Девять месяцев до Пробуждения

«Ашрам» Рубцова располагался в маленькой алтайской деревушке под Бийском с романтическим названием Озеро Куреево. У Насти в самолете выделился наблюдатель. Я ей, почему-то не верил, но в тоже время завидовал. Ее опыт не был похож на Пичугинский, к тому же произошло это на границе между сном и явью и я списал это на глюк. Но Настя решила, что он выделился, и потому она стала делать тарабарщину вместо говорилки. Больше по пути ничего примечательного не случилось, кроме бабушки которой мы помогли купить билет на автобус, чем были очень горды. Сергей Пичугин тоже был там, и это нас очень обрадовало. Мы позвонили ему из автобуса. Он нас узнал и сказал, что нас встретят. Автобус добирался до О. Куреево 3 часа по разбитой дороге. За весь путь нам попалось максимум 2-3 встречных машины. Мы остановились возле местного сельпо и вышли. Нас встречали Маша (та, которой мы завозили вещи Рубцова) и Юля, которая снимала видео с Сергеем Пичугиным. Мы обнялись и пошли в Ашрам. Ашрам представлял собой дом с одной комнатой в котором жили все остальные ребята, человек 15-20. Когда мы пришли, большая часть сидела на полу за столом из клеенки. Сергей Рубцов тоже присутствовал. Мы поздоровались и сели. Нам налили чаю и спросили, как там на Мишином семинаре. Мы сказали, что отлично. На что Рубцов сказал: «Конечно, отлично, на море... да на пляже...» Потом он стал говорить о том, что Алтай вам не шутки и что место это суровое. Что нужно 2-3 дня пройти адаптацию и ничего не делать, мол, это не море вам.

Но, несмотря на Алтайскую суровость, обстановка в Ашраме была очень вальяжная. Люди слонялись кто куда. Занимались каждый чем хотел. Меня это немного смутило, потому что я приехал продолжать практиковать, а здесь, как-то дисциплиной и не пахло. Пахло деревенской сметаной, медом и хлебом, за который мы с удовольствием принялись.

Мы с ребятами спали на полу в спальниках, Сергей Рубцов с женой и детьми снимали дом неподалеку и ночевали там же. К нам Рубцов приходил 3 раза в день, на завтрак, обед и ужин. Он молча ел, садился за компьютер (компьютер был только в этом доме), что-то делал со своим сайтом, затем уходил. Это продолжалось изо дня в день. Никаких практик, никакого режима...

Августа

В самолете выделился наблюдатель, поспали, потом был утренний чистенький Барнаул, 3 часа дороги до Бийска, тяжелый день в этом мутном городке. Потом – еще три часа на автобусе до деревни. Встретили ребята, сели за ужин с ними. Ощущение, что мы попали туда, куда надо, домой, несмотря на деревню, жуткий с точки зрения моей прежней личности быт, общую комнату, набитую людьми, неуютное место, «русский лес», который всегда мне внушал тоску и даже страх, и т.п – впервые мне так хорошо в таком странном месте. Мы помылись в бане, познакомились с парой ребят, Сергеем и Мариной, и легли довольные спать в общей куче на надувных суперковриках. Что еще надо?

Иногда по утрам появлялся Сергей Пичугин и проводил зарядку. Мы брали коврики и шли куда-нибудь на открытую площадку. Зарядка была совсем не эзотерическая. Сначала суставная гимнастика, потом силовые упражнения. Очень много упражнений на пресс. Потом удары по воздуху руками и ногами. Мне все это было делать очень странно: мы к Просветлению идем или к битве какой-то готовимся? Судя по тому, как Пичугин показывал удары, он профессионально занимался какими-то единоборствами и получалось у него здорово. Я тоже в детстве занимался единоборствами, и мне нравилось молотить по воздуху. Как мне казалось, делал я это лучше всех и был очень доволен собой. Потом была йога. Йога была тоже какой-то странной. С надрывом каким-то что ли. Тоже была похожа на какие-то силовые упражнения. И мне опять пришлось переучиваться, потому что Серега, как и Миша, требовал четких выполнений его инструкций. Мы зачем-то подолгу стояли в асанах и терпели нагрузки и боль. Эти зарядка вызвала жуткое сопротивление во мне и через какое-то время я от нее отказался. Мы с Настей стали делать Мишины йога-асаны, вместо Пичугинской хатха-йоги и медитировать.

Готовили в ашраме тоже по очереди. Водопровода, конечно, не было, и воду приходилось качать в бочки. В отдельной постройке была баня, которую топили практически каждый день. Перед поездкой Настя жутко боялась деревенского быта, у нее были какие-то неприятные детские воспоминания о мытье ног в тазике на даче у бабушки. Но сходив пару раз в баню, она просто влюбилась в деревню.

Августа

Проснулись выспавшиеся, поделали странную пичугинскую разминку без Пичугина, потом Гуру [в данном случае имеется ввиду Сергей Рубцов] сказал девочкам взять нас в лес. И вообще он говорит об адаптации – не перегружаться и ничего не делать три дня, потому что Алтай может жестко накрыть. Мы пошли на первую «серьезную практику»: собирали живицу в лесу. Антон особенно пострадал – тупняк с выдавливанием смолы из деревьев по крупицам его добил. Собирательство для мужчины – это жесть.

Слушали выговоры Сергея на тему того, что никому ничего не надо, Антон качал воду. Часть особо преданных ребят решили остаться здесь зимовать, уж не знаю, их ли это решение или Рубцов сказал. Они говорят об этом с суровым и обреченным но стойким видом. Меня тоже заразили. Плющит на тему того, что если идти коротким путем, вроде бы надо остаться здесь. Но как же жуткая сибирская зимовка...?

Как эта тема была поднята (хотя нам никто не предлагал оставаться), я поняла, что это то, что от нас требуется, и теперь не отделаться. У меня слезы наворачиваются оттого, что я понимаю, что это ведет меня к свободе, с другой стороны, все внутри корежится. Мне не понятно, почему надо устраивать такую драму из какой-то зимовки в деревне.

Сергей Пичугин жил тоже в отдельном домике. История его попадания туда раскрылась позже и собиралась по крупицам. Потом расскажу подробно. Мы периодически его навещали. Там была маленькая уютная комнатка с печкой, свечи и ноутбук на котором он показывал нам семинары некоего Виктора Мороза. В первый раз, когда я увидел Мороза, мне стало жутко смешно. А еще мне было очень удивительно, почему Просветленный человек смотрит, да еще и нам показывает Это? Мороз выступал перед аудиторией каких-то теток из серии «похудеть и выйти замуж», по классификации Папы и Бороды. Он говорил странным, совершенно неестественным библейско-старославянским слогом: «И сказал Господь: да, это так. Идти тебе тропою сей, да найдешь ты чего ищешь...» и так далее. Меня просто выворачивало от него. Но никто почему-то не смеялся, и от этого становилось еще смешнее. Мороз не унимался: «Когда Бог дал мне возможность слышать...»

Что это за бред? – не выдержал я.

Что не нравится? – спросил Пичугин.

Но это же ересь какая-то, не?

Не знаю, мне помогало.

Ребята не поддержали меня, и я подумал, что, наверное, я что-то не понимаю, раз все смотрят, а я возмущаюсь. Наверное, нужно принять как-то этого странного дядьку. Я стал напряженно вслушиваться. Бесспорно, в его словах был какой-то смысл. Он говорил про то, что Бог учит нас любить и поэтому подсовывает нам разные неприятные ситуации. Смысл прост. Если принять, что весь мир – это Бог (что я, безусловно, принимал), а Бог – это любовь (с чем тоже поспорить трудно), то мы отрицаем те части Бога, которые не любим. И Бог, показывая нам эти вещи, учит нас любви. То есть мы ему говорим: «Не люблю бомжей». И он начинает в нас этими бомжами тыкать, пока мы их не полюбим. Но начинает он как бы издалека, гуманный потому что. Сначала ты на улице увидел бомжа и подумал: «Фу, бомж», – прошел мимо. Бог увидел это дело и сделал пометку в своей черной книжечке (или у него белая?), взял тебя, так сказать, в оборот. Стал дело шить. Потом ты в метро бомжа увидел рядом с собой и отошел – еще одна галочка. На следующий день бомж уже рядом с тобой в метро садится. Ты брезгливо вскакиваешь и переходишь в другой вагон. Потом бомжи начинают селиться у тебя в подъезде. Потом соседи твои спиваются и превращаются в бомжей. В какой-то момент ты просыпаешься и понимаешь – ты живешь в городе бомжей... И тут самое время задуматься о смысле жизни, о любви и о Боге, потому что если ты в ближайшее время не полюбишь всех этих дурнопахнущих людей вокруг себя, то Богу придется применить последнее и самое мощное оружие любви – он превратит тебя в то, что ты больше всего не любишь – в бомжа!

Но смех смехом, а я задумался. Какая-то логика в этом есть. Ведь недаром все от чего мы отворачиваемся постоянно лезет к нам на глаза?

После просмотра Мороза Пичугин стал проводить с нами беседу. Некую разновидность проговоров, или «шерингов», которые мы так любили на тантре. Все стали рассказывать, кого что беспокоит, а Серега говорил, почему так, и что можно с этим сделать. Я, подумав, сказал, что меня беспокоит то, что я считаю себя чересчур крутым. На что Серега посоветовал сказать об этом Богу:

Ты пальцы растопырь, ты же крутой, подними голову к небу и скажи: Ну че, ёптыть! – сможешь?

Я растопырил пальцы, но сказать не смог.

Ну что, очко заиграло?

Ага.

Ну, понял теперь, кто на самом деле крутой?

Я понял.

На третий, кажется, день Рубцов решил провести какие-то занятия с нами. Мы сели, и он стал объяснять про астральное тело. Что если его выделить и находиться в нем, то тарабарить можно будет чуть ли не бесконечно. Он сказал, что существует масса упражнений. Можно, например, сесть на колени и просидеть так час, потом резко встать. Либо стоять у стены, оперевшись пальцами. Стоять нужно тоже долго, и стенка начнет в какой-то момент проваливаться, уходить из-под пальцев.

Давайте попробуем, – сказал Рубцов.

Все пошли к стене. Я тоже. Вообще я слабо верил в весь этот бред с астральными телами и пошел к стене только, потому что Рубцов так сказал, а расстраивать мне его не хотелось. Через минут пятнадцать стояния никакое астральное тело у меня не выделилось, и стена не провалилась. Мне стало скучно. Я тайком обернулся, чтобы посмотреть, не смотрит ли Рубцов. Он не смотрел. Тогда я переместился в дальний угол зала, делая вид, что сосредоточенно ищу подходящее место, убедился, что он не смотрит и сел.

Некоторые ребята тоже сели, видимо у них тоже ничего не получилось. Какие-то остались стоять. Когда все закончили Рубцов спросил, у кого получилось и кто что почувствовал. Кто-то говорил, что чувствовал, как стена стала мягкой. Я промолчал. Потом Рубцов рассказал о технике двойного действия. Это когда ты любое свое действие делаешь по два раза. Например, тянешься за чашкой, и после того, как взял ее, ставишь обратно и берешь снова. И так со всем. Эта техника позволяет привязать ум к телу. То есть через какое-то время ум будет находиться там, где находится тело, а так как тело находится постоянно в этом моменте, ум тоже будет возвращаться в «сейчас» и не будет плавать ни в прошлом, ни в будущем. Позже я узнал, что Рубцов в свое время тренировал телохранителей, и давал им эту технику. Техника мне понравилась своей простотой, и я тут же стал ее делать. Хватило меня дня на два потом я успешно про нее забыл, но когда вспоминал, делал опять. После упражнений все стали пить чай.

Рубцов почему-то выглядел очень хмурым. Он ни с кем не разговаривал и постоянно говорил, что никому ничего не надо. Я не понимал о чем он, ведь мы же приехали, ждем, когда он нам что-то скажет, покажет какую-нибудь штуку. Мы готовы были делать, а он опять твердил свое: «Никому ничего не надо...»

Августа

С утра расчудесная йога с Пичугиным, жесткие упражнения на пресс и усиление волевого центра. Потом мы поговорили с Рубцовым о тарабарщине, и пошли делать ее в лес. Я кричала с полной отдачей, быстро выделилась короткая мантра. За пару часов очень устали. Потом было странное занятие с Сергеем Рубцовым – упражнения, в которых пытались почувствовать астральное тело, потом говорилка. После обеда я уснула мертвейшим сном и потом занимались у Пичугина – молитва, пранаямы. Он очень клевый, помогает.

После ужина собрались делать практику «проговоров», как мы называли это в тантре, с ним, но в общем доме родилась спонтанная практика чтения Раманы Махарши и разговоров с Рубцовым до ночи – на жуткие темы о спартанцах, общине. Все отзывается, но осадок от этих тем жутчайшщий. Какая «община», что за сектантский ужас вообще!

В целом – ощущение, что нас несет куда-то с огромной скоростью, и сделать ничего невозможно, невозможно отступить, невозможно передумать, можно только максимально быстро и отважно прожить все, что предназначено, не оглядываясь.

Августа

Антон провел Мишину йогу, и после завтрака мы пошли в лес тарабарить. Очень не хотелось, шло вяло. Постоянно плавают мысли о ближайшем и дальнем будущем, о том, как зимовать, что делать и т.п. Я постоянно не здесь. После обеда вдруг накрыло, что я не хочу этого подвига с зимовкой, я вынула наружу самые грустные мысли, и со слезами выдала Антону. Было какое-то чувство, как при голодании, что мы в какое-то мутное дело залезаем, не подумав. Вернее, слишком сильно себе что-то надумав. Эта натянутая «драма» нас если и сплочает, то как-то слишком дорогой ценой.

Я периодически парюсь о том, что я не помогаю людям и думаю только о себе и своих близких и об их комфорте. Мне кажется, что я должна в себе выращивать какое-то стремление помочь, быть в команде. Чувствуется, что это какая-то мозговая чушь.

В какой-то момент я снова сказала, что я готова зимовать, все приняла. И тут после ужина все изменилось – мы пошли к Пичугину на «сеанс молитвы», те самые проговоры. Сначала смотрели Мороза, где вынесли для себя схему пути к Богу через друг друга. А потом были проговоры, где по идее надо говорить о проблемах и наболевшем. Так вот, у меня вообще не оказалось проблем, аж до слез обидно. Антону Пичугин точным ударом помог, а потом заставил нас задуматься, действительно ли мы хотим оставаться на Алтае зимовать, и откуда идет это желание. Сказал, что неужели мы думаем, что можем мозгом что-то запланировать вперед или в обход Бога. Если надо будет, он нас здесь и так оставит, а если нет, нас здесь не будет. Сказал мне любить Антона и молиться, чтобы хотя бы он дошел. Никогда не забуду эту фразу и невероятно сильную эмоцию, которую передал Серега: путь – это не очередная духовная развлекушка. У этой дороги в конце либо Пробуждение, либо смерть. Другого не дано.

У нас есть Гуру, это невероятно я благодарна спасибо спасибо спасибо!

Позже выяснилось, почему Пичугин живет в отдельном домике. Серега приехал к Рубцову после Пробуждения с желанием чем-то помочь и сразу принялся крыть крышу в его доме. Серега очень много работал плотником и руками работать любил и умел. Крышу они крыли с Русланом, материала не хватало. Они все измаялись, но застелили. Рубцов, увидев их работу, сказал что-то вроде того, что это хрень полная и что они испортили материал. Что это – халтура. С этой рецензией Пичугин с Русланом согласиться не могли и обиделись. Пичугин подумал, что он вообще зря приехал и что Рубцов его видеть не хочет. Стал грустить и пить по этому поводу. На что Рубцов разозлился еще сильнее.

К тому времени у девчонок (Любы К., Ани Семеновой, Вероники И. и Юли Ф.) приключилась не менее интересная ситуация. Их отселили в отдельный домик, потому что они ходили в купальниках и разлагали «сплоченные ряды ищущих», которые вместо практики предпочитали смотреть на их полуприкрытые тела. Когда они поняли, что это не курорт, а «Суровый Алтай», было уже поздно. Им прозрачно намекнули, что неплохо было бы пожить отдельно, раз им так невыносимо жарко, и нет сил терпеть. Позже девчонки, в полной мере осознав свою вину, решили ее искупить и побрились налысо. Рубцов, говорят, был доволен. Юля бриться не стала. И ей сказали, что она «выпала из потока», к девчонкам ее почему-то не поселили. Вот к этим изгоям и перебрался Пичугин. С ними мы и смотрели Мороза. Позже, когда Серега и девчонки уехали, мы перебрались в этот домик и жили в нем с Настей и Вероникой.

Я усиленно практиковал, но наблюдатель не выделялся. Зато я вспомнил несколько случаев из детства, когда я видел себя со стороны. Один раз это было, когда я дрался с хулиганами, другой – когда меня чуть не задавила машина. Еще на экзамене, кажется. Рубцов говорил, что такое возможно, но я не был до конца уверен, что это – то, что нужно. Я поговорил с ребятами, они как-то избегали разговоров на тему «Наблюдатель» и «Самадхи», было ощущение, что они что-то знают, о чем мне не говорят. Кто-то сказал, что выделил, кто-то сказал, что и самадхи уже было, но все как-то неуверенно и туманно. А Рубцов говорил, что человек точно знает, когда это произошло. Поняв, что у ребят я ничего не выясню, я набрался смелости и пошел к Рубцову. Выбрал момент и сказал, что наблюдателя я не выделил, но вспомнил случаи, когда он у меня выделялся раньше. Он попросил описать. Я рассказал. Он в своей безразличной манере сказал:

Ну хорошо...

Можно ли мне делать тарабарщину вместо говорилки? – робко спросил я.

Делай, – безразлично бросил он.

Я счастливый отполз. Ура! Я выделил наблюдателя! Конец мучениям. Я куда-то продвинулся. Наконец-то я смогу увидеть «корень ума»! Рассказал об этом Насте и она тоже за меня обрадовалась. Мы пошли в лес и стали вместе практиковать тарабарщину. Был дождь, но нас это не остановило. Мы практиковали пару часов, когда из леса внезапно появился Артем и сказал, чтобы мы потише орали, потому что местные жители итак косо смотрят и говорят, что мы сектанты...

Мы решили, что будем практиковать минимум три часа в день. Иногда мы практиковали и по шесть. Нашли поляну и ходили по ней кругами, тарабаря. Было тяжело. Иногда очень тяжело, но мы продолжали. Настя иногда засыпала на короткое время на каких-то старых досках. От наших хождений по кругу поляны появилась отчетливая тропинка.

Рубцов, как я уже говорил, практически ни с кем не общался. Он был суровым и неприступным, как скала. Подходить к нему было страшно. Мне практически ничего о нем не было известно, кроме обрывков каких-то слухов и того, что он сам написал о себе в своей книге.

История Сергея Рубцова

Кризис перед Пробуждением

Мой кризис начался в конце 2005 года, всё закрутилось где-то с ноября. Какие-то встречи, видео с сатсанга Пападжи… Меня спрашивали: «Просветленный Пападжи или нет?» Я говорил: «Я знаю только состояние «самадхи», а Просветлён он или нет, не знаю. Какая вам разница? Пахать надо!» Я делал практику «иных языков» всё время: днём и ночью, когда не спал. Утром просыпаюсь: ещё мысли не начались, а я уже та-та-та…

Реализация – Просветление - Пробуждение

В конце января 2006 года я сидел в кресле и читал книгу Пападжи. Дочка играла, жена сидела на полу и что-то делала. Помню момент, когда жена берёт дочку, которая ползала, и подтягивает её к себе (я заметил это краем глаза; мне показалось это странным, потому что она как бы защищала дочку от чего-то, хотя никакой видимой угрозы не было). В это время я читал, как Пападжи объяснял что-то человеку, который много лет занимался духовными поисками, побывал во многих ашрамах, но всё безрезультатно. И вдруг что-то произошло! Совершенно неожиданно! (Перед этим моментом на какое-то мгновение всё вокруг затихло, как бы остановилось, но тогда я даже внимания на это не обратил, не придал никакого значения). Сам момент я описать не могу, нет для этого слов, – только последствия, когда увидел снаружи и внутри себя беззвучный «атомный взрыв». Было похоже на атомный «гриб», как в документальном фильме про ядерные испытания... Пространство всколыхнулось – я это реально почувствовал и увидел (как внутри себя, так и снаружи) и меня... расщепило! – ум-тело и Я. Мгновенно пришло понимание-знание (именно так, одним словом!): «Неважно, что делает тело, – я знаю, КТО Я! Неважно, о чём думает ум, – я знаю, КТО Я! Я всё понял, мгновенно понял, что произошло, что случилось!.. В какие-то доли секунды понял! (это понимание было за пределом слов, логики и вообще всего, но я знал, что это просветление...). Я смеялся и плакал: «Каким же я раньше был дураком, как же не понимал, Просветление – это так просто! Это так просто! Так просто...» После этого смеёшься, не переставая. Смеёшься или плачешь от понимания того, что Просветление так легко, что был таким глупым! Место в книге Пападжи, на котором это случилось, я отметил карандашом.

Раньше я был уверен, что описать можно всё, что угодно. Но после произошедшего «события» я знаю: это описать невозможно! Всё, о чём я здесь пишу, очень и очень примерно, а сам момент Просветления я вообще описать не могу - он, «ускользнул» от меня! А эмоции?! Чудо, радость, «свершилось!», освобождение…Тысячи восклицательных знаков не передадут того, что я чувствовал…

Просветление – очень просто! Мастера говорят: «Гуру, Гуру, Милость Гуру». Да! Да! Гуру, только Гуру! Я никаких усилий вообще не прикладывал. Всё произошло САМО!Всё произошло абсолютно для меня неожиданно! Впрочем, я бы и не смог ничего сделать…

Я, искатель истины, всегда находился в полном неведении относительно того, чтоже я ищу! Просветления? Да! Но что это такое? Для меня цель поиска всегда была обозначена опосредовано: либо через тех, кто достиг, либо через тех, кто сам ещё ищет, а когда говорит о Просветлении, то только передаёт чужие слова. Но не существует полузнания: либо Я – Атман, и я это Знаю, либо полное Неведение.

Просветленный – это нищий, у которого есть всё, потому что никакие земные блага, никакие материальные ценности, взятые все вместе, не могут заменить и одной миллионной доли того, что имеет просветлённый. Это вне понимания, вне ума.

Книгу Сергея, выдержку из которой мы опубликовали здесь, можно найти на сайте http://konwoo.narod.ru

Вскоре мы решили навестить Рубцова и посмотреть, где он живет.

Мы дошли до его дома, но Сергея там не было. Были только Вероника с Ксюшей. Они до этого что-то делали по хозяйству, а теперь пили чай на бревне возле дома. Мы присоединились к ним. Чашек не хватило, и я пошел за ними в дом. Когда я зашел, то увидел странную вещь: в комнате стояла палатка. Внутри дома в жилой комнате стояла кровать, а рядом – натянутая палатка, в которой, судя по всему, часть семьи Рубцовых ночевала. Меня это очень удивило. Я взял кружки и понес их к девчонкам. Мы стали пить чай и спрашивать о том, как Рубцов живет и что думает. Вероника стала говорить, что ему никто не помогает, что тело у него болит и делать он ничего не может, а ищущие только о себе думают:

Крыша течет, крыльцо скрепит. Воду далеко таскать. Еще за Ричкой надо следить (Ричард – сын Рубцова). Вот я потихоньку делаю что-то, но этого явно недостаточно.

Говорила она от сердца, и я проникся ее словами. Рубцов все время таскал Ричи за собой. Оксана, его жена, уехала со старшей дочкой в Новосибирск по делам и он был один. К тому же я действительно видел, что ходит он с трудом, но не знал почему. Несмотря на это, Рубцов всем своим видом показывал, что помощь ему не нужна.

А почему он ни о чем не говорит? Почему не попросит о помощи? – спросил я.

Ну такой он человек. Всю жизнь сам. Не привык просить ни у кого.

А он вообще хоть кем-то интересуется или ему все равно, что с нами происходит?

Да нет, конечно. Спрашивает обо всех у меня. Как тот? Как этот? Он переживает за всех очень. И он все видит. Зря вы думаете, что он не замечает ничего. Он всем все говорит, что для Пробуждения делать надо, но никто же его не слушает.

А много работы вообще? Что делать нужно?

Да куча всего...

Так давай попробуем составить список хотя бы какой-то и ребятам показать? Просто никто ведь не знает об этом, все его боятся и не могут подойти. Наверняка кто-нибудь захочет помочь, просто людям надо знать, что делать.

Давай. Я тоже так думаю.

И мы принялись составлять список. Насчитали пунктов пятнадцать. Были какие-то крупные дела, типа утепления стен, были какие-то мелкие, типа ремонта крыльца. Пока мы составляли список, пришел сам Сергей Рубцов. Он явно понял, чем мы занимаемся. Поздоровался. Мне очень понравилось, что он заметил наше «тимуровское» начинание. И чтобы еще усилить эффект, я стал спрашивать и уточнять напрямую у него. «Что нужно делать?» «Правильно ли мы записали?» и так далее в том же духе. Рубцов отвечал. Я был очень горд собой, наконец-то Гуру заметил меня. Рубцов позвал всех в дом пить чай. Мы сказали, что уже попили, но с удовольствием попьем еще раз. Все переместились в дом. Сергей что-то рассказывал, и был заметно теплее, и ближе, чем обычно. Мне это очень понравилось, и я с удовольствием что-то спрашивал и пытался всячески поддержать беседу, лишь бы его прекрасное расположение духа никуда не улетучилось.

Смотрите, радуга! – внезапно сказал Рубцов.

Мы посмотрели в окно. Там и правда была очень яркая и красивая радуга. Кто-то сказал:

Пойдемте на улицу, – и мы пошли.

На улице выяснилось, что радуга полная.

Второй раз в жизни вижу полную радуга, – сказал Сергей улыбаясь.

Мне было очень хорошо на душе оттого, что он улыбается. Что не хмурится и не ворчит. Я готов был пить чай, смотреть на радугу, все что угодно, лишь бы он улыбался... И тут мы увидели, что радуги две. Одна над другой. И обе были полными.

Ну чудеса просто какие-то, – сказал Сергей, – надо срочно сфотографировать.

Фотоаппарата ни у кого не было и кто-то попытался сфотографировать на телефон, а я думал, что это наверняка какой-то знак того, что я на верном пути.

На радостях я починил ступеньку у крыльца. Она была слишком длинной и прогибалась под тяжестью ног. Нужно было вставить подпорку, что я и сделал. Постарался сделать хорошо, потому что был наслышан про историю с крышей и другими попытками как-то помочь Сергею. Он увидел, чем я занят, но никак не отреагировал. Сказал: «Да брось ее, хрен с ней», – или что-то типа того. Но я доделал. Можно было еще много чего сделать, но я решил, что на сегодня хватит. Во-первых, Рубцов заметил список, понял, что я им интересуюсь, во-вторых, я сделал крыльцо и это он увидел тоже. Поэтому: «Я и так уже молодец, перенапрягаться не стоит», – и гордо понес список в ашрам.

На следующее утро я собрал всех ребят и произнес пламенную речь. Выставил Рубцова чуть ли не немощным стариком, а ищущих кровопийцами, присосавшимися к его немощному телу. Кто-то промолчал, а кто-то сказал, что он сюда практики делать приехал, а не бревна таскать. Позже выяснилось, что те, кто промолчал, уже имели опыт помощи Сергею, но заканчивалась эта помощь тем же результатом, что и Пичугина с Русланом, а потому второй раз помогать не хотелось. Но были и такие, как Андрей Сорокин (у которого он останавливался в Москве), которые видели в поведении Рубцова некий план Гуру, не покладая рук борющегося с нашим непомерно большим эго. Он сказал, что может подержать список у себя и если у кого-то возникнет желание помочь, то можно будет обратиться к нему, он «даст работу». Андрей много чего делал: провел электричество в баню и к туалету, вымостил с нашей помощью дорожку от ашрама до туалета и бани и много всяких других мелочей. О своих трудовых подвигах он каждый раз докладывал Рубцову, на что Рубцов каждый раз совершенно никак не реагировал. Я бы уже со стыда сгорел, наверное, а Андрюха ничего, держался. Глядя на наш быт и действия уже со стороны наблюдателя, а не участника, я вижу, что на Алтае мы играли в Просветление. Играли в Гуру, играли в Помощь Гуру, играли в Практику. Нам все было интересно. И даже затея с зимовкой тоже была частью игры. Мы решили, что не достаточно круто просто приехать на Алтай, нужно еще и остаться здесь зимовать, тогда Боги, несомненно, увидят наш подвиг и обратят на нас внимание. Слава Богам, что они увидели в нашем подвиге глупость и послали Пичугина, который посеял в наших наивных головах сомнения. Зимовать мы не остались, но до этого успели подумать и о том, где снять или даже купить дом и сколько дров нужно запасти, чтобы не замерзнуть. Крутило нас в связи с этим решением жутко. Но мы по-честному решили остаться, а потом также по-честному решили ехать в Москву, оправдавшись, что раз по-честному решили, значит, вся нужная работа уже проделана и можно уже не оставаться.

Но были ребята, которые, решив остаться, впоследствии не передумали. Это были Андрей с Машей, Вероника и Артем. Они усиленно готовились к зимовке: запасались дровами, крутили банки с огурцами и помидорами, варили варенье, которым периодически и нас угощали, чему мы были непомерно рады.

Августа

Все было как-то уныло и обреченно. Бесила работа по хозяйству и перспектива ее выполнения, Антон делал дорожку до бани, я снова спала без ног. Рубцов тоже странный – всех чморил, говорил, мол, делайте, что хотите. Грустные мы пошли к нему смотреть дом, в котором он живет и прилегающий участок, на котором планировалась постройка ашрама. Там поговорили с девочками Ксюшей и Вероникой о тяжелой участи ищущих, составили список дел, которые нужно сделать для семьи Сергея. Когда он пришел, мы помогали ему, дополняли список и пили чай и любовались радугой. Хотели на волне этой мимолетной сонастройки с ним опять кинуться давать денег, покупать машину, которая нужна была его семье на зимовку и что угодно. Помогать делать хозяйственные дела не хотелось вообще. Этот диссонанс (дать кучу денег, но не делать идиотскую работу) вымораживал.

Приготовили в общем доме ужин, Антон пошел провожать Сергея и пришел с огромными глазами и потерянный. Говорит, что у него возникло чувство жалости. Что оно бесит, это неправильное чувство, из него дела не делаются, что энергия не течет к Рубцову. Мы поговорили, и стало легче.

Пошли к Пичугину, где он подытожил наши очередные метания заявлением, что у нас есть своя голова, и мы можем делать все, что нам нравится и не слушать никого, слушать сердце. Мы вышли с невероятным чувством облегчения, понимания, что мы в очередной раз прошли какой-то урок. Мы полны энтузиазма. Мы со всей ясностью увидели, как мы, как в известной притче, вместо того, чтобы для познания Истины спрашивать перед зеркалом 15 минут «кто я?», посчитав, что это слишком просто, хотели мыть 25 лет конюшни, чтобы вернуться потом к этому же вопросу. Поняли, что мы не хотим строить ашрам, что мы хотим и с удовольствием поможем людям или Гуру и кому угодно, если они попросят что-то делать, и если у нас есть искреннее желание это делать. Мы поняли, как мы ценим и любим Пичугина, и от души хотим ему помочь делать то, что он хочет. А он хочет из сердца помогать людям Пробудиться.

Иногда в ашрам из своего ссыльного домика приходил Пичугин, и я не упускал возможность с ним пообщаться. Расспрашивал его про Путь, про самадхи и про то, как он себя чувствует после Просветления. Серега был совсем не похож на Рубцова и Молдованова. Если к Рубцову было вообще не подойти, а к Молдованову подойти можно было, но с трудом, то Серега был «своим парнем» и говорил про Пробуждение по-простому и не стеснялся в выражениях. Его язык мне был понятен, и я просил рассказать еще. Вот его история Пробуждения.

История Сергея Пичугина

«Моя история о пути к Богу начинается с того момента, когда рухнул фундамент социума, и все мои понимания себя, мира и общества оказались не столь надёжными, как я их воспринимал.

Я считал тогда, что люди, которые руководят другими, более осознанны, и поэтому решил организовать свой бизнес. Несколько раз эта затея рушилась, пока однажды не воплотилась: я стал успешным предпринимателем. Тогда (это было в конце 2002 года) я, сидя один в своём офисе, задал себе вопрос: «А что дальше?» После чего в течение трёх месяцев у меня «забрали» бизнес, квартиру – всё, что я считал важным. А я всё продолжал спрашивать: «Для чего это всё? Почему это со мной происходит?» Сейчас я понимаю, что это был ответ на мой запрос: меня начали «чистить», готовить к встрече с Богом.

Я не был удовлетворён ничем. Всё, что было предложено жизнью, доходило до какого-то определённого момента и заставляло задуматься: «И это всё, ради чего я живу?» Меня не понимали, когда я говорил о Боге, никто не мог ответить на мои вопросы.

Я начал искать ответы в различных эзотерических течениях и брал из всего, что попадалось, только то, что резонировало со мной, то, что находило отклик в моём сердце, и то, что можно было практически применить в своей жизни. Большое значение для меня приобрела школа Виктора Мороза, который рассказывал о том, что путь человека – это путь Бога. Смысл его учения сводился к одному: человек, ищущий Бога, ищущий ответы на свои вопросы, в первую очередь должен честно взглянуть внутрь себя – чем наполнен его внутренний мир, чем перекрыта Истина, находящаяся в нём самом. Я стал понимать, что я не воспринимал мир таким, какой он есть, а искажал его своими представлениями, суждениями о том, как всё должно быть. Видя, что мой внутренний мир не совершенен, наполнен ненавистью, осуждением, недовольством, неприятием, желаниями, которые уводили в сторону, я стал разговаривать с Богом и просить его помочь мне освободиться от всего того, что было наносным, сбросить всё ненужное и реализовать план развития, который был приготовлен для меня Богом. Это стало единственным моим желанием. Это было тем, что давало мне силы жить.

В течение семи лет я учился смирению, принятию событий своей жизни такими, какие они есть, видению сути происходящего: в чём смысл этих ситуаций, чему меня учит Бог через них? Мне приходилось проходить через боль, унижение, одиночество, безысходность, освобождаясь от ненависти, жалости к себе, обид на людей, на самого себя. Я учился жить, принимая всё, что происходит, и учился благодарить за всё, за самые сложные, жёсткие и жестокие, с точки зрения обычной человеческой жизни, ситуации.

Сейчас я понимаю, что все события сводились к одному: меня готовили к встрече с Сергеем Рубцовым. Выходных не было: каждый день по нескольку раз приходилось сталкиваться со своим невежеством, со всем мусором, которым были заполнены моя голова и сердце.

В 2008 году я был настолько разочарован в своих исканиях, что был готов принять всё что угодно, любое стечение обстоятельств. У меня не было никакой цели. Всё, что было в мире, перестало для меня существовать. Я сам просто существовал, не надеясь ни на что. Просто просил Бога, чтобы он меня научил понимаю, видению сути моей жизни, чтобы он дал мне знание самого себя. И в тот момент, когда уже не на что было надеяться, уже ничто не интересовало, меня пригласили на встречу с Пробуждённым Михаилом Молдовановым. Именно на этой встрече я сердцем почувствовал, что это то, что я всегда искал, что человек, говорящий о своём Пробуждении, говорит Правду. Я вцепился в это руками, зубами и понял, что мне это нужно!

Затем было знакомство с Сергеем Рубцовым, и моя уверенность в том, что это то, что я искал, укрепилась. На тот момент я не предполагал, что всё кардинально изменится, что это последняя точка на пути, который я проживал.

Выполняя техники, предложенные Рубцовым, я не рассчитывал ни на что, я просто выполнял то, что говорил мне Гуру. Я не знал, достигну я Пробуждения или нет. Мне нечего было терять, кроме своих иллюзий и страданий, и поэтому просто делал предложенное с максимальной отдачей. Как оказалось потом, это стало решающим моментом.

Сложным для меня оказалось понять, что такое «встать на Путь». Около полутора месяцев я пытался понять это умом, логикой, искал понимания, что же такое стопроцентная самоотдача Богу? В какой-то момент я чётко осознал, почувствовал, что перешагнул ту черту, за которой была неизвестность, пропасть. Всё остальное стало навсегда потеряно, я готов был умереть. Я вспоминал свои иллюзии, благодарил Бога за каждый момент моей жизни и просил прощения. В конечном счёте, я отпустил и желание Пробуждения – желание получить ответ на вопрос «Кто я есть?» Когда я это сделал, произошло то чудо, ради которого я пришёл на эту землю и которое называется – познать Себя».

Иногда он сидел, улыбался и долго смотрел в одну точку. Я спросил:

Тупишь? – а он ответил:

Пробужденный не тупит, он пребывает...

А что ты там видишь?

Да ничего. Пустоту.

А мир стал ярче, красивее после Пробуждения?

Он другой стал. Вроде те же самые вещи видишь, но как-то по-другому. Как будто каждый раз по-новому, что ли...

А что нужно делать, как мне Пробудиться?

Нужно хотеть этого больше жизни, и Бог выведет. Практику делать. Вообще я просил Бога помочь.

А как?

Ну говоришь: «Господи, я хочу Пробуждения, я готов на все. Убери все лишнее, что мешает мне познать тебя», – и он начинает потихоньку убирать. Больно конечно, но зато потом хорошо.

После этого разговора я попробовал попросить Бога убрать все лишнее. Смешно, но я не смог это сделать. Было очень страшно. Сразу стало понятно, за что я зацеплен и что боюсь потерять. Самый большой страх – остаться на улице без денег. Я не понимал, откуда он взялся, ведь если думать рационально, то такого не могло случиться никогда. Даже если у меня кончатся все деньги и я потеряю квартиру, что может случиться с каждым, всегда есть друзья, родители которые не откажут в помощи. Не знаю, чего я боялся, скорее всего, просто неизвестности. Но еще больше меня пугало то, что я притягиваю то, чего боюсь. Ведь все эзотерические книги об этом пишут. Мы притягиваем то, о чем думаем! Мне хотелось побыстрее избавиться от этого страха, чтобы, Бог не начал убирать то, что мне мешает... Страх подстегивало еще и то, что я бросил работу и жили мы на скопленные деньги, к тому же, судя по историям Пробужденных, все прошли именно через потерю всего. Рубцов ушел с работы и остался на улице, у Миши тоже не было дома, и он долгое время жил у друзей, Серега, как известно, остался без всего. Неужели всем нужно пройти через это?

Когда уезжала большая часть народа, мы, поддавшись общей волне, тоже решили уехать, хотя лететь по билетам должны были только через две недели. Мы долго метались: уезжать – не уезжать. Бегали к Пичугину советоваться. Он сказал решать самим. В конце концов, решили уехать. Подошли к Рубцову и заявили ему об этом. Сказали, что поедем в Москву помогать Пичугину. Он посмотрел на нас и сказал, неожиданно эмоционально:

Какие же вы тупые... Не нужно никому помогать. Пичугин взрослый человек, сам справится. Побудьте здесь, отдохните. Успеете вы в свою Москву.

После такого неожиданно конкретного и адресного «наставления Гуру» ничего не оставалось, как остаться. На следующий день «ссыльные девчонки» уехали, а еще через день уехал и Пичугин с Любой. И через какое-то время мы с Настей перебрались в их уютный домик и жили в нем до отъезда в Москву.

На Алтае я стал читать книгу Хакуина, рекомендованную Рубцовым. Хакуин был дзенским мастером, жившим с 1686 по 1768 год, и был очень крутым мужиком. В своей автобиографичной книге «Дикий плющ» он рассказывает о своем пути. Вот отрывок, который навсегда врезался в мою память:

«Я хотел остаться неподалеку от Эгоку и иметь возможность изредка приходить к нему на «личную беседу». Я не послушался его совета и отправился в близлежащее селение Синода, в храм Инрёдзи школы Сото. Некоторое время я оставался в дзэнском зале храма.

В те времена там располагалось более пятидесяти человек. Рядом со мной сидел монах по имени Юкаку Едза. Он был старшим монахом и имел подлинное стремление двигаться по Пути. Мы выяснили, что наши намерения полностью совпадают. Мне чудилось даже, что я знал его уже много лет.

Вскоре случилось так, что мы вдвоем решили вместе погрузиться в медитацию. Мы поклялись не прерывать свои частные занятия в течении семи дней и ночей. Никакого сна. Никакого отдыха. Мы срубили из бамбука палку, своеобразный сиппей длиной в три ладони, и сели лицом друг к другу, положив сиппей меж нами на землю. Если один из нас заметит, что веки другого сомкнулись хотя бы на мгновение, то тот должен схватить палку и ударить другого меж глаз, – решили мы.

В течение семи дней мы сидели прямо, как ствол дерева, в полной тишине, плотно сомкнув зубы. Веко ни одного из нас не дрогнуло. До самого последнего мига ни одному из нас так и не пришлось взять в руки палку.

В одну из ночей был сильный снегопад, и все покрылось снегом. Глухой, гулкий звук падающего с веток снега создавал впечатление совершенной тишины и чистоты. Я попытался выразить в пятистишии радость, которую я тогда испытал:

О, если бы я мог вновь
Услышать звук снега, 
Падающего в темноте ночи
С деревьев Старого храма, Что в Синода! »

Теперь вы понимаете, насколько он был крут? Семь дней, не смыкая глаз, они сидели друг напротив друга без пищи и воды. Современным ищущим такое и не снилось... И я решил хоть как-то приблизиться к подвигам Хакуина. К тому же Пичугин говорил, что нужно нарабатывать «волевой центр», и предлагал упражнение для того, чтобы посмотреть, кто на самом деле руководит нами. Предлагалось поставить ноги на ширине плеч, вытянуть руки в разные стороны параллельно земле и простоять так 15 минут. Мы, конечно же, кинулись выполнять. Встали с Настей друг напротив друга, поставили будильник на часах и вытянули руки. Где-то минут через пять стоять стало невыносимо, и Настя стала пищать и делать жалостливые лица (говорить было нельзя). Я стал в ответ хмурить брови и заставлял ее мужаться. Она попищала и перестала. Что-то в ней надломилось и изменилось. Она встала ровно, расправила плечи и стояла так до самого конца, не опуская рук. Я же начал медленно, но верно «сдуваться». И под конец был похож на какого-то червяка с руками. Тело мое извивалось и тряслось, ноги подкашивались, а руки неуклонно сползали вниз...

Вдохновленный Хакуином я сообщил Насте, что для того, чтобы «закалить дух» нужно раз в день придумывать себе какое-нибудь испытание. Начнем мы с выделения астрального тела. Мы решили простоять полчаса у стены с закрытыми глазами. Чтобы нам никто не мешал, ушли из дома и оперлись на стену беседки, что стояла у пруда. Я поставил будильник на часах. Мы встали и закрыли глаза. В прошлом «испытании духа» рук я не опустил, но по формальным признакам, конечно, проиграл Насте, и меня это задело, поэтому в этот раз я решил, что не сдамся ни при каких обстоятельствах. Какое к черту Просветление, если я у стены полчаса постоять не могу? Через минут 15 начался кошмар. Мысли начали сжирать меня: «Опусти руки. Что за тупое занятие – стоять у стены? Чего ты хочешь добиться? Ты же знаешь, что это ничего не изменит? Опусти руки! Мне больно! Я умру!» Через какое-то время начал дуть ветер и я вспомнил, что мы пришли сюда после бани: «Ты простудишься! Прекращай этот цирк! Ты реально простудишься и заработаешь воспаление легких? Хватит выпендриваться, ты уже достаточно долго простоял. Есть здравый смысл. Ты занимаешься идиотизмом. Ты умрешь! Ты умрешь!» Но было и что-то, что следило за всем этим. Что-то беспристрастное и бессмертное видело все эти мысли. Я не знал, что это. Мы простояли ровно полчаса. Все это время мысли то отступали, то наступали с новой силой. Под конец терпеть было просто невыносимо. Но будильник прозвенел, мы отошли от стены и обнялись. Никакого астрального тела мы, конечно, не выделили. Потом мы пошли домой. По дороге я стал шмыгать носом: «Все же простудился», – подумал я.

К вечеру простуда усилилась. Настя утеплила меня и всю ночь подкидывала дрова в печку, чтобы я спал в тепле. К утру благодаря ее заботам, я выздоровел.

Сентября

Мылись в бане, истязали себя после этого стоянием на ветру у стены. Интересно. Но Антон начал простужаться, потом после обеда пошли практиковать. Я была на грани отчаяния и слабости, но доделала. Антон заболел к вечеру. У меня поднялась дикая агрессия из-за практик, наверное, и всех «подвигов». Пришел Рубцов с обещанием с нами всеми поговорить, но помолчал, половил мух и ушел. Сказал Артему, что всем надо уезжать. Все не могут понять, что это не шутка, и ржут. Маша хочет определенности, Андрей философствует, Тёма говорит, что никуда не уедет, а нам хорошо. Мы открываемся Гуру, как можем. Хотя и непростительно медленно.

Сентября

Завтра Сергей Рубцов уезжает в Москву. Весь день обсуждалась тема, что ребята ничего не понимают: их то гонят, то не гонят. Маша в шоке, Андрей как всегда блаженно улыбается и молчит, как будто что-то знает, в чем я сомневаюсь, Вероника – «преданный боец», которого оставляют, Артем тупит в компе и хочет остаться.

Я долго ночью топила печку, чтобы Антон спал в тепле и выздоровел, я счастлива это делать, что могу ему помочь и выразить свою любовь действием. Потом, днем, я спала, а он практиковал. За обедом все ждали прощального разговора с Сергеем, он не состоялся. Мы попрактиковали в чудном лесу, собирая грибы, потом их чистили и приготовили офигительный ужин… Мне здесь очень хорошо, я не хочу уезжать, но зимы боюсь.

За ужином разговор опять не состоялся. Ребята не пунктуальные – сначала не пришли вовремя, потом вообще лениво разбрелись. Сергей посмотрел на все это с каким-то особенным отчаянием, разочарованием и унынием. Ушел.

Еще я прочитал в дневниках у Рубцова про «трассу». Вот что он писал:

«Мы целую ночь ходили, туда-сюда. Я ставил себе цель: пройти 45 километров. Прошёл я их, или не прошёл – точно сказать не смогу. Не в этом дело. Главное, что я упорно ходил: одежда мокрая, течёт, как с гуся. Был февраль месяц, а в ту ночь случился невероятно сильный снегопад. Я по трассе туда-сюда ходил раза два или три, потом физически уже не мог… до домика доползёшь (он находился не далеко), падаешь не раздеваясь и лежишь… Сил нет встать, а ещё надо ходить! Нет, не могу. Но я вставал и шёл. Км 45 прошёл. Около тридцати все прошли. Зачем это надо? Я говорю, я и сам не знаю зачем, но это надо. Потом когда-нибудь трасса встретится и жизненно необходимо будет её пройти… и мы её пройдём! Конечно, это я сам для себя больше говорил.

На самом деле, не было такого, что тренировка воли или физической выносливости, или ещё чего-то… Я вычитал у Гурджиева – кристаллизуется астральное тело или воля очень простой вещью, если прошёл 40 миль, так не садись, а ещё 3 мили пройди! Сделал работу, но еще за пределами сделай. Тело уже не может подниматься, но встаёшь и идёшь! Поднимание своего тела и тренирует волю! Неважно – хочу, не хочу – нас же научили быть ленивыми, мы и ленимся. Но надо встать и пойти! – только так происходит разделение: тело делает, а я наблюдаю за действием… Это – состояние транса, другой режим бытия организма. Будет очень тяжело, но это в любом случае накапливается».

Мы, как водится, решили повторить подвиг с Настей. Ночью Настя боялась, поэтому мы пошли днем. Конечно эффект не тот, но мы же не Рубцов...

Встали с утра и пошли. Шли и тарабарили, тарабарили и шли. Стало жарко, мы разделись и спрятали вещи под дерево. Пошли дальше налегке. Прошли в одну сторону километров 15. Развернулись и пошли назад. Все время тарабарили, не отвлекаясь. Вернулись в деревню, искупались и пошли на обед. Трасса оказалась не такой сложной, но ноги гудели. В общей сложности мы прошли 30 километров за 6 часов.

Почти все разъехались, и мы остались с Андреем, Машей, Вероникой, Артемом. Приехала Оксана – жена Рубцова с дочерью Алиской. Алиска жутко доставала Андрея, и это было, наверное, единственным, на что он позволял себе злиться. Мне почему-то было смешно на это смотреть. Через какое-то время уехал и Рубцов, оставив Оксану с детьми одну. Почему-то ребята боялись ее, ссылаясь на какие-то давние конфликты, мне она страшной не показалась. Мы продолжали практиковать, но уже без осоБого рвения.

Сентября

С утра Рубцов уехал как будто бы сердитый, никому не давал его провожать. Ребята в молчаливом, но героическом смятении. Маша крутит заготовки на зиму, Вероника собирает грибы килограммами. Андрюха – деревенский парень, ест за троих и работает без остановки. Артемка уломал Рубцова не выгонять его. Все чем-то остервенело заняты, но как будто бы не задумываются – что они делают? Зачем? Какова цель?

Мы встали в 6, удивительно все хорошо и красиво вокруг, поели и отправились в путь. Шли пешком по внезапно наступившей жаре 6 часов и практиковали. Круто. Ноги отваливаются. Мы пришли домой, и я практиковала во сне. Поговорили о том, что практика делает свое дело незаметно, просто не надо думать ни о чем, ждать чего-то и париться.

Мы согласны на все, на любые условия и испытания. Нам здесь хорошо. Хорошо там, где мы есть. Сейчас мы в нашем уютном домике при свече после бани, чая и йоги. Горит свеча, Антон спит, топится печка, я абсолютно счастлива!

Сентября

Знаменательный получился ужин при свечах с оставшимися ребятами – спонтанный проговор о том, что мы чувствуем и чем вообще живем, организованный Серегой С. Все были очень искренние и чистые. Мы помолчали, а потом стали обсуждать то, как мы ведем себя друг с другом и с Гуру, почему он постоянно расстраивается, что нет группы, единства, что мы накидываемся на еду, что не замечали друг друга и подхалимничаем. Это был невероятный обмен, я впала в глубокую тишину и пустоту, а Антона, наоборот, «несло». У нас произошел на пути домой раскол – я раздулась в своем суперпереживании. Я не хотела выходить из него, даже несмотря на то, что Антон сказал мне о том, что я цепляюсь за состояние. Кто-то внутри меня понимал, что надо слушать мужа, а остальные «крутые персонажи» говорили, что они крутые. Потом он очень искренне и нежно сказал, что я могу там оставаться одна, но мы там можем быть вместе, я обняла его и заплакала, смеялась и улыбалась, молча благодарила. Завтра мы решили устроить день молчания.

Сентября

После вчерашнего открытия и дружбы мы почему-то молчать решили. Уж не знаю, зачем это надо. У меня, как обычно, с утра необузданное веселье. После завтрака отправились практиковать тарабарщину на просеку, ведущую в соседнюю деревню. Сначала я осталась сидеть посреди дороги, потому что «я так хотела», не слушалась Антона. Потом опомнилась, найдя себя одну посреди глухой просеки, испугалась, побежала его искать, звать по лесам и очень радовалась, когда нашла. Мы сидели на горке с удивительным видом на горы и соседнюю деревню Шунарак с Бией. Потом спустились на реку, и потом – час обратного трудного пути в тяжелых сапогах и куртках по наступившему пеклу в нашу деревню.

То ли солнце меня доканало, то ли переутомление, но у меня случилась неконтролируемая истерика. Поругались. Я отчетливо вижу всех своих персонажей, кто ноет, кто жалеет себя, кто вредничает, кто ненавидит всех, но не могу прижать его, нет воли. Какая-то раздвоенность: с одной стороны, детское удовольствие от истерики, а с другой – понимание, что я «проигрываю раунд» и не продвигаюсь вперед. Это еще невыносимей. Невыносимо позволять себе, или «им» сердиться на Антона, смотреть, как они хотят сделать какую-то гадость. Я хочу делать по-своему, и когда что-то идет в разрез с моим желанием непременно поскорее что-то получить, меня клинит сильно, и я не могу контролировать свои эмоции.

Сентября

С утра мы присоединились к ребятам на второй завтрак с сырниками. Там много трындели, эго вылезало так, что когда ушли, стало противно и стыдно. Стали разбирать меня, я плакала. Я поняла, что у меня нет центра, есть личности, которые мной управляют, и я отождествлена с ними жутко. Сначала был шок, потом мне захотелось от них отказаться. Открытие было огромного масштаба – особенно шокировали любимые добрые и хорошие образы, роли, которые, как оказалось, тоже мной управляют. Я благодарна за то, что Бог мне помог их увидеть, и я готова от них отказаться, разлепиться с ними. Нам нужно научиться замедляться, находиться в покое, а мне – слушаться Антона и не винить себя, если что-то не получается.

Сентября.

С утра было холодно и дождливо, мы решили позволить себе расслабон и посмотрели сначала фильм о том, как снимали «Матрицу», затем саму Матрицу, между тем приготовив обед и пообедав. Потом попрактиковали часок, обнимались в лесу, потом я отстирывала цемент, а Антон грузил дрова.

Сентября

Было много разговоров о том, как делать практику, что мешает, плохо ли спать вместо практики. У Антона хорошо идут практики. Больше ничего не помню из этих дней.

Вчерашний «сатсанг», который провел Антон, меня сильно достал. Мы говорили все друг другу о том, что по нашему мнению мешает другому на пути. Все сказали мне, что мне не нужно Пробуждение, что это для меня игра и что я несерьезно отношусь, это духовный туризм. У меня в голове отчаяние, протест: Да пошли вы! Да вы сами-то! Это неправда! Это – не игра! Желание оправдаться. Мне кажется, что они козлы и смотрят поверхностно на образ девочки-припевочки, который Я же создала и Я им управляю. Следующим утром, тем не менее, я плакала, мне обидно, обидно, что мне обидно и еще раз обидно в квадрате. Я не знаю, как мне не быть рабом этого образа и показного веселья, и вообще я не знаю уже, что правда и куда надо идти и кому я подчиняюсь на самом деле.

И вообще что надо делать? Где за всеми этими ложными я – Я? У меня на ребят – обида, на образ, поработивший меня – обида. С другой стороны, все это смешно. Я не знаю, что делать. Как быть серьезной? Надо ли быть серьезной? Что надо для этого делать? Что за чушь?

Москва после Алтая