Глава 4 профессор вспоминает 2 страница

– Полагаю, нам всем хотелось бы с ним посчитаться, – не стал увиливать Дэниел. Попытки Беспечного Джека сместить его и занять освободившееся место привели Профессора в ярость и подтолкнули на путь открытой конфронтации с дерзким конкурентом.

– Ну так иди и разделайся с ним. И пусть все это увидят.

– Хорошо бы, патрон, но есть две проблемы.

– Какие же?

– Я не знаю, кто меня выдал, и где найти Джека, чтобы до него добраться. Из дому он один не выходит. Хоть и Беспечный, а жизнью дорожит.

– Первая проблема – это вопрос дедукции. Я уже сказал тебе, что нужно сделать. Тот, кто выдал тебя, это тот, на кого я тебе указывал. Про то, куда ты отправился и зачем, я ни одной живой душе не сказал. Даже тем, кто сидит сейчас за этим столом. Так что… А ты?

– Я никому не говорил.

– А вот мне думается, что говорил. Нет, не напрямик. Но ты достаточно ясно обозначил свои намерения в общении с двумя – а может быть, и больше – людьми. Первым был Сэм, чистильщик обуви в отеле «Гленмораг». Ты осведомился у него насчет некоей миссис Джеймс и попросил оставить дверь ее комнаты незапертой. Вторым был мистер Эрни Моут, управляющий отелем. Люди приходят и уходят, Дэнни. Я нисколько не сомневаюсь, что ты вознаградил Сэмюела за его старания. Но позволь напомнить, Дэнни, что деньги поют. Поют. Разными голосами. Исполняют самые разные арии. И если бы мне предложили пари на то, кто продал тебя Беспечному Джеку, я бы поставил на того парнишку, чистильщика.

Карбонардо насупился, покачал головой и шумно выдохнул.

– Если так, его следует проучить.

– Совершенно верно. – Мориарти заметно повеселел. – Терремант, друг мой, ты ведь поможешь Дэниелу? Отлови мальчишку да потряси, как следует. А потом предложи работать на нас. И убери его из «Гленморага». – Профессор снова повернулся к Карбонардо, но уже с другим вопросом. – Так ты говоришь, Беспечный Джек один из дому не выходит?

– Да, те двое, что схватили меня, почти постоянно при нем. Без них он никуда. Чтобы покончить с Джеком раз и навсегда, мне надо встретить его одного. С этими громилами попытка может и не удаться.

– Ага! – Мориарти поднял указательный палец, а лицо его приняло выражение человека, только что решившего некую трудную задачу. – Думаю, ответ у нас есть. – Он посмотрел на китайца. – Ли Чоу, дружочек, сходи на кухню и приведи сюда того мальчонку, что прятался у пансиона, где взяли Дэниела. Да-да, Уокера.

Ли Чоу поднялся, поклонился и вышел. Кланялся он всегда, потому что знал – белым нравится все экзотическое и странное, и они думают, будто кланяться – это по-восточному. Меньше чем через минуту китаец вернулся с Билли Уокером. Мальчишка был бледен как мел и дрожал от страха, пытаясь сообразить, чем мог провиниться и что его ждет.

– Мальчик мой, – едва ли не с родительской нежностью обратился к нему Мориарти. – Хороший мой мальчик. Когда ты прятался у дома, откуда вывели этого джентльмена, – Профессор указал на Карбонардо, который, должно отметить, вполне мог смутить мирного горожанина своим жутковатым видом – физиономия в синяках, губа разбита, вокруг щербатого рта запекшаяся кровь, – ты ведь не просто таился, но и все подмечал?

– Да, сэр. – Дрожащий голос Билли достиг верхнего регистра.

– Тот человек, что так жестоко обошелся с мистером Карбонардо, скажи мне, как он выглядел?

– Крепкий, сэр. Крепкий, как Скала Гибралтарская. Не хотел бы я попасть такому под горячую руку. Здоровый, как бык, сэр. Голова бритая. Круглая.

– Какой умник. – Мориарти улыбнулся и довольно закивал. – А потом, когда мистера Карбонардо посадили в кэб, этот человек, он разговаривал с возницей?

– Разговаривал, сэр. Я сам слышал.

– И что же он ему сказал?

– Распорядился отвезти джентльмена в Хокстон, сэр. В его гавань, так он сказал.

– Так, а что возница, он ему ответил? Назвал по имени?

– Да, сэр. Он назвал его «Сидни», сэр.

Сидевший за столом Берт Спир негодующе фыркнул.

– Сидни Стритер. Работал раньше на меня. Тертый калач.

– Мерзавец! Припоминаю, – процедил Мориарти. Его большой палец снова прочертил линию от уголка глаза до скулы. – Вот что, Спир. Прежде чем заниматься складом, возьми-ка своего друга Терреманта, найдите этого Стритера да потолкуйте с ним обстоятельно. Если в голове еще что-то осталось, то пусть возвращается и работает у меня.

– А он нам нужен, сэр?

– М-м-м… временно. – Профессор повертел рукой. – Стритер охраняет Беспечного Джека. Он нужен нам, чтобы узнать о передвижениях Джека и устроить так, чтобы Дэниел оказался рядом с ним в удобный момент.

Спир кивнул и провел пальцем поперек горла.

– Вот именно. – Мориарти облизал губы. – И вот что еще, Берт. Мне нужно, чтобы ты отыскал Сэл Ходжес. Обижать не надо, угрожать тоже. Может быть, ее, как и Дэниела, взяли врасплох. Доставь ее ко мне, а уж я разберусь, что к чему.

– Я найду Сидни. – Ли Чоу, сидевший за столом с неподвижным лицом, посмотрел на Профессора. – Найду, – повторил он, словно клятву, и прозвучало это жутковато.

– Хорошо, Ли Чоу. – Мориарти снова перевел глаза на Спира. – Наверное, будет лучше, если с нашим китайским братом пойдет Эмбер, а?

Спир согласно кивнул, и Профессор, жестом отпустив Билли Уокера, заговорил, обращаясь ко всем собравшимся.

Говорил он громко, откинув голову, и каждое слово слетало с губ, словно высеченная кремнием искра.

– Я хочу, чтобы со всем этим разобрались как можно быстрее. Принимайтесь за дело с завтрашнего утра, потому что сейчас уже поздно. Тех из наших людей, кто склонился к Беспечному Джеку, нужно вернуть в наш стан. С теми, кто возвращаться не пожелает, как и с теми, кто представляет угрозу для семьи, разберитесь по своему усмотрению. Если кто-то заслуживает высшего наказания, сделайте так, чтобы кара постигла их по возможности публично. Мне не надо, чтобы кого-то калечили в пустынном уголке, чтобы тела находили в подвалах спустя два или три года, или в земле, когда их и узнать уже невозможно. Беспечного Джека должно уничтожить. Мне все равно, как вы это сделаете, но его нужно стереть с лица Земли. Его и всех тех, кого он собрал вокруг себя. Всю его семью. И вот что еще я вам скажу. У меня есть план, и он уже приведен в действие. Чайник, можно сказать, на плите, а когда засвистит, мы все окажемся там, где нас не достанет никто: ни Шерлок Холмс, ни инспектор Лестрейд, ни Энгус Маккреди Кроу, ни кто-либо еще, кто пожелает тягаться со мной. Когда все закончится, никому из нас уже не надо будет больше беспокоиться из-за костюмчика с широкой стрелой.[19] Нам не придется бояться ни Джека Кетча,[20] ни исправительных домов. Мы сможем жить вольно и богато, по собственному усмотрению, не страшась угроз и помех. У каждого из вас, парни, будет королевское разрешение.[21]

Речь эта сорвала шумные аплодисменты, за которыми последовал взволнованный, хотя и вполголоса, обмен мнениями.

– Ступайте же и готовьтесь взяться за работу, – закончил Мориарти и, словно вспомнив о чем-то, повернулся к китайцу. – Ли Чоу, друг мой. У меня для тебя небольшое поручение.

Узнав, что от него требуется, даже привычный ко всему китаец не смог остаться бесстрастным. Не будучи человеком религиозным, он все же испытал страх. Страх этот, зародившись где-то в низу живота, развернулся вдруг пружиной, так что Ли Чоу содрогнулся, а руки и ноги его на какое-то время онемели. Он знал, что выполнит распоряжение Мориарти, но полученный приказ ужаснул его так, как не ужасало еще ничто другое.

Мориарти не сомневался, что рассчитал все правильно. Зная болтливый нрав китайца, он был уверен, что тот уже в ближайшие часы расскажет о полученном задании соратникам по преторианской гвардии, и что сказанное им станет тем брошенным в пруд камнем, от которого разойдутся большие круги.

Ли Чоу вышел из дому с воровским ломиком в просторном кармане и набором отмычек (его «чаловнис», как он их называл[22]) и направился к ближайшей католической церкви, куда вломился без особого труда и где совершил отвратительное святотатство.

В приделе Богоматери он выкрал дароносицу со святыми дарами, которые носят больным и немощным, а также несчастным на пороге смерти, дабы они могли пройти ритуал соборования.

Далее путь Ли Чоу лежал в больницу Святого Георгия, что находится на Гайд-Парк-Корнер, и спросил сестру Гвендолин Смит, давнюю и проверенную сообщницу Профессора. Выслушав посланца, сестра кивнула, приказала подождать и, вернувшись через какое-то время, подала ему небольшую бутыль из темного стекла, теплую на ощупь и завернутую в тряпицу.

– Скажи, это самое лучшее. Ребенок родился два часа назад, и я взяла это из его пуповины.

Последним пунктом вечерней прогулки стал лучший из принадлежащих Мориарти борделей, известный как Дом Сэл Ходжес. Там китаец потребовал самую симпатичную из проституток, Бриджет Бриггз, в компании которой и вернулся к Профессору.

Передав боссу два доставленных предмета, Ли Чоу попытался незаметно скрыться. Более всего китаец хотел бы обрести крылья или способность переноситься моментально на большие расстояния, как герои тех сказок, что рассказывала ему когда-то мать. Но у Мориарти были другие планы, о чем он и уведомил своего подручного в выражениях, не оставивших последнему никакого выбора.

– Идем, Ли Чоу, ты должен все увидеть. Возьми свечу и ступай за мной. И ты тоже, Бриджет.

Вместе они спустились по лестнице сначала на первый этаж, а потом и дальше, в подвал. Там Мориарти открыл старую дверь, ведущую в длинное и узкое помещение, в дальнем конце которого стоял стол с пятью вырезанными на нем крестами: четырьмя по углам и одним в центре. Каменные стены были, судя по всему, недавно оштукатурены, но все еще отдавали сыростью. Промозглый холод пробирал до костей, впивался, как грызун, мелкими, острыми зубами и вгрызался все глубже и глубже. Ли Чоу начало трясти: ни происходящее уже, ни то, что Мориарти только намеревался сделать, ему сильно не нравилось. Некое шестое чувство подсказывало, что зло где-то рядом, что оно окружает Профессора. Китаец был крепким орешком, человеком без нервов, многое повидавшим и многое совершившим, но то, что делал сейчас Мориарти, ввергало его в ужас и вызывало, хотя он и не был христианином, непонятное душевное смятение.

Ему сказали зажечь свечи на столе. Чиркнув спичкой, несчастный китаец обнаружил, что свечи черные, а подсвечники бронзовые. На краю стола, между двумя свечами, стояло перевернутое распятие.

Обернувшись, Ли Чоу увидел, что Мориарти уже облачился в сутану, поверх которой натянул белую альбу, а на голову нахлобучил паллий. За ними последовали черная стола, коей Профессор обвязал шею, и манипула, надетая на левое запястье. Все это составляло облачение священника, готовящегося отслужить священную мессу. Однако вместо того, чтобы, как полагается, поцеловать столу и манипулу, Мориарти плюнул на них и, завершая церемонию, надел роскошную черную ризу, украшенную вышитым золотом изображением козы и пентаграммой.

Далее Профессор приказал проститутке раздеться.

– Ты скоро мне понадобишься, – бросил он. – Так что не отходи далеко, девочка. – Голос его прозвучал резко, словно удар хлыстом, и несчастная Бриджет взвыла от страха. Вообще-то, она была набожной католичкой и по утрам почти всегда ходила на службу.

Мориарти улыбнулся про себя. Он знал, что уже в ближайшие дни все, кто работает на него, узнают, что их хозяин заигрывает с дьяволом. И уж тогда страх и ужас охватят всю семью Мориарти.

Профессор направился к столу, служившему ему алтарем, с собой он нес серебряный потир и дискос, украденный много лет назад из какой-то деревенской церквушки.

Описывать творимое им зло, дорогой читатель, выше моих сил.

Глава 6 ДЕЦИМАЦИЯ

Лондон:

17 января 1900 года

После недолгих поисков Альберт Спир все-таки нашел своего бывшего телохранителя по имени Гарольд Джадж. Фамилия эта частенько вызывала у Профессора смех.[23]«Ну что, Спир, судья сегодня с тобой?» – шутливо спрашивал он. Или: «А что судья, черную шапочку с собой захватил?» Под черной шапочкой подразумевалась, конечно, та, которой судье полагалось покрывать голову при вынесении смертного приговора, завершавшегося словами: «И да помилует Господь душу твою». На что капеллан откликался звучным «аминь».

Вместе эти двое, Спир и Джадж, прошли через Гайд-парк к северо-восточному его углу, куда была перенесена большая мраморная арка, созданная Джоном Нэшем, взявшим за основу римскую арку Константина. Первоначально арка сооружалась как главный въезд в Букингемский дворец, но по возведении обнаружилось, что проезд через нее королевских карет затруднен. Неудобство устранили, переместив арку к западному концу Оксфорд-стрит (северо-восточному углу Гайд-парка), поближе к крупнейшим лондонским магазинам, за сияющими витринами которых так быстро пустеют кошельки.

Внимательный и зоркий, Джадж не пропускал ни одного прохожего, замечал всех, кто оказывался рядом, и был готов в любой момент воспользоваться лежащим в кармане пистолетом, спрятанной под одеждой дубинкой или пристегнутым к поясу кинжалом. Необходимость такого арсенала становится понятной, если учесть, что охранять ему приходилось Альберта Спира, одного из ближайших подручных Мориарти. Разумеется, у такого человека не могло не быть врагов: завистников, давних недоброжелателей, затаивших злобу либо на Профессора, либо на самого Спира, стараниями которого многие понесли серьезные потери, как финансовые, так и моральные.

День выдался прохладный, но на количестве гуляющих это никак не отразилось: по Роттен-роу проносились кареты с армейскими офицерами в красных и синих мундирах и их дамами в модных нарядах; в самом парке нянечки катали детские коляски, влюбленные вздыхали под деревьями или прогуливались вдоль Серпантина, а мальчишки всех возрастов опробовали на воде построенные собственными руками модели яхт. На траве кое-где еще поблескивал оставшийся с ночи иней, и издалека доносились звуки военного оркестра, играющего пьески Гилберта и Салливана. На фоне этого мирного пейзажа, этого неспешного ритма замедлившей бег жизни злобные мысли и криминальные намерения казались неуместными, но в умах таких людей, как Спир и Джадж, и первое, и второе присутствует почти постоянно. Времена изменились, и неорганизованная преступность, характерная для первой половины XIX века, постепенно сходила на нет. Чтобы быть эффективным, уголовному классу требовался лидер, и в лице профессора Джеймса Мориарти этот класс обрел своего фельдмаршала. Миновав Мраморную арку, Спир и его спутник пересекли шумную, заполненную спешащими экипажами, переполненными омнибусами и самодвижущимися колясками улицу и влились в запрудившую тротуар толпу. Внимание зевак привлекали красочные, манящие витрины, уставшие и голодные устремлялись в чопхаусы и эль-бары, большинство же просто вдыхало спертый, насыщенный запахами конского навоза и человеческих тел воздух. Впрочем, прогресс в сравнении с первой половиной минувшего столетия был очевиден, поскольку тогда весь огромный город купался в вони, поднимавшейся, главным образом от Темзы, куда лондонцы, одинаково бедняки и богачи, ежедневно сбрасывали тонны твердых отходов.

Обойдя шарманщика, уныло крутившего ручку своей машинки, откликающейся на его старания треньканьем на мотив «Та-ра-ра-бум-ди-эй!», хита тогдашних мюзик-холлов в исполнении Лотти Коллинс – версию с альтернативными словами мурлыкал себе под нос и Спир, – парочка углубилась в лабиринт улочек и переулков, лежащих к северу от Оксфорд-стрит. Путь их лежал по Сеймур-стрит и Олд-Квебек-стрит, ведущим к Брайанстоун-сквер и Монтегю-Плейс. Дома здесь стояли преимущественно хорошие, добротные, в большинстве своем не такие большие и шикарные, как особняк, приобретенный Мориарти в Вестминстере, но ценимые как людьми свободных профессий, так и холостяками, не потерявшими еще надежды встретить мисс Райт.[24]

В глубине этого анклава у Мориарти был немалых размеров дом удовольствий. Оглядев его снаружи, Спир и Джадж вошли внутрь и поговорили кое с кем из работавших там. Минут через сорок они вышли.

– Это самое большое ваше заведение, самая большая копилка, – докладывал позднее Спир. – Просто не верится, что такое могло случиться.

Мориарти кивнул и нетерпеливо махнул рукой.

– Я спросил Грязную Эллен, бывшую там аббатисой,[25] – продолжал Спир, – но мне сказали, что ее нет, что она там больше не живет. Я немного подождал и увидел Эмму Норфолк…

– Темненькая, миленькая, нос пуговичкой… – Мориарти чуть заметно улыбнулся, возможно, вспомнив что-то из прошлого.

– Она самая. Мы немножко прогулялись, и она кое-что рассказала про налет, случившийся однажды вечером, примерно год назад. Всех выгнали, а на следующий день прежних вышибал уже не было. Большинство девочек остались, побоялись уйти, потому что им пригрозили, а вот ребят наших сменили. И вышибалы, и сборщики теперь другие. Люди Беспечного Джека. И их там много.

– А что же лично ты, Берт Спир? Что с твоими людьми?

– Не знаю, что и сказать, Профессор. Когда мы уезжали, подо мной было двести человек, все надежные, готовые на любое дело. Теперь вряд ли и половина наберется. А еще у меня было три хороших аарона:[26] Крепыш Гарри Уиккенс, Мейкпис по кличке Лом и Джордж Блискун Джиттинс…

– Помню Джорджа Джиттинса. Здоровяк, волосатый…

– Да. Вы его еще золотцем называли, лицо у него было такое… пышущее… как будто он только молоко и пил. – Кличку Блискун Джордж Джиттинс получил из-за золотистых, с огненным отливом волос, о которых один шутник сказал так: «Поднесите к нему свечку – и вспыхнет вся улица».

– Да, как говорил Шекспир, «дева с пламенем в очах иль трубочист – все прах».[27] Но, даю руку на заклад, дамочки находили его неотразимым.

– Ну так вот, сэр, в прах он еще не обратился. Я его видел. Парня пытались запугать, но с Джорджем такие фокусы не проходят. В общем, Профессор, нас выкосили. Просто выкосили.

– Так и есть, Берт. – Мориарти помолчал, разглядывая пальцы. – То есть людей у тебя мало.

– У нас, сэр. Мои люди – ваши люди, Профессор.

Мориарти рассеянно кивнул. Мысли его, похоже, витали где-то далеко.

– Ты упомянул налет, Берт. Что это значит? Какой такой налет?

– Некоторые девушки, как вы знаете, выходят за клиентами на улицу. Соблазнять всякую рвань, тех, кому уже море по колено, кто на ногах чуть держится. Оно и понятно, с такими забот меньше, а в заведении с ними вышибалы разбираются. Обдерут да и выставят за порог – с пустыми карманами, а кое-кого и вовсе без штанов.

– Так. И что?

– Одна из девочек сказала, что все было подготовлено, Да только они внимания не обратили. Парни, которых привели в тот вечер с улицы, только притворялись пьяными. Похоже, Беспечный Джек послал своих людей туда, где девочки промышляли. Ребята эти были все молодые, и к полуночи их в борделе столько собралось, что плюнуть некуда. Раньше такого не случалось. Потом кто-то кого-то зацепил, завязалась драка, и нашим крепко досталось. Пришлые, можно сказать, разнесли их в пух да перья. Некоторых порезали. Всех выгнали. В общем, захватили заведение.

– А что же твои люди?

– Большинство ушли к Беспечному Джеку, как и остальные. Работают на него, как когда-то на вас, Профессор.

– С людьми Терреманта та же картина?

– В точности. Было у него хорошее местечко, так теперь оно у Джека. И имеет он с него хорошо. Да и со всего другого тоже: берет долю с краж и ограблений, с карманников, с девочек, с торговцев – за прикрытие… По моим прикидкам, от Джима Терреманта сотни полторы народу ушло.

– А что же заведение Сэл?

– Похоже, не тронули, но точно не знаю – вам бы саму Сэл спросить.

Сэл Ходжес, под началом которой были все профессорские шлюхи, владела также и собственным борделем, куда отбирала самых лучших проституток. Общее мнение сводилось к тому, что, принимая во внимание ее особенные отношения с Профессором, Сэл платила ему намного меньше, чем другие.

– Ты ее видел? – Мориарти резко вскинул голову.

– Нет, не видел. Не видел с тех самых пор, как мы все вместе были в Нью-Йорке. Я-то полагал, она в Рагби отправилась, повидать мастера Артура.

– Не надо полагать. – Профессор нахмурился, похоже, чем-то обеспокоенный. – Думаю, мой добрый Спир, пришло время нанести ответный удар. Переиграем их в их же собственной игре. Начнем мягко. Возьми человека покрепче – то же и Терреманта касается – да пройдись по городу, потолкуй с отступниками. – Он повысил голос. – В чем дело, Спир? Чем он их соблазняет?

– Обещаниями. Чего он только им ни обещает. И что свою долю срежет, и что с ним они сыты и пьяны будут. Попервоначалу говорил, что вы, мол, уже не вернетесь, что вы из игры вышли, что теперь он все решает. Старая песня.

– Заблудшие овцы, – задумчиво и с самым серьезным, даже печальным, видом пробормотал Мориарти. – В ком не уверен, назад не приводи. Пусть себе думают, что все хорошо в нашем милом саду. А потом мы им сюрприз устроим. Да такой, что солнце скроется, и гром грянет и, может быть, молния блеснет. – Он злобно усмехнулся и провел пальцем поперек горла. – Понял?

– Понял. Не рисковать. Смысл есть. Может, стоит показать парочку примеров?

Мориарти кивнул. Настроение его явно улучшилось. Ему всегда нравился Спир, и он молил небеса, чтобы тот не оказался предателем.

– Раз так, ступай. Придешь через пару дней. Но не тяни, действуй поживее.

Спир уже шагнул к двери, когда Мориарти окликнул его.

– И еще одно. Тот парень в «Гленмораге»… Сэм, кажется?

– С ним уже разобрались. – Спир рассказал, что, улучив свободный час, зашел на склад школьного оборудования около Сент-Джайлз-Хай-стрит и купил розог, которыми пользуются во всех школах для наказания провинившихся. Потом они с Терремантом отправились к отелю, где подождали до половины девятого, когда у Сэма заканчивается смена. Паренька посадили в нанятый заранее кэб и отвезли в один тихий дом, обитателей которого Терремант попросил временно съехать. – Сюда мы его тащить не хотели, там сподручнее. В кэбе малый чуточку расшумелся, так что Джиму Терреманту пришлось слегка приложиться.

В подвале Терремант уложил парнишку поперек стула и подержал, пока Спир опробовал розги. После третьей Сэм застонал, а получив полдюжины, взвыл. Всего Спир выписал ему двадцать четыре удара.

– Отстегал как надо. Сказал, чтоб уволился из «Гленморага» и пришел за новой работой ко мне. Когда мы уходили, бедолага едва ноги переставлял. Больше трепаться не станет, а память на спине несколько недель продержится.

Завершив урок – Сэм к этому времени только хватал ртом воздух, трясся да старался не выть, – Спир объяснил парнишке ситуацию:

– Ни к Беспечному Джеку, ни к его людям больше ни ногой – иначе уже не задница свербеть будет, а шея растянется. Подумай хорошенько, приятель. Приходи ко мне вечером. Проявишь себя, будет тебе и работа, и все остальное. – Спир покачал головой. – Да, выл паскудник волком, слезами горючими заливался.

– Что ж, урок хороший, должен на пользу пойти, – согласился Мориарти.

– В этих интернатах мальчонки и поболе того получают.

Спир вспомнил о юном Мориарти – Артуре Джеймсе, сыне Профессора и Сэл Ходжес, – отправленном учиться в школу Рагби, и, переведя взгляд на хозяина, увидел, как лицо его словно бы застыло, а рот начал открываться, но уже в следующий миг Профессор отвел глаза.

«Да уж, – подумал Спир, – там из него сделают человека». Он вспомнил, как свистела розга, опускаясь на голые ляжки парнишки, как вздрагивала и набухала красными полосами плоть. Вот уж кому не позавидуешь, так это мальчишкам, отданным в частные школы, где их секут за малейшее нарушение. В свое время Спир тоже откушал ремня, но отец бил обычно по плечам и спине, и он уже тогда научился изворачиваться так, чтобы избежать худшего. В частных же школах, как говорили, битье сопровождалось неким ритуалом, так что боялись его как настоящей экзекуции.

– Ступай. Людей задействуй с умом. И верни заблудших овечек в мой загон. А тех, что не пожелают, отправь на скотобойню. – Мориарти сухо рассмеялся – похоже, идея со скотобойней пришлась ему по вкусу, – и голова его медленно задвигалась взад-вперед, как у рептилии.

Спир кивнул и, не говоря больше ни слова, повернулся и вышел. Спешить было куда – в назначенном месте его уже дожидались Джим Терремант и Джордж Джиттинс по кличке Блискун, горевший желанием доказать свою преданность Профессору.

Спускаясь по лестнице, Спир тихонько напевал песенку, услышанную им в мюзик-холле, песенку про большого мальчика и большие слезы.

Пока Берт Спир и Джим Терремант обдумывали, как поступить с заблудшими овечками, Эмбер и Ли Чоу рыскали в поисках человека, про которого Билли Уокер сказал, что он «крепок, как Скала Гибралтарская», и что у него бритая, как шар, голова. Сидни Стритер, бывший некогда одним из бойцов армии устрашения Мориарти, теперь, судя по всему, переметнулся в стан Беспечного Джека, стал его телохранителем и даже хранителем его секретов.

Возможно, репутация Ли Чоу заставит Сидни призадуматься, размышлял Эмбер, держа курс на таверну «Русалка» в Хакни-Уик, где в былые времена Стритер и коротал частенько время за кружкой эля.

Большую часть пути злодейская парочка проделала на двухэтажном омнибусе, запряженном двумя сонными клячами и украшенном рекламой «Молока Нестле», «Горохового супа» и «Сигарет Виргиния». Неподалеку от Хакни-Уик была стоянка кэбов, коих в данный момент присутствовало четыре штуки; лошадки мирно жевали морковку, возницы же, держа на коленях хлысты, устало подремывали в ожидании клиентов.

В свое время Мориарти приплачивал – «имел на содержании», как он говаривал, – многим полезным людям самых разных занятий: врачам, хирургам, гробовщикам, трактирщикам, политикам, паре полицейских, медсестрам, адвокатам и, конечно, возницам. Сойдя с омнибуса, Эмбер пригляделся и обнаружил Джозайю Остерли, кэбмена под номером 7676, двух пегих кобылок которого звали Валентина и Вивиан. Имея в своем распоряжении четырехколесный экипаж, тарантас, Остерли выбирал маршруты, пролегающие мимо пабов и богатых магазинов. Подойдя, Эмбер отдал кэбмену короткие инструкции.

– Но не сейчас, – добавил он. – Когда мы будем внутри. Подъедешь поближе и, если задержимся, подождешь.

Будучи человеком немногословным, Остерли лишь кивнул, показав, что сделает все, как им нужно – пусть только Эмбер даст знак.

Оставшуюся часть пути, около полумили, прошли пешком, так что у таверны они остановились в четверть первого. Стритер, как и полагалось, был в бар-салоне, где выпивал с двумя известными Эмберу и Ли Чоу личностями – Йоной Уэйленом и Шитом Симпсоном, в прежние времена состоявшими в бригаде Берта Спира.

Бар-салон представлял собой просторное помещение, отделанное в изобилии панелями красного дерева, с позолотой и стеклом и украшенное пестрыми узорами и затейливыми завитушками. Симпатичная девушка в милом накрахмаленном переднике присматривала за плитой, на которой готовились сосиски и картофель; из располагавшегося за дверью общего бара доносились звуки пианино и хрипловатые голоса, несколько нестройно исполнявшие популярные, хоть и не первой свежести, песенки. И это при том, что стрелки еще не доползли до половины первого.

– Сидни, – громко позвал старого знакомца Эмбер. Услышав свое имя, стоявший у стойки Стритер, малорослый крепыш с бритой головой, моментально принял боксерскую стойку. Эмбер скользнул по нему цепким взглядом: узкие штаны из гребенчатой шерсти в мелкую ломаную клетку и без всяких там новомодных манжет; в пару к ним короткий, на три пуговицы, сюртук; распахнутая в вороте рубашка – ни галстука, ни шейного платка, ничего такого, за что мог бы ухватиться в драке противник. На боку сюртука прорезь – чтобы быстро сунуть руку и выхватить то, что висит на поясе. Бойцовское снаряжение. Рядом, на стуле, лежало тяжелое пальто и на нем «котелок».

Сидни Грешаму Стритеру хватило одного косого взгляда в их сторону, чтобы все понять – неприятностей он ждал и готов к ним был всегда, – а вот у его дружков глаза забегали; зная репутацию Ли Чоу, они явно растерялись.

– Руки на стойку, – визгливо бросил Эмбер, заметив, что рука Стритера скользнула в прорезь сюртука и поползла к правому бедру. В следующий момент Ли Чоу уже оказался за спиной у бритого и сжал запястье стальными пальцами. В левой руке китаец держал нож, бесстрастное его лицо украсила тонкая азиатская улыбка, раскосые глаза опасно блеснули.

За стойкой бара материализовался, словно Король-Демон из рождественской пантомимы, хозяин заведения.

– Эй, эй, полегче, – проворчал он недовольно. – Нам здесь неприятности не нужны.

– Никаких неплиятностей. – Ли Чоу повернулся спиной к бару. – Никаких неплиятностей. Выпьете, мистел Стлител?

Между тем Уэйлен и Симпсон, обменявшись кивками и придя к некоему тайному соглашению, осторожно направились к двери.

– Йона! Шит! А ну-ка вернитесь, – скомандовал Эмбер. – Потолковать надо.

Шит Симпсон, притворившись глухим, продолжил движение в выбранном направлении, а вот Йона Уэйлен остановился, повернулся и сделал два шажка в сторону Стритера. «Плохо дело, – подумал Эмбер. – Симпсон вернется с дружками. Сейчас силы примерно равны, но еще парочка костоломов – и нам крышка ».

– Я с вами не ссорился, мистер Эмбер, – с плохо замаскированной тревогой пожал плечами Стритер. Он уже успел оценить силы противника и теперь поглядывал на дверь.

Наши рекомендации