Часов 15 минут (центральное время)

Сразу после полуночи, почти в то же время, когда в Дейтоне был арестован и препровожден в тюрьму Джон Диллинджер, Элвин Карпис и братья Баркер сидели в «Гудзоне» с затемненными стеклами, припаркованном в финансовом центре Чикаго, на Джексон‑стрит. В непосредственной близости от них возвышалось здание Бэнкерс‑билдинга, и, подняв головы, они могли бы увидеть на девятнадцатом этаже окно кабинета Мэлвина Пёрвиса. Однако бандиты смотрели не туда, а вперед – на здание Федерального резервного банка, которое в потемках вырисовывалось в квартале от них. Из дверей этого дома появились два человека. Один из них толкал перед собой тачку, нагруженную пухлыми мешками. Следом шли двое вооруженных охранников.

«О'кей», – сказал кто‑то из грабителей. Карпис нажал на педаль газа и одновременно нажал на кнопку на приборной доске. Из выхлопной трубы автомобиля повалил густой дым. По расчетам Карписа, дымовая завеса должна была блокировать движение на улице. Карпис опасался, что им помешает смыться после ограбления слишком большой поток автомобилей туристов, отъезжающих от павильонов Всемирной выставки с берега острова Мичиган. Он позаботился также о том, чтобы установить в машине пуленепробиваемое стекло со стороны водителя и укрепить весь ее корпус бронированным листом.

Через секунду машина остановилась у тротуара – ровно посредине между курьерами Федерального резервного банка и их охранниками. Фред Баркер и Джордж Циглер выскочили из машины. Их лица были скрыты платками, в руках они держали автоматы. Курьеры без сопротивления отдали им свой груз – пять объемистых мешков. Менее чем через минуту грабители сели обратно в машину. Карпис погнал ее по заранее размеченному на «мерзавчике» маршруту. Рядом с Циглером сидел, держа на коленях автомат, его приятель – высокий, туберкулезного вида человек по имени Брайан Болтон. Через два квартала машина свернула на Франклин‑авеню, миновала еще два квартала, затем повернула налево, вылетела на Адамс‑авеню и прогрохотала по мосту через реку.

Доехав до Хэлстед‑стрит, Карпис собирался сделать еще один поворот – и тут врезался во встречный двухместный «форд». Столкновение было сильным: машину грабителей занесло, она налетела на телефонный столб, стоявший на перекрестке, и вся ее передняя часть оказалась смята. На противоположном углу того же перекрестка по случайности оказались двое полицейских, совершавших обход района. Одного из них звали Морис Фицджералд, ему было 46 лет. Он бросился через улицу к «форду», из которого доносились испуганные женские крики. Второй полицейский – 35‑летний Майлс Каннингем, отец двоих детей, – направился к машине бандитов. Ему навстречу уже шел Док Баркер, в его руке был кольт 38‑го калибра. «Копы!» – заорал он.

Брайан Болтон поднял автомат и прошил очередью полицейского. Каннингем был убит на месте. Док внезапно вскрикнул: одна из пуль рикошетом задела его мизинец, украшенный новым кольцом с бриллиантом. Карпис и другие бандиты выбрались из покореженной машины и захватили другую. Болтон выстрелил в Фицджералда, но тот успел спрятаться за столбом с дорожным знаком.

Бандиты быстро перекидали в захваченную машину все свои вещи и двинулись дальше, взяв курс на юг. Тут Карпис заметил, что бензобак почти пуст. На Эшланд‑авеню им пришлось бросить эту машину и остановить еще одну: они снова выгнали владельцев и перегрузили свои мешки и оружие. После этого они без приключений доехали до намеченного места – гаража в юго‑западной части города. Едва закрыв за собой двери, бандиты тут же вытряхнули мешки. И тут они увидели, что похитили почту – пятьдесят фунтов писем.

Братья Баркер были в ярости. «Кто придумал все это дело?!» – орал Док, глядя на раненую руку. Циглер сидел потупившись. Док повернулся к Болтону:

– А ты понимаешь, что мог отстрелить мне всю руку?!

Тут вмешался Фред Баркер:

– Ладно, ничего, бывает. Нечего об этом толковать. Сейчас вот что важно: не оставил ли кто из нас отпечатков пальцев в том чертовом «Гудзоне»?

Перестрелка в самом центре Чикаго попала на первые полосы газет по всей стране. На следующее утро, сидя на кухне своей квартиры в Саут‑сайде, Карпис разложил на столе местную прессу и принялся читать. Около десяти утра к нему зашел Фред Баркер и тоже взялся за чтение. Поначалу они были поражены и заголовками, и масштабами охоты, которую разворачивали полиция и ФБР. В «Чикаго америкэн» красовалось объявление: «10 тысяч долларов за сведения о банде, убившей полицейского».

Однако, внимательно прочитав статьи, Карпис понял, что дела не так плохи. В брошенном «Гудзоне» сыщики обнаружили несколько пистолетов, но отпечатков пальцев, скорее всего, на них не оказалось. По версии полиции, в банду грабителей входили Автомат Келли, Верн Миллер и Красавчик Флойд.

«Прямо не знаю, что об этом думать, – сказал Карпис Фреду. – Все может обернуться либо очень плохо, либо очень хорошо. Но одно я знаю точно: вам с Доком, не теряя ни минуты, надо забирать вашу мать и менять адрес. Слишком много людей знает, где вы живете». Фред поморщился. Ему явно не хотелось сталкиваться с матерью. «Ну ладно, если хочешь, я с тобой пойду, – сказал Карпис. – Я же тебя знаю. Ты станешь с этим тянуть».

Они сняли для Мамаши Баркер новую квартиру на Саут‑Шор‑драйв и взяли в аренду мебель. Пока полиция совершала набеги на разные злачные места города, пытаясь отыскать налетчиков, Карпис и Фред выбирали для Мамаши столы и стулья. После этого они перевезли ее саму. Только войдя в квартиру, Мамаша Баркер поняла, что ее сыночек Фред не собирается жить здесь вместе с ней. Значит, она окажется одна – впервые с того времени, как уехала из Оклахомы. Карпис впоследствии вспоминал, что в этот момент она показалась ему сильно постаревшей и маленькой.

Карпис и Баркер спустились к своим машинам. Фред был явно зол на Циглера за плохо продуманный план нападения на Федеральный резервный банк.

– Этот стервец наверняка нам и в следующий раз подсунет такую же работенку, – говорил он.

– Слушай, не наезжай на парня, – ответил Карпис. – Он же не шутки шутил, а тоже рассчитывал на добычу. Все мы рассчитывали. Я так вообще собирался уехать в Австралию, если бы все получилось, как мы задумали.

Баркер уставился на него в недоумении.

– Куда? В Австралию? – переспросил он.

– Ну да. А что ты думал – если бы у меня оказалась куча денег, я не свалил бы из этой страны? После той бойни в Канзас‑Сити, когда Берн Миллер замочил копов вместе с Нэшем, для таких ребят, как мы, настали самые хреновые времена. Еще год‑другой, и они наладят дело так, что грабежи банков совсем прекратятся. Так что ты учти: времени на то, чтобы схватить хороший кусок и свалить, у нас совсем немного.[104]

Баркер поморщился: он не любил, когда друг начинал разглагольствовать. Но было похоже, что Карпис прав: полиция наступала им на пятки. К концу недели сыщики установили происхождение машины и арестовали автомеханика, обслуживавшего бандитов, – того самого, который помогал и Автомату Келли. Задержание механика, в свою очередь, привело к аресту Гуса Винклера – он отмывал деньги мафии, и с ним в свое время имели дело и Келли, и Карпис. Обоих передали ФБР.

Однако в понедельник утром произошло довольно странное событие. Мэлвин Пёрвис созвал репортеров и объявил: пули, которыми был убит Каннингем, выпущены из того же автомата, что использовался бандитами во время бойни в Канзас‑Сити, а кроме того, восьмиугольные очки, которые носил Гус Винклер, очень похожи на те, что носил Келли. «Возможно, Келли и Винклер как‑то связаны, – заключил Пёрвис. – Может быть, они вместе выбирали такие очки, чтобы выглядеть серьезными людьми. А может быть, они даже менялись очками».[105]

Снова в преступлениях, совершенных бандой Баркеров, подозревали других людей. Но Карписа беспокоило другое: на подозрении у полиции оказались люди из синдиката. Он вспомнил свою встречу с Фрэнком Нитти и подумал, что из Чикаго пора сваливать.

В пятницу вечером, когда Карпис собирал вещи, чтобы поскорее убраться из Чикаго, Автомат Келли вместе с Кэтрин и 12‑летней Джералиной Арнольд прибыли в Мемфис. Дорога от Чикаго заняла целый день. В Мемфисе Келли сразу же направился на Ист‑Рейнор‑стрит, в дом сторожа, у которого он прятался в свой прошлый приезд. Это был человек небольшого роста, инвалид: левая сторона тела у него была частично парализована. Он пустил Келли с семьей пожить у себя без лишних расспросов.

На следующий день Келли позвонил брату своей бывшей жены Лэнгфорду Рамсею. Тот устроил Келли встречу с сыновьями – Брюсом и Джорджем‑младшим. Много лет спустя Брюс Барнс будет вспоминать, каким он запомнил отца в этот день: улыбчивый человек со светлыми волосами, в темно‑сером костюме, под которым была надета наплечная кобура с револьвером. Келли объяснил сыновьям, что он – агент ФБР, выполняющий секретную миссию, а потом достал толстую пачку денег и выдал каждому из них по 20 долларов.

С утра пораньше супруги Келли принялись распивать джин в компании Рамсея и закончили это занятие только поздно вечером. По ходу пьянки Келли проболтался, что он и есть знаменитый Автомат. Впоследствии Рамсей в течение многих лет уверял, что принял эти слова за шутку. Как бы там ни было, но он согласился оказать своему бывшему шурину важную услугу. У супругов заканчивались деньги, и они хотели забрать часть той суммы, которую припрятали на ранчо дяди Кэтрин в Западном Техасе. Сами они опасались туда ехать, и Рамсей взялся им помочь.

Следующим утром рано на рассвете Рамсей отправился на машине на запад. Рядом с ним сидела уставшая от путешествий и скучающая по дому Джералина Арнольд: Кэтрин заставила ее поехать и показать дорогу на дядюшкину ферму. Сами же супруги остались в доме на Ист‑Рейнор‑стрит. Рамсей проехал через весь Арканзас, пересек техасскую границу, миновал сначала Даллас, а затем Форт‑Уэрт. Солнце уже показалось на востоке, когда он остановился у ворот фермы Кэсса Коулмана. Был понедельник, около пяти утра. Коулман услышал шум двигателя и вышел во двор.

– Я приехал по поручению… – начал было Рамсей.

Но Коулман резко оборвал его: «Я знаю, зачем ты приехал».

После последней встречи с супругами Келли Коулмана допрашивали агенты ФБР, и он думал, что за его фермой ведется наблюдение. На самом деле он ошибался: Далласское отделение бюро собиралось установить такую слежку, но для этого не хватило сотрудников.

– В общем, меня просили заехать Джордж и Кэтрин Келли, – сказал Рамсей. – Меня зовут…

– Я знать не хочу, как тебя зовут, – снова оборвал его Коулман. – Я с этими людьми больше никаких дел не имею.

– Но могу я забрать меха миссис Келли? – спросил Рамсей.

– Нет. Если не хочешь неприятностей, то ты не будешь ничего отсюда забирать и ничего сюда привозить, – ответил Коулман. – Тебя арестуют, прежде чем ты проедешь [сто ярдов]. Тут полно полицейских.

– Но меня‑то они не ищут, – возразил Рамсей.

– Начнут искать, как только ты отъедешь отсюда. Сядут на хвост твоей машине.[106]

Рамсей поспешил убраться. Он направился в близлежащий город Гейнсвилл. Прибыв туда около полудня, Рамсей заехал в офис «Вестерн юнион» и послал оттуда телеграмму Келли:

Не повезло. Дело сорвалось. Пытался назначить встречу на более позднее время. Клиент боится. Ничего нельзя сделать. Он изменил решение. Не хочу возвращаться с пустыми руками. Могу попробовать еще раз, если считаете нужным. Телеграфируйте инструкции сюда.

Джералина все время просила отпустить ее к родителям, и Рамсей не выдержал. По дороге в Гейнсвилл он высадил девочку на вокзале в Форт‑Уэрте и купил ей билет до Оклахома‑Сити, где ее отец и мать оставались под наблюдением ФБР. Это решение определило дальнейшее развитие событий. Как только Рамсей уехал, Джералина сразу же послала телеграмму отцу: «Встречай меня на вокзале „Рок‑Айленд“ в 10.15 сегодня вечером. Джерри».

Чета Арнольд встретила Джералину в Оклахома‑Сити вместе с агентами ФБР. Девочка рассказала Натану все, что знала. Теперь бюро имело точные сведения, где находятся Келли, – в доме на Ист‑Рейнор‑стрит в Мемфисе.

На этот раз Гувер был уверен: бандитам не удастся уйти. Сразу после разговора с Натаном он позвонил Уильяму Роуреру, начальнику отделения ФБР в Бирмингеме (Алабама). Этому красивому стройному человеку исполнился тогда 31 год. Ветеран Первой мировой войны, он служил в бюро уже четыре года – с 1929‑го. Гувер приказал ему на рассвете следующего дня захватить дом, в котором скрываются Джордж и Кэтрин Келли. Однако в Алабаме было уже за полночь, и Роурер не успел бы к рассвету добраться до Мемфиса на машине. Надежда оставалась только на самолет. Роурер позвонил человеку, в ведении которого находилась единственная в Бирмингеме служба чартерных рейсов, разбудил его и попытался договориться. Однако тот твердо стоял на том, что ночные рейсы запрещены. Он посоветовал Роуреру обратиться за помощью к Национальной гвардии, которая располагала самолетами на летном поле «Робертс Филд». После нескольких звонков фэбээровцу удалось связаться с полковником Национальной гвардии из города Монтгомери. Тот ответил, что рад бы помочь, но не имеет на это полномочий. В конце концов Роурер дозвонился до генерала в форте Макферсон (Джорджия) и «после долгих убеждений», как он вспоминал, получил в свое распоряжение самолет для полета в Мемфис.[107]

В 3 часа 20 минут Роурер вместе со своим помощником сел в военный самолет в Бирмингеме, в аэропорту Мемфиса они приземлились в половине шестого. Их встретил местный агент ФБР и шестеро полицейских, которых он собрал для предстоящего рейда.

Группа захвата выехала на Ист‑Рейнор‑стрит, где их ждали заранее выставленные на пост полицейские в форме. Это была тихая улочка, застроенная типовыми кирпичными домиками. Неподалеку от нее пролегало оживленное Спидвей‑авеню, одна из магистралей южной части Мемфиса. Дом под номером 1408 был шестым от этого проспекта. Свет в окнах не горел, на улице едва рассвело. Роурер решил не терять времени на разведку. Он приказал двум мемфисским сыщикам занять позиции с боковых сторон дома, а сам вместе с полицейским Уильямом Рейни ступил на крыльцо. Оба сжимали в руках револьверы.

Из дома не доносилось ни звука. Роурер коснулся сетчатой рамы для защиты от насекомых, висящей в дверном проеме, – она подалась. Он оглянулся на Рейни, а затем попробовал открыть саму входную дверь. Та оказалась не заперта. Роурер на цыпочках вошел в дом. В полумраке он различал, что находится в гостиной, сильно захламленной. На тахте валялся номер журнала «Мастер‑детектив». Он был открыт на статье под названием «Моя кровь сворачивается от ужаса». Рейни вошел в гостиную вслед за фэбээровцем. Справа от них была открыта дверь, которая вела в спальню. На кровати спали двое мужчин, но ни один из них не был похож на Келли. Роурер крадучись двинулся через прихожую вглубь дома и вышел к веранде. На полу валялись пустые бутылки из‑под бурбона. Справа в коридоре оказалась еще одна спальня. Он заглянул туда и увидел спящую женщину в зеленой шелковой пижаме. Это была Кэтрин.

Рейни тем временем вошел в ту спальню, где находились двое мужчин. По‑видимому, Келли услышал звук его шагов и тоже пошел в эту спальню из своей, располагавшейся напротив. Рейни увидел его тень на стене и поднял оружие. Келли вошел в комнату и буквально наткнулся на два заряженных ствола в руках у полицейского.

Келли стоял в одном нижнем белье, светлые волосы были всклокочены, в руке он сжимал кольт 45‑го калибра.

– Брось пушку! – скомандовал Рейни.

– А я вас всю ночь ждал, – ответил Келли с улыбкой.

– Ну что ж, – ответил Рейни. – Значит, дождался.

Келли медленно положил револьвер на швейную машинку и поднял руки. Дело было сделано.[108]В дом вошли остальные полицейские, на арестованных – супругов Келли, сторожа гаража и его друга, ночевавшего в доме (этот человек, как выяснилось впоследствии, не был причастен к делу), – надели наручники. Прежде чем надеть наручники на Кэтрин, Роурер дал ей пятнадцать минут, чтобы одеться. Она вышла в элегантном черном платье с эполетами из обезьяньего меха и оранжевыми пуговицами и направилась к машинам. Одному из агентов Кэтрин сказала, что ожидает молодого человека, который должен вернуться из Техаса с ее мехами и собачками‑пекинесами, и попросила позаботиться о них.

Келли не сопротивлялся. Когда его доставили в полицейское управление, сержант спросил, как полагается:

– Как вас зовут?

– Джордж Келли.

– Сколько вам лет и где вы живете?

– Мне тридцать семь лет, а живу я везде, – ответил тот.

К полудню слух об аресте преступников распространился по городу, и более 300 человек съехались к тюрьме поглазеть на супругов Келли. Полицейским пришлось заняться регулировкой движения, чтобы очистить улицу.

В тюрьме сияющий Келли приветствовал полицейских – с дюжиной из них он был знаком в прошлом по разным поводам, от совместной учебы в школе до предыдущих арестов. «Привет, Билл! Здорово, Гэри!» – радостно выкрикивал он, когда офицеры подходили к клетке, чтобы на него посмотреть. Он тут же начал болтать и шутить. «Эй, парень, одолжи‑ка мне свой автомат», – сказал он одному агенту ФБР. А Роуреру посоветовал: «Вам надо поставить лоток с гамбургерами возле тюрьмы. С этой толпы можно взять кучу денег».

Кэтрин поместили в другом крыле тюрьмы. Она тут же принялась валить все на своего мужа. «Я ни в чем не виновна и докажу это, – объявила она репортерам, которые столпились возле ее камеры. – Наконец‑то я избавлюсь от него и от всей компании». Кэтрин изображала несчастную женушку, которая жила в постоянном страхе перед мужем‑убийцей. «Я сама собиралась завтра же ехать в Оклахома‑Сити сдаваться властям, – настойчиво повторяла она. – Келли обещал убить меня, если я это сделаю, но я все равно собиралась».

Если Кэтрин думала, что такими разговорами она добьется своего освобождения, то она жестоко ошибалась. На следующей неделе ее вместе с мужем посадили на военный самолет и отправили в Оклахома‑Сити. В октябре они предстали перед судом. Так же как Альберт Бейтс, Харви Бейли и чета Шеннон, Джордж и Кэтрин Келли получили пожизненные сроки. Кэтрин назначили местом отбывания наказания тюрьму в Милане (Мичиган). В течение нескольких лет она была там осведомителем ФБР, пытаясь выслужить сокращение срока. Самого Келли, а также Бейтса и Бейли отправили в Левенуэрт, а затем, когда на следующий год открылась тюрьма Алкатрас, перевели туда.

Автомат Келли стал первым из числа известных всей стране преступников, кого ФБР удалось взять, и его арест был важной вехой в истории бюро. В обществе это событие укрепило представления о том, что по всей Америке скрываются опаснейшие суперзлодеи и что страна находится в состоянии Войны с преступностью, а ФБР – именно та организация, которой народ доверил вести эту войну. Интересно, что бойня в Канзас‑Сити, хотя она также попала на первые страницы газет, не повлияла на общественное сознание подобным образом.

История о том, как брали Келли, для Гувера стала одной из любимых: сорок лет он вновь и вновь возвращался к ней. По версии директора ФБР (которая перекочевала во множество одобренных бюро книг, журнальных статей и фильмов категории «Б»), во время своего ареста Келли умолял агентов: «Не стреляйте в меня, люди правительства!».^{53} На то, что это чистой воды вымысел, указывал еще в 1946 году журнал «Харперс»: в первые недели после ареста Келли появились сотни статей и нигде ничего подобного не упоминалось. Сам Келли через несколько лет в разговоре с сыном тоже утверждал, что такого не говорил. Эта фраза впервые появилась в серии очерков, спонсированных ФБР и написанных журналистом Рексом Коллиером спустя девять месяцев после ареста Келли – в июле 1934 года, и у многих возникли подозрения, что выражение «люди правительства» (G‑men) – изобретение не Келли, а многомудрых гуверовских пиарщиков.

Но все же исследование, которое я провел, пока готовил эту книгу, показало: похожая фраза действительно прозвучала во время ареста Келли, но совсем не так, как ее пересказывал Гувер. В единственном и всеми забытом телефонном интервью для «Чикаго америкэн» Роурер упомянул, что эти слова произнесла Кэтрин. По словам фэбээровца, в момент ареста «жена Келли плакала, как ребенок. Она обняла своего мужа и сказала: „Дорогой, мы пропали. Теперь эти люди правительства от нас не отстанут. Я все время этого боялась“».[109]

Так и родилось прозвище сотрудников ФБР: «джи‑мен» – «люди правительства».

Дейтон, Огайо

Во вторник утром, когда за Автоматом Келли захлопнулась решетка клетки в Мемфисе, Джон Диллинджер сидел в камере в Дейтоне (Огайо). В течение четырех дней шерифы и их помощники из Восточной Индианы и Западного Огайо доставляли в тюрьму людей, которые могли опознать Диллинджера как человека, грабившего этим летом банки. Его узнало более десятка свидетелей – из Нью‑Карлайла и Блафтона (Огайо), из Миннеаполиса и Дейлсвилла (Индиана). Сыщик Мэтт Лич был в числе первых посетителей: он прибыл через несколько часов после ареста Диллинджера – в пятницу утром. Лич допросил бандита в его камере, надеясь узнать о нескольких нераскрытых ограблениях. Однако расспросы сыщика вызывали у Диллинджера только ухмылку: «Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь».

Однако во вторник в тюрьме говорили не только о грабежах банков. Газеты передали, что накануне ночью из тюрьмы штата Индиана в Мичиган‑Сити сбежали десять заключенных – и среди них старые приятели Диллинджера. Мэтт Лич был убежден, что они попытаются освободить своего друга.

VI

УЛИЦЫ ЧИКАГО