Развитие городов, торговли, горнодобычи

XIII—XV вв. — время урбанизации польских земель. Развитие городской жизни опиралось на установление в городах немецкого права, образцом для которого служило право города Магдебурга. Оно предполагало создание институтов городского самоуправления: городских советов и городских судов. Однако если на Западе города становились независимыми в результате борьбы городских общин с феодалами (так называемые «коммунальные революции»), то в Польше городское право предоставлялось сверху — по решению короля или князя. Часто вопрос о городской самостоятельности решался компромиссно — наряду с городским советом широкие полномочия сохранял и королевский наместник — войт. В XIII в. в Польше насчитывалось уже около 100 городов на немецком праве. По темпам урбанизации лидировала Силезия, где в XIII в. было основано 100 поселений на городском праве, а в XIV — 20. В Малой Польше в XIII в. было основано 30 городских поселений, а в XIV — 50. В Великой Польше — соответственно 40 и 60, в Мазовии — 4 и 36. Правда, нужно иметь в виду, что многочисленность городов не означает многочисленности городского населения. Гданьск и Вроцлав имели в XIV в. по 20 тыс. жителей, Краков — 14, Познань — 4, а несколько других считавшихся крупными городов (Калиш, Гнез-но, Сандомир) — по 2—2,5 тыс. Преобладали же города с несколькими сотнями жителей, а многие из них практически ничем, кроме правового статуса, не отличались от деревень.

В XIV—XV вв. городская жизнь Польши достигает расцвета. Цеховая организация еще не стала тормозом для развития ремесленного производства. В крупнейших городах встречалось до 40 ремесленных специальностей. Ведущей отраслью было сукноделие. Внутренняя торговля быстро росла вследствие расширения чинша, внешняя — развивалась успешно во многих направлениях: на юге — с Чехией и Венгрией; на севере — со всей Европой Через Балтику, где торговля регулировалась Ганзейским союзом, в который входили Гданьск, Торунь и Эльблонг. Объединение с

Литвой привело к активизации восточной торговли, а с XV в. заметно усиливается и черноморское торговое направление при посредничестве итальянских городов Причерноморья.

При Казимире Великом была проведена денежная реформа, поскольку рост товарно-денежных отношений требовал ввести более крупную монету (грош, от лат. grossus) вместо прежнего мелкого динара.

Существенным фактором экономического подъема в XIV-XV вв. явилось и развитие горнодобывающей промышленности. Речь идет прежде всего о добыче соли в Бохне и Величке в Малой Польше. Разработка соляных копей началась в XIII в., а в XIV в. по инициативе Казимира было организовано большое государственное предприятие (краковские жупы) и соль стала одним из важнейших источников поступлений в государственную казну. Специальная грамота определяла порядок соледобычи и торговли солью.

В районе Олькуша и Бытома, на западе Малой Польши, добывали свинец, который также составлял предмет вывоза за границу. Добыча велась частными лицами на основе лицензий, выданных королем и местным епископом.

В XIV—XV вв. известного размаха достигла и добыча железа, в основном в Малой Польше.

Социальная структура

Если в X—XII вв. польское общество, уже перестав быть ро-доплеменным, не стало еще сословным, то в XIII—XV вв. в Польше шаг за шагом складывается сословная структура, типичная для всякого западного средневекового общества. Основой для формирования сословных структур и отношений было наделение всех основных социальных групп определенным правовым статусом, передаваемым по наследству. Реальное содержание социальных связей и отношений оставалось, конечно, богаче и сложнее правовых форм, ибо внутри каждого сословия находились разные по реальному статусу группы, а границы между сословиями оставались проницаемыми. Однако господствующей тенденцией было выравнивание правового статуса всех представителей данного сословия и установление возможно более четкой границы между сословиями. Тем не менее вплоть до конца XV в., по мнению польского историка Г. Самсоновича, «в каждодневной практике сословная структура не функционировала».

С другой стороны, невозможно говорить и о какой-либо однородности польского общества в конце Средневековья. Социальные структуры переживали процесс перестройки, находились

вдвижении, порожденном экономическим ростом и бурными политическими и культурными переменами. Шляхта обособилась вправовом отношении только к концу XV в., тогда же под западным влиянием стало укореняться представление о крестьянах и горожанах как сословии.

Но границы между отдельными группами по-прежнему оставались очень подвижными, между различными по статусу социальными слоями сохранялись прочные родственные и территориальные связи, шляхта была перемешана с нешляхтой, а герб еще не стал отличительным признаком дворянского сословия. Территориальные надсословные связи в целом преобладали над раннесословными. Все это в свою очередь было связано с особенностями развития феодальных отношений в предшествующий период, который не знал широкого распространения фьефов, вассальных связей и иерархии, так что рыцарь напрямую зависел от монарха, а всякий герб был настолько вместителен, что включал десятки семей и с легкостью принимал новые. Это позволило влодыкам — слою, промежуточному между рыцарством и крестьянством, — влиться в ряды дворян, чем некоторые историки (например, К. Бучек) объясняют многочисленность польской шляхты на пороге Нового времени.

Духовенство

Прежде других в сословие замкнулось духовенство. В предшествующий период оно еще очень сильно зависело от государства и было внутренне неоднородно. Феодальная раздробленность повсеместно в Европе привела к укреплению сословных позиций духовенства. Это произошло и в Польше в первой половине XIIIв., при архиепископах Генрихе Кетличе и Пелке Лисе, которые использовали феодальные усобицы для достижения полной автономии польской церкви. Эта автономия выразилась, во-первых, в том, что духовенство, с одной стороны, было исключено из сферы действия княжеской юрисдикции по всем вопросам, за исключением имущественных; с другой — его судебные полномочия распространялись на мирян в целом ряде вопросов, которые трактовались каноническим правом. Во-вторых, светские власти лишились права назначать новых епископов и аббатов, которые отныне избирались капитулами и монастырскими конвентами. Даже в частных владениях феодал мог лишь рекомендовать кандидата в священники или аббаты. В-третьих, Церковные земельные владения были наделены административным, судебным, налоговым иммунитетом.

Серьезные преобразования характеризуют внутрисословную жизнь духовенства. Вводилась более жесткая дисциплина, соответствовавшая нормам канонического права, предписывался целибат, регулярно стали созываться синоды польского духовенства для решения вопросов внутренней жизни церкви, в результате реформы капитулов ее члены отныне должны были проживать совместно и ежедневно собираться на молитву. Реформы XII-

XIII вв., как и во всей Европе, явились результатом клюнийско-го движения. Они привели к сословной консолидации духовенства и росту его независимости в отношениях с другими социальными группами.

Крестьянство

Формирование крестьянства как сословия польского средневекового общества свидетельствовало о его внутренней консолидации и унификации в результате перестройки отношений в аграрной сфере, вызванной колонизационными процессами XIII—

XIV вв. Это не означает, что не было внутренней дифференциации крестьянства. Напротив, она даже усилилась в связи с наличием разных форм и режимов колонизации. Но тем не менее статус крестьянства как особой сословной группы стал вполне определенным и находил ясное отражение в том, как оно воспринималось окружающим обществом.

Положение крестьян регулировалось государственным законодательством и традицией. Но это, однако, не говорит о том, что крестьяне были бесправным сословием. Напротив, XIII—XVвв. были эпохой наибольшей стабильности и защищенности крестьянского быта. Крестьяне поселений, основанных на немецком праве, обладали соответствующими правами самоуправления и фактически вполне самостоятельно распоряжались своей землей, передавая ее по наследству от поколения к поколению, хотя не были собственниками наделов.

Что касается степени эксплуатации крестьян, то чинш оставлял много простора для хозяйственной инициативы и не был для них разорительным. Господские же хозяйства оставались вплоть до XVI в. невелики и поэтому не требовали широкого применения барщинного труда. Поэтому крестьянское хозяйство на протяжении XIII—XV вв. развивалось успешно.

Крестьянин имел право покинуть земли феодала. Это право стало особенно важным со второй половины XIV в., когда после общеевропейской эпидемии чумы потребность в рабочей силе возросла. Поэтому государство, идя навстречу нуждам землевладельцев, стремилось прикрепить крестьян к тем наделам, на

I которых они сидели. Рубежом здесь стали Петрковские статуты \ 1496 г., согласно которым в течение года только один крестьянин и один из крестьянских сыновей данной деревни могли по-t кинуть ее. Долгое время этот закон трактовался как провозглаше-L ние крепостного права. Однако можно взглянуть на него и совсем i иначе — как на государственную гарантию права крестьянского выхода. Кроме того, следует учесть, что деревни в то время были 'очень небольшими, по 10—12 дворов, так что все крестьяне в течение 10—11 лет могли легально покинуть землевладельца.

Другая тенденция в изменении положения крестьянства свя-; зана с ростом барщинных повинностей начиная со второй половины XV в. И снова мы видим, что государство не только не поддерживало эту тенденцию, но и стремилось ей воспротивиться. Так, в 1423 г. эдикт Владислава Ягеллы установил потолок барщины в 14 дней в году. Тем не менее уже в XV в. в церковных владениях мы встречаемся с барщиной в 1 день в неделю. Такая же норма отработочной ренты становится характерной для имений бедного мазовецкого рыцарства.

Ответом крестьян на ограничение права выхода и рост барщины стало бегство. И тут государство оказывалось бессильным [ его остановить, поскольку многие землевладельцы, особенно на окраинах Польши, были заинтересованы в привлечении новых рабочих рук.

Каков был уровень материальной обеспеченности крестьянских хозяйств? Хотя точные размеры крестьянских наделов определить трудно, ибо часто крестьяне распахивали не только свои, но и пустующие земли, в среднем каждый хозяин двора использовал от 16 до 24 га пашни, т.е. обрабатывал полный лановый надел. Правда, уже в XV в. часто встречаются малоземельные крестьяне в Малой Польше и Мазовии. Движимое имущество крестьян тоже было немалым: несколько коров или волов, 1—2 лошади, значительные запасы зерна, все необходимые орудия — это то, что, судя по инвентарным описаниям рубежа XV и XVI вв., встречалось во многих крестьянских семьях.

Что касается стратификации крестьянства, то полнонадельные крестьяне — кметы — преобладали в деревне, составляя около 85—90%. Загродники, халупники и коморники — те, кто имел меньше четверти лана земли или не имел ее вовсе, составляли 5-7% населения деревни. Остальные несколько процентов приходились на корчмарей, мельников и солтысов. Однако в XIV— XV вв. в Польше появляется немало и «люзных людей», т.е. разорившихся крестьян (или крестьянских детей), которые покидали Деревни, переселялись в города или нанимались в батраки к богатым односельчанам или солтысам. В конце XV в. это стало

серьезной социальной проблемой, к которой неоднократно обращались польские законодатели, изыскивая способы прикрепить люзных людей к земле или к городским корпорациям.

Рыцарство-шляхта

Шляхта как сословие сформировалась в XIV в., но основной круг ее сословных привилегий стал определяться уже в XIII в. Эти привилегии («рыцарское право») подразумевали: аллодиальный статус рыцарских земельных владений; особые позиции в уголовном праве, прежде всего высокий штраф за убийство, ранение или оскорбление шляхтича; право «свободной десятины», т.е. возможность отдать ее тому церковному институту, какой выберет сам шляхтич; денежное вознаграждение за участие в военных походах; юридический иммунитет. Однако границы рыцарского сословия в XIII—XV вв. еще не замкнулись. Значительную часть господствующего социального сословия составляла пока еще шляхта, не наделенная всеми преимуществами «рыцарского права».

Первым общесословным привилеем польской шляхты стал Кошицкий привилей 1374 г. короля Людовика Анжуйского. Рыцарские земли отныне освобождались от каких бы то ни было податей, за исключением «порадльного» в размере 2 гроша с лана обрабатываемой крестьянами земли; земские должности должны были замещаться исключительно местной шляхтой; земельные владения рыцарей становились наследственными. За Кошицким привилеем последовал ряд других (Корчинский 1386 г., Петр-ковский 1388 г., Червинский 1422 г., Вартский 1423 г., Едлин-ско-Краковский 1430—1433 гг.), которые ограничивали власть королевских наместников (старост) в отдельных землях, выводили шляхту из-под судебной юрисдикции монарха, предоставляли ей ряд финансово-экономических преимуществ, в угоду рыцарству дискриминировали в правах другие сословия. Во внутрисослов-ную борьбу включаются постепенно и феодалы Великого княжества Литовского, стремившиеся к тем же привилегиям, что и польская шляхта.

В борьбе за правовые преимущества шляхта выступала долгое время вместе с магнатами как единая и весьма сплоченная сословная сила. Однако в XV в. нарастают противоречия между шляхтой и магнатерией. Первым острым конфликтом стала конфедерация (объединение шляхты для достижения определенных политических целей) под руководством Спытека из Мельштына, испытавшая сильное воздействие идеологии гусизма. Наиболее отчетливо шляхетско-магнатский антагонизм выявился в 1454 г., когда собранное для похода против ордена рыцарство добилось

принятия Нешавских статутов. Они вели не только к ограничению прерогатив королевской власти, но и усиливали позиции шляхты в конкуренции с магнатами. Это выразилось в первую очередь в резком возрастании роли и полномочий сеймов и сеймиков. Отныне король не мог созвать шляхетское ополчение (пос-политое рушение), принять новые законы, ввести новые пошлины и налоги без согласия вального сейма; высшие сановники государства (представители магнатерии) не могли становиться старостами. Земские судьи должны были выбираться королем из четырех кандидатов, предложенных местным шляхетским сеймиком. Шляхта получала ряд хозяйственных привилегий и компенсацию за участие в заграничных походах.

Петрковские статуты 1496 г. еще более расширили шляхетские привилегии и ударили по другим сословиям. Шляхта получала монопольное право занимать высшие церковные должности; горожанам запрещалось владеть землей; крестьяне лишились права свободно покидать землевладельца.

Итогом всех этих законодательных шагов стало формирование корпуса шляхетских сословных привилегий: освобождение шляхты от каких бы то ни было материальных обязательств в отношении государства, за исключением выплаты небольшого налога на землю (порадльного); гарантия неприкосновенности имущества и личности шляхтича; монопольное право владеть землей и занимать государственные и церковные должности, что означало полное господство шляхты в государственном аппарате и церкви; хозяйственно-торговые преимущества; господство шляхты над крестьянами и дискриминация в ее пользу горожан; особый статус в уголовном праве; ослабление власти короля; подчинение воли магнатов общесословным интересам шляхты благодаря особой роли сейма и сеймиков.

Таким образом, в Новое время польская шляхта вступала с такими привилегиями и правами, какими не обладало дворянство ни одной другой страны.

Промежуточным слоем между рыцарством и крестьянством были солтысы и влодыки. Последние исчезают в течение XIII— XV вв., или сливаясь с крестьянством, или превращаясь в малоземельную загоновую шляхту, мало отличимую по образу жизни и достатку от кметов, но наделенную шляхетскими привилегия-Ми. Иной была судьба солтысов. Законодательство Казимира Великого закрепляло за ними особое положение и обязанность нести военную службу, что сближало солтысов с рыцарством. Роль солтыса как старосты поселения на немецком праве, который располагал немалым наделом и значительными доходами, мог основать мельницу, корчму, лавочку или бойню, не платил

чинша, делала его опасным конкурентом для рыцаря. В XV в. сол-тысы сумели первыми воспользоваться благоприятной хозяйственной конъюнктурой, создать фольварки и резко увеличить свои доходы. Поэтому шляхта увидела в них конкурентов и добилась ряда королевских постановлений о принудительном выкупе сол-тыств. Тем не менее еще долгое время солтысы продолжали оставаться значительной маргинальной группой полушляхты.

Горожане

В XIII—XIVвв. шел процесс обособления польских горожан от других социальных групп. Это выражалось в наделении их правами самоуправления и складывании особой городской цивилизации. Однако коммунальных революций Польша не знала. Городское сословие возникло здесь не в результате борьбы с крупными феодалами и монархом, а во многом при их поддержке. Это было обусловлено и примером западных соседей, и очевидной выгодой, приносимой развитием городов.

Характерным знаком обособления и независимости города стало возведение городских стен, явственно противопоставивших горожан остальной части общества. Эта перемена произошла в годы правления Казимира Великого, о котором польские источники говорят, что он застал Польшу деревянной, а оставил ее каменной.

Как и повсюду на Западе, важную роль во внутренней жизни города играли цеховые организации ремесленников. Они не были монолитны, и часто имели место конфликты между мастерами и подмастерьями. Купеческие же корпорации в Польше в отличие от большинства стран Запада не сложились. Интересы купцов представляли городские советы, в которые ремесленники не входили.

Особенностью польских средневековых городов был и пестрый этнический состав горожан. Не желая лишать себя рабочей силы, землевладельцы и король приглашали для заселения вновь основанных городов колонистов из Священной Римской империи. Те составляли городскую верхушку, забирая в свои руки городской совет и суд лавников. Они же привлекали в польские города немецких рыцарей, в то время как польская шляхта удалялась в свои деревенские вотчины. Польские же горожане оказались как бы оттесненными на периферию, иногда даже за пределы городских стен. Отсюда возник антагонизм между немецким патрициатом и польским бюргерством (поспольством) городов. К этому добавлялось присутствие в городе многочисленных еврейских общин-кагалов, имевших автономный статус, пользовавшихся

поддержкой монархии и противостоявших остальной массе горожан. В Галицкой Руси и на территории Великого княжества Литовского эта картина осложнялась присутствием в городе и украинско-белорусского православного населения. Кроме того, здесь и во многих городах Малой Польши проживали и армяне. Таким образом, этноконфессиональная структура городского населения Польши оказалась очень сложной и противоречивой.

Город не был, конечно, изолирован от сельской округи. Несмотря на то что феодалы стремились воспрепятствовать уходу крестьян в города, эта возможность была легально санкционирована законодательством и приток крестьян в город был постоянным. С другой стороны, и городские общины получали довольно обширные сельские угодья, что также делало осуществимой постоянную циркуляцию населения между городом и деревней.