Книга 3.скрытая сторона величия 5 страница

— Да, Учитель.

— Ну вот, Лена, скажи ему, зачем пришла?

Лена стояла, все также потупив глаза, и теребила в руке угол своей кофточки. Было видно, что она не только волнуется, но и стесняется. Наконец её глаза встретились с глазами Рулона.

— Я хочу ребенка, очень хочу, а врачи говорят, что я бесплодна. Уже пять лет мы бьемся с мужем над этой бедой, где я только не лечилась: и в государственных больницах, и в платных, и у экстрасенсов, и у бабушек, но все бесполезно. Понимаете, мои родители живут в Кара-Коле, а я давно уже в городе, мать написала мне о шаманах, и вот я здесь. Вы — последняя надежда.

Тут женщина всхлипнула и стала плакать. Она была очень красива, метиска, видимо, кто-то из родителей был русским, а второй — алтайцем. Смоляные густые волосы заплетены в косу, смуглая кожа, но при этом большие голубые глаза. Среднего роста, она имела стройную, ладную фигуру и выглядела лет на 25, хотя, может, и была старше.

Рулону очень хотелось утешить, успокоить красавицу, но, кроме того, как погладить ее по голове, не мог ничего придумать.

— На, возьми, — старый шаман протянул ему бубен и маньяк.

— Зачем?

— Возьми и больше не бол-
тай, а то всех Духов распуга-
ешь. Помнишь, где хранятся
Души людей? Так вот, ступай
туда и найди затерявшуюся
Душу ребенка этой женщины.

Рулон молча кивнул и стал
облачаться. Он, конечно, по-
мнил все рассказы шамана, но,
что делать, совершенно не
представлял. Только одно сильное чувство было в его серд-
це — помочь. Когда одежда
была на нем, Лена протянула
ему сосуд с молоком.

— Там и ее кровь, — под-
сказал Учитель, — принеси его в жертву.

Рулон взял в одну руку сосуд с молоком, а в другую — бубен.

Он взглянул на яркое солнце и подставил под его лучи бубен, чтобы согреть его. Потом мелкими шажками, нагнувшись, пробежал по кругу и, остановившись, вылил в его центр молоко со словами:

— За наследника Рода с мигающими глазами, за питающегося молоком младенца тебе выкуп даю.

Рука стала выбивать ритм, а ноги притоптывать. Почти сразу реальность стала отодвигаться. В это время шаман думал только о Душе потерянного ребенка, и перед ним открылась завеса тайны, где его искать.

Рулон обнаружил себя около молочного озера Сут-Коол. Ему не пришлось долго искать нужное место, как раньше. Он сразу достиг цели. Возможности удивляться в мире Духов не было, но вот облегчение он все же испытал.

Молочное озеро кормило Души не только людей, но и зверей. Чтобы быть чистым перед лицом Богини, Рулон помылся в озере. Он был вроде бы в одежде, но ощущал себя голым. Парное молоко приятно ласкало тело. Раньше не то чтобы мыться в молоке, не приходилось даже такого количества молока видеть. А теперь плескался в нем, как ребенок, и постепенно становился ребенком. Он был чист и безгрешен, как младенец, и мог отправляться на поиски матери Умай.

Выйдя из озера, Рулон почувствовал, что двигаться нужно на восток. Взмахнув руками, он полетел. Если ты хоть раз летал, то умение и чувство полета не забываются никогда. Но на этот раз лететь было очень легко. Видимо, купание в озере дало такую легкость. Вскоре он увидел гору Ак-Тошон, а подлетев ближе, множество пещер в ней.

В одной из них и висят люльки с Душами людей и зверей. Здесь живет Богиня Умай.

Пришлось заходить в первую попавшуюся. Оттуда доносились голоса.

— Я выиграл, я, я, отдай все мне.

«Да, пещера явно не та, голос не похож на Богиню Умай», — подумал Рулон.

Но любопытство и в другом мире не оставляло молодого шамана. И он тихонько протиснулся дальше в пещеру.

Человек с головой медведя и волкообразное существо увлеченно играли в кости. На кону лежали маленькие изображения белок. Игра шла бурно, с накалом страстей. Так же тихо Рулон вышел обратно. Он понял, что это Духи какой-то местности играют в кости. А призом будут белки, и в том месте, где живет выигравший Дух, прибавится белок, а где живет проигравший — наоборот.

Тут Рулон вспомнил, зачем пришел сюда и сосредоточился: перед ним всплыли глаза Лены, наполненные болью и страстной любовью к будущему ребенку. Шаман сам стал этими глазами, и они повели его все выше и выше в гору. На самой вершине была огромная пещера. Туда-то и вошел шаман. Перед ним открылась бесконечная пещера с мягким светом внутри. Но ни стен ее, ни потолка видно не было. Все пространство было заставлено люльками, а в них лежали младенцы. Рулон подошел к ближайшей — там спал маленький медвежонок,
даль­ше — бельчонок, еще дальше — мараленок. Здесь были и люди, и звери. Наконец он наткнулся на первое человеческое дитя. В этот миг он был Леной и знал, что ему нужен только один-единственный, и знал, что почувствует нужного. Очень долго он ходил от одной люльки к другой, но ничего не происходило. Вдруг Рулон спиной ощутил чей-то теплый взгляд. Позади него стояла женщина с очень знакомым и родным лицом, от нее веяло нежностью и заботой. Это была Богиня Умай, похожая на всех матерей сразу.

— Я знаю, зачем ты пришел. Мне понравилась твоя жертва. А главное — ты искренне хочешь помочь. И у тебя есть для этого силы.

Рулон слушал ее плавную речь.

— Вот возьми, — и Умай протянула младенца.

Это была очаровательная девочка с очаровательными розовыми пяточками. Рулон взял ее на руки и сразу почувствовал сильную любовь, любовь матери к ее ребенку.

И вот он опять в обычном мире стоит перед Алтай Камом и Леной. Ребенка на руках не было, только сосуд с оставшимся молоком. Потрясенный и растерянный Рулон не двигался и ничего не говорил.

— отдай молоко женщине, Душа ребенка там, — проговорил Алтай Кам.

Лена с трепетом приняла молоко и тут же его выпила. Глаза ее сразу изменились. В них появилась уверенность и радость.

— Спасибо! — женщина улыбнулась и пошла прочь.

Рулон зачарованно смотрел ей вслед.

— Что, Рыбья Кость? Ты сделал самое трудное — принес Душу в наш мир, и у тебя получилось. Значит, ты настоящий шаман. Главное — теперь решить, каким ты будешь: белым или черным? Черный может все: принести себе пользу, а другим вред, жить как обычный человек, со всеми его радостями, и быть при этом сильным шаманом. Только путь его лежит все больше в мир подземный, к Ульгеню он не ходит, может питаться Душами людей и становиться сильней. Если ты выберешь этот путь, тебя будут все бояться и уважать.

— А белый? — спросил Рулон.

— А белый должен быть чист. У него не получится приносить себе выгоду. Жить ему в мире людей трудно, делать нужно только добро. Но возможностей в мире Духов больше. Белые шаманы сильнее. Выбор за тобой. Останься в пещере и думай, — и Алтай Кам пошел к себе.

Думал Рулон всего один день. И, приняв твердое решение, отправился к Алтай Каму.

В чадыре было пусто. Не было не только самого шамана, но и его вещей. Ничего. Только один нож. А на нем нацарапано: «Он твой. Ты стал шаманом». Рулон понял, что искать Великого шамана не нужно. Он ушел специально — учение закончено. Он стал шаманом.

ЧАСТЬ 2. Тайна шаманизма

Душа шамана

Рыбья Кость сидел в яранге. Снаружи завывал ветер. Ему что-то взгрустнулось, он стал вспоминать дом, своих близких. Алтай Кам, то ли тоже загрустив, то ли уловив его настроение, запел какую-то непонятную лирическую песню. Он никогда не думал, что старый шаман может так хорошо петь. От этой песни воспоминания и боль об утраченном прошлом усилилась так, что он непроизвольно заплакал.

— Ну вот что началось, — сказал старик, прекратив пение, — видишь, как все это умерщвляет тебя, твои привязанности. Вон весь ослаб, разнюнился.

— Да, что-то я заслушался песню, — начал он оправдываться.

— Песню я запел специально, — продолжал старик, — чтобы усилить то, что было в тебе. Но вначале ты услышал другую песню. Это женщина из твоего прошлого тоскует по тебе. И это подействовало. Ты тоже стал тосковать. Душа Тесь потянула тебя в царство Эрлика, и Кут стал покидать тебя. Если человек долго будет так тосковать и жить прошлым, то Кут выйдет, и человек может даже заболеть или несчастья начнут преследовать его. Вот теперь настройся. Кто тревожит твою Тесь? Кто тянет к Эрлику? — сросил старик, подкладывая дрова в очаг.

Рыбья Кость закрыл глаза и стал перебирать в памяти всех своих женщин. Первой он вспомнил Марианну и аж вздрогнул, как будто его окатили холодной водой. От нее шло состояние силы и отрешенности. Он вспомнил Лилит и почувствовал ее бешенство и озлобленность. Иногда она злилась так сильно, что он начинал чувствовать себя подавленным, как будто ему угрожала какая-то неведомая опасность. Тогда он становился жестче и яростней, чтобы сбросить с себя этот страх. Селена. Да. Именно от нее идет состояние тоски, сейчас она вспоминает его, почувствовал он.

— Ну что, понял в чем дело? — спросил Алтай Кам, — теперь настройся на будущее, на царство Ульгень Хана и исправь состояние.

Рыбья Кость сел удобнее и стал думать, как он встретится с Селеной.

— Нет! — прервал его старик, — не проецируй прошлое в будущее, иначе никакого будущего не будет. Это будет только замкнутый круг из повторяющихся прошлых событий. Так ты не пойдешь вперед.

Рыбья Кость глубоко вдохнул и с силой выдохнул воздух, выпрямил позвоночник и, сосредоточившись в межбровье — седалище Бось, стал думать о будущем. Как он откроет людям великие знания Алтай Кама. Как изменит это жизнь многих людей к лучшему. И потом, как это бывало в детстве, устремился куда-то в голубую даль, предчувствуя, что его ожидает что-то великое и чудесное там, в будущем, когда он станет сильнее и мудрее. От этого его состояние совсем изменилось, он наполнился оптимизмом, энергией. Захотелось сразу же начать что-то делать.

— Вот! Уже совсем хорошо! — сказал Алтай Кам, настукивая костью о кость какую-то веселую мелодию.

— Неужели все воспоминания, все прошлое плохое? Это то, что нас убивает? Ведь не можем же мы жить совсем без памяти?

— Без памяти не можем, а вот без привязанностей нужно научиться, — сказал шаман. — Есть сильные Теси-предки. Воспоминания, которые помогают нам. Вот мой Учитель, например, черный шаман. Это великий Тесь-предок, он помогает. А у тебя вот эта цыганка, которую ты только что вспоминал, ух и сильная же женщина! Совсем другое шло от нее ощущение.

— Да, уж, — согласился Рыбья Кость, удивляясь, как хорошо старик видит все его мысли.

— Вот теперь покамлай, отправься к Эрлику, посмотри, что тянет тебя в мир прошлого.

Взяв бубен, он стал созывать Духов-помощников, гремя пришитыми к шаманскому костюму железными регалиями, закружился по юрте и впал в транс. Верхом на бубне, превратившемся в тотемного марала, из кото­-
рого он был изготовлен, и в
сопровождении свиты Ду-
хов-помощников он спустился в Нижний мир и увидел
там Теси людей. Некоторые
были уже очень большими,
спутанными нитями привя-
занностей, некоторые напо-
минали целые сети, прикрепленные к теням воспомина-
ний, к ушедшим событиям и
предметам. В преисподней
его встретил главный по-
мощник Эрлика — Дзаян Дзаячи. Он повел его к фигуркам, похожим на маленьких человечков, которые были Тесями людей. Они как будто были чем-то опутаны.

— Вот видишь, Теси людей. Некоторые из них уже близки к смерти, другие больны. Их Кут уходит сюда, к Эрлику, создавшему Теси и наделившему людей этой Душой-памятью, чтобы она пожирала их Кут и питала мир Эрлика. А вот и твой Тесь, нити привязанностей которого тебе оборвать нужно, чтобы ты не умер и мог стать освобожденным или бессмертным.

Внезапно перед Рыбьей Костью раскрылись все нити его привязанностей, зацепленные за прошлое и тянущие его вслед за давно ушедшим в мир Эрлика. Изо всех сил потянул он свой Тесь. Но сил еще не хватало, чтобы освободить его, и нити только чуть ослабили свое натяжение.

— Да, не хватает тебе еще силы отрешенности оборвать все сразу, — сказал Рыбьей Кости Дзаян. — Но попробуй по очереди оборвать их. У тебя нет привязки к детям и родственникам. А это уже много.

С этим знанием Рулон и очнулся в юрте шамана.

— Ну что, понял, что тебя делает старым? — спросил он.

Рыбья Кость кивнул, снимая шаманский костюм и немного приходя в себя после камлания.

— На-ка, выпей корня, — сказал старик, подавая ему настойку. — Золотой корень растет только высоко в горах, и горы связаны с верхним миром. На вершинах гор много силы. Она вся входит в корень, а через настойку и в тебя.

Отхлебнув терпкую мутноватую корневую жидкость, Рулон поморщился.

— Что еще дает Кут? — спросил он.

Старик спрятал бутылку с корнем и немного помолчал.

— Многие вещи дают Кут и многие отнимают здоровый образ жизни. Хорошая пища дает жизненную силу, дают ее и устремленность, решительность и ярость. Большие цели и идеи тоже дают ее. Испуг, подавленность, беспечность, рассеянность, легкомысленность, лень убивают ее.

Разговаривая с шаманом, Рыбья Кость почувствовал необычное возбуждение. Его глаза заблестели, невероятный прилив энергии возник у него. Захотелось кричать, беситься, беспричинно хохотать.

— о, сила корня вошла в тебя, — сказал Алтай Кам. — Теперь нельзя сидеть. Нужно двигаться. Сходи за дровами в лес.

Рыбья Кость пошел в лес, с легкостью делая эту работу. Огонь горел в его солнечном сплетении — седалище Кут. Он бегал по лесу, хохотал и бесился. Под конец он искупался в снегу, сняв с себя одежду. Мыслей ни о прошлом, ни о будущем вообще не было. Только переполняющее его ощущение силы. Придя снова в ярангу, он немного уже успокоился и, раздевшись, снова сел у очага.

— Теперь покамлай Ульгеню, — сказал старик, — посмотри свое будущее и насыть его силой, чтоб поскорее воплотить хорошие события.

Снова приступив к камланию, Рыбья Кость теперь уже навестил верхний мир будущего, нарисовав на бубне путь в верхний мир. Он отправился в свое путешествие, сопровождаемый Духами-помощниками. Поднявшись по мировой реке к ее истокам на горе Алтын Ту, он вошел в царство будущего, где жили и формировались тени будущих событий, существ и вещей, возникающие из животворящего тумана, который окружал вершину горы. Посланник Ульгеня Яйык встретил его в царстве будущего.

— Укажи мне, о Великий светлый Дух Яйык, — попросил Рыбья Кость, — те благие события, которых должна коснуться моя душа Бось, чтобы оживить их и приблизить их появление.

Яйык указал благие события передачи шаманского знания людям, и он вдохнул в них свою Кут. После чего они стали выделяться из тумана, превращаясь во что-то подобное плотным облакам.

— Да, еще не хватает тебе Кут, чтобы оживить их, — сказал Яйык. — Но твоя Бось уже находится в них и скоро соткет образ будущих событий. Направляй же на них свою силу, и они свершатся, — с этими словами он отправил Рыбью Кость снова на землю.

Очнувшись в яранге, Рыбья Кость стал радостно рассказывать старику о своих похождениях.

— Нечего тебе особо радоваться, — заметил ему Алтай Кам, — ну осуществятся эти события, затем все равно они уйдут в мир Эрлика, и тебе нужно будет разорвать связь с ними. Так что уж лучше заранее культивируй отрешенность.

Рыбья Кость задумался.

— Но ведь тогда, может быть, трудней притягивать событие?

— Конечно, жадность, страсть, желание — все это помогает вцепиться и принять событие. Однако на земле оно уже будет подвержено закону старения. Ему будут угрожать намерения других людей, и, как бы ни была сильна твоя Кут, она не сумеет вечно удерживать и охранять все вещи и события, удерживать всех людей. И рано или поздно Эрлик заберет их. Он лишь для того наделяет людей богатством, чтоб прельстить и еще больше запутать Душу Тесь в своих сетях и вытянуть в свой мир тебя и твою силу. Поэтому берегись, эта река с гор Ульгеня неминуемо впадет в океан страданья в Нижнем мире и унесет тебя за собой, если ты не будешь отрешен.

Вскоре они легли спать. Но Рыбьей Кости не спалось, сила корня все действовала и будоражила его. Он начал думать о женщинах и, погружаясь в забытье, видел сексуальные сцены. Очнувшись, он услышал голос Алтай Кама.

— Корень возбуждает тебя. Кут скапливается. Видишь, к чему тебя побуждает твой разум. Он хочет направить тебя к размножению, к продлению рода. Но эти цели природы не нужны шаману. Он рождает не детей, а Сюр, своего двойника, тело бессмертия.

— Но Алтай Кам, — возразил Рыбья Кость, — ты же говорил, что Сюр у меня уже есть.

— Есть, но он у тебя только зародыш, как облако. И он должен стать плотным, как вода или камень. Тогда Эрлик уже не унесет тебя, даже если умрет твое физическое тело.

— Что же нужно сделать, — спросил молодой шаман, — чтобы родить бессмертный Сюр?

— Для этого Кут из низа живота ты должен выпускать, но должен поднимать его к горлу, где гнездится Сюр, и там формировать это тело в сновидении.

— А как это делать? — спросил Рыбья Кость.

— Для этого ты должен шаманить во сне, т.е. так же, как ты летаешь в камланиях, тебе нужно научиться управлять Сюром во сне. И тогда тебя уже не закопают в землю, а похоронят на аранкасе как шамана в знак того, что ты отойдешь не на землю, а на небо.

Рыбья Кость сосредоточился на низе горла и стал засыпать, стараясь перевести Кут вверх, настраиваясь на камлание в сновидении. Заснув таким образом, Рыбья Кость обнаружил себя в сновидении. Он силился вспомнить, что он должен делать. И наконец понял, что он спит и ему нужно камлать. Тут же он оказался в шаманском костюме с бубном. Он пытался камлать, но сцены сна быстро менялись, стараясь отвлечь его от этого занятия. Вскоре он даже забыл, что спит, и стал камлать, находясь в каком-то городе на улице. Вокруг шли какие-то люди, и он стал отвлекаться и скоро перенесся к себе домой, уже забыв о камлании и увлекшись другими сценами. Внезапно появился Алтай Кам.

— Что же ты делаешь? — спросил он Рыбью Кость.

Тут он снова вспомнил, что спит и его задача начать камлание.

— Вот видишь, какой твой Сюр, — сказал Алтай Кам, показывая ему его отражение в зеркале.

Он увидел какое-то газообразное облако, смутно напоминающее человека.

— Да, он еще не сформировался, — сказал старик, — и ты не стал бессмертным в этот момент.

Сон прекратился, и он проснулся снова в яранге. Было утро, и Алтай Кам что-то делал возле очага, стоя к нему спиной.

— Ну что, видел свой Сюр? — спросил он его, не оборачиваясь. — Взрастить его великая задача.

— А что, если Сюр не разовьется, я умру? — спросил молодой шаман. — Что будет после смерти?

— Все твои души разлетятся, как утки, — ответил Алтай Кам. — Бось улетит на небо и будет летать там, вселяясь в головы других людей. А Тесь опустится под землю и навсегда останется там. И если ты будешь к ней привязан, то тоже попадешь в этот сумрачный мир. И будешь там жить вчерашним днем, бесконечно повторяя свою теперешнюю жизнь, ибо что тут мертво, там живо. Что здесь сломано, там, в мире Эрлика, цело.

— Но кто же тогда я? — спросил Рыбья Кость.

— Вот истинный вопрос, — сказал Алтай Кам. — Пока ты никто, просто набор бессмысленных мыслей, воспоминаний, ощущений. Однако, если ты проснешься и осознаешь себя вне этих тел, душ, мыслей и чувств, ты поймешь, что ты спящий в вечности Духа Айы. Ты сразу находишься и в прошлом, и в настоящем, и в будущем. Ты — вся Вселенная, но пока для тебя это только слова, не больше. И слова бесполезны, этого нужно достичь, — многозначительно сказал старик.

— Как это я — Вселенная? — спросил Рыбья Кость.

— А вот так, — объяснил старик, — вот от пупа ниже — это мир Эрлика. От сердца выше, там где начинается шея, — это мир Ульгеня. А от плеча до пупа — наш настоящий мир. Твой хребет — это мировое дерево, а вот тут, — сказал он, стукнув палкой по макушке Рыбьей Кости, — живет Айы, тут мир Тенгри. И в то же время он охватывает всего тебя целиком.

— А как мне осознать в себе Дух Айы? — спросил Рыбья Кость.

— А вот давай попробуем, — сказал старик и, вынув из кожаного чехольчика хомуз, подал его ученику. — Вот поиграй.

Взяв хомуз в рот, Рыбья Кость стал бить пальцем по его языку. Вибрация хомуза заполнила всю голову.

— Старайся забыть все мысли: кто ты, где ты. И только находись здесь в этом моменте и пой: «Айы, Айы». Пусть хомуз поет этот звук, а ты становись Айы, пробуждайся.

Рыбья Кость стал беззвучно выговаривать ртом «Айы». Звук оставался в голове и вибрировал. Вдруг он загудел, как колокол, и отозвался где-то в области темени. И тут Рыбья Кость стал тем, кем он был всегда, свидетелем, сознающим глазом, который смотрел через глаза тела, слышал через уши, видел мысли и образы, чувствовал эмоции и ощущения тела. Но раньше он отождествлял себя с ними, а теперь он смотрел и сознавал свою отдельность от всего этого. Он был сейчас, и в то же время он был вне времени. Он был здесь и в то же время вне пространства и измерения. Он был мал, как точка, и велик, как бесконечность. И не было ничего, кроме него, все остальное было только видимостью, возникающей в пустоте, только силуэтами в тумане, только призраками. Оно было нереально. Оно не существовало. Он был один на один в этой бесконечной вечности. Он стал самим Тенгри, растворился в нем. А мир был призраком, призраком, который он сам питал и поддерживал собой, своим отождествлением с ним. Так же, как мы поддерживаем сновидение, когда спим, но стоит только проснуться, как сон растворяется, словно туман.

Тайны мира шамана

За стенами чадыра бушевала метель, в очаге потрескивал огонь. Алтай Кам отложил в сторону хомуз и, поднеся руки к огню, обратился к Рулону:

— Сегодня расскажу тебе, как я стал шаманом. Это началось еще в прошлой жизни. Жили мы, два брата, старшему было тридцать лет, а мне — двадцать. Родители наши умерли раньше. Когда я, живя со старшим братом вместе, женился, то в этот же год у нас родился красно-пегий жеребенок. По всем признакам жеребенок обещал быть хорошим конем.

Осенью того же года я захворал и умер. Но, лежа мертвым, я слышал все то, что говорили окружающие, чувствовал себя как бы уснувшим, хотя был не в состоянии ни шевельнуть членами, ни сказать что-либо. Отчетливо слышал, что делают гроб и копают могилу. Так лежал я, будто живой, и горевал о том, что собираются меня хоронить, тогда как я мог бы еще ожить. Но меня уложили в гроб, спустили в могилу и засыпали. Лежа в могиле, Душа моя плакала и рыдала (так же и ты будешь чувствовать себя, когда умрешь и будешь явно уж неподвижен). Но вдруг я услышал, как наверху кто-то стал разрывать могилу. Обрадовался, думая, что это старший брат, удостоверившись, что я еще жив, хочет меня вырыть. Наконец открылась крышка гроба, и... я увидел четырех черных людей, раньше мне не знакомых. Они подняли меня и, усадив мое тело на гроб, обратили лицом к дому. Там в окне был виден огонь, из трубы шел дым.

Неожиданно где-то далеко в глубине земли послышался рев паровоза. Рев становился все ближе и ближе. Наконец затряслась земля, и это сильно меня испугало. Из глубины могилы показался бык сплошь черной масти, с близко сходящимися рогами. Бык захватил меня между рогов и спустился обратно по тому самому отверстию, по которому он только что поднялся.

Мы добрались до места, где был дом. Изнутри дома послышался голос как будто старика, сказавшего: «Эй! Там, парни, видимо, наш сынок принес человека, выходите-ка скорей и занесите его ношу!»

Выскочили черные сухопарые люди, захватив принесенного, внесли в дом и посадили меня на ладонь старика. Последний, подержав на весу, чтобы определить мою тяжесть, сказал окружающим: «Вынесите его обратно наверх, оказывается, судьба назначила ему зародиться там, наверху!» Бык, снова захватив рогами, вынес меня обратно по старому пути и усадил на прежнее место. Этот старик был Эрликом.

Когда я, «живой мертвец», опомнился, уже настала ночь, и было темно. Немного погодя вдруг прилетел черный ворон и, просунув свою голову между ног, поднял меня и полетел вместе со мной прямо наверх. Там было отверстие, и по нему вылетели мы в одно место. Тоже светили Солнце и Луна, а дома и амбары были из железа. Здешние же люди все имели головы воронов. А тело у них было человеческое.

Опять послышался изнутри как будто бы голос старика: «Эй, парни, наш сынок, видимо, притащил человека. Выходите и занесите его!»

Выскочившие парни схватили и внесли меня в дом. Там усадили на ладонь се­довласого старца. Последний, испытав на ладони мою тяжесть, сказал: «Парни, возьмите-ка его и положите в самое верхнее гнездо!» Этот старик был Ульгенем.

Там стояла лиственница, размеры которой трудно с чем либо сравнить: верхушка, наверное, достигала до самого неба. У основания каждой из ее ветвей было по гнезду величиной в добрый зарод сена, покрытый снегом. Положили меня в самое верхнее гнездо, куда кладут белых шаманов неба. Черных же шаманов Эрлика кладут в нижние гнезда мирового дерева.

Когда уложили, прилетел крылатый олень белой масти и сел на гнездо. Соски оленя приходились мне как раз в рот, и я стал сосать их. Я лежал там ровно три года. И чем больше сосал оленя, тем все меньше и меньше становилось тело, пока наконец не стало с наперсток. Этот олень был моим Мать-Зверем, который взращивает Кут человека.

Лежа у себя в гнезде, однажды я услышал голос того же старика, который говорил одному из своих сыновей: «Паренек, спустись-ка на Среднюю землю и вернись, взяв оттуда жену себе!» Спустился вниз один из его вороноголовых сыновей. Спустя некоторое время вернулся, держа за волосы женщину со смуглым ли­цом. По поводу этого события все были рады, устроили даже пиршество и пляски. Затем я услышал голос, говорящий: «Как бы тот наш сын, который живет в Средней земле, поднявшись, не похитил эту женщину, спрячьте ее в железный амбар».

Дальше, лежа у себя в гнезде, я услышал гром шаманского бубна в Средней земле, донеслись и звуки песни; они постепенно росли, становились ближе и бли­же, и наконец в выходном отверстии снизу показалась голова. Вижу человека сред­него роста, ладного сложения, с уже седеющими волосами. Едва поднявшись, он приставил поперек лба колотушку своего бубна... Вслед за этим, тотчас же превратился он в быка с единственным рогом, выросшим из середины лба, одним ударом сбил двери того амбара, где была заперта женщина, и вместе с ней спустился вниз. Тут же вслед за ним раздались плач и рыдания, шум и гам. Так шаман возвращает похищенную Душу Сюр — двойника человека, когда её похищают Духи.

Сын старика снова спустился на Среднюю землю и вынес оттуда другую белоликую женщину. Ее тоже запрятали, уменьшив предварительно в крошечное насекомое земли, у среднего столба юрты. Однако опять послышались звуки бубна и пение шамана. И на этот раз шаман нашел запрятанную женщину, раздробив столб, где она находилась, и унес ее вниз.

Сын старика спустился в третий раз и вернулся с той же женщиной. На этот раз верхние Духи заранее приготовились: у выходного отверстия зажгли костер и, держа в руках горящие головни, стали рядом. Когда показался в отверстии шаман, они, ударяя головнями, спровадили его обратно на землю.

Наконец я, лежащий в гнезде третьего года, слышу раздавшийся голос старика: «Года его исполнились, то наше дите низриньте вниз, на Среднюю землю, пусть внедрится в женщину с именем, данным нами, — Алтай Кам — и имя это всуе да не произносите в священный месяц!» («Аар саарга аатаммат»).

И вот с песнями и благословениями низринули меня вниз на Среднюю землю. С этого момента я потерял сознание и не помнил, где и как пребывал. Только вступив в пятилетний возраст, восстановил я все в памяти, вспомнил, как раньше родился и жил на земле, как возродился наверху, как был я там очевидцем явлений шамана.

Семи лет отроду я был одержим Духами, невольно воспевал и был рассечен на служение, восьми лет стал шаманить — совершать священную пляску, девяти лет был уже известен, обо мне ходила молва, а двенадцати лет стал великим шаманом.

Оказалось, что я родился в пятнадцати верстах от того места, где жил в первое свое рождение, жена моя уже вышла замуж; побывал и у своего прежнего брата; тот самый пегий жеребенок, который родился в год моей смерти, уже стал знаменитым конем. Родные не узнали меня, а я сам не сказал ничего.

Однажды летом один хозяин устроил праздник «ысыах» — освящение кумыса, — сопровождавшийся обрядом вознесения вверх Души конного скота. Я
встретился там с тем самым шаманом, который поднимался наверх, когда я лежал в гнезде. Тот меня сразу узнал и говорит: «В первый раз я в качестве помощника помогал шаману «поднять» Душу больной женщины и видел, как ты, лежа в гнезде на девятом суку, сосал своего Мать-Зверя. Тогда ты выглянул из гнезда».

Услышав эти слова, я сказал: «Зачем разглашаешь секрет моего рождения?» В ответ на это он возразил: «Если питаешь на меня злобу, то уничтожь меня. Съешь. Я воспитывался раньше на восьмом суку той лиственницы, где воспитывался и ты. Я снова должен возродиться, воспитавшись у Хара-Суоруна» (Черного Ворона).

— Чем выше воспитывается шаман, — сказал Алтай Кам, — тем он сильнее в мире небесных Духов. Чем ниже он воспитывается, тем сильнее он в мире Эрлика. На средних же ветвях мирового дерева самые слабые шаманы.

Шаман имеет особенно сильный Кут и свободно парящий Сюр, не привязанный к земле, как у других людей. Чтобы стать шаманом, человек не только должен быть сильным, но он не должен иметь земных привязанностей к детям, семье, деньгам, не бояться смерти. Тогда его Сюр-двойник будет легким и сможет совершать шаманское путешествие в мирах сновидения. Во время сна Сюр каждого человека просыпается и летает, путешествуя в сновидении, переносясь то в прошлое, то в будущее. Во сне без сновидений он отправляется в мир непроявленного, в мир Тенгри. Когда шаман днем будет помнить, что так называемая реальность — это только миг между сновидением будущего, переходящим в мир прошлого, он сможет помнить во сне, что спит.

— А разве реальность не существует? — спросил Рыбья Кость.

— Существует. Только мгновение, — Алтай Кам усмехнулся, подложив дров в огонь, — и вот уже то, что только что было, исчезает и остается лишь в памяти, только в мире Эрлика. Все же мечты и желания человека, воплощаясь, становятся настоящим и затем начинают видоизменяться. Вот ты раньше был младенцем, теперь ты взрослый и твое младенчество — только память. Твоя же старость пока не существует в настоящем, но она уже есть в будущем. Человека окружает мир сновидения, но он не понимает этого, он не понимает, что все его мысли, вся память и мечты — это мир сна. И чтобы свободно путешествовать в нем, ты должен осознать, что все это сон, и помнить во сне, что ты спишь. Тогда ты не умрешь после смерти, но будешь жить так же, как ты живешь в сновидении, имея свободу путешествия по мирам. Иначе ты окажешься в мире Эрлика под гнетом своих страстей, привязанностей и страха. Свободный полет тебе будет неведом. Когда же ты будешь себя осознавать во сне без сновидений, ты станешь полностью свободным от этого мира форм, мира смертей и рождений. Ты постигнешь мир Тенгри-хана. А вот теперь послушай еще одну историю.