Социальная позиция как система принципов деятельности органов информации и журналистов

КОРКОНОСЕНКО

Принципы поведения журналиста

Регулирующее воздействие на журналистскую практику исходит не только извне (со стороны правовой системы, собственников СМИ, политической и нравственной среды) и даже не только от профессиональных союзов и корпораций (через механизмы самоуправления), но и от тех социально-профессиональных установок, которыми руководствуются работающие в прессе люди. Про­фессиональное самосознание журналиста — это как бы конечная фаза философских, теоретических, производственных дискуссий о назначении и критериях оценки качества редакционного труда. Дальше непосредственно следует реализация установок: планиро­вание работы, выполнение конкретных заданий, написание и публикация текстов и т.п.

До того, как приступить к каждодневной практике, «текучке», если говорить на бытовом жаргоне, у человека складываются представления о ее смысле и о своей готовности эффективно в ней участвовать. Назовем эти представления образом профессии и образом себя в профессии. Если же такая трудная работа ума не была своевременно проведена, труд превращается либо в механическое движение по однажды заданной колее, либо в тяжкую повинность, либо в источник конфликтов с коллегами и аудиторией, которые ждут от тебя совсем иного поведения. Конечно, в живом редакционном деле невозможно обойтись без столкновений. Чаще всего они носят эпизодический и частный характер и преодолеваются без драматических последствий для участников. Хуже, когда сталкиваются представления о долге журналиста. В этом случае человек может вступить в конфликт с самой профессией и представляющими ее людьми. Это означает, что различными оказались принципы, которые мы кладем в основание своей деятельности.

У любой науки или рода практического действия есть некие фундаментальные основания, без опоры на которые нельзя рассчитывать на долговременный успех. Для их обозначения употребляется термин «принципа. В философской литературе он описывается как первоначало, основное правило поведения, центральная идея, которая охватывает все явления данной области. Есть такие центральные понятия и в журналистике. Их действие распространяется на организацию системы СМИ и работы редакций, а также на убеждения и методы деятельности отдельных журналистов.

Может показаться, что речь идет о далеких от производства материях — ведь руководители и сотрудники СМИ не часто открыто выступают с заявлениями профессионально-методологического характера. Но давайте сопоставим два факта, в которых отражаются взгляды на профессию и практические действия редакций. «Журналистика должна сообщать то, что граждане, или правительство, или и те и другие не хотят слышать, равно как и то, что они хотят слышать. Газеты не должны богохульствовать, играя роль Бога» — таков взгляд известного зарубежного эксперта. Редакция «Комсомольской правды» вручила премии по итогам организованного ею конкурса «Лица года — 2000». Человеком года признан президент России, событием года стало издание мемуаров предыдущего президента, мэром-2000 — мэр Москвы, самой яркой политической фигурой оказался глава президентской администрации, среди губернаторов отмечен руководитель, который как раз участвует в выборах на новый срок (здесь вышла осечка — выборы он проиграл)... Газета откровенно показывает, что больше всего заинтересована в покровительстве властных «богов». Что иное перед нами, как не две полярные принципиальные установки?

Принципы не от рождения даны журналистике, а вырабатываются на основе исследований и опыта, привносятся в нее ее руководителями и сотрудниками редакций. В то же время отклонение от них ведет к изменению социальной ориентации журналистики и производимых ею эффектов. Причем это может происходить не по злому умыслу корреспондентов, а из-за незнания ими теории или неумения проводить ее в жизнь. Иными словами, принципы имеют субъективно-объективную природу. Сочетание этих двух начал проявляется также и в том, что принципы реализуются в процессе индивидуального творческого труда, в зависимости от мировоззрения и уровня культуры журналиста. Однако на их понимании сказывается общая социально-политическая и нравственная обстановка в обществе. Так, в теории и практике советской прессы незыблемым считался принцип партийности, поскольку коммунистическая партия полновластно руководила экономической, политической и духовной жизнью страны. Сегодня, в условиях идеологического плюрализма, реанимация партийности как атрибута журналистики была бы опасным покушением на свободу последней.

Принципы вырабатываются и существуют на двух уровнях — идейно-методологическом и поведенческом. В первом случае мы имеем дело с профессиональным самосознанием журналистов, их пониманием своего долга перед обществом, человеком и самими собой как социально активными личностями. Во втором случае имеются в виду требования к характеру деятельности, обладающие нормативной силой, хотя и не обязательно зафиксированные в юридических документах. При этом каждый редакционный коллектив и его сотрудники по-своему воспроизводят на практике общие положения. Принципы никоим образом не ограничивают выбор содержания и форм творчества. Если понимать вопрос таким образом, то не возникнет оснований для беспокойства о некой унификации, подравнивании всех изданий и каналов под общий трафарет.

Обращение к понятию принципов давно уже стало нормой для существующих в мире журналистских ассоциаций. Так, МФЖ еще в середине 50-х годов приняла Декларацию принципов поведения журналиста, которую она рассматривает как стандарт профессиональной деятельности в области приобретения, передачи, распространения и комментирования информации и описания событий. Под эгидой ЮНЕСКО представители СМИ в 1980-е годы выработали Международные принципы профессиональной этики в журналистике. Мы встретим это понятие в документах национальных профессиональных ассоциаций, действующих в Австрии, Бельгии, Германии, США и других странах. Принципы составляют фундамент, на котором строятся этические представления и нормы профессии. В рамках нашего учебного курса тема этики не раскрывается подробно — мы ограничимся выделением центральных понятий — тех, что дают ключ к гармонии журналистского самосознания с распространенными в обществе ожиданиями от прессы.

Ожидания, как несложно догадаться, связаны, прежде всего, с тем, чтобы журналист добросовестно выполнял свой первостепенный долг — служение интересам общества, чтобы он был ответственным и активным участником социальной жизни. Эти качества находят выражение в понятии социальности прессы.

Под социальностью человеческой практики, одним из проявлений которой является журналистика, понимаются, во-первых, ее происхождение и существование в обществе (а не ее биологическая природа: «культурам, а не «натура»), во-вторых, особый тип связей между людьми, обусловленный совместным характером деятельности и общественным разделением труда, в-третьих, различия в общественном положении и образе жизни больших групп населения, а также взаимоотношения между ними и, наконец, продукт социализации индивидов, коллективов, групп, включая профессиональные коллективы и группы.

Из всех значений социальности социализация особенно полно охватывает субъективную, человеческую сторону журналистского производства — как усвоение опыта предшествующих поколений и ответ на ожидания общества, как целенаправленное включение в реальные общественные отношения. Она представляет собой синтез многообразных связей журналиста с общественной средой, предполагает активное осознание им своей роли в этой среде и деятельное выражение профессионально-личностной позиции. Именно в связи с ней уместнее всего рассматривать производственное поведение сотрудников СМИ — социальное или асоциальное по знаку. В литературе предложены методологические подходы к разграничению по этому признаку: «Социальным является такое поведение (действие), которое направлено на стабилизацию и обеспечение перспектив развития общества как целостности. Поэтому, например, следует признать антисоциальным поведение, ориентированное на других людей как на средство, игнорирующее общие (общественные) интересы ради индивидуальной выгоды, дестабилизирующее общность (коллектив, общество)».

При описании прессы мы привычно используем определения «социальный», «социальные»: статус, функции, роли, эффекты, мышление и т.д. Кажется, что иного и быть не может. Именно так рассматривались предыдущие темы нашего учебного курса, и договоримся считать, что с этой характеристикой журналистского поведения мы достаточно хорошо разобрались. Но логика рассуждений побуждает искать в журналистике и прямо противоположное, асоциальное начало. Даже архинеправильное, противное общественным ожиданиям поведение имеет и какую-то системообразующую доминанту, и определенные качественные характеристики, и собственное терминологическое обозначение. Если эти признаки не удается обнаружить, то нельзя утверждать, что существует само явление. Считая социальность нормой для прессы, мы обязаны признать наличие ее антипода — парной, «теневой», уравновешивающей категории, т.е. асоциальности. В противном случае безосновательными стали бы претензии к журналистике и журналистам по части «неверного» стиля их деятельности, которые регулярно выражаются потребителями и критиками продукции СМИ. Нарушения следовало бы считать всего лишь мелкими отклонениями от нормы, едва ли не простительными шалостями, а не поводом для глубокой озабоченности.

Есть ли повод для таких претензий? Несомненно, и убедиться в этом можно с помощью красноречивой статистики. Как показывают подсчеты, в 1940 г. разовый тираж центральных газет в Рос­сийской Федерации составлял более 20% от общей численности населения, в 1970 г. — более 45%, в 1980-м — почти 60%, в начале 1990-х превысил 70%. Как бы мы ни оценивали конъюнктурные факторы динамики этого показателя, она отражает объективный факт — усиление слитности жизни социума и прессы. В последние десятилетия советского времени на «среднего» читателя приходилось 2,6 газеты. В недавнем обращении к Президенту РФ ведущие деятели СМИ указывали, что на федеральные газеты подписались 4,7% общего количества жителей, на региональные и местные — 11,8%. Они связывают падение подписки со свертыванием госу­дарственной поддержки печати, что, конечно же, справедливо. Но ясно и то, что пресса перестала удовлетворять первейшие потреб­ности своей потенциальной аудитории и, соответственно, не яв­ляется более необходимым элементом ее образа жизни. «Выпадая» из повседневного бытия социума, журналистика заслуживает названия асоциальной.

Сложность анализа проблемы заключается в том, что само слово «асоциальный», безотносительно к журналистике, не получило точного описания в словарях и справочниках. В них встречается понятие «антиобщественный», которое сужает границы предмета нашего внимания. Если приставка «анти-» означает открытое противопоставление или враждебность, то «а-» сигнализирует как об относительно мягком отрицании, так и о полном отсутствии какого-либо качества. Подобно случаю с «анти-», здесь тоже всегда есть нарушение общественных предписаний, но диапазон форм его проявления значительно шире, вместительнее, богаче оттенками. Говоря об асоциальности прессы, мы имеем в виду неразвитость ее общественного содержания, проявляющуюся с различной силой и откровенностью. Подобным образом, говоря об асоциальности журналиста, мы подразумеваем неразвитость его общественного самосознания, которая соответствующим образом предопределяет характер его деятельности.

На прикладном уровне индикатором асоциальности служит «отклоняющееся поведение» прессы. Это понятие активно осваивается современным правоведением, педагогикой, социологией, и его использование помогает наладить более тесное взаимопонимание теории журналистики с другими отраслями обществознания. Несоответствие юридическим и морально-нравственным нормам, аудиторным ожиданиям и эффективным стандартам деятельности — так проявляется отклонение журналистского поведения от нормы. Добавим в этот ряд игнорирование выводов и рекомендаций науки — как «своей», отраслевой, так и всего комплекса социально-гуманитарного знания. Речь, конечно, не идет об опережающих новациях в СМИ, предугадывающих завтрашние, пока еще слабо осознаваемые самим обществом потребности. Чем дальше и демонстративнее пресса уходит от разумной нормы, тем острее ее конфликт с социальным миром и выразителями его настроений.

История журналистики — и отечественной в том числе — убеж­дает, что противоречия и дискуссии на этой почве неизменно сопровождали прессу. С одной стороны, журналистская практика всегда давала поводы для критики с позиций общественного интереса. С другой стороны, принципиально недостижимо всеобщее единство суждений о нормальном и аномальном. Классическим примером в обоих этих смыслах служит «Рассуждение об обязанностях журналистов...», сочиненное М. В. Ломоносовым два с половиной века назад. Мыслитель справедливо упрекает журналистов в том, что они, по невежеству, не оказывают благотворного влияния на приращение человеческих знаний, и ссылается на некие «надлежащие грани, определяемые этой задачей». Надо полагать, не все его современники считали нормой для пишущего сословия «строгое и правиль­ное разыскивание истины», а с течением лет и устоявшиеся представления о «надлежащем» могут разительно меняться.

Один из лидеров европейской социологии, Ю. Хабермас, подчеркивает, что сегодня в области применения норм универсализа­ция уступает место принципу уместности, или соответствия: прежде всего требуется выяснить, какая из признанных норм более всего соответствует данному случаю^. Однако несомненно, что суще­ствует некий предел относительности, за которым отклонение от абсолюта — укоренившихся традиций, стандартов и ожиданий — приобретает общественно опасный характер. Примером тому слу­жат отношения современного мира с прессой. Как отмечает Ю. Хабермас, коммуникационные структуры общественности на­ходятся во власти СМИ, под влиянием которых они до такой сте­пени ориентированы на пассивное, развлекательное поглощение информации, что повседневное сознание стало необратимо фраг­ментарным, взамен былой его целостности.

Иначе говоря, пресса ставит во главу угла не служение обществу (в том числе путем приращения знаний), а обслуживание примитивных потребительских инстинктов частных лиц. По форме это может выглядеть как «гуманистическая» реакция на запросы аудитории, по сути же перед нами асоциальная стратегия деятельности. Как ни парадоксально, но одновременно это и антижурналистская стратегия, несущая в себе бациллу депрофессионализа-ции СМИ. В кризисные для себя моменты редакции осознают раз­рушительные следствия нормативно-ценностного релятивизма и спасительность «старомодных» взглядов на общественное назначение прессы. «Известия», выступившие с разоблачением неправедных действий властей в г. Ленинске-Кузнецком, неожиданно встретили массовое осуждение своей акции со стороны других СМИ. Для коллег-журналистов оказалось привычнее увидеть в публицистическом расследовании исполнение оплаченного заказа, а не профессионального долга. Ошеломленные «Известия» вынуждены были констатировать, что «поиск истины, главная наша цель, еще вчера объединявшая прессу, ушла на обочину... она явно тонет в войне амбиций и неприязней...»

Многообразные и бесчисленные отклонения журналистики от стремнины общественной жизни, более или менее значительные, поддаются классификации, если рассматривать их как варианты одного феномена — асоциальности. Классификация основана на выделении типа объекта, которому в каждом отдельном случае служит пресса и чьи интересы она вольно или невольно выражает. Эти объекты различаются между собой, но едины в своем проти­востоянии социуму как интегрированному, консенсусному объединению людей, имеющему собственные макроинтересы и линии развития. Они как бы замещают социум в качестве первостепенно­го для СМИ объекта.

Частные лица и группы лиц (владельцы, заказчики). В условиях, когда ежедневно вспыхивают скандалы, связанные с возникнове­нием частных «империй» СМИ, когда размежевание между приватизированными каналами вещания и обыденной реальностью аудитории стало более чем очевидным, нет необходимости доказывать существование и опасность этого направления сервильной деятельности прессы.

Структурные элементы социума. Самым выразительным примером этого плана служит подчинение прессы государственному аппарату — в национальном масштабе и на местах. Фонд защиты гласности публикует данные своего мониторинга (систематического слежения) нарушений свободы слова. Эти публикации пестрят сообщениями об административных указаниях прессе и санкциях за «нежелательные» публикации в СМИ. Не менее развито тяготение журналистов к обслуживанию иных элит — прежде всего политических. Особенно явно оно проступает в ходе перманентной предвыборной агитации, когда прибыльность политической рекламы затмевает для СМИ подлинные интересы избирателей. В этой связи заслуживает упоминания едва ли не карикатурная расстановка сил: титул «влиятельная газета» (кстати сказать, дающий привилегию регулярного цитирования в телевизионных обзорах печати) присвоен изданиям с ничтожными подписными тиражами. Кабинетная влиятельность есть факт личных отношений между журналистами и узкими элитными кругами, а на массы населения она либо не распространяется, либо достигает их окольными путями (например, через те же обзоры прессы).

Зарубежные государства и их представители. Многолетняя отграниченность нашей страны от мирового сообщества спровоцировала раболепное восприятие прессой чуть ли не любого иностранного авторитета и модели жизнеустройства, с прямо пропорциональным негативизмом по отношению к отечественным традициям. Эта тенденция затронула и журналистское образование:

«Американский инспектор, спрашивая русских преподавателей о том, в чем они нуждаются для модернизации своих учебных планов, был удивлен слабым акцентом на оборудование... Без исклю­чения все они подчеркивали потребность в расширении контактов с Западом и особенно с Соединенными Штатами... Примечательно... что русские журналисты и преподаватели журналистики производят впечатление людей, восприимчивых к идеям из Америки», — подводит итоги своей поездки по России один из западных экспертов. Безоглядная вестернизация значительной части СМИ — по содержанию, ценностным ориентациям и методам деятельности — способна нарушить информационную безопасность России, равно как и увеличить разрыв между образом прессы и образом жизни населения.

Редакции СМИ и журналистская корпорация. Характерное для современной цивилизации возрастание технической мощи СМК и (российская специфика) высвобождение прессы из-под официального политического контроля породили иллюзию «ненужности» аудитории, а вслед за тем — явление самодостаточности журналистики. СМИ отражают настроения, вкусы, понимание жизни, свойственные самим журналистам, но не сколько-нибудь многочисленной части населения. Данная тенденция регистрируется зарубежными исследователями положения прессы в социо-культурном пространстве. Так, шведские социологи в итоге многолетних изысканий пришли к печальному выводу о том, что человечество находится на пути в «постжурналистскую» эру, поскольку средства информации теперь отражают не мир, а самих себя и себе подобных. Разновидностью журналистского эгоизма является анархическое пренебрежение какими-либо вообще установками и ориентирами, в частности правовыми нормами, что обычно отличает людей, случайно приобщившихся к работе в СМИ.

Преодоление асоциальности должно начинаться с ее точного диагностирования как тревожной тенденции в эволюции прессы. Необходимо, далее, заново возвысить понятие профессионального журналистского долга как служения прессы обществу. На ны­нешнем этапе развития российской прессы ближайшей задачей стало первоначальное, элементарное по трудоемкости наведение порядка на информационном рынке. Характерно, что Лига журна­листов Санкт-Петербурга и Северо-Западное региональное управление по делам печати были вынуждены призвать руководителей СМИ соблюдать законодательство и «правила игры» в конкурентном поле. Подоплека обращения заключается в том, что в погоне за финансовой выгодой редакции систематически прибегают к скрытой рекламе и публикуют многократно завышенные данные о тиражах своих изданий. Если не включаются механизмы честного самоконтроля, властные институты оказываются перед необходимостью извне ограничивать функционирование непослушной журналистики. В ходе одной только проверки Северо-Западное управление за искажение информации о тиражах применило штрафные санкции к шести газетам и предупредило других нарушителей о еще более строгих и регулярных мерах административного воздействия. Неоднократно из уст чиновников и депутатов звучали предложения о введении запретительного законодательства по отношению к деструктивной прессе.

ПРОХОРОВ

СОЦИАЛЬНАЯ ПОЗИЦИЯЖУРНАЛИаА

В России, как и во многих других странах, законодательно закреплен отказ от единой идеологии и провозглашена возможность и необходи­мость широкого идеологического и политического плюрализма, что со­здает предпосылки для формирования, выражения и отстаивания самых разных социальных позиций в журналистике.

Однако если каждый журналист выступает за «истину, добро и спра­ведливость» (предположить иное - значит допустить возможность субъ­ективистского произвола, неприемлемого для честного журналиста, а о бесчестных нечего и говорить), то, следовательно, в результате обсужде­ний, споров, дискуссий по какому-либо конкретному поводу каждый раз можно прийти лишь к единому взгляду, к одному-единственному выводу. Ведь истина только одна, хотя путь к ней долог. Но вывод о единой исти­не (и стремлении к ней) правомерен, если имеется в виду лишь познава­тельный, гносеологический аспект проблемы. В чисто гносеологическом аспекте действительно должно существовать единственно верное сужде­ние, к которому необходимо стремиться.

Совсем иначе должна решаться проблема о существовании единой по­зиции в социальном аспекте. Ведь в спорах между различными социаль­ными силами (классами, слоями, нациями, конфессиями, регионами, на­родами, странами и т.д.) очень часто такого единого, вполне устраивающего всех решения нет в силу именно социальных различий в объективном положении, а затем - в подходах, взглядах, стремлениях, от­ражающих реальное положение и интересы каждой социальной силы, ус­траивающее одних может оказаться не вполне приемлемым для других и совсем неприемлемым для третьих (это касается и принципов приватиза­ции, и достижения справедливости в пенсионном обеспечении, и реше­ния территориальных вопросов и т.д. и т.п.). Значит, для каждого журна­листа возникает принципиально важная проблема: какую позицию по социальным вопросам занять, на чьей стороне выступать и как действо­вать, чтобы если не абсолютно, то, по крайней мере, в наибольшей мере его оценки и предложения отвечали бы действительно требованиям «до­бра, истины и справедливости».