моем визите. – Майор Арклин оглядел склон горы, которому вновь суждено было стать его домом. – Мне пора. Самолет и так слишком долго находится здесь. В следующий раз у тебя будет только пять минут на разгрузку. Пилот двигатель останавливать не будет, так что предупреди своих людей, пусть держатся подальше от пропеллера.

– Есть.

– И начинай подбирать лучших воинов из соседних деревень. Только осторожно, смотри, не проболтайся: я тут неофициально.

– Мы перебьем всех Патет-Лао, – торжественно объявил Пей Дань.

– Только с моего разрешения, – оборвал его Арклин. – Но помни: это секрет, что я здесь. Большая тайна. Ты меня понял?

– Тайна, однако, – согласился Пей Дань и покивал.

Арклин забрался на борт У-10. Пилот подвел машину под самые деревья, мотор взвыл, и, пробежав сорок футов, самолет взмыл в воздух. На базе, сверив планы с Фрэнком Мэтьюэном, Арклин вручил ему целый список необходимых вещей.

– Многовато набирается для самолета, – заметил Фрэнк.

– А мы что, вертолет не можем использовать?

– Иногда можем. Просто сейчас у агентства нет собственных вертолетов здесь. У-10 лучше подходит для подпольной операции. Вертолеты жрут слишком много бензина, и слишком многие знают расписание их рейсов. Запомни, Берни, – сурово заметил Мэтьюэн. – Наша операция совершается под грифом "совершенно секретно". Никоим образом не дай захватить себя в плен. Сам понимаешь, нас за это по головке не погладят. Они там играют в честность, не дай Бог, их кто-нибудь подловит на нарушении Женевской конвенции. Для всяких комми даже переворот сойдет с рук, а вот нам приходится играть в открытую.

– Не учи ученого, Фрэнк. Не вчера родился. Эту зеленую кепочку я ношу довольно долго. По-моему, даже чересчур долго.

– Надоело?

– У меня жена – прелесть, и трое детей, двое из которых пацаны. И ты знаешь, сколько раз я видел их за последние четыре года?

– Мало, наверное.

– Мало? Это точно. Мне очень нравится работа, – поспешно вставил Арклин. – Но когда тебе уже сорок, а ты проводишь с семьей время куда меньше, чем хотел бы... впрочем, неважно. – Он пожал плечами. – Во всяком случае, не тебе объяснять, что происходит, когда слишком долго работаешь в спецподразделении. Мне бы очень хотелось повесить берет на гвоздик, вернуться к обычной жизни и быть рядом с семьей. Не за горами новое звание.

Арклин смущенно улыбнулся своему связнику:

– Знаешь, меня только одно не устраивает в этой работе, что невозможно получать почту. Месяцами никаких известий от семьи.

– Будь спокоен. Если что и произойдет в резиденции Арклинов, я тебе тут же сообщу по радио. И уж поверь мне, позабочусь, чтоб жене было приятно читать твои письма.

Наконец, после целого месяца подготовки, Арклин отправился в свой последний вояж в горную деревушку. Пилот умело посадил перегруженный самолет в двадцати футах от большой группы кустов. И тут же как по команде, словно чертики из бутылки, по всему периметру летного поля возникли бойцы сторожевого отделения в новеньких с иголочки формах. Больше половины уже были вооружены автоматами. И все это представляло собой резкий контраст с той полудикой, оборванной толпой, которую Арклин встретил здесь месяц назад. Боевой дух виделся во всем: в горящих черных глазах, в белозубых улыбках, в том, как быстро и организованно они выскочили навстречу самолету. Те, у кого не было оружия, за пять минут разгрузили самолет, и вскоре У-10 взмыл в воздух.

Занятый переброской оборудования в джунгли, Арклин даже не обратил внимания на взлет самолета. Впервые за восемь месяцев ему придется провести ночь здесь, на вершине горы. Теперь ему одному предстоит выполнить работу целого спецподразделения.

Пей Дань, как и все остальные жители племени, восторженно воспринял возвращение Арклина, и на обратном пути в деревню дал понять, что каждый мяо считает американского майора своим неоспоримым вождем. В былые дни Пей Дань ревностно берег свой авторитет командира. Арклин со своей командой были всего лишь советниками, снабженцами и учителями.

Когда Арклин со своим сопровождением подошел к мосту, его ждало все население: модно разодетые женщины в белых и синих тюрбанах и тяжелых серебряных ожерельях, старики в набедренных повязках или сине-белых панталонах и блузах, любопытная босоногая детвора. Арклин с тревогой следил, как мяо, неловко согнувшись, по одному перебегают по ветхому раскачивающемуся мосту.

– Первое, что нам надо сделать, так это починить мост. У вас сохранилась веревка, которую я послал?

– Все находится там, майор.