Торжеством, в то время как Жюльен читал эту страницу, вошли г-н Вально

Владелец превосходных нормандских лошадей, и за ним г-н Шарко де Можирон,

помощник префекта округа. Эта сцена утвердила за Жюльеном титул "сударь", -

Отныне даже слуги не дерзали оспаривать его право на это.

Вечером весь Верьер сбежался к мэру, чтобы посмотреть на это чудо.

Жюльен отвечал всем с мрачным видом, который удерживал собеседников на

Известном расстоянии. Слава о нем так быстро распространилась по всему

Городу, что не прошло и нескольких дней, как г-н де Реналь, опасаясь, как бы

Его кто-нибудь не переманил, предложил ему подписать с ним обязательство на

Два года.

- Нет, сударь, - холодно отвечал Жюльен. - Если вам вздумается прогнать

Меня, я вынужден буду уйти. Обязательство, которое связывает только меня, а

Вас ни к чему не обязывает, - это неравная сделка. Я отказываюсь.

Жюльен сумел так хорошо себя поставить, что не прошло и месяца с тех

Пор, как он появился в доме, как уже сам г-н де Реналь стал относиться к

Нему с уважением. Кюре не поддерживал никаких отношений с господами де

Реналем и Вально, и никто уж не мог выдать им давнюю страсть Жюльена к

Наполеону; сам же он говорил о нем не иначе, как с омерзением.

VII

ИЗБИРАТЕЛЬНОЕ СРОДСТВО

Они не способны тронуть сердце, не причинив ему боль.

Современный автор.

Дети обожали его; он не питал к ним никакой любви; мысли его были

Далеко от них. Что бы ни проделывали малыши, он никогда не терял терпения.

Холодный, справедливый, бесстрастный, но тем не менее любимый, - ибо его

Появление все же как-то рассеяло скуку в доме, - он был хорошим

Воспитателем. Сам же он испытывал лишь ненависть и отвращение к этому

Высшему свету, куда он был допущен, - правда, допущен только к самому

Краешку стола, чем, быть может, и объяснялись его ненависть и отвращение.

Иногда, сидя за столом во время какого-нибудь званого обеда, он едва сдержи-

Вал свою ненависть ко всему, что его окружало. Как-то раз в праздник св.

Людовика, слушая за столом разглагольствования г-на Вально, Жюльен чуть было

не выдал себя: он убежал в сад под предлогом, что ему надо взглянуть на

детей!

"Какое восхваление честности! - мысленно восклицал он. - Можно

Подумать, что это единственная добродетель в мире, а в то же время какое

Низкопоклонство, какое пресмыкательство перед человеком, который уж

Наверняка удвоил и утроил свое состояние с тех пор, как распоряжается

Имуществом бедняков. Готов биться об заклад, что он наживается даже на тех

Средствах, которые отпускает казна на этих несчастных подкидышей, чья

бедность поистине должна быть священной и неприкосновенной. Ах, чудовища!

Чудовища! Ведь и сам-то я, да, я тоже вроде подкидыша: все меня ненавидят -

отец, братья, вся семья".

Незадолго до этого праздника св. Людовика Жюльен, повторяя на память

Молитвы, прогуливался в небольшой роще, расположенной над Аллеей Верности и

Называвшейся Бельведер, как вдруг на одной глухой тропинке увидел издали

Своих братьев; ему не удалось избежать встречи с ними. Его прекрасный черный

Костюм, весь его чрезвычайно благопристойный вид и то совершенно искреннее

Презрение, с каким он относился к ним, вызвали такую злобную ненависть у

Этих грубых мастеровых, что они набросились на него с кулаками и избили так,

Что он остался лежать без памяти, весь в крови. Г-жа де Реналь, прогуливаясь

В обществе г-на Вально и помощника префекта, случайно зашла в эту рощу и,

Увидев Жюльена распростертым на земле, решила, что он убит. Она пришла в

Такое смятение, что у г-на Вально шевельнулось чувство ревности.

Но это была преждевременная тревога с его стороны. Жюльен считал г-жу

де Реналь красавицей, но ненавидел ее за ее красоту: ведь это было первое

Препятствие на его пути к преуспеянию, и он чуть было не споткнулся о него.

Он всячески избегал разговаривать с нею, чтобы у нее скорее изгладился из