Религия как социальный институт

В современном мире существует множество религий и религиозных верований. Возраст таких мировых религий, как буддизм и христиан­ство, исчисляется несколькими тысячелетиями. На протяжении всей истории человечества религия оставалась важнейшей составляющей жизни общества. Поиски духовных ориентиров, точек опоры в быстро меняющемся мире приводят к тому, что в настоящее время роль рели­гиозного фактора возрастает. Связано это во многом с тем, что рели­гия — важнейший социальный институт, который включает в себя систему социальных норм, ценностей, ролей, обычаев, верований, ри­туалов, стандартов поведения.

Существует множество определений понятия религия. В социоло­гической науке можно выделить два основных подхода к определению этого понятия: содержательный и функциональный. В содержатель­ном подходе внимание уделяется сущности религии. Известный фран­цузский социолог Э. Дюркгейм отмечал, что религия связана со «свя­щенными вещами», она представляет собой коллективную деятельность, в которую вовлечена социальная группа. Таким образом, религию сле­дует рассматривать прежде всего как социальный феномен, способст­вующий укреплению общества. Функциональный подход связан с изучением характерных черт религиозного поведения. Согласно функ­циональной теории, любые убеждения и верования, в которых реша­ются фундаментальные вопросы человеческой жизни, могут быть на­званы религией. Основоположником этого подхода считается М. Вебер, в его исследованиях объектом изучения служит личность, которая че­рез свои ценности влияет на религию.

На основании этих двух подходов формулируется общее социоло­гическое определение религии. Религия — это феномен, который объединяет культурную, социальную и личностную системы в единую ор­ганизованную структуру, воздействующую на процессы изменения и развития общества. Религия — это органическая часть общественной жизни, и на разных этапах развития человеческого социума характер связей между религией и обществом варьируется. Религия также вхо­дит в понятие культуры: с одной стороны, тип религиозной жизни свя­зан с культурой определенного региона, с другой — культура во мно­гом складывается и функционирует на основе религии.

Религия как социальный институт имеет свою структуру. Религи­озное учение, которое обычно зафиксировано в Священном Писании и комментариях к нему, представляет собой важную часть религии. В христианстве таким Священным Писанием является Библия, в ис­ламе — Коран. В центре религиозной структуры находится культ — система ритуалов, выполняемая священнослужителями и верующими с целью взаимодействия со сверхъестественными силами. К таким ри­туалам относятся храмовые службы, молитвы, шествия, религиозные проповеди. Важное место в структуре религии занимает церковь — ре­лигиозная организация, объединяющая верующих. На разных этапах развития человеческого общества церковь выполняла различные функ­ции, однако роль ее всегда была очень высока.

Как и любой другой социальный институт, религия выполняет в обществе ряд определенных функций. Можно выделить следующие функции религии.

1. Мировоззренческая. Религия задает некие абсолюты, с помощью которых осмысливается мир и дается оценка обществу, человеку, придается смысл бытию.

2. Компенсаторная. Религия и религиозная вера восполняют ограни­ченность, бессилие людей, помогают уходить от ощущения собст­венной беспомощности, снимают психологическое напряжение.

3. Коммуникативная. Можно выделить два уровня коммуникации: общение верующих друг с. другом посредством религиозных орга­низаций и религиозной деятельности и общение верующего с Бо­гом через молитву и т. д.

4. Регулятивная. Через ценности, нормы, традиции, стереотипы, обы­чаи, мнения осуществляется управление деятельностью индивидов и групп.

5. Интегрирующая. Религия поддерживает стабильность того или иного общественного фактора. Однако в поликонфессиональных обществах религия может играть дезинтегрирующую роль.

58 Глава IV. Религиозный фактор политических конфликтов

§ 2. Политика и религия 59

6. Кулътуротранслирующая. Религия не только способствовала раз­витию определенных слоев культуры — письменности, книгопеча­тания, искусства, — но и осуществляла передачу накопленного на­следия из поколения в поколение.

7. Легимирующая. Религия может способствовать узакониванию не­которых общественных порядков, институтов, отношений, норм.

Религия влияет на государство и политику, межнациональные от­ношения и экономику, общество и семью через индивидов, группы и организации. Однако степень влияния религии изменяется в соответ­ствии с процессами сакрализации и секуляризации. Процесс сакрали­зации (от лат. sacer — священное) означает повышение роли церкви в общественной жизни, расширение поля действия и влияния религии в обществе, тогда как процесс секуляризации представляет собой ос­вобождение общественных институтов от церковного влияния.

Политика и религия

Вопрос о соотношении религии и политики в обществе — не простой. Что есть политика? Единого определения этого понятия не существу­ет. Древнегреческий философ Платон считал, что политика — это ис­кусство жить вместе; социолог М. Вебер определял политику как стремление к участию во власти; известный немецкий государствен­ный деятель и дипломат Бисмарк — как искусство возможного. С од­ной стороны, политика упорядочивает общественную жизнь, регули­рует отношения в социально дифференцированном обществе. С другой стороны, стержень политики составляет власть, а стремление различ­ных социальных групп и отдельных индивидов к участию в осуществ­лении власти приводит к тому, что сфера политики — это сфера поли­тической борьбы, конфликтов и конкуренции.

Как уже было указано выше, религия также играет регулятивную функцию в обществе, стремясь обеспечить равноправное и мирное со­существование людей, различающихся по социально-статусным и иму­щественным позициям. Первобытные люди, исповедовавшие культ неба и земли, поклонявшиеся тотемам прародителей рода, признавали власть сверхъестественных сил. Во многих религиях, например в хри­стианстве, можно проследить связь идеи политической власти с вла­стью церковной, она воплощается в идее божественного направления дел человеческих. На протяжении веков для традиционных мусуль­манских государств было характерно полное сращивание государственной и церковной власти. Глава государства (халиф, падишах) счи­тался преемником пророка Мухаммеда, высшее духовенство играло роль политических советников, а уголовное и гражданское право было основано на религиозных законах — шариате. Таким образом, все сфе­ры жизни общества — семья, культура, правовые отношения, полити­ка — подвергались вмешательству со стороны ислама. Чем более зна­чительную роль играл в жизни страны религиозный фактор, тем более сильное влияние он оказывал и на отношения государства и церкви. Можно выделить три основных исторических типа отношений церкви и государства.

1. Верховенство государственной власти над церковной. Так, напри­мер, в XIV в. по приказу французского короля Филиппа IV рези­денция римских пап была перенесена в город Авиньон, располагав­шийся на территории Франции, папство использовалось француз­скими монархами в политических целях. Этот период, длившийся с 1309 по 1377 г., носит название «Авиньонское пленение».

2. Подчинение государства церковным учреждениям. В традицион­ных исламских государствах мусульманское духовенство выпол­няло светские функции, полностью контролируя политическую сферу.

3. Взаимное невмешательство государства и церкви. Такая ситуация характерна для большинства стран современной Западной Ев­ропы.

В современном западном обществе государство и церковь сосуще­ствуют параллельно друг другу. Религия способствует обоснованию и поддержанию общественных ценностей, в том числе и политических, что влияет на отношение общества к закону и власти. Церковные ин­ституты могут представлять интересы отдельных социальных групп, способствовать усилению их влияния. Религиозные организации при­нимают участие в политическом процессе через активную идеологиче­скую деятельность. Такая взаимосвязь религии и политики обуслов­лена тем, что для большинства людей религиозная вера является ча­стью национальной культуры и неотделима от образа жизни и основ социально-политического устройства общества.

В современном мире речь может идти о грех основных формах взаи­модействия религии и политики.

Во-первых, об использовании религии в политических целях. На­пример, в 1991 г. иракский лидер Саддам Хусейн мотивировал нападе-

60 Глава IV. Религиозный фактор политических конфликтов

§ 2. Политика и религия 61

ние на Кувейт тем, что королевская семья Кувейта ведет себя не в со­ответствии с нормами ислама.

Во-вторых, о влиянии религии на политику в рамках установлен­ных законом или общепринятых процедур. В Западной Европе цер­ковь стремится влиять на законодательство через общепринятые де­мократические каналы. В таких государствах, как Испания, Португа­лия, Италия церковь полемизирует с государством по вопросам семьи и образования.

В-третьих, о сакрализации политических институтов. В качестве примера можно привести Японию, где национальная религия — син­тоизм — является духовной основой японских политических институ­тов.

В современном мире религия все еще продолжает выполнять функ­ции, сходные с функциями идеологии, что приводит к ее политизации. Однако это не всегда означает, что общество становится более религи­озным. Очень часто, особенно в странах третьего мира, недовольство социально-экономическими или политическими реалиями выражается в форме религиозных волнений, направленных на достижение некоей высшей справедливости. В этих случаях религия может выступать альтернативой таким идеологиям современности, как консерватизм, либерализм или социализм. Как уже было сказано выше, религиозная вера представляет собой органичную часть национальной культуры. Процессы глобализации, которые зачастую способствуют вестернизации традиционных обществ, могут приводить к усилению тенденций национализма, способствующих сохранению самобытной культуры; религия в таких случаях становится важной частью националистиче­ских программ.

Эти особенности общественного развития приводят к тому, что ре­лигиозный фактор все чаще играет важную роль как во внутренних, так и в международных конфликтах. Что лежит в основе таких явле­ний, как средневековые Крестовые походы или террористические ак­ты современных исламских фундаменталистов? На первый взгляд, в основе этих агрессивных действий лежит религиозная вера. Значит ли это, что в религии изначально содержатся нормы и предписания, при­зывающие к насилию и экспансии? Мировые религии, т. е. буддизм, христианство и ислам в их классическом варианте, основаны на терпи­мости и человеколюбии, они не призывают напрямую к борьбе с инакомыслящими. Однако религия и церковь обладают особыми возмож­ностями воздействия на мировоззрение и поведение верующих. Ис­толкование божественных заветов — монополия священнослужителей, и такая монополия часто приводит к тому, что наибольшее внимание уделяется одним догматам в ущерб другим. Например, исламские фундаменталисты используют понятие джихад для обозначения вой­ны с неверными во имя распространения мусульманской веры. Одна­ко с арабского языка джихад переводится как «усилие». Если в первые века распространения ислама джихад действительно трактовался как война, причем война оборонительная, то начиная с XIV в. концепция джихада усложняется: наивысшим проявлением считается джихад ду­ховный, т. е. внутреннее самосовершенствование на пути к Аллаху. Та­ким образом, джихад можно истолковать и как обоснование приложе­ния максимальных усилий для процветания государства, и как оправ­дание для терактов — все зависит от политических задач того или иного лидера.

Конечно, нельзя отрицать тот факт, что в исламе изначально зало­жены прозелетизм¹ и определенная агрессивность в вопросах распро­странения веры. Эти особенности ислама способствуют использованию его в качестве политической платформы. Буддизм, напротив, носит сугубо мирный характер. В нем, в отличие от ислама и христианства, не разрабатывается единый мировой порядок божественного происхож­дения. Однако корни печально знаменитой японской секты «Аум Синрикё», в 1995 г. совершившей теракт в токийском метро, изначаль­но уходят в буддизм. Основатель секты Сёко Асахара ставил перед со­бой цель захватить власть сначала в Японии, а затем и по всему миру. «Мирный» характер буддизма опровергается и некоторыми буддологами-востоковедами: в канонических буддистских текстах можно най­ти оправдание необходимости и справедливости захватнической по­литики.

Немецкий философ К. Шмитт в своем определении политики ука­зывал, что политические действия и мотивы можно свести к различе­нию друга и врага. Политический враг не всегда морально зол, но все­гда представляет собой чуждое, иное. Используя религиозную веру и религиозные символы, можно придать сакральность любому полити­ческому конфликту, что, в свою очередь, приводит к сакрализации врага, делает его воплощением вселенского зла. Таким образом, имен­но религиозный фактор становится одним из наиболее удобных при использовании в политических целях для оправдания насилия и аг­рессии.

Прозелетизм — активная, иногда принимающая агрессивные формы, миссионерская деятельность по распространению своей веры, в том числе и на территории, где тради­ционно господствовала другая религия.

62 Глава IV. Религиозный фактор политических конфликтов

§ 3. Религиозные конфликты в современном мире 63

§ 3. Религиозные конфликты в современном мире

Существует ряд постоянно действующих факторов, которые могут привести к возникновению религиозных конфликтов. Эти факторы таковы.

Поликоифессионалъный характер государства. Наиболее ярким примером действия этого фактора может служить ситуация в Ливане. Ливан — уникальная страна по конфессиональному составу, в нем проживают более двадцати религиозных групп. Свыше половины на­селения составляют мусульмане (сунниты, шииты, друзы), около 25 % ливанских арабов — христиане-марониты. В Ливане проживают армя­не и греки, исповедующие христианство, курды и палестинские бе­женцы, в массе своей относящиеся к мусульманам, но среди них есть и последователи христианства. На протяжении веков каждая этнорелигиозная община стремилась сохранить свой обособленный характер, при этом лояльность клану всегда ставилась выше верности государ­ству. Таким образом, религиозные общины сосуществовали как отдель­ные социокультурные группы. В 1943 г., когда Ливан стал независи­мой республикой, был заключен негласный Национальный пакт, ко­торый предусматривал систему распределения высших должностей в зависимости от принадлежности к религиозной общине (президент республики — христианин, премьер-министр — мусульманин-суннит, а председатель парламента — мусульманин-шиит). Христиане-маро­ниты, традиционно составляющие наиболее состоятельную часть ли­ванцев, благодаря такому распределению власти значительно укрепи­ли свои позиции в стране, что не могло не вызывать недовольства у мусульманского населения. Создание О АР¹ в 1958 г. активизировало деятельность мусульман в Ливане и привело к вооруженным столкно­вениям. В 1960-х гг. Ливан оказался втянут во внутриарабские кон­фликты, в результате шестидневной войны 1967 г. и наплыва пале­стинских и иорданских беженцев он превратился в один из главных центров деятельности антиизраильских политических организаций. В 1975-1976 гг. спорадические столкновения между мусульманами и христианами переросли в кровопролитную гражданскую войну. В со­став мусульманской коалиции вошла Организация Освобождения

ОАР — Объединенная Арабская Республика. Была создана в результате референдума 1958 г., в ее состав вошли Египет и Сирия. В 1961 г. после военного переворота Сирия вышла из состава ОАР, однако это название сохранялось за Египтом вплоть до 1971 г.

Палестины (ООП), на помощь маронитам пришел Израиль. В резуль­тате посреднической деятельности ЛАГ¹ ситуация в стране стабилизи­ровалась, на ливано-израильской границе была создана буферная зо­на для защиты Израиля от базирующихся в Ливане боевых отрядов ООП. В 1982 г. израильские войска вторглись на территорию южного Ливана для того, чтобы вытеснить оттуда ООП, что и было сделано, а для стабилизации обстановки были введены межнациональные си­лы (США, Великобритании, Франции и Италии). Мусульманская коалиция (включавшая движение АМАЛЬ, которое поддерживала Сирия, исламский АМАЛЬ, Хезболлах, которые поддерживал Иран), не признала ливано-израильского соглашения и начала осуществлять диверсионные действия против иностранных войск, что привело к их выводу в 1984 г. Окончательное истощение сил мусульманской и маронитской коалиций побудило воюющие стороны заключить в 1989 г. Хартию национального согласия. В стране остались сирийские вой­ска, и суверенитет Ливана был существенно ограничен. Период отно­сительного затишья закончился, когда в 2005 г. бывший премьер-ми­нистр Ливана Харири был убит. На волне массовых выступлений, спровоцированных этим убийством, а также под давлением западных стран сирийские войска наконец-то покинули Ливан. Новое проза­падное правительство не смогло взять под свой контроль ситуацию в стране, и межконфессиональные противоречия вновь обострились. Шиитская проиранская группировка Хезболлах (ее лидер — шейх Насралла) контролировала южные районы Ливана, пограничные с Из­раилем; власть центрального правительства в этих районах была но­минальной. Летом 2006 г. действия боевиков Хезболлы спровоцировали очередное израильское вторжение на территорию Ливана. Израиль­ская армия предприняла массовые бомбардировки, что привело к жерт­вам среди мирного населения. Боевики Хезболлы оказали упорное со­противление, и впервые за много лет военная акция Израиля не до­стигла своих конечных целей. Под давлением международного сооб­щества израильские войска покинули территорию Ливана, в южные районы страны были введены регулярные части ливанской армии и международные миротворческие силы, но внутриполитическая си­туация в Ливане, прежде всего в конфессиональной сфере, осталась крайне напряженной.

¹ ЛАГ — Лига арабских государств. Международная региональная организация араб­ских стран.

64 Глава IV. Религиозный фактор политических конфликтов

§ 3. Религиозные конфликты в современном мире 65

Особенности государственного строительства. Большинство стран Азии и Африки долгое время находились в колониальной или полуко­лониальной зависимости от европейцев и обрели суверенитет около пятидесяти лет назад. Зачастую новые государства создавались метро­полиями без учета исторически сложившихся общностей (в том числе и религиозных), а границы проводились в зависимости от политиче­ской и военной конъюнктуры. В результате общности, исповедовав­шие одну и ту же религию, оказывались разобщенными. Такая ситуа­ция сложилась, например, в Эфиопии, в состав которой входили на­родности и территории, отличающиеся в этническом и религиозном отношении и сохранявшие определенную долю самостоятельности. В 1993 г. в результате многолетней гражданской войны провинция Эритрея превратилась в самостоятельное государство, где основная религия — ислам, тогда как население Эфиопии исповедует христиан­ство.

Дискриминация отдельных религиозных групп населения, проявляющаяся в социально-экономическом неравенстве, а также в преобла­дании в политической элите страны представителей определенной конфессии. Такая ситуация сложилась, например, в Ираке, где исторически господствовало арабское суннитское меньшинство, в то время как большая часть арабского населения была представлена шиитами; кроме того, на севере страны проживают курды. Такое положение сохранялось как при короле, вплоть до революции 1958 г., так и при последующих режимах, включая правление Саддама Хуссейна. Господство суннитов вызывало недовольство у шиитского большинства, что привело к шиитскому восстанию 1991 г. Конфликт между сунни­тами и шиитами дал о себе знать и во время событий 2003 г. Быстрое падение режима Саддама Хуссейна, всех его государственных и обще­ственных институтов во многом было связано именно с тем, что значи­тельная часть населения Ирака к началу вторжения американо-анг­лийских войск не поддерживала существующую политическую систе­му. Последние годы шииты играют все большую роль в политической жизни Ирака, они доминируют во вновь созданных органах власти, государственной безопасности и армии. Это, в свою очередь, вновь по­рождает конфликтную ситуацию внутри Ирака и провоцирует терро­ристическую деятельность суннитских боевиков. Этот же фактор спровоцировал и внутренний конфликт на Филиппинах, где дискри­минированное мусульманское меньшинство в 1969 г. подняло восста­ние под лозунгами свержения филиппинского «колониализма».

Экономическая, военная, идеологическая или политическая поддержка оппозиционного религиозного движения извне. Особую роль этот фактор может сыграть в том случае, если на территории двух и более государств проживают приверженцы одной религии. Действие этого фактора становится очевидным при рассмотрении проблемы сепара­тистского движения в индийских штатах Джамму и Кашмир. В 1947 г. британская Индия приобрела независимость, на ее территории на ос­нове религиозного принципа было создано два государства: Индий­ский союз (большинство населения — индуисты) и Пакистан (боль­шинство населения — мусульмане), причем территория Индийского союза разделяла Пакистан на Западный (современный Пакистан) и Восточный (современный Бангладеш). Княжествам было предос­тавлено право самостоятельно принимать решение о вхождении в со­став Индии или Пакистана, в результате чего княжество Кашмир, не­смотря на преимущественно мусульманский состав населения, вошло в состав Индии. Конфликт в Кашмире вылился в первую индо-пакистанскую войну, в ходе которой северо-западная часть княжества ото­шла Пакистану, другая часть — Индии, эти земли были соединены с сопредельными районами и составили индийский штат Джамму и Кашмир. Участники сепаратистского движения в этом штате требу­ют воссоединения со своими единоверцами в Пакистане. Ситуация ос­ложняется тем, что восточная часть штата исторически тяготеет к Ти­бету, и после победы китайской революции в 1949 г. КНР стала также проявлять интерес к вопросу о Кашмире, так как Тибет находится под китайским контролем.

Вмешательство одних государств в дела других под предлогом борь­бы с нарушениями прав единоверцев. В качестве примера можно при­вести ирано-иракский конфликт, начавшийся в 1980-1988 гг. Причи­ной этого конфликта стали соперничество за доминирование в регионе, а также экономические интересы — борьба за нефтяные месторожде­ния в зоне Персидского залива. Однако в качестве одной из официаль­ных причин было названо противостояние суннитов и шиитов. Другим примером могут служить события в Югославии: несмотря на введение эмбарго на поставку оружия, мусульмане Боснии и Герцеговины по­лучали военную помощь от других мусульманских государств, что ос­ложняло разрешение данного конфликта.

Иногда вмешательство политики в сферу религии приводит к кон­фликтам среди сторонников одного и того же религиозного учения внутри представителей одной конфессии. Такова, например, ситуация в современной Украине. Исторически сложилось так, что на западе

66 Глава IV. Религиозный фактор политических конфликтов

Контрольные вопросы и задания 67

этой страны в свое время утвердилась Уния, связавшая православную церковь с католическим Римом. Униатская церковь сыграла в свое время важную роль в формировании украинского национализма, В го­ды советской власти униатская церковь на территории Украинской ССР была насильственно ликвидирована, а ее приходы включены в состав Русской православной церкви. В последние годы перестройки сторонники униатской церкви стали выступать за ее легализацию и добились этого. В результате возникло противостояние между право­славными и униатами в западных регионах Украины. В этот религи­озный конфликт стали вмешиваться политические силы национали­стической ориентации, активно поддерживающие униатов. Но этим вмешательство политического фактора в религиозную жизнь украин­ского общества не ограничилось. После обретения Украиной незави­симости некоторые из политических деятелей стали активно высту­пать за создание православной церкви, не зависимой от Московско­го патриархата. Итогом этого стал раскол украинского православия. Наряду с Украинской православной церковью, подчиняющейся Мос­ковскому патриархату и являющейся автономной частью Русской православной церкви, существует так называемая Украинская право­славная церковь Киевского патриархата. Эта церковь не признается другими православными церквями в качестве поместной (т. е. леги­тимной), но пользуется поддержкой некоторых представителей вла­сти. В ряде регионов Украины именно церковным приходам сторон­ников так называемого Киевского патриархата передаются здания храмов. Это происходит в условиях, когда подавляющее большинство православных в Украине — прихожане Русской православной церкви (Украинской православной церкви Московского патриархата). Си­туация такова, что в западных областях Украины доминирует униат­ская (греко-католическая) церковь, в центральных регионах особую активность проявляет Украинская православная церковь Киевского патриархата, а на востоке и юге страны сторонников пи первой, ни второй церквей практически нет, и подавляющее большинство верую­щих принадлежит к канонической православной церкви во главе с Патриархом Московским и всея Руси. Такая территориальная конфи­гурация религиозных ориентации населения почти полностью совпа­дает с линией цивилизационного разлома Украины на регионы, отли­чающиеся своими политическими ориентациями и предпочтениями. Это обстоятельство может и дальше подпитывать политические кон­фликты в Украине, проявлениями которых были события так назы­ваемой «оранжевой революции». Хотя эта «революция» осталась в прошлом, политическое противостояние в украинском обществе далеко от своего завершения.

Контрольные вопросы и задания

1. Назовите и прокомментируйте функции религии как социального института.

2. Назовите типы взаимодействия религии и политики.

3. Можно ли утверждать, что в классических мировых религиях со­держатся призывы к насилию? Аргументируйте свой ответ.

4. Какой фактор является основополагающим в ливанском конфликте?

5. Проанализируйте события последних лет в Ираке с точки зрения религиозного фактора.

6. Как религиозный фактор сказался в конфликтах на территории бывшей Югославии?

§ 1. Сушность этнополитических конфликтов 69

Глава V

ЭТНОПОДИТИЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ

§ 1. Сущность этнополитических конфликтов

Национально-этническая дифференциация и идентичность — это со­циальная реальность, но такая реальность, которая не остается неиз­менной: сами по себе национальные чувства, сплачивающие людей в некую единую группу, амбивалентны. Каждый человек имеет этниче­ский потенциал, т. е. все мы говорим на определенном языке, имеем расовые признаки, принадлежим к этнической общности, которая имеет свою особую историю, и т. д. Но этот этнический потенциал ак­тивизируется только при определенных условиях. Уровень актуализа­ции этого потенциала, интенсивность национальных чувств во многом зависит от политики, от степени ее открытости по отношению к дру­гим народам или же, наоборот, от меры концентрации на собственных проблемах и поиске внешнего врага, который якобы остается ответст­венным за беды и несчастья данной социальной общности. При опре­деленных условиях (системный кризис общества, распад государст­венности, изменение социального статуса этнической группы и др.) происходит политизация этничности, использование ее как мотивационной политической силы, основы резкого политического размежева­ния и средства достижения политических целей. То есть возникает феномен, получивший в научной литературе название «этнополитической мобилизации», которая является неизбежным следствием воз­никновения (реактуализации) этнополитических конфликтов. Для «запуска» процесса мобилизации необходима противостоящая сторо­на/стороны, мешающая достижению желаемой цели, ибо «социальный конфликт существует в том случае, когда две или большее количество сторон убеждены в том, что цели их деятельности несовместимы» и/или имеют несовместимые с «нашими» интересы или ценности.

«Одна из важнейших характеристик эпохи постмодерна, — отмечает известный американский исследователь А. Элазар, — состоит в этниче­ском возрождении, появлении вновь представления об исконных связях как центрального дли формирования индивидуальной идентичности. Эти тенденции имеют свое политическое отражение в формировании охватывающего весь мир движения от классово-фундированной к этнически-фундированной политике»'.

В 90-е гг. XX столетия в России, как и на всем посткоммунистиче­ском пространстве, феномен этничности также становится одним из основных механизмов политической мобилизации и важнейшей при­чиной конфликтных противостояний. При этом процесс актуализации этнического самосознания, нацеленного прежде всего на групповую солидарность и противостояние этнически «чуждым», практически не­избежно вступал в противоречие с параллельно осуществляемыми по­пытками демократизации посткоммунистических государств. В этих условиях, по мнению М. Губогло,

«выявление и типологизация факторов и важнейших тенденций и про­цессов этнической мобилизации в республиках России и в некоторых странах ближнего зарубежья на двух уровнях — институциональном и личностном — в нынешней ситуации представляется чрезвычайно важ­ной задачей, так как в ходе противостояния реформационных и консер­вативных сил последовательно сокращается выбор вариантов общест­венного развития и возникает новая угроза перехода от более или ме­нее выраженного курса демократического развития к авторитаризму, лишающему каких-либо надежд на утверждение прав и свобод граждан и народов»².

Этнополитический конфликт — частная форма социально-полити­ческого конфликта, но обладает при этом своими специфическими осо­бенностями.

Во-первых, подавляющее большинство этнических конфликтов имеют политическую составляющую, т. е. в большей или меньшей сте­пени они являются этнополитическими. Следует различать горизон­тальные этнополитические конфликты — конфликты между этниче­скими группами (например, конфликт в Ферганской долине между узбеками и турками-месхетинцами или конфликт между крымскими татарами и остальным населением Крыма), и вертикальные — кон­фликты между этнической группой и государством (например, чечен­ский, карабахский, косовский конфликты). Эти различия достаточно

¹ Ыагаг О./., ее!.. Рес1ега1 8151ет» о! (Ье \\-'ог1<1 // А НапоЪоок о{ Рес1ега1, Соп1ес1ега1 ап<1
Атхтоту Аггап§етеи18. Еязсх, 1991, р. XI.

² Губогло М. Н. Языки этнической мобилизации. М., 1998. С. 17-18.

70 Глава V. Этнополитические конфликты

§ 1. Сущность этнополитических конфликтов 71

условны, поскольку и в горизонтальные конфликты рано или поздно вмешивается государство либо в качестве посредника умиротворите­ля, либо в качестве субъекта конфликта.

Во-вторых, важно учитывать, что в одних случаях этничность мо­жет быть лишь «камуфляжем» политической борьбы, например, борь­ба за «национальное самоопределение» народов Севера, которую вели в 90-е гг. XX столетия политические лидеры некоторых автономий рос­сийского Севера, на деле преследуя цели увеличения «объема» своей власти. В других же случаях речь может идти об «обратном камуфля­же», когда за политическими лозунгами и декларируемыми целями скрывается острый этнический конфликт. Например, декларируемая руководством Республики Молдова борьба против «прокоммунисти­ческого бастиона» в Приднестровье скрывала острую проблему стату­са русского и украинского населения этой части республики, причем проходило все это на фоне активного обсуждения гипотетической воз­можности присоединения Молдовы к Румынии в 1-й половине 90-х гг. прошлого века.

В-третьих, этнополитические конфликты в большинстве случаев имеют статусную природу: предметом таких конфликтов чаще всего бывает политический статус этнической группы, поэтому одной из важнейших причин развертывания конфликта становится изменение взаимодействия этнических групп или среды этого взаимодействия, при котором экономический или политический статус одной из них будет восприниматься ее членами как неприемлемый. Причем причи­ной конфликта может служить не только борьба за повышение статуса или борьба против дискриминации, но также опасение утратить имею­щийся статус.

В-четвертых, этнополитические конфликты — не только и не столь­ко конфликты интересов, сколько конфликты идентичностей, так как участие в конфликте преимущественно на основе групповых мотивов обязательно предполагает отождествление человека с группой, участ­вующей в конфликте, его этническую идентификацию. Как отмечает американский политолог Т. Гурр,

«борьба в этнополитических конфликтах разворачивается не просто вокруг материальных или властных проблем, но ради зашиты культуры группы, ее статуса и идентичности»¹.

Сип Т. \УЬу Г)о МшопНез КеЬе1? // Рес1егаЬ'8т а^апш Е{Ьтагу? / Ес1. Ву С.ВасЫег. — 2ипсЬ, 1997, р. 10.

Это порождает феномен «конкурирующих культурных традиций», чаще всего — противоборство национальных или этнических тради­ций в рамках многонационального социума; борьбу за «историческое наследие» (конструктивисты не без оснований пишут о том, что не су­ществует объективных исторических фактов, они изменчивы и, по су­ти, являются продуктом интерпретации тех, кто имеет большие или меньшие права на их легитимную номинацию) или конфликты между традициями представителей различных социальных групп. Возможно острое соперничество и религиозных, и этнических традиций в мультиконфессиональном или мультиэтническом обществе, противостоя­ние региональных традиций и т. д.

В-пятых, политический конфликт в процессе его развертывания может приобрести этническое основание. Так, конфликты политиче­ских элит разного уровня, например государственной и региональной, могут возникнуть как ресурсные. Однако в случае их игнорирования или неудачных попыток разрешения они могут превратиться в кон­фликты идентичностей. При этом чем дольше будет продолжаться конфликт, тем большее число людей будет в него вовлекаться, связы­вая с его разрешением сохранение/повышение своего достоинства, пре­стижа, статуса и т. д.

В-шестых, вследствие чрезмерной эмоциональной составляющей этнической идентичности этнополитические конфликты отличаются высокой степенью иррациональности, которая выражается в огромном потенциале агрессивности, ненависти и враждебности, далеко выходя­щих за рамки рационального осознания интересов сторон конфликта и выбора стратегии взаимодействия.

В-седьмых, специфической характеристикой динамики зтнополитического конфликта, связанной с его иррациональностью, является большой потенциал эскалации конфликта и, как правило, быстрая его эскалация.