Магистр ричард и брат отон

В этом святом братстве

Вашего честного общества

Вас паки и паки хранит и освящает

Благой, свободный, всемогущий Иисус <...>

Сеньоры, ваш приказ

Перевести Книгу Судей

Выполнил я добросовестно <...>

Из этих строк следует, что переводчик не был братом ордена. Впрочем, об этом он говорит нам сам немного ниже:

Если вам нравится мой перевод -

Тогда прошу вознаграждения от вас,

Того, что даруете мне во имя Бога:

Примите меня в своих благодеяниях,

Ибо никакое иное вожделение

Не руководило мною в этом труде <...>

"Быть принятым в благодеяния ордена..." - иметь часть в его духовных стяжаниях - обычное выражение устава. Именно при принятии брат "присоединялся ко всем добрым делам Дома, кои были совершены с его начала и которые будут сотворены до его конца <... >" [205] - сам вновь вступающий, его отец, мать и все из его семьи, кого он хотел принять. Светские донаторы и собратья ордена также имели отношение к его духовной сокровищнице.

Цель этого произведения, пишет переводчик, сделать так, чтобы

Внутри вас царили две истины,

Без коих не может обрести свое спасение

Ни один человек <...>

Этими двумя качествами являются милосердие и смирение, качества, которые будут внушаться тамплиерам по любому поводу и без наглядного результата до самой кончины ордена. Во введении к Книге Судей переводчик заявляет:

Многие смогут достичь великого блага

В мудрости и прекрасной доблести,

Кто доверится их рыцарству.

И здесь могут услыхать,

Какая честь служить Богу,

И какой дар Он преподносит тем,

Кто во имя любви к Нему

Желает подвергнуть себя опасностям,

Дабы защитить и охранить Его закон,

Как поступают те из вашего сословия,

Кто является Его избранными рыцарями

И из Его личной свиты,

Коим Он даровал Свой знак:

Его Крест, который вы носите,

Им же вооружены ваши тела и сердца.

Здесь вновь поразительное сходство с уставом: "<...>итак, мы призываем вас последовать за теми, кого Бог выделил из сонма обреченных на погибель и предназначил в своем благосклонном милосердии к защите Церкви <...> О вы, достопочтенные братья, с вами Бог именно потому, что вы из любви к Богу пообещали навечно презреть сей обманчивый мир и презрели свои телесные муки <...>" [206]

В заключение переводчик весьма изысканно извиняется за возможные ошибки:

Если усмотрите тут что-то предосудительное,

Пускай защитит меня от порицания то, что

Я старателен и мало в этом сведущ,

И не без усилий создал сие.

Ибо самый мудрый совет от меня и многих -

Хорошенько это запомнить тем,

Кто обнаружит в книге такие места,

Которые слишком утомят при чтении.

Ибо тот, кто хочет перевести такую книгу,

Не должен ни ради красивых слов

Отступать от точности смысла,

Ни также пересказывать истину,

За которую бы порицали рассказчика.

А если нельзя достичь того и другого,

Следует больше придерживаться истины <...>

Слова, над которыми полезно задуматься всякому переводчику.

ГЛАВА IX

"Свод"

Из центра в Иерусалиме активность ордена по ступеням твердо установленной иерархии распространялась на всю Святую Землю. Главными должностными лицами поначалу были: магистр - государь могущественный, но подчиненный в большинстве случаев решению капитула, где сам он имел только один голос; сенешаль, ведавший снабжением и бытом Дома; маршал, ответственный за военную подготовку и дисциплину в монастыре и нередко во время войны его возглавлявший; и смотритель одежд, занимавшийся экипировкой братьев. Командоры трех провинций Востока - Иерусалима, Триполи и Антиохии - были подчинены только магистру и генеральному капитулу; каждый из них имел под своим началом собственного маршала и смотрителя одежд. За командорами Провинций шли шателены (управляющие замками) и командоры Домов; были еще командоры рыцарей, которые повиновались маршалу своего монастыря. Смотрители Домов, часто бывшие только сержантами, управляли сельскими владениями ордена. Легковооруженные отряды наемников из местных жителей (туркополов) подчинялись туркополье (turkopolier). Оруженосцы, также наемные, получали приказы от знаменосца. [207]

Как уже упоминалось ранее, наиболее гибкой структурой обладали десять или двенадцать (число их не было постоянно) провинций Запада: Франция, Англия с Шотландией и Ирландией, Фландрия, Овернь, Пуату, Аквитания, Прованс, Каталония, Арагон, Португалия, Апулия, Сицилия, Венгрия - всюду имелись магистры или командоры, но командоры нередко управляли одновременно несколькими провинциями, например, Провансом с Каталонией, или "Провансом и различными частями Испании". В документах мы находим также упоминания о командорах Западных Провинции и визитерах [смотрителях, контролерах], которые инспектировали Дома одной или нескольких провинций.

Монастырь Испании служил аналогом Заморскому Дому ордена, поскольку от Наварры до Мерсии, как и в Святой Земле, тамплиеры беспрерывно воевали. Но все другие провинции существовали лишь для того, чтобы оказывать обоим монастырям поддержку; исключение делалось только для некоторых прибрежных городов, таких, как Тулон, где командорство включалось в местную оборонную систему. [208]

Тамплиеры объединялись в капитулы двух видов. Обычный капитул, вроде суда чести, собирался раз в неделю "повсюду, где бы ни находились вместе четверо или более братьев", чтобы осуждать ошибки и решать вопросы каждодневного управления имуществом командорства. Генеральный капитул состоял из всей братии монастыря, великих бальи (высших судебных чинов) и командоров всех рангов. На генеральном капитуле обсуждали администрацию ордена, назначение должностных лиц. Это была и апелляционная курия для судебных дел, возвращенных обычными капитулами. Генеральный капитул одобрял решения, принятые советом магистра, своего рода тайным советом, где заседали великие бальи и избранные рыцари, принимавшие решения, касавшиеся внешней политики Дома. Также, по крайней мере раз в год, проводились генеральные капитулы провинций.

"Свод", или иерархически выстроенные статуты, как представляется, восходит к магистерству Бертрана де Бланфора. По времени они предшествуют потере Иерусалима в 1187 г., ибо содержат детали обязанностей командора города, паломничеств к Иордану, порядок распределения добычи, захваченной по ту сторону реки, и привилегий выделять охрану для Животворящего Креста Господня, реликвии ордена Храма, утраченной в битве при Хаттине в июле 1187 г. Поскольку маловероятно, чтобы подобный важный документ был составлен в смутное время, — после смерти Амальрика I в 1174 г., — его можно, по крайней мере предварительно, отнести к эпохе, когда орден Храма возглавлял Бертран де Бланфор.

"Свод" написан по-французски и заслуживает внимания из-за содержащихся в нем восхитительных подробностей нравов и военных обычаев тех времен, равно как и обычаев ордена Храма.

Магистр имеет право на четырех верховых животных — лошадей или мулов, кроме того, — одного туркомана или декстрария, [*5] т. е. отборного боевого коня. Его сопровождают один брат-капеллан и один писец с двумя оседланными лошадьми и одним вьючным животным для перевозки вещей и походного алтаря, перед которым служат мессу. Слуга из благородных (оруженосец) на коне несет щит и копье магистра.

И когда последний прослужит ему некоторое время, он [магистр] сможет сделать его братом-рыцарем, но пусть он этого не делает слишком часто.

В число личных слуг магистра входят: кузнец, знающий арабский язык писец, повар, два мальчика на побегушках, один сержант с двумя верховыми лошадьми, один туркопол, или всадник из местных жителей, выполняющий обязанности гонца. [209]

Магистр должен иметь двух братьев-рыцарей в качестве компаньонов, которые должны быть столь достойными мужами, что не могли бы быть исключены из какого-либо совета, в котором будет пять или шесть братьев.

Все вместе они являются близкими советниками магистра и контролерами его публичных или частных действий.

Как и Людовик Святой, тамплиеры больше ценили мужа благоразумного, нежели отважного. В их рядах проявление храбрости было необходимо, но устав предназначает похвалы рыцарям мудрым и доброй жизни.

Компаньоны магистра получают "ту же меру ячменя [для своих лошадей], что и магистр <...> и когда идет война, и братья совершают переходы, то довольствие должно быть общим и не должно возрасти или уменьшиться иначе, как по решению капитула. И то же самое касается масла и вина".

В начале "Свода" обнаруживается — даже в том, что касается магистра — постоянная забота о равном дележе, исключении всякого расточительства, не скупясь, однако, ни на питании рыцарей и гонцов, ни на корме вьючных животных, столь необходимых для службы в ордене Храма.

Далее составитель "Свода" рассматривает навыки доброго управления имуществом Дома и то, как упорядочить расходы, продолжая жить на широкую ногу, с рыцарской заботой об учтивости и щедрости.

Магистр может одалживать богатства Дома до тысячи золотых монет с согласия части достойных мужей Дома. И если магистр захочет одолжить большие богатства, он должен это сделать по совету большей части достойных мужей. Магистр может дать сто золотых монет или коня достойному мужу, другу Дома, а также может подарить золотой или серебряный кубок, или разноцветную одежду, или другие красивые драгоценности стоимостью по меньшей мере в сто золотых монет, к пользе Дома <...> Он может дарить всякое вооружение, за исключением меча, железного наконечника копья или боевого кинжала — их дарить нельзя.

Тамплиерам нравится делать подарки, об этом будет говориться и в дальнейшем. Стоимость даров должна быть пропорциональна рангу дарителя, начиная с красивых драгоценностей до мелких вещей, которые братья имеют право дарить друг другу: маленький английский нож, фонарь или что-нибудь, сделанное ими самими, что ничего не стоило Дому. Говорят даже о собаках и кошках, которых могут подарить знакомым вне ордена Храма.

Личная власть магистра в отношении внешней орденской политики ограничена, как и личная власть других высших администраторов ордена — великих бальи.

Магистр не может ни уступить землю, ни отчуждать ее, ни взять на себя содержание замка какойлибо области, кроме как по совету со своим капитулом. [Он не должен также] ни начинать войну, ни заключать перемирие ни на земле, ни в замке, служащем резиденцией орденской сеньории, без согласия монастыря. Но если бы оказалось, что перемирие нарушено, магистр может его продлить по совету братьев, находящихся в этой стране.

Магистр не может поставить командоров во главе королевств, по крайней мере, пускай он это делает по совету капитула. А что касается прочих командоров земель и других бальи, то ввиду нехватки земель назначение их, согласно мнению капитула или без оного, остается на усмотрение магистра <...>

Когда магистр отлучается из Иерусалимского королевства, он оставляет заместителем командора Святой Земли или кого-либо иного.

Но тот, кто пребывает на его месте, не получает никакой власти, кроме как созывать совет, если чтото случается во время отсутствия магистра, и собирать капитул, и раздавать доспехи <...>

Так, Жоффруа Фуше, командор Королевства, был одновременно великим командором ордена во время отсутствия в Египте Бертрана де Бланфора и передал на Запад весть о потере Харима. Следует особо отметить малую власть великого командора, ибо инициатива ордена многократно будет стеснена во время отсутствия магистра или по его смерти.

"Свод" неопровержимо доказывает существование постоянной и обоюдной связи между Святой Землей и Европой, — именно последняя была для палестинских тамплиеров Заморской землей. Дома Запада направляли ордену Храма разного рода ценности: золото, серебро, ткани, одежду, доспехи, конскую сбрую, лошадей. С Востока тамплиеры направляли своих братьев для инспектирования провинций, а также на покой — пожилых или больных рыцарей.

Когда богатства прибывают из-за моря, они должны быть доставлены в казну по приказу командора королевства Иерусалимского [казначея ордена Храма], который не должен ни сам брать что-либо, ни мешать магистру увидеть привезенное и распорядиться о нем.

Это же предписание распространяется на лошадей, которых передают в распоряжение маршала — включают в его караван.

Во время проведения нами генерального капитула, если магистр желает отправить братьев за море из-за их болезней или по нуждам Дома, он должен позвать маршала, смотрителя одежд, командора Акры и трех или четырех достойных мужей Дома и сказать им: "Пойдите посмотрите на братьев, которых полезно будет послать в различные страны за морем". И они должны пойти в лекарню посмотреть на братьев, а также и на тех, кто вне ее. И они обязаны записать тех, кого им рассудится отправить за море, и затем возвратиться к магистру и показать ему записанное. И если есть что-то, что требует изменения, это должно быть изменено по их согласию.

И если контролер или командир, назначенный генеральным капитулом, отзывается магистром или монастырем и, по какой бы ни было причине, остается, он отрешается от должности и должен отослать магистру и монастырю Буллу и Кошель.

Булла (bulle) — печать ордена, знак его власти; Кошель (bourse) — фонды, которыми он распоряжается. Вместе они служат признаками орденской должности.

Известно порядка двадцати образцов печатей ордена Храма. На одной из наиболее древних, на грамоте Эврара де Бара, [*6] изображен храм, увенчанный куполом. На другой, датированной около 1200 г., изображены два рыцаря, сидящие на одном коне и скачущие справа налево с копьями наперевес. [*7] Известны также печати с крестом и Агнцем, использовавшиеся магистрами в Англии; эти типы печати повторяются, различаясь в деталях. Остальные сохранившиеся экземпляры, судя по всему, принадлежат исключительно командорам ордена. [210]

Вот статут по приему ad succurrendum: [*8] Магистр не должен принимать новых братьев без [согласия] капитула, но если он отправляется в какое-то место, где нельзя собрать капитул, и если какой-либо достойный муж упросил его Бога ради сделать его братом <...>, поскольку он так болен, что, как полагают, не сможет выздороветь, тогда, по совету братьев, кои там будут, магистр может сделать его братом <...> И если Бог пошлет ему здоровье вскорости после того, как он окажется в нашем Доме, он должен исполнять свою должность пред братьями и познавать свои обязанности.

Чтобы закончить рассмотрение полномочий и обязанностей магистра, приведем некоторые детали более частного характера:

Когда магистр только что ехал верхом, он волен вкушать пищу в своей комнате, равно как и после потери крови, или если он пригласил к себе рыцарей, или других мирян. И когда он болен, он может лежать в своей комнате, а его товарищи должны есть в палатах с прочими братьями; и когда он выздоравливает, он может есть за одним из столов лазарета, и все братья в лазарете должны из любви к нему есть лучше <...>

Когда магистр ест за монастырским столом, он может жаловать кушанья из своей посуды всем, кто этого пожелает, и ни один брат, кроме магистра, делать этого не может.

Любое платье, которое остается от одежды или белья магистра, должно быть отдано во имя Бога прокаженным или туда, где будет видно, что оно будет использовано лучше всего. И ежели магистр отдаст платье из числа ношеных им какому-либо брату, он должен дать другое прокаженным или кому иному.

По всякому поступку, совершенному магистром по совету монастыря, он должен спрашивать мнения у всех и у каждого из братьев, и он примет решение, с которым будет согласна большая часть братьев и он сам. Все братья ордена Храма должны быть в повиновении у магистра, и магистр также должен повиноваться своему монастырю.

Приведенные фразы довольно ясно раскрывают отношения между магистром и его капитулом. Первый обладает значительной, но не абсолютной властью: она ограничена правом капитула на обсуждение, как и уставом и обычаями, увековеченными в "Своде", который тамплиеры всегда соблюдали очень точно. Что касается капитула, то главенство в нем несколько колеблется между pars magna (большинством) и pars saniora (мудрейшей частью) сообщества рыцарей. Можно предположить, что указания исходили преимущественно от совета магистра, маленькой группы высших орденских сановников и уважаемых рыцарей, которые составляли окружение главы и которых генеральный капитул призывает ставить подписи под его решениями.

Свод сенешаля, который следует за сводом магистра, сообщает нам довольно мало об этом административном лице, которое в истории ордена находится в тени, между магистром и маршалом — много более заметными. Однако, сенешаль является вторым по старшинству сановником ордена Храма; при избрании магистра выбор достаточно часто падает на обладателя этой должности. [211]

Сенешаль, как и магистр, имеет четырех лошадей, но вместо мула у него парадный конь. Ему служат: два оруженосца, писец, чтобы читать Часослов, писец, понимающий по-сарацински, два мальчика на побегушках, один братсержант и один местный пехотинец-туркопол. Как и магистр, он должен иметь достойного компаньона, который сопровождает его в любых обстоятельствах.

Сенешаль отправляется с буллой, идентичной булле магистра, чтобы замещать его во всех местах, где того нет. В лагере он живет в круглом шатре и водружает gonfanon baussant [*9] — знаменитый стяг тамплиеров, argent au chef de sable. [*10] Из знамени тамплиеров постарались сделать нечто таинственное, называя его beauseant [212] или еще фантастичнее. Слово baussant попросту означает "окрашенный в два цвета", в данном случае — черный и белый. Отсюда само знамя рыцари стали называть le baussant (но никогда — beauseant).

Жак де Витри, который был одним из друзей Дома и собирал сведения непосредственно у тамплиеров, рассказывает, что они носят "бело-черное знамя, которое называют "le Beaucent", показывая, что открыты и доброжелательны по отношению к своим друзьям, черны и грозны для врагов <...> Львы на войне, агнцы во время мира". [213] Но символика выражена изображением на знамени, а отнюдь не скрытым в его названии таинственным значением.

Сенешаль может подарить парадного коня или мула, боевое седло, красивый серебряный кубок или одежду из "разноцветной или ярко-красной ткани. Но дары сии следует делать по совету братьев, которые окажутся в этой стороне, к пользе Дома". Просматривается своего рода должностная иерархия даров, поскольку магистр имеет право жаловать сто золотых монет или золотой кубок.

Маршал монастыря выполняет несколько функций. Прежде всего он отвечает за монастырскую дисциплину как в мирное, так и в военное время; сам проводит перекличку рыцарей, собравшихся слушать мессу или Часы; отдает распоряжения на день, даже когда присутствует магистр; заботится о содержании всех лошадей и прочих животных монастыря и каравана, вьючных и "под седло", с вооружением, доспехами и сбруей, предоставленных рыцарям или помещенных в конюшни маршала. Более того, он командует монастырем в военное время (разумеется, под верховным предводительством магистра), — не забудем, что в ту эпоху бремя расходов лежало лично на командире. Маршал сам несет знамя как знак единения в битве, и, когда тяжелая кавалерия стремительно атакует, именно ему, согласно выразительной формуле, надлежит fournir la pointe. [214] [*11]

Маршал имеет право на четырех лошадей, включая одного боевого коня, и ему полагаются два оруженосца. Его сопровождают хорошо экипированные сержант и туркопол. Вместо круглого шатра у него шатер, называемый aiguillier, с небольшой палаткой (grebeleur) для оруженосцев.

И когда он отправится по выгонам с монастырем, вьючные животные командора Земли должны везти его и его ячмень, и его котел в какую бы то ни было землю.

Маршал должен иметь под своим началом все оружие и все доспехи Дома — те, которые покупают, чтобы передать их братьям монастыря, или те, которые получают путем подарков, милостыни и добычи. И вся добыча, имеющая отношение к оружию, даже если она была куплена с торгов [215], должна перейти в руки маршала.

Маршал, в какой бы земле это ни было, может покупать лошадей и мулов. Но он обязан довести это до сведения магистра, ежели он там. А магистр должен приказать выдать ему золотые монеты, если видит, что тот нуждается в них. Маршал может дать добродетельному мирянину, другу Дома, седло, на коем тот будет ездить или же вернет его, а также прочее мелкое снаряжение, но пускай не делает этого слишком часто.

Стоимость подарков продолжает сокращаться.

Когда магистр и сенешаль оба отсутствуют в королевстве Иерусалимском и когда великий командор не назначен, собирать капитул надлежит маршалу. Он также назначает по совету достойных мужей знаменосца и подмарла, оба — братья-сержанты.

Во время войны, по боевому кличу, командоры Дома должны собрать своих животных [верховых и вьючных] и присоединиться к отряду маршала, и потом не должны отъезжать без разрешения. И все братья, и все воины находятся под командованием маршала, когда они на военной службе.

Маршалу нельзя избираться командором какой-либо провинции, по крайней мере пока ему не будет разрешено оставить свои маршальские обязанности. Зато из командоров по эту сторону моря (в Палестине), кроме сенешаля и казначея, генеральный капитул может избрать маршалом любого.

Командор Иерусалимской земли является казначеем монастыря, и все имущество Дома, с какой бы стороны оно ни прибыло, — с этой стороны моря или с той, — должно быть возвращено и передано в его руки, и его должно поместить в казну, и касаться или пользоваться чем-либо оттуда нельзя без того, чтобы этого не видел и не учел магистр. И когда магистр это увидит, оно будет также записано, и командор [королевства] обязан хранить его в казне, а также может пользоваться им для нужд Дома. И если магистр или кто-либо из достойных мужей спросит его о том, он должен будет отдать им в этом отчет.

Командор Иерусалимской земли должен снабжать сукноделъню всем, в чем она будет нуждаться; и он может брать оттуда все, что пожелает, с согласия хранителя одежд. И последний должен ему повиноваться.

Командор земли [Иерусалима] может дать парадного коня или мула, или серебряный кубок, или платье, цветное или бурое <...> и реймсского полотна друзьям, которые делают крупные подарки Дому. И все платья, цветные, или серые, или алые, и все нераскроенные ткани, прибывшие в Дом посредством дара или милостыни, находятся у командора Земли. А прочие платья должны отправляться в сукнодельню <...>

Все выгоды по покупкам и продажам и все завещанные имущества и милостыни стоимостью от ста золотых монет и выше, собранные командорами Домов, должны быть внесены в казну; завещанные вещи меньшей стоимости остаются в пользу командоров.

Но ежели завещание имущества Дому сделано на море, великое или малое, — оно должно отойти в казну.

Вся добыча и все вьючные животные, и все невольники, и полностью весь скот, захваченные Домом Иерусалимского королевства на войне, находятся в распоряжении командора Земли, кроме животных под седло, вооружения и доспехов, кои принадлежат маршальству.

Все морские суда, принадлежащие Дому в Акре, находятся под командованием командора Земли, так же, как и командор порта Акры и все братья, кои ему подчинены. И все, что привозят эти суда, должно быть отдано командору Земли. Но если какая-либо вещь послана магистру или одному из братьев лично, эта вещь должна быть ему отдана.

Вот некоторые любопытные детали:

Если командору угодно приказать выдать седло из маршальского склада для себя лично или для какого-нибудь друга Дома, он вполне может так поступить, но пусть он не делает этого слишком часто <...> Командор королевства не должен делать больших подарков ни мирянам, ни рыцарям, если там же находится магистр, по крайней мере, если это не предназначается какому-либо другу Дома частным образом; но в отсутствие магистра он может делать сие.

Поскольку командору Земли известны ее ресурсы лучше, чем кому-либо другому, именно он выбирает зимние квартиры для монастыря.

Когда приходит время братьям монастыря разъезжаться по домам, командор может сказать маршалу: "Поместите столько-то братьев в этот дом, а столько-то — в другой" — и маршал должен это сделать, и поселить туда ни больше, ни меньше.

Раздел "Свода", касающийся командоров Триполи и Антиохии, не содержит ничего особенного. Он похож на раздел о командорах королевства, за исключением того, что касается функций казначея.

Хранитель одежд должен довольствоваться четырьмя животными и двумя оруженосцами, как самые привилегированные братья монастыря, с sommelier, или грузчиком. Но ему предоставляется aigullier, [216] такой же большой, как и шатер маршала, и маленькая палатка для его мальчиков-портных. И вьючные животные командора Земли должны переносить поклажу в портняжную мастерскую и швейню. [217]

Хранитель одежд снабжает братьев одеждой и постельными принадлежностями — кроме шерстяных покрывал, которыми они накрывают свою постель и которые получают только в подарок от родственников или знакомых извне ордена.

Когда платья отправлены из-за моря, хранитель одежд должен находиться при развертывании тюков и должен принять все подарки, присланные братьям монастыря, и отдать их тем, кому они предназначены. И он должен следить за тем, чтобы у братьев были благопристойно подстрижены волосы; и если какой-нибудь брат не причесан, как следовало бы, хранитель одежд может ему приказать постричься, и брат должен будет ему повиноваться. Ибо после магистра и маршала именно хранителю одежд они обязаны повиноваться.

При приеме нового брата, когда облачают его в белое платье ордена Храма, "хранитель одежд должен получить от него всю его старую одежду, за исключением разноцветной или алой, и если он дает золото, серебро или деньги Дому, то сие, стоимостью до десяти золотых монет, должно отойти на склад сукон, а свыше — командору Земли". Затем следуют статьи, относящиеся к командору города Иерусалима, пост которого был соединен с должностью смотрителя орденского госпиталя—госпитальера Дома. Это командорство должно было исчезнуть с потерей Иерусалима в 1187 г., что позволяет отнести "Свод" к предшествующему времени. [218]

Командор имеет право на четырех лошадей, из которых одна — туркоман [местная порода лошадей] или добрая рабочая лошадь, которая могла заменять мула. Его слуги —двое конюших, один брат-сержант, сарацинский писец и пехотинец из местных. В городе под его началом находится младший боевой военачальник — командор рыцарей во главе отряда из десяти братьев. Здесь мы вновь встречаемся с первоначальной функцией Бедных рыцарей — покровительством и помощью паломникам на дорогах Святой Земли.

Командор Иерусалима должен иметь под своим командованием рыцарей, дабы сопровождать и охранять паломников, которые следуют к реке Иордан; он должен возить круглый год шатер и знамя, или штандарт, покуда длится его власть. Так, если он разобьет лагерь и найдется какой-либо страждущий достойный муж, он может уложить его в своем шатре и обслужить его из милостынь Дома. А для этого он должен возить круглый шатер и иметь вьючных животных, и везти продовольствие, чтобы проводить паломников на вьючных животных, если в этом есть надобность.

Даже до потери Иерусалима паломничество к Иордану не проходило безопасно. Река разграничивала два региона, франкский и сарацинский, и путешественники рисковали быть застигнутыми набегом с той стороны Иакова Брода. Но после великой трагедии, делящей на две части историю Латинского королевства, вопрос об омовении в благословенных водах уже не стоял. Паломники должны были довольствоваться окрестностями Акры и Тортозы или — в лучшем случае — посещать некоторые города Галилеи.

Командор Города и его рыцари обладают привилегией охраны Святого и Животворящего Креста Господня.

Когда при переходах несут Животворящий Крест, командор Иерусалима и его десять рыцарей должны охранять его денно и нощно и должны делать привал как можно ближе от Животворящего Креста, пока длится переход. И каждую ночь два брата должны стоять на страже Животворящего Креста; и если вдруг окажется, что стоянка будет продлена, они все должны жить с монастырем.

В самом деле, накануне гибельной битвы при Хаттине, когда судьба Святой Земли была поставлена на карту и проиграна, некий тамплиер зарыл реликвию в песок, чтобы спасти ее от мусульман. Много времени спустя тот же тамплиер, оставшийся в живых, объявился у короля Иерусалимского Генриха Шампанского и сказал ему, что если ему дадут проводника до поля битвы, он отыщет Святой Крест, который ранее закопал собственными руками. Король предоставил рыцарю проводника-сержанта, уроженца этой страны, и вместе они отправились на поиски. Но как ни искали они в течение трех ночей (чтобы избежать встречи с сарацинами), ничего не нашли. И хотя впоследствии турки хвастались, что обладают реликвией, все-таки, похоже, что Святой Крест остался навсегда погребенным в песках, где его спрятал тамплиер. [219]

Командор Иерусалима может давать повсюду, где он пребывает, лошадей и мулов братьям и турецкое седло мирянину, и из всей добычи, взятой на войне по ту сторону реки Иордан, добычи, которая принадлежит командору Королевства, командор Града должен иметь половину. Но от добычи по эту сторону реки он не берет ничего <...>

Это снова позволяет датировать "Свод" временем до 1187 г., ибо добыча, захваченная за Иорданом, начиная именно с этого года, должна стать редкой. Следующий отрывок заключает раздел:

Все мирские рыцари, находящиеся в Иерусалиме и облеченные доверием Дома, должны проживать близ него и выступать под его знаменем, и все братья, проживающие в городе, и все те, кто уезжают и приезжают, столько, сколько будут пребывать там, находятся под его командованием, если там нет маршала, и должны испрашивать его разрешения на все, что они делают.

Ниже командоров Провинции стоят шателены [управляющие замками] и командоры Домов, власть которых не выходит за пределы их командорств. Эти командоры не могут строить новый дом — ни из камня, ни из известняка без разрешения магистра или великого командора Земли, но они могут перестраивать и чинить разрушенное.

Командорами рыцарей являются лейтенанты (заместители) маршала, каждый из которых стоит во главе отряда из десяти братьев, у них есть право проводить капитул и "давать разрешение братьям монастыря проводить ночь вне его". Их снаряжение то же, что и у брата-рыцаря.

Наконец, обратимся к своду о братьях-рыцарях и братьях-сержантах, описанию увлекательному и очень подробному, но настолько путаному, что следует несколько его упорядочить. [220]

Каждый из братьев-рыцарей имеет право на трех животных (коней, мулов) и одного оруженосца, и на четвертую лошадь и второго оруженосца — по милости магистра. В качестве доспехов они носят кольчугу и кольчужные чулки, изготавливавшиеся из переплетенных или нанизанных на плетеные кожаные ремешки металлических колец, и на голове большой рыцарский шлем [т. н. горшковый шлем], либо железную шапку [легкий шлем без бармицы]. Рыцарский шлем еще не имел подъемного забрала. Лицо защищала пластина с прорезями для глаз и отверстиями для дыхания. Постепенно более удобная железная шапка, за исключением поединков, стала заменять тяжелый шлем, по форме она была цилиндрической с плоским верхом и оставляла лицо открытым. Защита головы дополнялась кольчужным капюшоном, под которым была кожаная набивная шапочка.

Кольчугу рыцари надевали поверх стеганой куртки, которую они называют les espalieres [оплечье]. Позднее это слово стало означать наплечники. Но в хронике Тирского тамплиера говорится о воине в плаще и оплечье, являющемся видом одежды. [221] Точно так же и весьма подробное описание снаряжения тамплиеров ограничивается упоминанием подобной функциональной поддоспешной одежды. Jupon d'armer, или гербовая котта, носившаяся поверх доспехов и отмеченная красным крестом спереди и сзади, сделана была из белой ткани для рыцарей, иэ черной — для сержантов. Меч носился на поясе, к которому подвешивался на двух широких идущих накрест ремнях-перевязях так, чтобы ножны были расположены строго вертикально, острием в землю.

В качестве оружия, помимо меча, тамплиеры пользуются копьем с металлическим наконечником и турецкой палицей, — нанизанным на ручку и наполненным свинцом шаром с торчащими в разные стороны шипами. Треугольный деревянный щит, обтянутый кожей, подвешивался на шею. В течение XII в. меч и щит претерпели изменения. Во время первого крестового похода щит был размером почти в человеческий рост и являлся слишком тяжелым и неудобным оружием. На Востоке меч и щит становятся легче, как и кольчуга, которая теперь не достигает колен, вместо того чтобы доходить, как ранее, до лодыжек.

У каждого брата ордена Храма три ножа: боевой кинжал, нож для нарезания хлеба и маленький нож с узким лезвием, который называют также английским или антиохийским ножом. Нательное белье: положены две рубахи, двое штанов и пара башмаков. Рубаха поверх штанов опоясывается узким поясом, и именно в таком наряде брат ордена Храма спит ночью.

Его убор, по монашескому выражению, составляют долгополая туника из длинных лоскутов, называемая платьем (jupel) из клиньев, и застегивающийся наряд на меху; впридачу — большой плащ, скорее накидка без рукавов, которую называют также esclavine. Весной брат снова надевает свой широкий упланд [плащ] из сукна, подбитый шкуркой ягненка, и получает широкий летний плащ без подкладки. Его носильные вещи, кроме котты или туники с узкими рукавами, включает мантию, застегивающуюся на груди пряжкой или шнурком; мантию носят поверх котты, когда остаются в помещении. Все эти одежды — белые и отмечены красным крестом на груди и на плече. Называют также гарнаш [garnaches] — род плаща без рукавов, возможно, это то же, что и платье из клиньев.

Постельные принадлежности брата состоят из соломенного тюфяка, простыни и одеяла. Он может иметь покрывало из шерсти, "если кто-нибудь пожелает ему его дать <...>, но покрывало должно быть белым, черным или полосатым" (вспоминаются ковры берберов). Покрывало служит и попоной коню, или же сам рыцарь заворачивается в него на скаку, чтобы защититься от солнца или дождя.

Когда монастырь перемещается, основная часть гардероба укладывается в два мешка, один для постельных принадлежностей и сменного белья, другой — для кольчуги и оплечья-поддоспешника. Доспехи перевозятся в сетке, сплетенной из кожи — единственном достаточно прочном материале, выдерживающем трение о металл.

Рыцари получают по две небольших салфетки — плата; один — в качестве столовой скатерти, другой — для мытья головы. Им предоставляются две попоны для лошадей и чепрак, которым следует покрывать доспехи скакунов. Чепрак, как и гербовая котта рыцаря, служит для защиты от зноя и солнечных лучей, раскаляющих железо доспехов.