Это далек Даля. Он под дожиком, но ему доставляет

- У вас, скорее всего, нет понятия самоубийства. Может, оно и к лучшему. Может, вы слишком счастливые для самоубийства. А люди так привыкли быть несчастными, что поводы находят в любых случаях. Мне кажется, это совершенно неправильно – но посмотри на меня, я иду сбрасываться в реку!- она помолчала,обдумывая сказанное. – Жаль, что осознание своих проблем – еще не ключ к их решению.

- Самоубийство. – задумчиво проговорил далек – если высокий шершавый голос можно назвать таковым. Он редко говорил, но слушал внимательно, собирая информацию.

- Но, с другой стороны, - продолжала размышлять Сяба. – Ты сможешь быть первым, кто совершил суицид. Пионер, так сказать. В конце концов, умирать в одиночестве неприятная штука, особенно если ты заранее знаешь, что никто не скрасит его.

- Одиночество.

- Да-да, именно так. Большинство решившихся отбросить коньки являются глубоко несчастными, что есть следствие одиночества. Это все знают. А вот почему они одиноки – тут у каждого свой фактор – задорно продолжала Сяба. – И нам его не дано понять. Но возможно, я излишне хладнокровна в этих вопросах.

Они медленно шли, и длинные фонари отбрасывали от себя их черные тени.

- Ты, наверное спросишь, что же убило меня. То, что убило изначально, еще когда я была жива.

Ей хотелось поговорить. Ей хотелось, чтобы одно из воспоминаний этого переброска, встретившегося ей, было воспоминание о ее боли – то, что предшествует, возможно, самой жизни: борьба за нее и губительный страх поражения. Ей нужен был кто-то , кто мог бы ее слушать, зная, что при взлете вверх она сорвется. Кому бы…

- Объяснииить, объясниииить!

- Дело в том, что большинство людей, котрых впоследствии находят с феном в ванной, или с разрезанными венами – мертвецы уже очень давно. Они гниют на солнышке, сидящие на лавочке в сквере; из их пастей разит трупной вонью, но окружающие чувствуют мятную жвачку; они сами уже давно исчезли, а оболочка осталась скитаться по свету. Все знают это, но бояться замечать. Они бояться не помочь, бояться оказаться бессильными. Это номально, но это одна из причин, по которой я отказалась быть человеком.

- Чтоооо?

- Ах да, я же не показала. – с улыбкой Сяба закатала черный рукав свитера, обножив покрытую шерстью руку. Белые полосы, заживающие шрамы, черные когти. – Правда, шрамы слегка побаливают, но тому, кто пытается всю боль оставить жизни это не интересно, верно?