Глава 1. Возвращение в Акихабару 4 страница

Маленькие гильдии увидели неравенство и решили выйти из положения, сформировав альянс. Но, защищая личные интересы, они добились лишь ссоры, играя в политику. Были ли они неправы?

Все игроки замечали нагнетающуюся обстановку в городе, но решили ничего не предпринимать, не брать на себя ответственность. Были ли они неправы?

Это все неправильно.

Все они зло.

Но меньшее, проявляющееся только в глупости и эгоизме. Никто из них не являлся опасной и скрытой угрозой, злодеем из старых детских сказок. Лишь победив врага, эту проблему не решить, все не так просто.

И запутанность этой ситуации только сильнее раздражала.

Сам Сироэ находился внутри этого порочного клубка, все сильнее и сильнее ощущая скованность в груди. Он понимал, что, пускай его снаряжение лучше, чем у большинства игроков, а уровень выше, он ничего не мог поделать с зарождающимися эгоистичными порядками. Даже осознавая всю ситуацию, он предпочел бы игнорировать ее и плыть по течению.

И этот факт его раздражал. Он ведь так ничем не отличался от апатичных горожан. И те, кого он знал, сейчас попали в беду, что еще сильнее усугубляло ситуацию.

Пусть Мариэль и не смогла сохранить альянс, но хотя бы до этой стадии развитие альянса она довела. Сам же Сироэ ее еще не достиг.

И от того что он обвинял маленькие гильдии в распрях, ему становилось настолько стыдно, что он чуть не искусал до крови губы.

(Я ничем не лучше… Может, даже хуже всех них.)

Сироэ не заметил, как дошел до моста. Старый, покрытый мхом мост, выложенный на западный манер, возвышался над рекой. Парень облокотился на перила и смотрел, как влажный воздух и дрожащие вдали голоса исчезали в отражении луны.

Но что же тогда делать?

Незаметно для себя он все крутил и крутил в голове эту мысль. Каждый раз, столкнувшись с любой проблемой, он не мог отделаться от мыслей о ней. Таков был Сироэ. И точно так же он привил свое чувство ответственности Чайным Дебоширам.

Множество предположений он создал и отбросил.

В правой руке Сироэ держал красные карты, в левой — черные. Они сражались, звеня клинками соглашения и отрицания, а звон порождал логику, отбрасывая ненужные факты, проходя по всем возможным вариантам. Его дедукция и сделанные выводы словно текли вместе с ночной рекой.

Ему не удалось найти ответ. Его найти невозможно. Сироэ знал, что идеального ответа просто не существует. И что он с самого начала взвалил на себя слишком тяжелое бремя, и что тянул он его по своей доброй воле.

(Считать, что это — бремя, очень эгоистично. Это лишь мой долг перед ними… А я убегаю от него, я стал одиночкой по собственному желанию.)

Сироэ не знал, что «она» бы сказала на это. Он перевел взор от реки на луну. Ясная и светлая луна освещала Акибу в эту ночь.

(Она была такой решительной… Не то что я, слабый и неуверенный.)

Сироэ знал, что «она» громко рассмеялась бы и играючи решила эту проблему, или просто ушла бы из Акибы, если проблема оказалась бы слишком трудной.

Говоря проще, она бы сделала то, что посчитала нужным, а потом сказала бы Сироэ: «Сироэ, ты обязательно придумаешь, как со всем разобраться! Ты ведь сам этого хочешь, я права? Возражения? Никаких возражений! Ты ведь талантлив, решишь проблему в два счета!» — и поручила бы проблему ему.

Сироэ открыл меню телепатической связи.

В его списке друзей значилось два имени.

Тоя и Минори.

Брат с сестрой скорее всего присоединились к Хамелин.

Он мог узнать, просто спросив. Близнецы, вероятно, попали в самую гущу событий, а все потому, что Сироэ тогда их оставил. Потому, что предпочел найти Наоцугу сразу после Катастрофы.

Сироэ хотел помочь им, хотел сделать для них хоть что-нибудь. Но такое отличалось бы от случая с Серарой из Альянса Полумесяца.

Разница заключалось в том, что Мариэль была гильд-мастером, а Сироэ действовал от ее лица. Иными словами, Мариэль являлась заказчиком, а он выполнял для нее работу.

Конечно, Сироэ и сам хотел спасти Серару, но из-за эскапистских[3] наклонностей он считал спасение просто работой, которую должен выполнить.

Вторым различием было то, что, хоть Сироэ и хотел спасти близнецов, больше этого он жаждал разобраться в сложившейся в городе ситуации. Покидая Сусукино, он не переставал думать, что там, скорее всего, есть и другие новички с такой же проблемой, как у Серары. И пускай их немного, бросить их и спасти одну лишь Серару выходило очень трудным для него решением.

Правда, он всегда мог успокоить себя словами «сейчас наше задание — спасти Серару», игнорируя остальное, и вернуться в Акибу.

Но на этот раз Сироэ понимал, что продолжи он опускать проблему, никогда больше не сможет сражаться.

Поэтому ему требовалось спасти близнецов, заставить большие гильдии прекратить унижения, улучшить обстановку в городе и установить новый порядок. Тяжелая задача даже для крупной гильдии, не говоря уже о самом Сироэ, который ни в какой гильдии до сих пор не состоял. Справится ли он? Честно говоря, это было невозможно.

(Даже в гильдии не состою…)

От таких мыслей Сироэ пришел к скудному, но выполнимому плану.

Хорошо поразмыслив, он сделал вывод о том, что гильдия являла собой организацию, к которой ты принадлежал и которая могла легко тобой управлять. Гильдии существовали всегда, но Сироэ никогда не имел к ним никакого отношения. Он лишь оценивал их вклад и пригодность для себя со стороны.

Такое отношение к ним не считалось безответственным.

Просто Сироэ так смотрел на вещи.

И это ничем не отличалось от того, как жители Акибы будто со стороны обсуждают положение в ней.

Сироэ не вступил ни в одну из гильдий и никогда не работал ни на одну из них, но всегда навязывал гильдиям те идеи, которые считал удобными для самого себя. Такое эгоистичное поведение…

— Гильдия…

— Сироэ-чи до сих пор ненавидит гильдии, ня?

Нянта появился из теней зданий, сопровождаемый звуком падающих осколков асфальта. Он прищурил свои добрые узкие глаза и подошел к Сироэ, говорящему самим с собой.

— !

Сироэ удивился, но сжался и дал Нянте встать рядом.

— Нет… Наверное, это больше не так.

Сироэ считал, что ненавидел гильдии, потому что ему с ними не везло. Но проведенное до Катастрофы время с Альянсом Полумесяца стало вымывать из его головы это упрямство.

Теперь он понимал, насколько был самонадеянным.

С другой стороны, Сироэ вспомнил случай, как рядом с Акибой на него напали ПКашники, а рядом с Сусукино — группа бандитов. Гильдии легко развратить. Несложно догадаться о том, что большие гильдии, сражающиеся за территории, со временем прекращали следить за этичностью своего поведения.

— …Ох, мучает же тебя эта проблема, ня, — ответил Нянта, — Но вещам, которые нельзя совратить, нельзя и доверять, ня. Рождение, смерть, болезнь и старение — натуральные законы мира, ня. Все создания однажды истлеют, заболеют, постареют и, в итоге, примут свою смерть, ня. Но отрицать это — означает отрицать и рождение, ня. Сироэ-чи должен понять, ня. «Где-нибудь» может быть очень комфортно. Но комфортным это «где-нибудь» станет только тогда, когда все хотят сделать его таким, ня. Всходы, что пожинаешь, не посеяв, — ненастоящие, ня.

Да, ты прав.

Все вкладывали свои силы в это так естественно, что никто ничего не замечал. Но Сироэ понял, как это важно. Он также понял, что его друг-кот тоже приложил массу усилий.

И старания, проявленные Мариэль, такие же.

Улыбка Мариэль — один из опорных столбов Альянса Полумесяца. В гильдиях, делящих между собой деньги и добычу, узы явно не такие сильные, как в Альянсе Полумесяца.

Исходя из этой теории, в прошлом Акиба была комфортным местом благодаря стараниям других.

— Шеф, что я должен делать?

Слова Сироэ заставили Нянту взглянуть на луну.

Его черные уши прекратили трепыхаться от ветра.

— Сделай самую значимую вещь, ня.

— Значимую…

Сироэ взглянул на Нянту, лицо которого в свете луны выглядело еще более зрелым, чем обычно.

— Сироэ-чи чересчур учтив, ня.

Наоцугу, кажется, говорил то же самое.

Сироэ старался найти значение этих слов.

Если они не лишь удачная шутка, он всерьез хотел понять их смысл.

Понять их смысл.

Как я поступал по отношению к Наоцугу.

Как я поступал по отношению к Акацки.

Похоже, они оба уже давно все поняли.

— Я заставил их ждать все это время?

— Именно, ня.

— И все это время они ждали меня?

— Именно, ня.

— Они никуда не ушли, всегда находились рядом со мной.

— Именно, ня.

(Они ждут, что я создам гильдию и приглашу их.)

Сироэ опустил голову. Тьма в его сердце тревожно исчезала. Эмоции, сжатые, будто в банке, могли вырваться в любую секунду.

Голоса сверчков, тихое журчание реки, белая луна. Сироэ стоял и сжимал кулаки, стараясь сдержать нахлынувшие чувства.

У них были большие надежды.

Они радовались этим надеждам.

Они ждали.

Сироэ волновался по поводу разных вещей, анализировал их, но этого он никогда до сих пор не замечал. Может, из-за слабого кровообращения или из-за сомнений и комплекса неполноценности, сидящих в глубине души, но радость, сочувствие и доверие разбили все цепи, что сковывали его.

— У меня еще есть время?

— Несомненно, ня.

— Шэф Нянта, пожалуйста, присоединяйся и ты… Я буду очень счастлив, если ты, Шэф, согласишься быть с нами. Без тебя мне будет нелегко.

Сироэ с серьезным выражением лица смотрел на Нянту. Тот застенчиво улыбнулся и ответил:

— С тебя комфортная веранда для меня.

— Мы вместе хорошенько потрудимся и соорудим тебе красивую веранду, — кивнул в ответ Сироэ.

Если ты хотел сделать что-то «значимое». Если ты готов к возлагаемым на тебя надеждам. Даже если это несло с собой бремя, слишком тяжелое для одного. У Сироэ созрел план.

Он надеялся, что друзья помогут ему разделить это бремя.

В темной комнате было довольно влажно.

Пол из древнего бетона поглощал все тепло вокруг. И поэтому он источал такой же холод, как почва на могильном кургане.

Минори плотнее укуталась в грязную красную накидку. Она уже потеряла счет тому, сколько раз ворочалась туда-сюда. Казалось, ночь будет длиться вечно.

Ее измученное тело требовало отдыха. Но она не могла сказать точно, из-за холодного пола вместо кровати ли это или ее переживания по поводу туманного завтра не давали ей заснуть. Минори спала очень чутко, тут же просыпаясь от малейшего шороха.

Пока ее глаза постепенно привыкали к темноте, в первую очередь она почувствовала боль, сравнимую с болью от перелома. Она все еще на пришла в себя после недавнего пробуждения, а остатки паники и сожаления медленно уходили в тень.

Большую часть дня Минори провела, работая швеей в тесной комнатушке. Руки болели так сильно, что казалось, будто они уже давно иссохли. Сегодня боль так и не прошла, хотя она постоянно поглаживала кончики пальцев. Ее братец спал рядом, обняв руками колени.

В комнате спало около 20 человек.

Гильдия Хамелин.

Средних размеров гильдия, заявлявшая о своих намерениях во «Взаимовыгодной помощи новичкам».

Гильдия, в которую вступили близнецы.

После Катастрофы над городом нависли смятение и застой. Столь шокирующее событие выбило игроков из колеи. В первые дни среди них не происходило особо значимых конфликтов. Как считала Минори, причина тому крылась в том, что игроки все никак не могли посмотреть правде в глаза, надеясь, что это какая-то хитрая шутка.

В первые часы они не понимали, что же, в конце концов, произошло.

И, наконец поняв, они продолжали задавать себе вопрос «Почему?» еще несколько дней.

Даже сейчас никто не мог ответить, почему произошла Катастрофа. Но, предаваясь вопросу о том, как все произошло, Минори потеряла и те первые несколько дней, которые уже не вернуть.

Память о них скрылась в пелене ее воспоминаний.

Минори помнила только то, что умирала от голода, не понимая, как устроена пища в этом мире. Она поделилась едой, купленной на рынке, с братом, а едва они покинули город, как на них напали, раздев догола и отобрав все, что у них имелось, еще до того, как она успела что-либо понять.

Сироэ сказал ей хранить в хранилище все вещи, которые не были полезны ей на данный момент. Но об этих наставлениях Минори вспомнила только после того, как всего лишилась.

Многие игроки тут же постарались связаться с друзьями и собрать побольше информации.

Но Минори с братом были новичками, которые не могли никому довериться. Точнее, кое-кто, все-таки, существовал, но у них не хватило духу обратиться к нему за помощью. Возможно, у них бы хватило храбрости сделать это сразу после Катастрофы, но после ограбления они представляли собой лишь никчемную для этого мира обузу.

Минори считала, что у них с Тоей самые лучшие отношения.

Кто-то говорил ей, что после поступления в среднюю школу братья и сестры отдаляются друг от друга. Одна ее одноклассница сказала, что желание независимости брата и тяга к чистоте окружения сестры отталкивают их друг от друга.

Но вопреки всему сказанному близнецы поддерживали восхитительные отношения.

Минори и в голову не приходило когда-нибудь спорить с Тоей, она всегда с радостью ему помогала. И тому имелась причина.

Тоя не мог ходить из-за аварии, перенесенной в детстве. С самими ногами все было отлично, но повредились нервные окончания.

Но Минори никогда не избегала ссор с братом только из жалости к нему. Конечно, аварии никто не ждал, и девушка до сих пор желала, чтобы на его месте находилась она, но все равно не вышло бы ничего изменить.

Тоя казался ей жизнерадостным и трудолюбивым мальчиком. Даже после аварии он не изменился в худшую сторону, не обозлился на мир. С инвалидом в семье всегда жить тяжело, поэтому Тоя всячески старался не стать тяжкой ношей для своих родителей.

Минори вспомнила, как Тоя беззаботно болтал на разные темы во время поездок в госпиталь каждые две недели. Он напоминал типичного школьника — обсуждал мангу и интернет. Доктор говорил, что эти осмотры причиняли ему боль, но Тоя никогда не показывал, что страдает.

Порой Минори думала, что таким образом Тоя заботился о своих близких.

Она всегда считала его очень надежным братом. Да, он иногда выглядел ребенком, частенько витал в облаках, поэтому легко было принять его за идиота, не думающего о последствиях.

Но у Тои был стойкий характер. Пускай он не мог ходить, пускай он бы столкнулся с множеством трудностей в будущем, он никогда не сворачивал со своего пути.

Несмотря на старшинство всего лишь на несколько часов, Минори все равно считала своим долгом заботиться о Тое как старшая сестра. Она хотела всегда быть готовой к тому, что однажды ему понадобится ее помощь.

Эти узы между братом и сестрой, напоминавшие уважение, являлись ключом к счастливым взаимоотношениям между ними.

Поэтому они вместе начали играть в Elder Tales.

Тоя уставал от бесчисленных обследований и редко покидал дом. Из-за этого у него развился интерес к онлайн-рпг. После того как обычные игры наскучили, Тоя с сестрой добились разрешения у родителей играть по сети, дав обещание, что это никак не скажется на их оценках в школе.

В этом мире Тоя мог свободно бегать, не ловя не себе каждый раз чужой взгляд. Тоя наслаждался игрой, а Минори — новым интересным опытом.

И так близнецы влюбились в Elder Tales с первого раза.

Опытная в таких делах Минори понимала, что их увлечение естественно.

Порой быть ребенком очень трудно.

Это означало, что сколько бы ты сил ни прикладывал, реализовать свои мечты не представлялось возможным.

Минори тоже была ребенком. И она причиняла столько же беспокойства родителям, сколько и ограниченный в физическом плане Тоя.

К примеру, она не могла сама отвезти Тою в больницу, что вполне естественно, так как она все еще ходила в среднюю школу. И это совсем не облегчало родителям жизнь.

Без каких-либо способностей позаботиться о себе самостоятельно они никак не могли осуществить свои мечты, и никто не хотел им в этом помочь… А такое очень раздражает или беспокоит тех, кого мы любим.

В этом мире то, что ты маленького уровня, делало тебя перед всеми виноватым, делало тебя обузой.

После Катастрофы Минори всего лишь раз заметила Сироэ издалека.

Она сразу поняла, что тот высокий человек в очках не кто иной, как Сироэ.

Но она так его и не окликнула.

Рядом с грязным от крови и пыли Сироэ тогда стояли облаченный в латы воин, напоминавший ветерана, и девушка, прекрасная, словно ночной эльф.

У Сироэ и своих сражений хватало, и Минори не нашла в себе храбрости подойти к нему, думая об этом. В этом мире, погрязшем в хаос, все так старались выжить, что не оставалось сил помочь кому-то, кроме себя самого. Могла ли она надеяться на то, что человек, с которым она виделась всего пару раз, согласится помочь ей?

Минори закрыла глаза и открыла меню.

Ее список друзей не отличался объемностью — он включал в себя имена ее брата, парочки знакомых новичков из Хамелин, а также Сироэ. Минори мысленно навела курсор на его имя и нежно коснулась. Никто не мог отнять этой радости у нее, и так потерявшей в этом мире все.

«Надо было попросить Сироэ-сана научить меня большему…» — думала она, кутая своей замерзшее тело в накидку. Ночь казалась длиннее обычной, а тупая боль в груди не давала заснуть.

Внезапно она услышала мягкий звук звонка, раздавшегося в ухе.

Она неожиданно резко вдохнула, издав куда более громкий звук, чем хотела бы. Имя, на которое она смотрела, закрыв глаза, сейчас энергично тряслось.

Минори проверила, не включила ли она нечаянно телепатическую связь сама, но нет. Это звонил Сироэ. Прямо сейчас, незадолго до рассвета. И снова в ухе раздался звонок.

Минори знала, что звонок могла слышать только она. Но если бы она издала хоть звук, это могло бы привлечь внимание членов Хамелин или ненароком потревожить чей-то сон. Но даже так Минори не могла просто проигнорировать вызов.

Она приняла вызов и едва слышимым голосом сказала:

— Да?

— О-о… Добрый вечер, ты меня слышишь? Это Сироэ.

— !

Не просто знакомый голос, но также своеобразный мост к воспоминаниям о счастливом прошлом, переполнявшим душу Минори.

В темной и сырой комнате она тихонько заплакала под накидкой.

— …Минори, у тебя все в порядке?

Ей никак не удавалось подавить нахлынувшие эмоции и рекой текущие слезы. Сироэ снова что-то сказал. Минори не могла ему ответить, потому что любой изданный ею звук мог вызвать подозрения. А еще она не хотела, чтобы Сироэ услышал, как она борется со своими чувствами.

Мысленно Минори кивала не прекращая, но вживую смогла выдавить лишь едва слышимое «Да».

— ...

— ...

Слышалось только их дыхание. Минори всеми силами старалась не издавать никаких звуков своим носом. Она нервничала так сильно, что из глаз сыпались искры. Почему сейчас? Почему ты мне звонишь? Такие вопросы хороводом кружились в ее голове.

— Минори, послушай. Один твой кашель будет означать «да», а два кашля — «нет». Если я скажу что-то не то или ты сама захочешь мне что-то сказать, кашляни три раза… Хорошо?

Вопрос Сироэ шокировал Минори.

(Он знает, Сироэ-сан в курсе обо всем.)

Сироэ знал о сложившейся ситуации, он знал, чем являлась гильдия Хамелин.

Минори почувствовала, как ее сознание, притупленное частой рутинной работой, потихоньку восстанавливается.

(Вот только я не хочу тревожить Сироэ-сана своими проблемами…)

С тех пор как она присоединилась к Хамелин, даже будь кто-нибудь уровней на 10 выше Тои, он все равно бы оставался новичком в Elder Tales, знающем об этом альтернативном мире совсем немного.

Знания служили сильнейшим оружием. Их нехватка не давала новичкам продвигаться вперед. И те знания, что Минори получила от Сироэ, стали для них с Тоей силой, позволившей им продержаться так долго. Даже в таком суровом коллективе, как Хамелин, к ним с братом относились гораздо лучше, чем к другим новичкам, а все благодаря знаниям, подаренным Сироэ.

Минори всегда видела в нем своего благодетеля.

К слову, она мечтала, что однажды он станет ей не только благодетелем.

— Если поняла, кашляни раз.

Минори собрала остатки тепла в своем теле и смогла хоть чуть-чуть промочить глотку.

Затем она издала тихий звук кашля.

Горло оказалось куда более сухим, чем она представляла, и Минори стало стыдно за тот невнятный звук.

«Я обязана Сироэ многим, я должна ему отплатить», — думала она, внимательно слушая и стараясь хорошенько смочить слюной горло.

— Минори, вы с Тоей в Хамелин?

Кашель.

— Вы отдавали Хамелин свои Зелья Опыта?

Еще кашель.

— …С вами все хорошо?

— …

В комнате настолько темной, что сложно различить даже собственную руку, тишина была столь плотной, что казалось, будто можно к ней прикоснуться. После его вопросов Минори поняла, что Сироэ хотел как-то ей помочь.

Но понимание этого причиняло нестерпимую боль.

Минори не знала, как Сироэ собирался со всем разобраться. Но проблема заключалась в другом. В том, что Сироэ собирался спасти их с Тоей.

Какие жертвы придется ему принести для того, чтобы спасти нас? В этом чужом мире, в котором, чтобы выжить, приходилось сражаться, мы вдвоем простая обуза. От чего придется ему отказаться ради нас?

Какова цена нас с братом?

И на этот вопрос существовал всего лишь один ответ.

(С нами все хорошо, нет абсолютно никаких проблем… Мы едим каждый день, мой уровень Портного медленно, но верно растет. Мы с Тоей смогли бы ужиться здесь. Думаю, Тоя сказал бы именно так. Поэтому… всё хорошо.)

Голос внутри ее души шептал ей это, словно сторонний наблюдатель. И, закрывая дверь надежды, Минори чихнула один раз, что означало: «С нами все хорошо».

— Это правда? — снова спросил Сироэ нежным тоном, напоминавшим Минори о тех днях, когда они играли вместе.

Тоя внезапно нападал на врагов, Минори спешила к нему на помощь, своей опрометчивостью лишь привлекая больше врагов.

Сироэ обездвиживал вражеские подкрепления своими заклинаниями, Тоя сражался изо всех сил, а Минори их лечила. Но врагов было слишком много, здоровье членов группы всегда находилось в красной зоне, и лечение не прекращалось, пока не кончалась мана. Случалось пару раз, когда Минори думала «Все, конец, они нас уничтожат», но они тем не менее выживали. Она знала, что максимальный уровень в Elder Tales — 90.

В качестве штрафа за смерть у игрока отнималось немного опыта, но Сироэ все равно сопровождал их, даже на грани смерти, несмотря на их 10 уровень. Минори чувствовала стыд и вину перед ним, часто извиняясь и кивая за Тою его головой, тоже заставляя извиняться.

Мы не могли позволить Сироэ потерять опыт из-за нас.

Но Сироэ лишь улыбался беспечной улыбкой.

— Да я получаю удовольствие, ты чего? Это ведь, как-никак, приключение. Некоторые вещи нельзя изучить, пока не столкнешься с опасностью… Мне кажется, или ты, Минори, чересчур вежлива со мной? Ты получаешь удовольствие от приключения? Я — да.

От его нежного голоса в душе у Минори сразу полегчало. Он был все так же добр, как и тогда, хоть она и не могла этого увидеть.

Именно поэтому она кашлянула лишь раз, что опять означало: «С нами все в порядке».

«Таким образом, я смогу улыбнуться ему при нашей следующей встрече».

Правда, это заняло бы какое-то время, так как сейчас она походила на грязного беспризорного ребенка. Она до сих пор не приняла душ, так что и девочкой-то она себя назвать не могла.

В сердце засела тупая боль, но даже она была лучше, чем перспектива обеспокоить Сироэ своими проблемами. Минори продолжала убеждать себя, хоть и считала мысль абсурдной.

— …Я понял, у вас все хорошо. Давайте как-нибудь снова поиграем вместе? Я хочу снова поиграть с вами обоими, ведь это здорово. Поэтому… подождите меня еще немного.

— !..

Разве его слова не означали, что он совсем ничего не понял?

Нет, похоже, он сказал так именно потому, что прекрасно все понял.

Конфликт в душе Минори не оставил в покое и ее чувства — слезы вновь потекли ручьем. Ну почему он такой безрассудный? Зачем произнес столь нежные ее сердцу слова?

То, что Сироэ отказался принимать во внимание ее заботу, смущало, раздражало, вызывало чувство вины, грусти, но в то же время и позитивные эмоции, такие как радость, доброта и надежда. И вера в Сироэ.

Два разных вида эмоций переплелись и завертелись, словно барабан работающей стиральной машины. Минори требовалось что-то сказать, но не знала, что именно.

Последний шанс отговорить Сироэ.

Минори кашлянула. Сколько раз ей нужно так сделать? Один, и согласиться, чтобы он помог? Или два, и отказаться от его предложения? Она уже не сдерживала слезы, кашлянула раз, а затем еще дважды.

— Что случилось? Что ты хочешь сказать?

(…Я кашлянула трижды, но не хотела ничего сказать, Сироэ-сан… Сироэ-сан, ты нам не отец, хоть и очень хороший человек, и мы не имеем права полагаться на тебя. Поэтому тебе не стоит взваливать нас на свои плечи.)

Но этих слов она не произнесла.

В зале гильдии Хамелин, в этой тихой комнате, Минори сдерживала звук своего дыхания, едва не задыхаясь.

— Как я уже говорил, если ты хотела бы что-то сказать, просто кашляни три раза. Я понимаю. Я придумаю, как мне дать тебе возможность сказать, что ты хочешь. Что же касается меня, то я уже решил сделать все, что в моих силах. Как я говорил тогда, когда мы были с Тоей: «Бойцы авангарда, не доверяющие своей поддержке, умрут в наказание за это, а поддержка, не доверяющая своему авангарду, отправится за ними следом». Минори, ты тоже должна верить в то, что я приду и спасу вас обоих.

Разговор окончился без каких-либо звуков, означавших рассоединение.

Минори свернулась в калачик, обнимая саму себя.

Сироэ, не принявший ее самоотверженность, заставил ее плакать сильней. Казалось, что буря внутри нее мешала ей обуздать свою гордость.

Но теперь в ее сердце появилось что-то теплое и очень крепкое, чего не было еще час назад.

Все уже прибыли, когда Генриетта открыла дверь.

Два дня прошло с той удачной вечеринки, после которой все еще целый день прибирались. Атмосфера в стане Альянса Полумесяца снова вернулась в привычное русло.

— Что-то случилось, раз так неожиданно пригласили?

— Прошу, присаживайся, Генриентта, — сказала гильд-мастер Мариэль.

Еще вчера по всему залу совещания Альянса Полумесяца валялись остатки еды и бутылки, но сегодня он сверкал идеальной чистотой и полнился свежим воздухом.

Вокруг большого стола сидело четыре человека.

От Альянса Полумесяца присутствовали гильд-мастер Мариэль, главный счетовод Генриетта и Сёрю, отвечающий за планирование сражений и фарм. С другой стороны стола находился Сироэ.

(О… Сироэ-сама.)

— Сироэ-сан что-то хотел нам всем сказать, — проговорил молодой Сёрю, предварительно дождавшись его одобрения.

— Ну так пусть уже начинает говорить, — ответила Мариэль.

Сироэ же сидел с напряженным видом. Он смотрел пронзительным взглядом, которым любил сверлить собеседников. Но сегодня, впрочем, казался куда более тихим и строгим. Он источал внушительную, всеподавляющую ауру, а его круглые очки никак не смягчали тяжелого взгляда.

(Эм-м-м…)

Этот вид Сироэ надолго останется в памяти Генриетты.

Обычный Сироэ создавал впечатление надежного молодого человека, но сейчас он не такой, как обычно.

— Спасибо всем за то, что заботились обо мне. Сегодня я собрал вас здесь… Для начала, я хотел бы поблагодарить Мари-нэ и всех остальных из Альянса Полумесяца.

Мариэль замахала перед собой руками.

— Не стоит! Не стоит благодарностей, правда!

Сёрю тоже мягко качнул рукой, тем самым говоря Сироэ, чтобы он не утруждал себя благодарностями на этот счет. Еда была прекрасной, а денег они потратили не так уж и много. Важней то, что члены гильдии тоже отлично провели время, потому что вечеринка проходила не только для группы Сироэ. Более того, они уже подумывали о том, чтобы в будущем получше отблагодарить Сироэ и его команду.

— Нет-нет, все хорошо. Я даже рада, что мне довелось так хорошо провести время с Акацки-тян.

Генриетта вспомнила милую реакцию Акацки на свои поползновения, и на лице ее расплылась мечтательная улыбка. Что же касается самого субъекта тех самых поползновений, истошно кричащего в тот момент, — мы на время о ней забудем.

(Ну и ну, это так… Хм-м-м…)

Генриетта смотрела на Сироэ сквозь свои типично женские очки без оправы.

То, что он обратился к ним за помощью, ее удивило.

Исходя из ее наблюдений, Сироэ был опытным игроком с сильными моральными устоями, он никогда не колебался и всегда помогал, если его друг находился в беде. Хоть Генриетта и не хотела это признавать, но миссия по спасению Серары — явный тому пример. Группа Сироэ выполнила эту задачу вместо Альянса Полумесяца на отлично, используя метод, куда более действенный, чем могла предложить Генриетта. Если Сироэ чувствовал, что может помочь, и не сомневался в успехе, он оказывал поддержку без промедления.

Но что случилось бы, если бы он сам стал нуждаться в чужой помощи?