О чем свидетельствует опыт Америки?

В США еще в 1930‑е годы возникло Американское общество эвтаназии. Однако после того как просочились слухи о том, что в нацистской Германии под видом эвтаназии происходит истребление увечных, умалишенных, гомосексуалистов, социал‑демократов и других «нежелательных» граждан (о судьбе евреев тогда еще мало что было известно, но депортацию и массовое уничтожение еврейского населения даже нацисты не рискнули назвать эвтаназией), американской организации не удалось должным образом настроить общественное мнение. Созданное в 1980 году и вскоре объединившее десять тысяч членов общество «Болиголов» стремилось – помимо права на самоубийство – добиться принятия закона об эвтаназии, реабилитировать изначальное значение этого слова и провозгласить право на самоопределение. Возможно, именно благодаря деятельности этого общества, по неофициальным данным, все большее число больных просит (открыто или в завуалированной форме) помощи в смерти, а врачи все чаще удовлетворяют эти просьбы. Разумеется, тайно. Или же с ведома родственника, который обращается с просьбой к врачу от имени самого пациента, уже не способного самостоятельно принять решение или сознательно изъявить свою волю. О количестве злоупотреблений, естественно, нет никаких достоверных данных. В Америке, как и в других странах, достоянием гласности становятся лишь деяния «черных ангелов».

Однако «доктор Смерть» пострашнее «черных ангелов». Эта кличка закрепилась за доктором Кеворкяном, который сконструировал аппарат, помогавший безнадежно больным совершать самоубийство. Посредством этого аппарата в кровеносную систему пациента один за другим вводятся три раствора: сначала физиологический раствор (в больницах его обычно используют при кровопотере или обезвоживании организма), затем усыпляющее средство – тиопентал (применяется при не слишком тяжелых операциях и приводит к полной потере сознания) и, наконец, раствор хлорида калия – он‑то и вызывает смерть, парализуя сердечную мышцу. Доктор Кеворкян всего лишь подготавливал прибор, заливал растворы и запускал процесс внутривенного вливания физиологического раствора – как врач он вполне имеет на это право, – а затем пациент нажимал кнопку, и в кровеносную систему поступали раствор усыпляющего воздействия и вслед за ним – смертоносный. В результате больной кончал жизнь самоубийством, а доктор Смерть всего лишь ассистировал ему.

Своей деятельностью Кеворкян хотел обратить внимание общественности на отчаянную решимость страдальцев, жаждущих смерти, и на необходимость цивилизованных форм эвтаназии. Поэтому более чем в ста случаях подготовленных им «самоубийств» он скрывал свою вспомогательную роль лишь до момента свершения; в целях конспирации процедура свершалась всякий раз в другом месте и в самых невероятных обстоятельствах, например, в салоне микроавтобуса, «забытого» где‑нибудь в парке.

Для того чтобы заставить власти и прессу обратить внимание на проблему, доктор Кеворкян снимал на видео и предъявлял общественности наиболее характерные случаи самоубийств, в которых он выступал пособником. Например, в случае с восьмидесятидевятилетней женщиной, страдающей болезнью Альцгеймера; врачи сулили ей еще два‑три года жизни, однако в минуту просветления она твердо решила не взваливать на семью бремя по уходу за неуклонно угасающей дряхлой старухой. На видеопленке запечатлен момент в микроавтобусе, когда пациентка сама нажимает кнопку и, обращаясь к доктору Кеворкяну, шепчет: «Благодарю, благодарю вас!» – «В добрый путь», – отвечает доктор, за это свое деяние обвиненный в убийстве по закону штата Мичиган. Однако впоследствии суд не дал хода делу. На выборах 1988 года в том же Мичигане голосующих агитировали выступить за легализацию самоубийства, но идея не нашла должной поддержки. Ментальный распад какой‑то там старухи не вызвал сочувствия, которое побудило бы к активным действиям. Жалкая беспомощность мужчины, который предпочитает унижению смерть, вероятно, вызвала бы больший отклик. Тогда разве что стали бы строить досужие предположения, отчего тот не застрелился из охотничьего ружья, как подобает мужчине. Тем более, что тогда самоубийство можно было бы представить как несчастный случай.

Жители штата Мичиган (очевидно, исходя из опыта швейцарцев) опасались также, что если они первыми в Америке проголосуют за введение закона об эвтаназии, на них обрушится лавина «туристов‑самоубийц».

На сегодняшний день в США лишь в штате Орегон разрешена одна из разновидностей эвтаназии, которую тоже можно рассматривать как самоубийство при участии помощника. Очень надеюсь, что этот одобренный в 1997 году «Закон о принятой с достоинством смерти» приблизит возможность достижения легкой кончины. Ведь если врач на законном основании сможет способствовать самоубийству, он станет проделывать это в более достойной обстановке, чем доктор Кеворкян. Скажем, в присутствии близких – родных и друзей.

Однако достоянием гласности стал случай, свидетельствующий о серьезных недоработках и в этом законе. Китти Н., страдавшая раком горла с метастазами, договорилась со своим врачом, чтобы та помогла ей покончить с жизнью дома, когда муки станут невыносимыми. Через несколько месяцев Китти попросила дочерей вызвать доктора, но поскольку дело шло к ночи, процедуру решили отложить до утра. На следующий день, когда врач высыпала в стакан с фруктовым соком нужный порошок и размешала смертоносный напиток, оказалось, что умирающая уже лишилась способности глотать. А избавительный укол запрещается законом даже в тех случаях, когда болезнь достигла крайней стадии, муки умирающего нестерпимы, и сам человек давно простился с жизнью и с близкими.

Закон лицемерно делает различие между смертоносным питьем, которое больной выпивает сам, и уколом, который делает врач. Поэтому многие безнадежные больные стараются не доходить до крайней черты, когда и глоток уже сделать не сможешь. Один мужчина из Луизианы, страдавший синдромом Лу Герига, жаловался, что, поскольку у них в штате нет закона, подобного орегонскому, ему самому придется покончить с жизнью, покуда он в состоянии это сделать. По всей вероятности, он имел в виду ружье: в тех краях принято иметь дома охотничьи ружья. Когда больной делал это заявление, он находился в довольно сносном состоянии (мог есть, пить, разговаривать), но вскоре у него вдруг парализовало обе руки. Поэтому он избрал способ самоубийства, потребовавший огромной силы воли и мужества: отказался от пищи и воды. Целую неделю больной провел в страшных мучениях, пока не опочил на руках любящей супруги. Жена, правда, хотела избавить его от страданий иным, более гуманным способом, но муж не позволил, справедливо опасаясь неприятных для нее последствий.

В настоящее время федеральный закон США требует исполнения так называемого living will, то есть воли живущего. Любой гражданин в любой момент вправе распорядиться своей дальнейшей жизнью, оговорив, при каких обстоятельствах и какими способами следует сохранять ему жизнь на ее последней стадии. При этом он может указать, какие средства искусственного вмешательства отвергает и как требует поступить с ним в случае клинической смерти: при каких условиях возвращать к жизни, а при каких необратимых процессах – нет.

Теоретически действие закона распространяется на все штаты, а вот на деле… Разумеется, пациенту не возбраняется пользоваться правом на самоопределение, но это еще не гарантирует, что в больнице учтут его пожелания.

Больницы, получающие финансовую поддержку из федерального бюджета, обязаны считаться с волей пациента, но если «скорая помощь» доставит больного в медицинское учреждение, не пользующееся федеральной поддержкой (например, в церковный лазарет), его непременно подвергнут реанимации, какие бы условия он ни оговаривал в своем завещании. Конечно, и в больницах, входящих в сферу федеральной поддержки, возможны подтасовки; если у пациента медицинская страховка на крупную сумму, врачи всегда найдут способ продлить ему видимость жизни до тех пор, пока деньги не будут полностью израсходованы.

Однако главная беда состоит в том, что законы, в основе которых лежит право на самоопределение, не включают в себя право на активную помощь в смерти. Многим людям это надолго отравляет жизнь. Ведь будь эвтаназия легализована, гораздо меньшее число людей заранее отказывалось бы от реанимации, а завещательное распоряжение могло бы звучать и так: «В случае если есть хоть малейший шанс на сохранение жизни в приемлемом состоянии, прошу вернуть меня к жизни, и я сам решу, стоит ли жить дальше». Основной принцип эвтелии (включающий в себя и возможность эвтаназии) заключается как раз в том, чтобы прожить долгую, счастливую жизнь, свободную от страха перед затянувшейся агонией и мучительной смертью, сознавая, что в любой момент сможешь прекратить страдания при должной профессиональной помощи.

В Венгрии с 1 июля 1998 года вступило в действие распоряжение Министерства народного благосостояния, согласно которому любой гражданин вправе выразить свою последнюю волю и затем каждые пять лет вновь заверять завещание у нотариуса. Но эта процедура связана с такими материальными затратами и сложностями, которые не каждый может себе позволить, тем более человек, прикованный к постели. Впрочем, все эти бюрократические издержки совершенно лишены смысла: это распоряжение не обязывает врачей и больничный персонал следовать изложенным в завещании требованиям пациента. Более того, врачи вообще не обязаны знать об их существовании. Какие же надо приложить усилия, чтобы врачи захотели вникнуть в подробности различных законных форм отказа от лечения!

На открытых диспутах в Америке, в выступлениях во время политических собраний о смерти речь заходит лишь в связи с многолетними спорами о том, вводить ли снова смертную казнь или нет. И конечно, при опросах общественного мнения часто задается вопрос: «Вы за или против смертной казни?» – за которым следуют уточнения:

а) для серийных убийц;

б) в случае любого убийства человека;

в) за любое насильственное вооруженное преступление.

Большинство опрашиваемых, пожалуй, даже не задумывается над тем, что речь идет о смерти и почему смерть считается наказанием.

Поразительно даже не то, что в той или иной цивилизованной западной стране иногда обсуждается возможность возврата к смертному приговору, но ведь при этом без запинки произносят: «смертная казнь»! То есть многие до сих пор считают смерть вполне естественным «наказанием». Однако в спорах выясняется, что сторонники смертной казни в большинстве своем исходят не из философских или моральных соображений, а из чисто практических соображений, что покойник не сбежит из тюрьмы, не заделается рецидивистом и уж наверняка больше никого не убьет. Но есть и такие, кто высказывается за смертную казнь как меру устрашения: убить одного, чтобы другие боялись.

Некоторые считают смертную казнь справедливым общественным возмездием, что в моем понимании противоречит не только смыслу смерти, но и смыслу наказания. Под наказанием (как я усвоил с детства и полагаю до сих пор) подразумевается воспитательный метод, которым удерживают человека от поступков, наносящих вред ему самому или другим либо запрещенных с идеологической или религиозной точки зрения. Его прямая цель – направить оступившегося на путь истинный. Исполнение же смертного приговора лишает преступника возможности исправиться.

В США и в этом вопросе, естественно, не стоит ждать единодушия в принятии постановлений и законов. В большинстве штатов упразднено применение электрического стула или смертоносной инъекции, в то время как в остальных (южных) штатах смертная казнь не только разрешена, но нередко и применяется в качестве устрашения. Однако приговор никогда не приводится в исполнение сразу же после его вынесения. Вероятно, потому, что прокуроры отдают себе отчет в возможной невиновности осужденного. А возможно и такое подспудное соображение: в случае приведения в исполнение приговора преступник умрет всего лишь единожды: ведь бывали случаи, когда осужденный десяток раз подходил к смертному порогу и получал отсрочку лишь в самый последний момент. Люди, считающие себя современными, просвещенными, поддерживают легитимность подобной практики конвейера дурной смерти и в то же время запрещают оказание помощи в легкой смерти, ссылаясь на святость дара жизни.