Твардовский. Трудно писать о человеке, с которым не так давно расстался и с кем дружил на протяжении двух десятков лет

Трудно писать о человеке, с которым не так давно расстался и с кем дружил на протяжении двух десятков лет, хотя дружба с ним была и нелегка.

Да, Твардовский не относился к людям, в общении с которыми всегда было легко и просто. Но в каком бы настроении он ни пребы­вал, с ним всегда интересно было общаться. В нем всегда чувствова­лось какое-то превосходство. Хотя он никогда не старался выглядеть умнее, в споре, как и многие люди, он не любил признавать себя по­бежденным. Но если уж приходилось это делать, он всегда делал это так по-рыцарски, с открытым забралом, что хотелось ему отдать свою шпагу. Да, в нем было что-то рыцарское, в этом сыне смолен­ских лесов, косая сажень в плечах, умение отстаивать свою точку зрения, глядя прямо в глаза, не отказываться от сказанного. Меня всегда это в нем привлекало.

Мы познакомились с ним сразу после войны, обоим было лет по тридцать пять. Он тогда был уже знаменитым писателем, «Теркина» все знали наизусть. Я пришел к нему в кирзовых сапогах и заплатан­ной гимнастерке и робко уселся на край стула. Некоторое время он внимательно и доброжелательно на меня смотрел, а потом ошарашил вопросом: «Это вы опасной или безопасной бритвой гак лихо усы подбриваете?» Я растерялся, но был вынужден признаться, что делал это безопасной бритвой. Он потом часто возвращался к моим усам: «И что же, каждый день, перед зеркалом, железной рукой? И посе­редке тоже? Как же надо к себе неплохо относиться, чтобы этим за­ниматься. ..» И пожал плечами.

Вообще Трифоныч любил смутить собеседника внезапным во­просом, но не думаю, что в этот раз он хотел меня как-нибудь задеть — в этот вечер он был удивительно внимателен ко мне. Просто он очень не любил людей, которые уделяют себе слишком много вре­мени. Какие-нибудь красные носки или излишне яркий галстук мог­ли настроить его против человека. Я много раз видел, как у него в глазах гас интерес к такому человеку. Твардовскому вообще была противопоказана пошлость во всех ее проявлениях.

Я рассказываю сейчас обо всех этих мелочах не только потому, что из мелочей складывается целое, но и потому, что сейчас, через два месяца после того, как я его хоронил, он мне особенно дорог этими мелкими черточками, своим взглядом, иногда суровым, а ино­гда таким добрым, даже детским.

Может быть, с ним не всегда было просто дружить, но от одного сознания, что он есть, становилось легче.

На чем, по вашему мнению, основывалась дружба А Твардовско­го и В Некрасова'''

По моему мнению, дружба А. Твардовского и В. Некрасова осно­вывалась на взаимном уважении. В первую очередь они оба были личности, и это привлекало их друг в друге. Во многом непохожие и мыслящие по-разному, им нравилось спорить и убеждать собеседни­ка в своей правоте. Им было непросто уживаться вместе, но, как и все противоположности, они тянулись друг к другу.

№23

I