III. Имущественные отношения

Еще ближе, чем в личных отношениях, стоят опекуны и родители в имущественных отношениях к детям. Это объясняется тем, что и сами родители, которые сенатом рассматриваются, как естественные опекуны (стр. 517), управляют имуществом детей своих на праве опекунском (ст. 180, 294).

1. Это право состоит в том, что опекун: а) управляет имуществом малолетнего и б) представляет его.

а. Управление предполагает, прежде всего, принятие опекуном по описи имущества малолетнего (ст. 266), каковую опись опекун должен продолжать и впоследствии (Анненков). Само собой понятно, что опекун обязан также разыскивать имущество малолетнего, в частности вклады (ст. 267). Само управление имуществом – понятие довольно неопределенное. Поэтому, в законах даются подробные правила о том, как должен опекун управлять имуществом малолетнего[см. сноску 124]. Именно, движимое имущество опекун обязан хранить от повреждения и утраты; капиталами же, в частности, распоряжаться таким образом, чтобы они не только не были утрачены, но и приносили доход, путем ли наращения % или обращением их на промыслы. Таков основной принцип, но осуществление его гарантировано крайне неудовлетворительно. Так, закон разрешает отдавать деньги частным лицам не только под верные залоги или заклады, но и под векселя[см. сноску 125], не только вкладывать деньги в конторы и отделения Госуд. Банка и в Госуд. Сбер. Кассы или обращать деньги в государственные процентные бумаги, но вкладывать в другие кредитные установления и обращать деньги в облигации и вообще долговые обязательства акционерных обществ, уставами коих это дозволено (ст. 268). Нечего говорить, что право опекуна употреблять деньги на торги, промыслы легко грозит малолетнему убытками и потерей капитала. Серьезной гарантией служит лишь то, что самые капиталы выдаются из кредитных установлений опекунам не иначе как по требованиям опекунских учреждений, признанным уважительными и утвержденным губернатором (ст. 268), хотя бы капиталы были внесены в кредитные установления и самим опекуном (92/70). Что касается управления недвижимым имуществом, то и здесь принципиально выдвигается не только обязанность опекуна сохранять, поддерживать имение, но и по возможности улучшать его, вообще стремиться к возможно полному извлечению доходов (ст. 269–270, 273).

б. Управление имуществом, движимым или недвижимым, не исчерпывается, однако, управлением опекуна в смысле хозяйственной деятельности. Опекун выступает еще в роли распорядителя имуществом малолетнего в гражданском обороте, в юридической деятельности. И в этом отношении опекун обязан так поступать, чтобы по денежным претензиям малолетнего (и вообще по обязательствам, Анненков) действительно числилось взыскание, и чтобы удовлетворение по обязательствам других лиц к малолетнему исходило таким способом, «дабы не допустить имений до продажи через просрочку» (ст. 274 и сл.). Причем закон, в особо важных случаях юридической деятельности опекунов, ставит их под контроль, требуя для юридических сделок разрешения опекунских установлений или даже сената. Так, займы от имени малолетних могут быть делаемы только с разрешения подлежащего опекунского учреждения (80/238; 81/28), а займы под залог имений малолетних с разрешения Правительствующего Сената (ст. 280)[см. сноску 126]. Это разрешение необходимо потому, что заложенное имение может быть легко продано с публичного торга, между тем как продажа недвижимого имущества возможна с разрешения сената при соблюдении особых к тому оснований и особого порядка. Во всех случаях о необходимости продажи имения малолетних опекун представляет Дворянской Опеке или Сиротскому Суду, которые доносят о том губернатору, а сей последний вносит дело с своим заключением в Правительствующий Сенат (ст. 277, п. 3). Такому же порядку отчуждения подчинена и продажа золота, серебра и всякого рода драгоценных камней (ст. 277, п. 2), ввиду, конечно, особой ценности этих вещей. Разрешение сената не имеет, однако, безусловного значения. Оно не освобождает опекуна от обязанности испросить разрешение опекунского учреждения на осуществление разрешенной сенатом сделки о продаже, но уже на конкретных условиях, причем, согласно разъяснению сената, опека вправе отказать в своем разрешении (04/80). Короче, необходимо, кроме указа Правительствующего Сената, еще специальное, последующее разрешение опеки. Сенат основывает свою практику на том, что продажа всякого имущества, кроме жизненных припасов и вообще вещей, скорому тлению подлежащих (ст. 277, п. 1), совершается по распоряжению опеки под наблюдением опекунских учреждений (ст. 277, п. 4)[см. сноску 127]. – Само собой понятно, что разрешение сената необходимо для отчуждения составных частей недвижимости (Анненков), как-то: леса на сруб (03/142, против – Шершеневич). Неясно, однако, требуется ли разрешение сената для уступки прав и тяжб (за – Анненков). Вопрос этот, может быть, правильнее решать в зависимости от того, какие имеются в виду права и тяжбы: недвижимые или движимые. Только в первом случае, как, напр., отчуждение права застройки, золотых приисков (стр. 116) и т.д., необходимо разрешение сената. Разрешение сената необходимо вообще при вольной продаже недвижимого имущества, а с публичного торга лишь при продаже всего имения, на которое обращено взыскание за долги совладельца-совершеннолетнего (81/35). К изложенному следует прибавить, что по новому закону (15 марта 1911 г.) право опекуна на отдачу внаем и содержание имуществ подопечного более точно определяется ныне в отношении срока. Этот срок ограничивается в отношении опеки малолетних достижением ими 17 лет, а в других случаях 12 годами; на более же продолжительные сроки необходимо испросить разрешение сената в том же порядке, как и для залога и продажи недвижимых имуществ (ссылка на п. 3 ст. 277). В частности, необходимо заметить также, что хотя закон говорит исключительно о продаже недвижимостей, но нет достаточных оснований не распространять требования закона о разрешении сената и на другие случаи возмездного отчуждения имущества малолетнего[см. сноску 128]. Нельзя, однако, не подчеркнуть непоследовательности нашего закона в другом отношении. Наш закон, ограничивая права опекунов в распоряжении имуществом малолетнего в интересе подопечного, в то же время признает за опекуном малолетних и душевнобольных[см. сноску 129] (а сенат и в других случаях опеки 05/58, иначе 87/32) право самостоятельно принять наследство или отречься от него (ст. 1257). Право это настолько большое, что возникает сомнение в возможности его существования. Правда, буквальный смысл закона (ст. 1257) говорит за самостоятельность опекуна[см. сноску 130], но смысл этот все же противоречит другому, не менее ясному, буквальному смыслу закона о том, что опекуны обязаны представлять «нужные и сомнительные случаи» опекунским учреждениям и ожидать их наставления (ст. 286, п. 1). Следовательно, правильно было бы прийти к тому выводу, что, осуществляя право на принятие или отречение от наследства, опекуны обязаны обращаться к опекунским учреждениям и ждать их наставления, а не действовать самостоятельно. Нет сомнения, что акт принятия или отречения от наследства представляет собой типичный пример «нужного и сомнительного случая»[см. сноску 131].

2. Управляя имуществом опекаемого и предоставляя его в гражданском обороте[см. сноску 132], опекун а) естественно несет ответственность за свои неправильные действия и б) имеет право на вознаграждение.

а. Было только что замечено, что опекуны в нужных и сомнительных случаях обязаны обращаться к опекунским учреждениям. Но наш закон устанавливает еще надзор за опекунами в порядке рассмотрения ежегодных отчетов и общего отчета по окончании опеки (ст. 286, п. 2). Проверка отчетов не достигает своей цели – «действительной пользы» (ст. 287). Русский закон не знает отчетов несрочных, и нет у нас проверки ежегодных отчетов в натуре (бумажный контроль, ст. 287). Поэтому, в редких случаях опекунские установления могут вовремя заметить нерадение или умысел опекунов и, устранив опекуна, предупредить погибель и разорение имущества малолетнего (О. С., 90/11 и 20). Между тем как констатирование неправильных действий опекунов, уже причинивших убытки опекаемому, сплошь и рядом не может вознаградить потерпевшего. Дело в том, что опекун отвечает за убытки собственным имением (ст. 290), но далеко не всегда у опекуна существуют средства. Требование не назначать опекунов, не имеющих средств и вообще не назначать их без обеспечения на случай могущего произойти убытка, известно лишь праву Полтавской и Черниговской губерний (ст. 258, 232)[см. сноску 133]. Поэтому, легко может случиться, что капиталы, отданные опекуном из прибыли лицу, сделавшемуся впоследствии несостоятельным, поступят в конкурсную массу (ст. 291), а с опекуна нечего будет взыскать. Лишь по исключению, возвращаются капиталы в том случае, когда опекун употребил их на свои дела и сделался несостоятельным (ст. 292).

б. Что касается вознаграждения опекунов за труды их, то все вместе (72/614) они получают из доходов 5% ежегодно (ст. 284); в губерниях же Черниговской и Полтавской – 10% (ст. 285), не исключая опекунов – родителей. Вознаграждение это исчисляется с чистого, а не валового дохода (80/45 и О. С., 88/10)[см. сноску 134]. Решение вопроса о том, составляет ли полученная прибыль доход или нет, относится к существу дела и не подлежит проверке в кассационном порядке (79/177). Современное право не признает вознаграждения опекунов, исходя из того принципа, что опекунская обязанность есть, в сущности, общественная повинность. Если присоединить к тому же некоторую неравномерность в вознаграждении за ведение опек богатых и бедных лиц, то следует признать точку зрения современного права на безвозмездность опеки, отвечающей существу дела.