О неполноте геологической летописи

Действительно, геология не открывает нам такой вполне непрерывной
цепи организмов, и это, быть может, наиболее очевидное и серьезное возражение, которое может быть сделано против теории. Объяснение этого
обстоятельства заключается, как я думаю, в крайней неполноте геологической летописи.

Прежде всего нужно всегда иметь в виду, какого рода промежуточные
формы должны были, согласно теории, некогда существовать. Когда я
рассматриваю какие-нибудь два вида, мне трудно преодолеть в себе желание создать в воображении формы, промежуточные непосредственно
между этими двумя видами. Но это совершенно неправильная точка зрения; мы должны всегда ожидать формы, промежуточные между каждым
данным видом и его общим, но неизвестным предком, а предок, конечно,
должен был чем-нибудь отличаться от всех своих модифицированных потомков. Вот простая иллюстрация этого: трубастый голубь и дутыш оба
произошли от скалистого голубя; если бы мы обладали всеми промежуточными разновидностями, когда-либо существовавшими, мы имели бы совершенно непрерывный ряд переходов между каждой из этих форм и скалистым голубем, но мы не имели бы разновидностей, промежуточных непосредственно между трубастым голубем и дутышем; не имели бы, например, формы, совмещающей в себе несколько распущенный хвост и немного
раздутый зоб, — эти характерные признаки двух только что упомянутых
пород. Мало того, эти две породы настолько модифицированы, что путем
простого сравнения строения этих пород и скалистого голубя С. livia
невозможно было бы определить, произошли ли они от этого вида или от
какой-нибудь другой близкой формы, например С. oenas, если бы у нас
яе было исторических или каких-либо косвенных доказательств относительно их происхождения.

I* То же и с естественными видами; если мы рассматриваем сильно различающиеся формы, например лошадь и тапира, мы не имеем никаких
оснований предполагать, что существовали когда-нибудь звенья, промежуточные непосредственно между ними, но можем думать, что они существовали между каждой из этих форм и их неизвестным общим предком.
Этот общий предок должен был иметь во всей своей организации много
сходного и с тапиром, и с лошадью, но некоторыми чертами своего строения он мог значительно отличаться от обоих этих животных, может быть,
даже больше, чем они отличаются один от другого. Поэтому во всех подобных случаях мы были бы не в состоянии распознать родоначальную
форму каких-нибудь двух или нескольких видов, даже если бы подробно
сравнили строение родоначальной формы и ее модифицированных потомков; нам удалось бы это лишь в том случае, если бы мы располагали в то же
время почти полной цепью промежуточных звеньев.

Согласно теории, вполне возможно, что одна из двух ныне живущих
форм произошла от другой, например лошадь от тапира; в этом случае
существовали промежуточные звенья непосредственно между ними.
Но такой случай должен предполагать, что одна из форм оставалась
в продолжение очень долгого периода неизменной, в то время как ее потомство претерпело глубокое изменение; по принцип конкуренции между

О течении времени

одним организмом и другим, между детьми и родителями допускает такой
результат крайне редко, так как всегда новые и более совершенные формы
жизни склонны вытеснить старые и менее совершенные.

По теории естественного отбора все ныне живущие виды были связаны
с родоначальным видом каждого рода не большими различиями, чем те,
которые мы видим между естественными и одомашненными разновидностями одного и того же вида в настоящее время; эти родоначальные виды,
ныне в большинстве случаев вымершие, были в свою очередь подобным же
образом связаны с более древними формами и так далее назад в глубь
веков, постоянно сходясь к общему предку каждого большого класса.
Таким образом, количество промежуточных и переходных звеньев между
всеми живущими ныне и вымершими видами должно было быть непостижимо велико. И, конечно, если только эта теория верпа, все они существовали на земле.

О течении времени, как это следует из скорости
отложения осадков и размеров денудации

' Независимо от того, что мы не находим ископаемых остатков этих
безгранично многочисленных связующих звеньев, можно, пожалуй,
возразить, что не хватило бы времени на изменение органического мира
в таких размерах, если все такие изменения совершались медленно. Мне
трудно представить читателю, не занимающемуся практически геологией,
факты, позволяющие дать хотя бы слабое представление о течении времени.
Тот, кто, прочтя великое произведение сэра Чарлза Лайелля «Principles of Geology», которое будущий историк признает как совершившее
революцию в естественных науках, все же не захочет допустить всю громадность истекших периодов времени, пусть тотчас же закроет этот том.
Но далеко еще не достаточно изучить «Principles of Geology» или читать
специальные трактаты различных наблюдателей об отдельных формациях
и заметить, как каждый автор стремится предложить неадекватную идею
о продолжительности каждой формации или даже каждого пласта.¹ Мы
можем получить лучшее представление о прошедшем времени путем изучения факторов в действии и исследуя, как глубоко была депудирована
поверхность суши и какие массы осадков были отложены. Протяжение
и мощность наших осадочных формаций представляют, как хорошо заметил Лайелль, результат и меру той денудации, которой подвергалась
земная кора.¹ Поэтому-то и нужно видеть собственными глазами огромные
толщи нагроможденных один на другой слоев, наблюдать ручейки, несущие вниз мутный ил, волны, подтачивающие обрывы морского берега,
чтобы сколько-нибудь попять течение времен, памятники которых мы видим повсюду вокруг нас.¹

Поучительно бродить вдоль морского берега, сложенного из не слишком твердых пород, и наблюдать процесс разрушения. Прилив в большинстве случаев доходит до скал лишь на короткое время два раза в день,
и волны подтачивают их лишь тогда, когда они несут с собою песок и