A. Supernatural Beings 1 страница

B. Supernatural Regions

C. Religious Beliefs

D. Religious Quality

E. Religious Sentiments

F. Religious Practice

G. Supernaturalism

H. Churchdom

Для абсолютного большинства языков мира полных тезаурусов не существует до сих пор. Но существуют тезаурусы частичные, не всего языка, а подъязыков, например тезаурус металлургии, медицинский те­заурус и т.д. В практике информационной работы большое распрост­ранение получили информационно-поисковые тезаурусы, главная за­дача которых — единообразная замена лексических единиц текста стандартизованными словами и выражениями (дескрипторами) при ин­дексировании документов и использование родовидовых и ассоциа­тивных связей между дескрипторами при автоматизированном инфор­мационном поиске документов.

В теоретическом отношении тезаурус имеет непреходящую ценность, так как структурирует представление человечества о мире. Кроме того, тезаурус является одной из возможных моделей семантической системы лексики.

Были рассмотрены основные типы одноязычных словарей. Существуют еще фразеологические словари, а также словари пословиц и поговорок, словари языка писателей, словари паронимов (однокоренных слов), этимологические, исторические, диалектные и другие словари. Все они являются разновидностями приведенных выше словарей. Напри­мер, словарь пословиц и поговорок — частный случай словника, сло­варь иностранных слов толкового словаря, словарь паронимов — это частный случай семантического словаря. Таким образом, можно счи­тать, что все словари вписываются в предложенную классификацию.

Глава 21

РЕЧЕВАЯ ВЫРАЗИТЕЛЬНОСТЬ ТРОПОВ

Нет бытия вне сравнения, ибо

само бытие есть сравнение.

О. Мандельштам

Одна и та же мысль в языке выражается множеством способов (см. выше), из которых может быть выбран наиболее эффективный в конк­ретной речевой ситуации. Кроме психологического и логического ас­пектов, понятие эффективности передачи информации имеет и чисто лингвистический аспект. Он связан с выбором стиля и жанра речи и с применением приемов выразительности, усиливающих восприятие текста.

Стилем (лат. stilus — остроконечная палочка для письма, мане­ра письма) называется разновидность языка, закрепленная в данном обществе традицией за одной из наиболее общих сфер социальной жиз­ни и частично отличающаяся от других разновидностей того же языка по всем основным параметрам: лексикой, грамматикой, фонетикой. В современных развитых языках существуют три наиболее крупных сти­ля: а) нейтральный, б) более "высокий", книжный, в) более "низкий", разговорный (фамильярно-разговорный, разговорно-просторечный).

С коммуникативной точки зрения под стилем понимается общепринятая манера, обычный способ исполнения какого-либо конкретного типа речевых актов: ораторская речь, передовая статья в газете, научная (не узкоспециальная) лекция, судебная речь, бытовой диалог, дружеское письмо и т.д. Стиль в этом смысле характеризуется не только набором (параметрами) языковых средств, но и композицией акта.

С функциональной точки зрения во многих современных литературных языках выделяются обиходно-литературный, газетно-политический, производственно-технический, официально-деловой и научный функциональные стили, но объем каждого из них, соотношение друг с другом, место в стилистической системе в разных языках неодинаковы. Во всех языках центральное положение занимает обиходно-литератур­ный стиль, бытующий в широком повседневном неспециальном обще­нии и в художественной литературе, — "нейтральная" разновидность литературного языка, на фоне которой проявляются особенности дру­гих функциональных стилей, отражающие различие типов ситуаций общения. Газетно-политический стиль связан с общественно-политичес­кой сферой жизни, официально-деловой — стиль деловых бумаг и спе­циального общения в экономической, юридической, дипломатической сферах, в государственных учреждениях и т.п., научный и производствен­но-технический стили обслуживают науку и производственно-техничес­кую сферу. Статус языка художественной литературы вызывает споры. Некоторые ученые считают его функциональным стилем, другие видят в нем особое явление, отмечая, что он соотносится со всем национальным языком, включая территориальные и социальные диалекты. Спорным остается вопрос о месте разговорной разновидности в системе функционального стиля литературного языка.

Функциональный стиль — категория, зависящая от исторически изменяющихся социально-культурных условий использования языка, порожденная сложностью и многообразием общественно-речевой прак­тики людей. Системы функциональных стилей различны в различных языках и в разные эпохи существования одного языка. Так, социально значимыми у многих народов являются сферы устной народной сло­весности, культа, что вызывает к жизни соответствующие функцио­нальные разновидности языка. В определенные периоды, особенно предшествующие формированию наций и литературных языков, оп­ределенные сферы общения могут обслуживаться чужими языками, на­пример такую функцию может выполнять латинский язык.

Функциональный стиль реализуется в устной и письменной формах и имеет особенности в лексике, фразеологии, словообразовании, мор­фологии, синтаксисе, фонетике, в использовании эмоционально-оце­ночных и экспрессивно-образных способов выражения, в наличии своей системы клишированных средств.

Каждый речевой отрезок (как устный, так и письменный) выдер­жан в определенном стиле. Целесообразно выбирать стиль так, чтобы он соответствовал речевой обстановке. Нельзя возвышенным стилем го­ворить в среде уголовников точно так же, как нельзя на жаргоне гово­рить во время проповеди и т.д. Совершенно очевидно, что сам выбор функционального стиля соответствует целевой установке. Так же выбирается жанр. Например, если вы пишете деловое письмо, то не следу­ет представлять его в форме диалога.

Выразительность речи прежде всего связана с коммуникативной функцией понимания. Определенным способом организованная повторяемость может улучшить понимание, но не в случаях, когда повторяется мысль (т.е. план содержания), — это приводит к десемантизации (см. выше), а когда редуплицируется форма (т.е. план выражения): ал­литерация, а также параллелизм, анафора, эпифора.

Аллитерация (ср.-век. лат. alliteratio, лат. ad — к, при и litera — буква) — повторение согласных звуков, преимущественно в начале слов, как орнаментальный прием выделения и скрепления важнейших слои (Пора, перо покоя просит... — А.С. Пушкин).

Поэтический текст, как правило, есть знак душевного состояния автора, в котором он находится во время создания этого текста. Некото­рые звуки, безусловно, передают определенные душевные состояния, например такие, как [ш] или [с],[n] (см. выше о звуковом символиз­ме):

"And the silken, sad, uncertain rustling of each purple curtain, thrilled me — filled me with fantastic terrors never felt before... " (E.А. Рое).

В переводе на русский язык М.А. Зенкевич сохраняет аллитерацию как прием: Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, што­рах полонил, наполнил звуком ужаса меня всего.

Все приемы выразительности делятся на тропы и фигуры. Тропы — это приемы выразительности, которые реализуются на уровне слова или словосочетания. Фигуры — это приемы выразительности, которые реализуются в тексте, равном предложению или большем, чем предло­жение.

Тропы, как правило, связаны с переосмыслением. В языкознании представлено понимание тропа и как стереотипного употребления сло­ва или высказывания в переносном значении (метонимия, метафора). Это неудачное определение, так как переносного значения, вообще го­воря, не существует. Под переносным значением понимается обычно типовое значение другого языкового знака. Каждый знак имеет несколь­ко толкований: первое, второе... и т.д. Некоторые толкования являются очень распространенными, тогда они называются главными, а некоторые могут встречаться только в одном связанном словосочетании (но, тем не менее, они представлены в языке). Когда слово попадает в кон­текст, оно реализует только одно из своих значений. Часто оказывает­ся, что знак в качестве одного из неглавных своих значений имеет та­кое, которое для другого знака является главным.

Может быть поставлен интересный компьютерный эксперимент. В вычислительную машину вводится толковый словарь с набором пронумерованных значений каждой лексической единицы, а затем происходит автоматическое перераспределение внутри словаря, и заглавием словарной статьи становится значение в его словесной формулировке, а содержанием словарной статьи — все лексемы, включавшие в исход­ном словаре это значение (неважно, под каким номером). Таким спосо­бом можно проверить реальный уровень лексической синонимии конк­ретного языка. Для того чтобы осуществить эту работу, надо обладать довольно большим массивом словарных статей, введенных в компью­тер. Для этого нужно формализовать наиболее полный толковый словарь (формализация необходима, поскольку любой словарь такого типа есть результат индивидуального словесного миропонимания его составителя).

Итак, в естественном языке разные знаки в наборе своих значений могут иметь пересечения с другими знаками. На этом принципе и пост­роена метафора. Например, слово шляпа может быть в обычной разговорной речи применимо для обозначения человека-растяпы — так называемая "стертая" метафора. То же слово можно использовать по об­щеязыковой семантической модели и в значении " человек в шляпе". К этим тропам примыкают случаи контрастного преобразования семантики, в том числе клишированного (напр.: Спиноза! — об авторе совсем неглубокой мысли), т.е. ирония, а также различные фигуры коли­чества — гипербола и литота (ср.: Сто раз тебе говорил! и рукой подать! — Ему два годика и не без колебаний). С понятием тропа связаны перифраз и эпитет, часто, но необязательно обладающие тропеическим значением, а также сравнение. Как вид метонимии рассматривается си­некдоха. Кроме того, к тропам относятся олицетворение, аллегория и оксюморон.

В изощренных средневековых описаниях тропы и фигуры состав­ляли номенклатуру из 200 и более единиц. Многие из этих терминов; использует и современная филология, стремясь преодолеть противоре­чия в классификации тропов и выявить систему в отношениях между ними и между тропами и фигурами. Трудности на этом пути связаны с исключительным многообразием взаимодействия тропов и фигур в тек­стах. Установление их системы предполагает учет формальных и семантических сходств и различий, например, между метафорой-сравнением яблок румяные кулаки (Э.Г. Багрицкий) и ее возможными трансформа­циями: яблоки, как румяные кулаки (сравнение), румяные кулаки (в зна­чении яблоки — обычная метафора), яблоки, [эти] румяные кулаки (ме­тафорическая перифраза) и т.д. В художественных текстах, особенно в прозе XX в., распространено явление так называемой "обратимости тропов", при котором один и тот же объект получает различные тропеические обозначения. Например, глаза персонажа, похожие на кар­течь, далее предстают уже как картечины глаз и глаза-картечины, а ледяшки глаз — как синие ледяшки.

С помощью тропов достигается эстетический эффект выразитель­ности прежде всего в художественной, ораторской и публицистической речи (но также и в бытовой, и в научной, и в рекламе и т.п.). Однако приемы выразительности изучались в основном применительно к худо­жественному тексту, поэтому с чисто риторической (коммуникативной) точки зрения, тропы и фигуры мало изучены.

Изобилует тропами фольклор, они широко представлены как в лирической и эпической народной поэзии, так и в пословицах и поговор­ках — вообще в различных формах иносказания, типичного и для фра­зеологии нормативного языка; ср., например, что посеешь, то и по­жнешь, нашла коса на камень, скатертью дорога — и считать ворон, руки чешутся, камень преткновения и т.п. На тропах построены также многие афоризмы и так называемые крылатые слова.

Сам по себе художественный эффект определяется общеэстетичес­кими факторами образной мотивированности и функционально-стили­стической оправданности отдельных элементов в структуре целого про­изведения, смыслом и глубиной изображения. Изобилие или отсутствие тропов в некотором тексте еще не свидетельствует о его художественно­сти. Но, представляя собой языковую форму выражения, тропы всегда связаны с содержанием, формируют и воплощают его.

Поэтому проблема тропов требует не только системного, но и исторического подхода. В разные эпохи, в разных жанрах и даже в отдельных частях текста отношение художника к тропам как фактам поэтического языка различно. Усилия исследователей направлены на изучение эволюции тропов в связи с развитием художественной речи в целом, так как очевидно, что по предпочтению, оказываемому тем или иным художником некоторым из тропов, по частотности тропов в от­дельных текстах, по полному или частичному отказу от тропов и т.д. можно выявить типологические различия мировоззренческого харак­тера.

Структурная поэтика стремится описать любые контекстуальные преобразования слова (или словосочетания) в его звучании, значении и синтаксической позиции. Единообразное описание функций тропов и фигур позволяет перейти от эмпирического этапа в их исследовании к построению современной теории этих способов художественного мыш­ления. Семиотический подход к искусству (см. выше), ценный единым охватом различных его видов, приводит нередко к стихийному расши­рению значений у ряда и без того нестрогих определений тропов, на­пример, к переносу понятий метафора и метонимия в область кино. Тем самым "теория тропов и фигур" в ее филологическом аспекте при­обретает существенную роль для всего искусствознания.

В процессе коммуникации удачное применение приема выразительности повышает планку восприятия текста. Неудачное же применение такого приема, наоборот, опускает ее. Текст с неудачным применением приемов выразительности определяет говорящего как человека неумного, а это самый тяжелый побочный результат в речи.

Интересно, что читая произведения молодых писателей, как прави­ло стилистически несовершенные, можно сделать заключение об уров­не ума автора: одни — не понимая, что они не умеют пользоваться при­емами выразительности, перенасыщают, тем не менее, ими текст, и чи­тать его становится невозможно; другие понимают, что им не справить­ся с мастерским применением тропов и фигур, и делают текст нейтраль­ным с этой точки зрения, используя так называемый "телеграфный стиль". Это тоже не всегда уместно, но воспринимается лучше, чем на­громождение приемов выразительности, неумело использованных. Ней­тральный, почти лишенный приемов выразительности текст выглядит как скудный, что совершенно очевидно, но он, по крайней мере, не ха­рактеризует автора как глупца.

Что такое удачное применение приема выразительности?

Попробуем показать это на примере одного из самых распространенных тропов — эпитета. Эпитет (от греч. epítheton, букв. — приложен­ное) — образное определение предмета (явления, действия), характерный его признак. В отличие от обычного логического определения, которое вы­деляет данный предмет из многих (тихий звон), эпитет либо выделяет в пред­мете одно из его свойств (гордый конь), либо — как метафорический эпи­тет — переносит на него свойства другого предмета (живой след). В на­родно-поэтическом творчестве используется обычно постоянный эпитет, отличающийся простотой и неизменностью (добрый молодец, чистое поле, красна девица). Профессиональная литература приходит к индивидуали­зированным, уникальным эпитетам. В системе эпитетов отражается стиль писателя, эпохи, данного литературного направления (например, слад­когласный певец, хладный прах характерны для сентиментализма; желтая заря, снежное вино принадлежат поэтической системе А.А. Блока и т.д.).

Эпитеты можно разделить на те, которые задают характеристику действия, и те, которые задают характеристику предмета. Логическим и смысловым центром предложения обычно является сказуемое (см. об актуальном членении предложения выше). Поэтому для того, чтобы лучше передать мысль, усилить надо группу сказуемого (а не подлежа­щего — как принято думать). Сказуемое, как правило, выражается гла­голом, а глагол определяется наречием. Поэтому лучшими эпитетами являются наречия, а не прилагательные и причастия.

По определению, эпитет задает характерный признак предмета (явления и т.д.). Но ведь каждый предмет обладает большим количе­ством характерных для него признаков. Какой же следует выбирать? Рассмотрим пример подбора эпитетов к слову глаза (имеются в виду человеческие глаза).

	ГЛАЗА

В рамочке записан не смысл слова и не собственно слово, а денотат — объект внешнего мира. Попробуем найти характерный признак дан­ного денотата. Эпитеты на первом этапе подбираются не к словам, определения ищутся к денотатам (не слово заря, а сама заря видится Блоку оранжевой в определенном ракурсе освещения).

Глаза как объект внешнего мира могут быть охарактеризованы с разных точек зрения: цвет; форма (размер); впечатление, которое они производят на других людей; здоровье, возраст, отражение внутрен­ней сущности человека (характер, интеллектуальные, духовные и нрав­ственные свойства человеческой души), эстетика, психологическое состояние, в котором человек находится в момент речи, этнические ха­рактеристики и т.д.

Если глаза, как объект внешнего мира, характеризуются с раз­ных точек зрения, то что означает в определении эпитета "характер­ный признак", ведь таких признаков оказывается много (по количе­ству зон характеристики)? Каждая такая зона непосредственно скоррелирована с жанром текста, который ее определяет. То есть зона ха­рактеристики имеет отношение ко всему тексту, к его стилистике, то­нальности, целевой направленности. Если говорящий неправильно оценил зону характеристики по тексту, он попадает в нелепую ситу­ацию. Например, если в медицинской статье о проблемах зрения ска­зано, что на прием к врачу пришла женщина с прекрасными минда­левидными глазами, это смешно. Точно так же смешон художественный текст, целиком связанный с впечатлением, которое производят глаза, с передачей мироощущения человека в минуту общения, его состояния и т.д., если в нем сказано: "Она посмотрела на меня задумчивыми глазами, которые были заражены конъюнктивитом". Не выдержан жанр, стилистика всего текста не совпадает с зоной характеристики. Или, скажем, в научной статье, посвященной биологической характеристике цвета радужной оболочки глаза, сказано: "Она смотрела на меня грустными армянскими глазами, в которых чита­лась вековая скорбь ее народа". Крайне важно понять, что, прежде чем выбрать эпитет, следует сначала определить зону характеристи­ки. Все начинается с текста. Сначала составляется текст, а потом в него инкорпорируются приемы выразительности. Конечно, во многих текстах возможно пересечение каких-то зон. Скажем, можно предста­вить себе текст, в котором одновременно рассматриваются этнические характеристики и форма глаз; или психологическое состояние, харак­теристика личности и впечатление; здоровье и возраст и т.д. То есть характеристики могут выступать парами и тройками и в таком виде соответствовать одному тексту, но никогда все вместе.

Из разбираемого примера ясно, что глаза часто передают личност­ную характеристику человека и одновременно состояние его души в дан­ную минуту. Рассмотрим в этом контексте словосочетание добрые глаза во фразе: Он посмотрел на меня добрыми глазами. Словосочетание представляет собой синтаксический омоним. Эта фраза в первом значении понимается как: "Он на меня посмотрел, и он добрый", во втором зна­чении — "Он на меня посмотрел и в этот момент испытывал добрые чувства"; третье значение этой фразы является объединением первых двух. Если в речи омонимия не снимается, если из широкого контекста читатель (слушатель) не понимает, какое из значений представлено, это неудачный текст.

Следующая трудность в подборе эпитета (как и любого другого приема выразительности) связана непосредственно с восприятием текста. Речь идет о явлении десемантизации как редукции смысла в часто повторяю­щемся тексте (см. выше). Чем более популярным оказывается конкретный пример тропа (в частности, эпитета), тем больше он десемантизируется. А если нечто десемантизировано, то о какой выразительности может идти речь? Прием выразительности должен удивлять читателя и слушателя. Эффективность достигается в тех случаях, когда адресат речи бывает потрясен сказанным или прочитанным. С помощью речевого штампа добиться этого невозможно. Среди эпитетов десемантизированных струк­тур больше, чем среди других тропов. Когда, скажем, словосочетание сиреневый туман человек слышит впервые, оно производит на него впе­чатление необычности образа. Но песня с таким названием несколько лет назад постоянно звучала в эфире, что сделало это словосочетание невозможным для дальнейшего использования, кроме случаев цитиро­вания. Придумать недесемантизированный эпитет достаточно сложно, но другие использовать нельзя. Таким образом, удачным может считать­ся эпитет, усиливающий главную мысль, выдержанный в общей стилис­тике текста, неомонимичный и недесемантизированный, создающий яр­кое, неожиданное впечатление и по возможности возникающий в неотя­гощенном приемами выразительности тексте.

Метонимия (греч. metonymia, букв, переименование) — троп, в основе которого лежит принцип смежности. Метонимия вытекает из способности слова к своеобразному удвоению (умножению) в речи номинативной (обозначающей) функции; она представляет собой на­ложение на нетипичное значение слова его основного значения. Так, во фразе Я три тарелки съел (И.А. Крылов) слово тарелка обозначает одновременно кушанье и тарелку.

Метонимия возникает на основе внешней или внутренней связи меж­ду предметами и явлениями (т.е. денотатами). Эта связь проецируется в план содержания языковых знаков. Вещь получает название другой, свя­занной с ней вещи. Явления, приводимые в связь посредством метони­мии и образующие "предметную пару", могут относиться друг к другу самым разным способом: вещь и материал (Не то на серебре, — на золо­те едал — А.С. Грибоедов); (Вся в тюле и в панбархате в зал Леночка вошла — А.А. Галич.); содержимое и содержащее (Трещит затоплен­ная печь — А.С. Пушкин); носитель свойства и свойство (Смелость города берет); творение и творец (Мужик... Белинского и Гоголя с ба­зара понесет — Н.А. Некрасов); действие и орудие этого действия (Их села и нивы за буйный набег обрек он мечам и пожарам);место и люди, находящиеся на этом месте (Вся Москва об этом говорит).

Распространенными являются и следующие виды метонимии:

Человек — место работы

— место жительства

— эпоха

— круг людей

— раса

— национальность

Абстрактное понятие — наука

— автор

Предмет — назначение

— внешний облик

— впечатление

— цвет

Животное — среда обитания

— впечатление

— поведение

— взаимодействие с человеком

Действие — цель

— результат

— деятель

— место

— время

— способ (орудие)

Метонимия как перенос названия имени основывается на смежнос­ти значений, в основном пространственной, временной и причинно-следственной. Важным свойством метонимии является то, что связь между предметами предполагает, что предмет, имя которого используется, существует независимо от предмета, на который это имя указывает, и оба они не составляют единого целого.

При метонимии заменяемое и заменяющее понятия не имеют общей семантической части. Иначе говоря, метонимия действует в области непересекающихся классов. Этим метонимия отличается от метафоры (см. ниже). При метонимии переход от исходного понятия (И)к результирующему понятию (Р)осуществляется через промежуточное понятие (П), которое является объемлющим для И и Р.

В качестве примера рассмотрим фразу: "Prenez votre César" (Возьми­те вашего Цезаря), обращенную учителем к своим ученикам во время урока, посвященного изучению "De Bello Gallico". Промежуточным понятием здесь будет пространственно-временное единство, включаю­щее жизнь прославленного консула, его любовные похождения, его лите­ратурное творчество, его участие в войнах, его город, всю его эпоху. И в этом единстве Цезарь и его книга будут связаны отношением смежности. При метонимии используются коннотативные семы (элементы значения), т.е. семы смежные, принадлежащие к более обширному це­лому и входящие в определение этого целого.

Существуют два источника коннотации: сопоставление одного сло­ва с другими (здесь имеется в виду как сопоставление означающих, так и сопоставление означаемых) и сопоставление денотата слова с други­ми сущностями реального мира (следовательно, сущностями экстралингвистическими). Языковые коннотации возникают на основе сопостав­ления данного слова с единицами: а) фонетическая (звуковая) структу­ра которых частично совпадает с фонетической структурой данного слова; б) которые могут быть подставлены вместо данного слова в за­данном контексте; в) с которыми может сочетаться данное слово; г) в которые данное слово входит в качестве составной части; д) семанти­ческая структура которых частично совпадает с семантической струк­турой данного слова; е) чья графическая структура частично совпадает с графической структурой данного слова.

Эти ряды сопоставлений виртуальны и могут не совпадать при переходе от одного говорящего к другому.

Поскольку любой контекст в первую очередь налагает запрет на часть форм и значений входящей в него лексемы, можно считать, что привычная сеть сопоставлений относится к формам и значениям данно­го слова, которые несовместимы с данным конкретным контекстом. Вто­ричная сеть может быть получена путем применения правил а — е к данному слову, третичная сеть — путем применения тех же правил к результату их первого применения и т.д.

Основные типы коннотации быстро стали для нас привычными, и в обыденной речи мы сталкиваемся с различными классами более или ме­нее устойчивых метонимических образований, таких, например, как класс "знаков" для той или иной группы лиц: шляпа, тюфяк, лопух, кон­фетка... И может быть, именно эта "естественная предрасположенность" метонимии к клишированности сделала ее столь непопулярной в совре­менной литературе, поскольку там она встречается гораздо реже, чем в обыденной речи. Можно привести пример чистой, "неклишированной" метонимии, заимствованный из спортивного лексикона:

Форды отпустили газ [= замедлили ход, остановились] (Ре­портаж с автомобильной гонки).

Форды: инструмент — агент; отпустили газ: причина — следствие.

Если метафора строится на минимальном семантическом пересече­нии (см. ниже), метонимия может охватывать сколь угодно большое "объемлющее" множество. Таким образом, в предельном случае эти фи­гуры совпадают, хотя это не обосновано ни внутренними, ни внешними причинами. Такая возможность (чтобы не сказать опасность) широ­ко используется в рекламе, где необходимое объемлющее множество как бы создается с помощью текста, но в результате мы часто сталкиваем­ся с некорректными с логической точки зрения утверждениями. Допу­стим, что на рекламе изображена мощная спортивная машина, кото­рая через метонимию олицетворяет человека действия. Рекламная над­пись гласит: "СПРИНТ — СИГАРЕТА ЧЕЛОВЕКА ДЕЙСТВИЯ".

Если связь спринт — мощный автомобиль — человек действия очевидна, то связь между спринтом и сигаретой абсолютно произвольна... В этой рекламной надписи не используются имеющиеся типы метони­мических отношений, а устанавливаются совершенно новые связи меж­ду объектами.

Особым видом метонимии является синекдоха. Синекдоха (греч. synekdoche, буквально — соотнесение) — словесный прием, посредством которого целое (вообще нечто большее) выявляется через свою часть (нечто меньшее, входящее в большее). Например: "Эй, борода! А как проехать отсюда к Плюшкину?.." (Н.В. Гоголь), где совмещены значе­ния "человек с бородой" и "борода"; "И вы, мундиры голубые, и ты, послушный им народ" (М.Ю. Лермонтов) — о жандармах.