Быть со Христом несравненно лучше

Заканчивая проповедь воскресным вечером 27-о декабря 1874 года, Сперджен сказал: "Через короткое время на улицах будет большое стечение народа. Я представляю себе, как собравшиеся спрашивают друг друга: "Зачем собрались здесь эти люди? — А ты разве не знаешь? Сегодня его хоронят. — Кого хоронят? — Сперджена! — Кого? Это тот человек, который проповедовал в Табернакл? — Да, это он. Сегодня его хоронят".

Это произойдет очень скоро, и когда вы увидите, как мой гроб несут в немую могилу, я желал бы, чтобы каждый из вас, — будь то обращенный или необращенный, — мог сказать: "Он настойчиво предупреждал нас простыми и ясными словами, чтобы мы не обходили вопросы вечности. Он убеждал нас прийти ко Христу. Теперь он ушел, и если мы погибнем, то наша кровь не будет лежать на его совести".

The Full Harvest, Iain Murray

Секретарь Сперджена Харралд сразу же послал телеграмму в Лондон для церкви Табернакл. В ней сообщалось:

"Наш возлюбленный пастор ушел на небо в 11.05 в воскресенье вечером". Хотя в предыдущей телеграмме сообщалось об ухудшении состояния Сперджена, данная телеграмма была неожиданным и тяжелым ударом для церкви Табернакл.

Эта новость стала главной в лондонских газетах, вышедших в понедельник, и они раскупались так быстро, что вскоре невозможно было найти в продаже ни одного номера. Это же сообщение публиковали и газеты в других частях света, и к Сюзанне в Ментон стало приходить так много телеграмм с соболезнованиями, что местный телеграф мог принять лишь небольшую их часть.

Тело Сперджена положили в гроб из оливкового дерева и перенесли в пресвитерианскую церковь в Ментоне. За год до этого Сперджен проповедовал здесь по случаю открытия нового церковного здания, будучи в давних приятельских отношениях со служителем этой церкви, который придерживался евангельских взглядов. Многие посетители из южных областей Франции собрались здесь 4-го февраля на утреннее служение, и затем гроб перенесли в поезд, который через четыре дня должен был прибыть в Лондон.

А в Табернакл, между тем, начались дни слезных молитв и светлых воспоминаний. На понедельник была запланирована молитва в связи с эпидемией гриппа, свирепствовавшей в городе, но к данной нужде была добавлена молитва о Сюзанне Сперджен, а также о церкви, понесшей столь тяжелую утрату. С одобрения церкви, диаконы предложили Джеймсу Сперджену продолжать служение ответственного пастора, а д-ру Пирсону — взять на себя должность его заместителя, и на следующее воскресенье они вдвоем совершали служение в переполненной церкви, включая множество скорбящих, заполнивших огромное пространство на улице.

Утром 8-о февраля гроб с телом покойного прибыл в Лондон. Сначала его поместили в приемной Пасторского колледжа, и в течение дня мимо него проходил непрерывный поток людей, которых было, по некоторым оценкам, не менее 50000 человек. Во вторник гроб перенесли в Табернакл, где убрали несколько рядов сидений, чтобы обеспечить достаточно места. Гроб был обрамлен цветами, а над ними возвышалось несколько пальмовых веток, которые Сюзанна Сперджен сорвала в Ментоне, в знак упоминания о пальмовых ветвях, о которых сказано в книге Откровения. На перилах верхней платформы был прикреплен плакат со словами: "Помните, что я, еще находясь у вас, говорил вам", а на перилах нижней — "Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил".

По понятным причинам, несмотря на большие размеры, Табернакл не могла вместить всех желающих присутствовать на погребальном богослужении. Ввиду этого было решено провести пять таких богослужений. Первое состоялось в среду утром, и было предназначено для членов церкви. Второе, в этот же день в 3 часа дня, — для служителей и студентов. Третье, — в 7 вечера, — для христианских работников и четвертое, — поздно вечером в 10.00, — для всех желающих.

На этих богослужениях выступили с речью несколько человек. Все они говорили о посвященной Богу жизни Сперджена и о его необыкновенных талантах, и все выражали глубокую скорбь о его уходе. Все эти высказывания достойны того, чтобы их повторить еще раз, но мы ограничимся лишь некоторыми.

Дж. Харралд рассказывал многие подробности из последних месяцев жизни Сперджена, и особо подчеркнул христианскую силу духа, проявленную Сюзанной Сперджен. Он рассказал, как пять человек, присутствовавших при его кончине, видя приближение смерти, преклонили колени у его ложа. Сюзанна стала молиться вслух, и Харралд свидетельствует: "Мы до глубины души были тронуты, слыша молитву любящей души, понесшей столь тяжкую утрату, в которой выражалась благодарность Богу за многие годы совместной жизни и то невыразимое счастье, которое ей доставил ее дорогой супруг. За семь месяцев до этого она уже вручила своего мужа в руки Господа (когда он был в крайне тяжелом состоянии в Лондоне), но Господь позволил ему остаться с ней еще на короткое время".

Диакон Т.Г. Олни также выступил с речью и, упомянув о многочисленных дарованиях Сперджена, рассказал о его организаторских способностях, прежде всего, среди диаконов и пресвитеров, а также и в церкви в целом.

Я должен также засвидетельствовать о том, что он внушал к себе огромное доверие с нашей стороны. Что бы он ни посоветовал, мы принимали сразу же. Я могу припомнить и строительство этого великого здания Табернакл, и открытие Приюта в Стокуэлле, и многое другое, о чем у нас теперь нет времени говорить. Многие из этих великих начинаний поначалу казались неразумными, но его планы всегда были хорошо взвешенными. Он сначала все хорошо обдумывал и обо всем молился, а затем уже передавал нам. И нам, диаконам, не оставалось ничего делать, как только поддерживать его инициативы.

Пресвитер Дж. Данн, бывший главным помощником Сперджена с самого его прибытия в Лондон, подчеркивал его способность приводить души ко Христу и радость в этом труде.

Как зажигались его глаза, когда кто-либо приходил к нему с вопросами о спасении или со свидетельством об уверовании в Господа Иисуса Христа, и как сердечно он был им рад! Для него не имел значения внешний вид или возраст ищущего. Он всегда вникал в нужды посетителей и искренне им сочувствовал. Я видел многих, которые входили в его кабинет с заплаканными глазами, и выходили оттуда с радостным лицом. Господь снял цепи со многих душ, порабощенных грехом, когда он преклонял колени в этой заветной комнате.

Еще один член семейства Олни, диакон Вильям Олни, свидетельствовал:

Мне приходилось говорить о многих миссионерских работниках. Наш дорогой пастор, которого Господь взял к Себе, умел замечательным образом вдохновлять сердца других своей любовью к душам. В ответ на его "Трубный зов, призывающий христиан к действию", сотни человек пошли с этой платформы в трущобы Лондона и привели в церковь людей, живших в самых обездоленных окрестностях. В результате мы имеем на сегодня двадцать три миссионерские станции и двадцать шесть филиалов школы, и во всех этих местах каждый воскресный вечер около тысячи членов нашей церкви трудятся для Господа Иисуса Христа среди беднейших слоев населения.

Несколько ведущих деятелей Союза баптистов, несмотря на неодобрение выхода Сперджена из Союза, также выразили свою любовь и почтение к нему. Главной фигурой среди них был д-р Александр Макларен, который во время похорон сказал следующее:

Размышляя о жизни Ч.Г. Сперджена, я узнал, что является главным условием успешного служения. Я вполне допускаю различия в личном складе характера и в характере наших слушателей. Но при этом допущении, а также учитывая, что один человек не может сделать все, я все же указываю на этот гроб и заявляю, что для меня лично он говорит о том, что если человек желает приобрести, а затем вести многих других людей и затем послужить для них благословением, — он должен твердо держаться великих истин христианской веры, провозглашающих спасение во Христе Иисусе, воплощенном Агнце Божьем, а также жизнь в Духе Божьем и веру во Христа как взаимосвязь всего.

На погребальных богослужениях присутствовали представители всех протестантских деноминаций, — модератор Пресвитерианского синода, президент Конгрегационального союза, некоторые англиканские священники. Мы приведем здесь особенно проникновенные слова д-ра Стивенсона, президента Веслианской конференции.

Я осмелюсь высказать о нашем дорогом ушедшем друге следующую мысль. Он сослужил великую службу не только для нынешнего, но и для грядущего столетия, тем, что в течение столь длительного времени держал на должной высоте великое служение проповеди. Некоторые говорят, что проповедь скоро изживет себя и что кафедры станут ненужными. В будущем, говорят они, главным Божьим служителем будет книгоиздатель, и люди смогут читать евангельскую проповедь в газетах… Но когда мы посмотрим на гроб, лежащий перед нами, то ни у кого из нас не останется сомнения в том, что кафедра продолжает оставаться в этом мире действенной силой и что Богу благоугодно спасать людей "юродством проповеди".

Я вполне уверен, что, благодаря пронесшемуся от этого места по земле голосу, который люди слушали и к которому прислушивались, несмотря на шум и борьбу политических, коммерческих и увеселительных интересов, — утверждается на земле свидетельство о силе простой проповеди Евангелия, важность которого мы не можем в данное время оценить по достоинству.

Во время последней болезни Сперджена Муди и Сэнки проводили евангелизацию в Шотландии. Узнав о смерти Сперджена, Муди пожелал тут же отправиться в Лондон, чтобы постоять, как он говорил: "возле гроба человека, сделавшего для меня так много". Но он не смог оставить проводимые собрания, и потому попросил Сэнки поехать и представить их обоих. Сэнки выступил с речью на богослужении для христианских работников, говоря:

Я считаю для себя большой честью видеть здесь тысячи собравшихся вокруг этого гроба, чтобы оказать дань почтения человеку, сделавшему для меня так много. Его голос умолк навсегда на этой земле, но все мы помним его чистый звук, ради которого мы приходили в этот величественный храм. Для меня стало обычаем по приезде в Англию из моей страны посещать Табернакл, чтобы мой светильник зажегся с новой силой…

Когда нам казалось, что над христианским миром нависла густая тьма, мы часто с надеждой обращали взоры на Лондон, чтобы понаблюдать, что говорил и делал этот великий полководец. Мы всегда получали вдохновение, исходившее от этой кафедры, и всегда видели в нем своего друга, который стоял против всех врагов, друга, за которым мы могли смело следовать. Много молитв было вознесено о нем по ту сторону океана из уст тех, кто не имел счастья слышать его величественный голос. Наша страна любит Чарльза Гаддона Сперджена.

Я научился у пастора этой церкви, как употреблять свой голос, данный мне Богом, для того, чтобы проповедовать тысячам посетителей на наших больших собраниях… Я бы даже сказал, что он научил меня петь хвалу Богу. Для меня он был примером человека, который мог вдохновлять своих людей на поклонение Богу в гимнах хвалы, сначала прочитывая слова гимна, а потом, вставши, воспевая вместе с народом… Хвала Богу есть часть богослужения, которую мы не должны принижать…

Я желаю спеть небольшой гимн, который будет уместен для сегодняшнего события.

И Сэнки с большим чувством спел гимн, начинавшийся словами:

Усни, о брат возлюбленный, усни,
На грудь Иисуса голову склони,
И мирно спи, Спасителем объят,
Спокойной ночи, брат!

Последнее траурное служение и похороны состоялись на следующий день, 11-го февраля. Два выпускника Пасторского колледжа, служение которых с особенной теплотой одобрял Сперджен — Вильям Вильямс и Арчибальд Браун — участвовали в служении первыми. Один из них совершил молитву, а другой читал Писание. Проповедовал д-р Пирсон, который называл Сперджена "гением в интеллектуальной сфере, гением в моральной сфере и гением в духовной сфере". Он закончил свою проповедь словами:

Смерть закрыла эти глаза, которые сияли, как две звезды на темном небосклоне, и разливали свет и радость для многих обездоленных и скорбящих сердец, но теперь угасли навсегда. Этот голос, который мог выражать обличение и убеждение, умолк навеки. Эта рука, которая поднимала многих упавших, которая укрепляла и ободряла многих израненных, никогда больше не протянется к нам для святого объятья. Мы благословляем за тебя Бога, наш брат. Мы рады, что небо стало богаче, хотя мы и обеднели; и у твоего гроба мы торжественно обещаем, с Божьей помощью, следовать по твоим благословенным стопам так же, как ты следовал за твоим благословенным Господом!

Служение было завершено пением гимна, который любил Сперджен:

Да, с Господом всегда!
С Ним вечно будем мы
Вдали от бремени труда,
Вдали от смертной тьмы.
Здесь в холоде, жаре
Днем шествую я с Ним;
Я отдыхаю ночь в шатре
Душой, согретой Им.
Да, с Господом всегда!
Как сладко быть с Христом!
Как близко, близко иногда
Мне виден вечный дом!
И духом я лечу
В Иерусалим родной;
Но я сильней всего хочу,
Чтоб был Господь со мной.
И днем, и в тьме ночей
Я слышу песнь святых
Звучит сквозь шум сует земных
Все громче и ясней.
И воскресенья клич
Поется, чтоб достичь
Тебя, друг: "С Господом всегда,
Для вечного плода!"

После заключительной молитвы тысячи платочков вытирали глаза, последний раз с любовью глядевшие в гроб, где лежал тленный прах того, кому они были столь многим обязаны.

Катафалк с гробом в сопровождении нескольких похоронных экипажей двинулся в пятимильный путь к Норвудскому кладбищу. На протяжении всего пути огромное множество людей вытянулось в непрерывную цепь, звонили колокола церквей, мимо которых проходила процессия, и даже находившиеся здесь трактиры были в это время закрыты. Возле сиротского приюта была сооружена крытая платформа, на которой сидели скорбящие дети. Они должны были петь, но большинство из них плакало, ведь Сперджен так сердечно их всех любил…

На кладбище возле гроба в первых рядах собрались близкие родственники почившего пастора, а за ними — больше тысячи скорбящих на территории, и многие тысячи — за территорией кладбища.

Служение на кладбище проводил, в основном, Арчибальд Браун. Глядя на гроб и размышляя вслух о лежавшем в нем дорогом человеке, он сказал:

Возлюбленный наш президент, верный пастор, король проповедников, любезный брат, дорогой Сперджен, — мы не говорим тебе "прощай", мы только говорим ненадолго "спокойной ночи". Ты скоро воскреснешь на заре Первого воскресения для святых. И не мы должны бы говорить тебе "спокойной ночи", а ты нам, — ведь это мы томимся в темноте, а ты находишься во святом Божьем свете. Но эта наша ночь тоже скоро пройдет, а вместе с ней пройдет и весь наш плач. И тогда наша песнь вместе с твоей будет приветствовать утро того дня, где не будет ни туч, ни конца, ибо там не будет больше ночи.

Усердный работник на ниве! Твой труд завершен. Твои борозды были прямыми. Оглядывание назад не искривляло твой путь. За твоим терпеливым сеянием следовал обильный урожай, и небо уже обогатилось снопами, которые ты собрал, и еще больше обогатится за годы, лежащие впереди.

Борец Божий! Твоя битва, столь трудная и благородная, теперь завершена. Твой меч, прилипший к руке, наконец опущен, — вместо него ты держишь сейчас пальмовую ветвь. Шлем уже не теснит твое чело, так часто утомлявшееся от мыслей о нелегкой борьбе, — венец победителя, полученный из рук Великого Полководца, дан теперь тебе в полную награду.

Еще на короткое время останется на земле твой дорогой для нас прах. А затем придет твой Возлюбленный, и при звуке Его голоса ты вырвешься из своего земного ложа, и уподобившись Его телу, вознесешься в славу. И тогда твои дух, душа и тело вместе возвеличат Господне искупление. А пока — спи, наш возлюбленный брат. Мы благодарим за тебя Бога, и в крови завета вечного имеем надежду, что будем славить Бога вместе с тобой. Аминь.

Итак, душа Чарльза Сперджена находилась уже в присутствии Господа, а его тело положили в могилу, где оно будет ожидать, как прекрасно сказал Арчибальд Браун, рассвета воскресения.

А люди вернулись в Лондон, чтобы заниматься своими обязанностями в Табернакл, в Колледже, в Доме милосердия, в Приюте, в многочисленных миссиях и школах, чтобы усердно и терпеливо трудиться, как и в прежние годы, но только с той печальной разницей, что с ними больше не было их лидера и любимого пастора.

Его жизнь была поистине богатой. Он ходил с Богом и проводил жизнь в молитве. Его единственной целью было "проповедовать Иисуса Христа Распятого", и этой цели он посвятил все свои таланты, — необыкновенную память, великую силу речи, — и он находил радость в том, что приносил славу Спасителю и приводил души к познанию Его. Еще в начале своей жизни он решил не считаться со своими собственными интересами, и молитва о том, чтобы его не было видно за крестом, но был виден один только Иисус, выражала главное желание его сердца.

Сперджен любил заявлять, что когда он попадет на небо, то "станет на углу одной из улиц и расскажет ангелам эту старую, старую историю об Иисусе и о Его любви". (Так Сперджен понимал Еф.3:10). Мы не знаем, будет ли святым дано такое преимущество, зато мы можем быть уверены, что когда множество искупленных перед престолом поет "Достоин Агнец закланный", — тогда среди них с бесконечным восторгом звучит и голос, любивший хвалить Агнца Божьего здесь, на земле, — голос Чарльза Хаддона Сперджена.