Вправе ли ЦБ РФ (его должностные лица) требовать предоставления им информации, составляющей банковскую тайну?

1. Согласно п. 2 ст. 857 ГК сведения, составляющие банковскую тайну, могут быть предоставлены "...государственным органам и их должностным лицам... исключительно в случаях и порядке, которые предусмотрены законом". Банк России по своему статусу (см. о нем Закон о ЦБ РФ), несомненно, относится к числу государственных органов. Однако в перечень лиц (в том числе государственных органов), имеющих право требовать от кредитных организаций предоставления информации (выдачи справок) по счетам и вкладам физических лиц, содержащийся в ч. 2-6 ст. 26 Закона о банковской деятельности, ЦБ РФ не входит*(509); нет указания о подобных правах ЦБ РФ и в Законе о ЦБ РФ.

Это обстоятельство послужило поводом к судебному оспариванию положений п. 12 и 14 инструкции ЦБ РФ от 19.02.1996 N 34*(510) (см. об этом решение ВС РФ от 29.10.2002 N ГКПИ02-860). Гражданин Т. обратился в ВС РФ с заявлением о признании недействительными п. 12 и 14 Инструкции ЦБ РФ от 19.02.1996 N 34, в тех их частях, которые предоставляют служащим ЦБ РФ, осуществляющим проверку деятельности кредитной организации, запрашивать и получать от нее документы, содержащие, в частности, сведения об операциях, счетах и вкладах ее клиентов - физических лиц, т.е. информацию, составляющую банковскую тайну. Заявитель совершенно справедливо указал на то, что "...ни одним федеральным законом ЦБ РФ не предоставлены какие-либо права по получению конфиденциальной информации (в том числе в отношении физических лиц), составляющей банковскую (коммерческую) тайну, и он не наделен законодательно обязанностями по сбору этой информации, ее переработке (анализу) и хранению"; кроме того, по мнению заявителя, ЦБ РФ, будучи юридическим лицом особой организационно-правовой формы и не будучи включенным Конституцией РФ в систему органов власти, вообще не может быть отнесен к числу государственных органов*(511).

Верховный суд в удовлетворении требований гражданина Т. отказал, указав на целый ряд разнообразных обстоятельств, приводящих, по мнению Суда, к одному выводу: "...то обстоятельство, что Банк России не указан в качестве субъекта, имеющего право на получение информации по счетам и вкладам физических лиц в ч. 3 ст. 26 Закона о банковской деятельности, не свидетельствует об отсутствии у него такого права...". Почему? Потому что оно вытекает из содержания 1) ч. 6 и 9 этой же статьи*(512); 2) ст. 73, 74 Закона о ЦБ РФ "...во взаимосвязи со ст. 1, 3, 7, 56, 57, 75" (этого же Закона). "...По смыслу ст. 74 Закона о ЦБ РФ... ЦБ РФ имеет право получать и проверять документы кредитных организаций (их филиалов) без каких-либо ограничений для выполнения именно своих функций банковского регулирования и банковского надзора. ...Очевидно, что надлежащее выполнение ЦБ РФ возложенных на него... функций и полномочий... и достижение закрепленных в них целей деятельности... невозможно без доступа ЦБ РФ при проведении им проверок кредитных организаций и их филиалов к необходимой для этого информации, в том числе составляющей банковскую (коммерческую) тайну"*(513). Ну и, конечно, "утверждение заявителя о том, что ЦБ РФ не является государственным органом", суд признал несостоятельным "...поскольку последний в силу своего особого правового статуса выполняет... функции государственной власти, наделен определенными властными полномочиями... То обстоятельство, что ЦБ РФ является юридическим лицом, само по себе не означает, что сведения, составляющие банковскую тайну, не могут быть ему предоставлены (в силу ст. 857 ГК), поскольку, как указано выше, он обладает особым правовым статусом, который не "укладывается" в рамки организационно-правовых форм, предусмотренных ГК". И если с последним выводом ВС РФ поспорить трудно, то первый, мягко говоря, вызывает сомнения. Точнее говоря, с позицией ВС РФ, признающей за ЦБ РФ право требования сведений, составляющих банковскую тайну, согласиться невозможно.

2. Указание п. 2 ст. 857 ГК, согласно которому "государственным органам и их должностным лицам такие сведения могут быть предоставлены исключительно в случаях и порядке, которые предусмотрены законом", не оставляет ни малейшего сомнения в том, что право государственного органа на получение информации, составляющей банковскую тайну, не может быть основано ни на чем ином, кроме прямого указания закона. Наличие такого права должно устанавливаться в ходе буквального толкования нормы закона. Это право не может ни предполагаться, ни "вытекать из содержания" каких-либо норм, толкуемых "во взаимосвязи" с другими нормами*(514). Иной подход позволяет беспредельно расширить круг возможностей любого государственного органа; если же его перенести и на другие области правового регулирования, то мы неизбежно откроем дверь воистину необузданному произволу*(515).

Утверждение ВС РФ о том, что из норм ч. 6 и 8 (ныне - 7 и 9) ст. 26 Закона о банковской деятельности "вытекает" право ЦБ РФ требовать предоставления ему сведений, составляющих банковскую тайну, является по существу неверным. Из приведенных выше цитат видно, что нормы эти не говорят ни о чем, кроме как об обязанности ЦБ РФ (его служащими) под угрозой юридической ответственности хранить в тайне сведения о счетах, вкладах, конкретных сделках и об операциях клиентов кредитных организаций. Видно ли откуда-нибудь, что такие сведения получаются ЦБ РФ в результате исполнения кредитными организациями требований об их предоставлении? Ничуть; напротив, в той же самой ч. 7 ст. 26 Закона о банковской деятельности указывается на совершенно другой источник происхождения таких сведений - это "...отчеты кредитных организаций", а также "...результаты исполнения лицензионных, надзорных и контрольных функций", т.е. сведения о самой кредитной организации, собранные в ходе осуществления ЦБ РФ лицензионной, надзорной и контрольной деятельности. Поскольку кредитная организация никак не может существовать "автономно" от своих клиентов, сведения о деятельности любой кредитной организации неизбежно раскроют и некоторый объем информации и об операциях ее клиентов.

Не нужно забывать и о том, что ЦБ РФ сам выполняет функции классической кредитной организации, в частности, ведет корреспондентские счета и осуществляет некоторые иные банковские операции. Осуществление такой деятельности - вот еще один источник получения ЦБ РФ сведений, составляющих банковскую тайну.

Таким образом, нужно сделать следующее заключение. Тот факт, что Закон о банковской деятельности обязал ЦБ РФ хранить банковскую тайну, сам по себе никак не свидетельствует о том, что источником составляющих эту тайну сведений являются именно властные полномочия ЦБ РФ по истребованию сведений, эту тайну составляющих. Напротив, в отсутствие прямого указания Закона о возможности предъявления требований о предоставлению таких сведений следует заключить, что речь идет о сохранении в тайне лишь тех из них, которые попали к ЦБ РФ несмотря на отсутствие у него властных возможностей по их получению, т.е. в силу объективной или юридической необходимости. Именно так происходит само формирование сведений, составляющих банковскую тайну, - клиенты вынуждены доверять эти сведения банкам (кредитным организациям) в силу характера совершаемых ими банковских операций.

Вправе ли судебный пристав-исполнитель, действуя в рамках возбужденного им исполнительного производства, требовать от банка предоставления информации о движении средств по счету клиента-должника?

1. Конечно же, такие сведения составляют банковскую тайну. Нельзя, однако, не учитывать содержания ч. 2 ст. 26 Закона о банковской деятельности, в частности, предусматривающей, что справки по операциям и счетам юридических лиц предоставляются органам принудительного исполнения судебных актов, к числу которых ФССП России, действующая в установленных законом случаях в лице самих приставов-исполнителей, несомненно, относится. Другой вопрос - насколько такие сведения действительно необходимы приставу-исполнителю для результативности ведущегося им исполнительного производства. В этом отношении арбитражными судами выработано следующее правило: судебный пристав-исполнитель вправе требовать от банка лишь информации "...о наличии денежных средств, находящихся на счетах его клиентов-должников", да еще и к том же "...в пределах суммы, подлежащей взысканию в соответствии с исполнительным листом" (п. 19 Обзора практики рассмотрения дел, связанных с исполнением судебными приставами-исполнителями судебных актов арбитражных судов", утвержденного информационным письмом Президиума ВАС РФ от 21.06.2004 N 77*(516) и постановление ФАС ЗСО от 01.06.2006 N Ф04-3271/2006(23187-А70-12). Не располагая такими сведениями, пристав вынужден действовать наугад, что, как минимум, значительно снижает эффективность исполнения судебного акта. А вот необходимость предоставления информации о движении денежных средств по счету клиента-должника за тот или иной период самоочевидной не является и поэтому всякий раз подлежит отдельному обоснованию*(517).

2. К сожалению, этот (абсолютно правильный) подход не получил отражения в одном из новейших актов высшей судебной инстанции - определении ВАС РФ от 08.11.2007 N 14891/07. Президиум ВАС РФ предпочел пойти тем же путем, при помощи которого ВС РФ несколькими годами ранее обосновывал право требования банковской тайны служащими ЦБ РФ и который мы описали в рамках рассмотрения предыдущего вопроса. "...Предписание п. 2 ст. 14 Федерального закона от 21.07.1997 N 118-ФЗ "О судебных приставах", - указал суд, - (толкуемое. - В.Б.) в нормативном единстве с абз. 2 п. 2 ст. 12 этого же закона имеет под собой объективные и не противоречащие Конституции РФ основания и распространяется на все органы, организации, должностных лиц и граждан, в том числе, следовательно, на банки, иные кредитные организации и их служащих... Поэтому судами был сделан вывод о том, что требование судебного пристава-исполнителя о предоставлении информации о движении денежных средств по счетам (для установления контрагентов и договоров) общества было направлено на выявление имущества должника и судебный пристав-исполнитель действовал в пределах предоставленных ему законом полномочий". Не очень понятно, зачем ВАС РФ прибег к такому - с юридической точки зрения сомнительному, а в данной ситуации и лишнему - приему. Такого рода действия не вызывают ничего, кроме сожаления. Для обоснования права судебного пристава-исполнителя получить из банка информацию о наличии средств на счету акционерного общества вполне достаточно было бы просто сослаться на ч. 2 ст. 26 Закона о банковской деятельности, а в отношении же информации о движении средств - честно пересмотреть подход, примененный нижестоящими судебными инстанциями. Указание судов о том, что информация о движении средств по счету необходима "для выявления имущества должника", не может быть оценено иначе, как обыкновенная отписка, поскольку денежные средства, уже перечисленные со счета должника третьим лицам (хотя бы и вопреки ведущемуся исполнительному производству и даже с нарушением очередности, определенной п. 2 ст. 855 ГК), имуществом должника считаться никак не могут. Уплаченные денежные средства из состава имущества, принадлежащего должнику, выбывают; без этого прекращение денежных обязательств их исполнением (уплатой денежных сумм) было бы попросту невозможным.

Да и ни один нормативный акт не предусматривает ни самой возможности, ни порядка удовлетворения требований кредиторов должника из денежных средств, суммы которых были уплачены должником третьими лицам; следовательно, даже если мы (вопреки буквально всему) квалифицируем такие средства как "имущество должника", на него все равно невозможно будет обратить взыскание. Нет, стало быть, и смысла в выявлении такого "имущества".