Чтоб гладким был путь истинной любви.

Уильям Шекспир «Сон в летнюю ночь»

Он не мог дождаться момента, когда надо будет наконец расстаться с ней. Физическое влечение, которое он испытывал, не ослабевало во все время их путешествия. Той ночью, когда угрожающе бушевал шторм, Лукас проснулся и обнаружил, что лежит на Тэйлор, уткнувшись носом ей в шею. Он не представлял, как это получилось. Он лишь осознавал, что желает ее так сильно, как никого и никогда прежде. Во сне его контроль над собой ослабел, и он инстинктивно потянулся к ней, чтобы утолить терзающий его голод. Желание не просто причиняло ему боль. Оно чертовски пугало его. Слава Богу, что он еще проснулся до того, как успел сорвать с Тэйлор рубашку... К счастью, бедная девочка ничего не узнала о грозившей ей опасности. Она была так утомлена, что проспала это непреднамеренное нападение. Й проснулась, только когда он осознал, что делает, и собрал всю свою волю, чтобы отодвинуться от нее. Но, черт побери, она сама пододвинулась к нему поближе. Потом самым бесстыдным образом прижалась к нему, уютно устроилась и снова погрузилась в сон. Эта женщина была уж чересчур доверчива в том, что касалось ее самой. Но ведь он был ей мужем, пусть даже просто на бумаге и совсем ненадолго, и, разумеется, она должна чувствовать себя в безопасности с ним. Его долг — защитить, а не пользоваться случаем.

Остаток путешествия через океан Лукас провел в борьбе со своей страстью. К тому времени как они высадились в Бостоне, он ощущал себя людоедом и развратником. И только его выдержка помогала ему не стать токовым на деле. Тэйлор хотела, чтобы он продолжал спать в их каюте каждую ночь, даже после того как стих шторм. Разумеется, она не попросила об этом напрямую. Она ходила вокруг этой темы кругами почти целый час и привела самый нелепый, с его точки зрения, аргумент; что им следует продолжать по-дружески спать вместе только ради него. У нее хватило нахальства заявить, что она делает ему огромное одолжение.

Слушая ее пространное объяснение, Лукас догадался, что она просто боится оставаться одна, но слишком упряма, чтобы сознаться в этом. Шторм, безусловно, очень напугал ее. А с ним ей было спокойно, и это можно было считать своего рода комплиментом. С другой стороны, ирония заключалась в том, что, имей она хоть малейшую возможность проникнуть в мысли Лукаса, его она стала бы бояться гораздо больше.

Последняя ночь на «Эмеральде» была особенно трудной. Он долго ждал и, когда, по его мнению, Тэйлор уже крепко спала, вошел в каюту как можно тише. И увидел, что она сидит на стуле в ночной рубашке и шали и в белых шлепанцах с забавными атласными бантиками. Она расчесывала волосы. И напевала что-то себе под нос. Как под гипнозом, Лукас сделал несколько шагов, потом остановился и долго не отрываясь смотрел на нее. Она приветливо улыбнулась ему. А он нахмурился в ответ и, резко повернувшись, направился к выходу. Ему хотелось выбежать, но он заставил себя идти.

— Куда вы? — Тэйлор поспешно положила расческу на чемодан рядом со стулом и встала.

— Наверх, на палубу, — не оборачиваясь, отвечал он.

— Пожалуйста, не уходите, мне необходимо поговорить с вами.

Он протянул руку к дверной ручке.

— Ложитесь спать, Тэйлор. Мы поговорим завтра.

— Но я должна поговорить с вами сейчас.

От отчаяния Лукас скрипнул зубами. Из этой пытки, судя по всему, выхода не было. Сейчас ему снова придется смотреть на нее, видеть ее в этом тоненьком пеньюаре и рубашке и делать вид, что ему все равно.

Он уже начинал представлять, что скрыто под ними...

— Черт!

— Прошу прощения, что вы сказали?

Лукас повернулся к ней, скрестил руки на груди, облокотился о дверь и громко вздохнул. Так громко и с такой силой, что ее хватило бы, чтобы раскачать корабль.

— О чем вы хотите поговорить?

— О нас, — выпалила она.

Он повел бровью. Тэйлор натянуто улыбнулась. Она изо всех сил старалась на пугаться его грубоватой манеры обращения. Ей не хотелось спорить с ним. Если честно, она терпеть не могла никаких стычек и ссор. Она всегда была и оставалась миротворцем. В детстве и юности она не раз говорила Мадам, как бы ей хотелось, чтобы все ладили друг с другом. На что бабушка отвечала ей, что желание ее совершенно недостижимо. Теперь, когда она уже была взрослой, то ставила более достижимые цели, например, сейчас ей хотелось, чтобы они могли поладить с Лукасом.

— Я сделала или сказала что-нибудь, чем обидела вас?

— Нет.

Она старалась вести себя спокойно. Не хотелось показывать ему, что эта тема расстраивает ее.

— Вы уверены?

— Да, уверен.

Но она не поверила ему.

— Вы провели большую часть путешествия, избегая меня. Мы ни разу не разговаривали дольше пяти минут, и меня не оставляет мысль, что я сказала что-то...

Он прервал ее, не дав закончить фразу:

— Уже поздно, Тэйлор. Ложитесь спать. Завтра мы...

Тут она перебила его:

— Завтра мы покидаем корабль. Нам необходимо до этого обсудить наши планы. Я не желаю говорить о таких личных вещах в присутствии посторонних.

Тэйлор изо всех сил сжимала руки, что выдавало ее волнение. И лицо ее раскраснелось. Лукас чувствовал себя чертовски виноватым, потому что понимал: это все из-за него. Конечно, она права. Он действительно избегал ее. Делал все возможное, чтобы держать дистанцию. Но не собирался объяснять почему. Не мог же он, в самом деле, сказать ей правду!

Он вел себя благородно, что для него самого чрезвычайно важно, но она никогда об этом не узнает. Лукас оторвался от двери, прошел в другой конец каюты и сел на стул, с которого только что встала Тэйлор. Откинулся на спинку, вытянул свои длинные ноги и внимательно посмотрел на нее.

Тэйлор подошла сбоку к постели, села и сложила руки на коленях. Она не сводила с него глаз. У нее было твердое намерение получить ответы на свои вопросы, даже если придется просидеть всю ночь. Она полагала, что ведет себя благородно, что, с ее точки зрения, было самым главным, ибо она решилась объясниться с Лукасом Россом, даже если это приведет к откровенному яростному спору. Ей становилось плохо при одной мысли об этом.

Его прекрасная недоступная жена выглядела несчастной. Чувство вины в нем усилилось десятикратно. Он решил сообщить ей только полуправду.

— Я действительно старался избегать вас по мере возможности, — признался он, добавив про себя: И это было чертовски трудным испытанием. Они находились на одном корабле, и, видит Бог, «Эмеральд» постоянно уменьшался в размерах с того времени, как они покинули Англию. — Это было нелегко, — произнес он вслух.

— Правда?

— Да.

— Почему?

— Послушайте, Тэйлор. Я дал обещание вашей бабушке, что буду заботиться о вас. Я старался, чтобы никто не тревожил вас и чтобы все было в порядке, и в то же время держал дистанцию. Черт побери, это было трудно.

Она казалась смущенной. Расчесала пальцами волосы. Ему хотелось попросить ее, чтобы она больше так не делала. Этот жест провоцировал и возбуждал. Она воистину была обольстительницей, хотя сама это-го не знала. Лукас чувствовал, что скоро его можно будет причислить к лику святых.

— И все же вы не объяснили, почему чувствовали необходимость избегать меня, — напомнила она ему.

Тэйлор была похожа на медведя, который отведал меда. Сдаваться она не собиралась. Он подумал, что у него остался только один выход. Он солжет ей.

— Я не хотел, чтобы вы привязывались ко мне.

И вновь обрел чувство гордости за себя. Он солгал и не рассмеялся. Она смотрела на него, нахмурившись.

— Это вы серьезно или шутите со мной? — И, не давая ему времени на ответ, почти прокричала: — Я, между прочим, ваша жена!

Черт, опять она пропустила волосы между пальцами. Он почти ощутил их шелковистость на своих пальцах, почти услышал их аромат, почти...

Лукас закрыл глаза, чтобы не смотреть на нее. Он был противен сам себе. Выдержки у него не больше, чем у козла.

— Пожалуйста, простите, что я повысила голос. — Тэйлор глубоко вздохнула и заставила себя расслабиться. Она знала, что ничего не добьется, если не будет следить за своими эмоциями. Получить от Лукаса ответы на прямо поставленные вопросы, как она поняла, было весьма и весьма трудной задачей. Можно сойти с ума и сорваться. Этот человек не укладывается у нее в голове. Необходимо поменять подход. Она воспользуется дипломатией.

— Я ведь знаю, что вы не собирались жениться.

— Правильно — лучше повеситься.

Такой ответ должен был оскорбить ее или, по крайней мере, уколоть. Но она среагировала совсем иначе. Его откровенность позабавила и развеселила ее. Она оценила его чувство юмора. И хотя не рассмеялась, но не сумела полностью скрыть улыбку.

Он открыл глаза и посмотрел, как она реагирует на его резкость. Ее улыбка застала его врасплох. Он почувствовал, что сам улыбается в ответ.

— Да! Ну и влипли мы в историю!

— Я не уверена, что вполне понимаю, о чем вы говорите.

Но Лукас не был настроен ничего объяснять. Он наклонился и снял башмаки. Потом носки. Потом встал и начал расстегивать рубаху. Громко зевнул. Это был совсем не тонкий намек на то, что он устал.

Тэйлор не сказала больше ни слова. Сидя боком на кровати, она наблюдала за мужем. Ее охватило чувство безысходности. Интересно, представляла ли себе Мадам, каким противным и упрямым может быть этот человек. Бабушка сказала ей, что внимательно и подробно изучила тему Лукаса Росса и что несколько раз вела с ним долгие беседы. Хорошо зная бабушку, Тэйлор не сомневалась, что ее расспросы были на самом деле слегка завуалированными допросами. Да, безусловно, уж она-то получила ответ на каждый свой вопрос. Тэйлор громко вздохнула. Жаль, что она не унаследовала от Мадам эту черту.

Лукас не обращал на жену внимания. Он снял рубаху, раскатал на полу свою походную постель, погасил свет и растянулся поверх одеяла. Его постель была на другом конце каюты. Даже во сне он старался, чтобы расстояние между ними было как можно больше. То, что он в ту ночь проснулся, лежа на Тэйлор, было тревожным предупреждением. Он не допустит, чтобы это повторилось вновь.

Тэйлор сдалась и прекратила расспросы. Она встала, сняла пеньюар и забралась в постель. Взбила подушки, расправила покрывало, чтобы не было ни одной морщинки, и, когда наконец устроилась, крикнула:

— Спокойной ночи, мистер Росс.

И ведь прекрасно знает, что он терпеть не может, когда она его так называет. Она явно сердится на него. Вон бормочет что-то себе под нос и с шумом поправляет подушки — все для того, чтобы дать ему понять, что расстроена.

Эту маленькую женщину можно читать как открытую книгу. Она совершенно очевидно не владеет искусством скрывать свои чувства. И с ее красотой и наивностью станет легкой добычей всех золотоискателей в Бостоне. Настроение у Лукаса сразу испортилось. Господи, да он просто сходит с ума от мысли, что ею овладеет другой мужчина. Какого черта? Что с ним творится? Какое ему дело, с кем она останется, когда их брак будет расторгнут?

— Вы спите? — спросила Тэйлор шепотом в темноте и стала ждать ответа. Лукас не отвечал. Однако она не отступилась. Спросила еще раз, но уже гораздо громче. Он перестал притворяться:

— Что такое?

Она повернулась на бок и постаралась разглядеть его в темноте.

— Я просто подумала, что должна напомнить вам о нашей встрече с банкирами. Я назначу время, как только мы прибудем в отель. Вам придется пробыть там до встречи с ними.

— Да, конечно.

— Возможно, вам придется пробыть в Бостоне лишние день-два.

— Знаю.

Довольно долго она молчала. И как раз тогда, когда Лукас был уверен, что она заснула, шепотом позвала его по имени.

— Что еще?

Она, казалось, не услышала раздражения, прозвучавшего в его голосе.

— Ради меня вы пожертвовали своим будущим. Это была благородная жертва.

— Ничего благородного, Тэйлор. Она не стала спорить.

— Можете пообещать мне кое-что?

— А вы дадите мне спать, если пообещаю?

— Да, — согласилась она.

— Хорошо. Что я должен вам обещать?

— Что вы не уедете, не попрощавшись.

Он услышал в ее голосе неподдельное волнение.

— Обещаю. Я никуда не уеду, не попрощавшись.

— Спасибо.

Тэйлор закрыла глаза и прочитала молитву на ночь. Лукас тоже закрыл глаза и попытался не давать ходу похотливым мыслям о своей жене, которые носились у него в голове. Он решил сам для себя составить список причин, почему никогда не хотел жениться. Первое и самое главное — это его свобода, напомнил он себе. Он бродяга, а не семьянин. А жена — это веревка на шее. Это осложнение, которого он не хочет и в котором не нуждается. Неожиданная мысль прервала его размышления. Тэйлор сказала, что ради нее он пожертвовал своим будущим. А поскольку у него никогда не было намерения жениться на ком-нибудь после того как они расстанутся, то ее похвала была совсем неуместной. И женитьба на ней совсем не была благородством с его стороны. Он сделал это ради денег, чтобы купить свободу Келси.

А что же руководило Тэйлор? Он вспомнил тот их последний вечер в Лондоне, когда с удивлением и любопытством наблюдал, как Тэйлор сняла свои драгоценности и не задумываясь отдала их. Неужели она так богата, что раздаривает драгоценности, не заботясь об их цене?

Что-то не сходилось в его выводах с мотивами ее действий. Лукас уже достаточно долго пробыл с Тэйлор и составил о ней суждение. Она так заботливо и внимательно складывала свои платья и убирала их в чемодан, что становилось ясно — привыкла сама заботиться о себе. И не настаивала на том, чтобы взять с собой служанку. Он бы не позволил никаких слуг, но, черт побери, она и не просила.

На «Эмеральде» можно было воспользоваться услугами дворецкого. Тэйлор этого не захотела. Она не позволяла никому убирать в каюте, все делала сама. Для богатой избалованной женщины такое поведение было странным.

— Тэйлор...

— Да.

— Тогда в Лондоне... почему вы отдали свое ожерелье той девушке?

Надо же, о чем он размышляет, подумала она. И, подавив зевок, сказала:

— Ей было приятно получить его.

Но его не удовлетворил этот полуответ.

— И? — не отступал он.

— Я знала, что мне оно больше не понадобится. Лукас долго, нахмурившись, раздумывал над ее ответом.

— А в Бостоне разве не носят дорогих украшений?

— Некоторые, наверное, носят.

Так. Ему аккуратно отплатили той же монетой. Лукас расстроился, что не сумел добиться от нее прямого ответа. Но сдаваться не собирался.

— Ваша бабушка сказала мне, что брак защитит ваше наследство от дяди.

— Да, это верно. А что еще сказала вам Мадам?

— Просила оберегать вас.— Я и сама могу оберегать себя.

По ее голосу чувствовалось, что она возмущена. Лукас улыбнулся. Как это в духе человека неискушенного — полагать, что можешь справиться со всем миром и со всем злом в мире.

Он закинул руки за голову и уставился в потолок, собираясь с мыслями.

— Но ведь наследство не единственная причина, почему вы согласились выйти за меня?

— Мадам приложила огромные усилия, чтобы скопить свое состояние. Она не желала видеть, как его проматывают. И я так же смотрю на это.

— Тогда почему вы отдали свое ожерелье? Могу предположить, что оно очень дорогое. Ведь это настоящие камни?

— Да.

— Тогда почему?..

— Я уже объяснила, — упрямо отвечала она. — Мне эти побрякушки больше не нужны.

Они вернулись к тому, с чего начали. Лукас неохотно признал, что способности к уклончивым ответам у них с Тэйлор примерно равны.

— Все же мне хотелось бы знать... Но она перебила его:

— Я очень устала, мистер Росс. Прошу вас, дайте мне уснуть. — И, отвернувшись лицом к стене, закрыла глаза и нарочито громко зевнула.

Она молила Бога, чтобы Лукас понял намек. Чтобы перестал ее мучить и заснул поскорее. Ему, разумеется, придется узнать о малышках, но, наверное, лучше позже, чем раньше. Она пока не видит причин посвящать его в эту проблему. Он и так упрям, и если узнает, что она собирается следовать за ним в Редемпшен, то постарается не допустить этого. Тэйлор вздохнула. Конечно, он не даст ей ехать с ним. И наверняка будет называть всякие благородные причины. С его точки зрения, ее место в гостиных Бостона, а основная забота — потягивать чай и вести себя, как несмышленое дитя. Редемпшен, конечно, не для нее. Разве он не говорил, что ей там жутко не понравится?..

Все мысли Тэйлор улетучились в одну секунду, когда она почувствовала, что с нее стягивают одеяло. Она повернулась на спину и слегка вскрикнула от удивления. Над ней возвышался Лукас. В каюте было темно, но она все равно видела, что он хмурится.

— Что вы делаете? — спросила она.

Он сел. Тэйлор постаралась отодвинуться от него подальше. Но он сидел на ее рубашке, и она тщетно пыталась вытянуть ее из-под него. Внезапно Лукас отвлек ее от этого занятия, положив руки ей на плечи.

— Посмотрите на меня, — скомандовал он.

В его грубоватом голосе слышалось раздражение. Но Тэйлор тут же дала ему понять, как недовольна она.

— Знаете, мистер Росс, вы способны выйти из себя из-за сущей ерунды.

— Я требую, чтобы вы ответили на один мой вопрос.

— Ну хорошо. Что это за вопрос?

— Почему вы вышли за меня?

Она не могла смотреть ему в глаза, когда отвечала, и потому сосредоточенно разглядывала его шею.

— Чтобы защитить свое наследство.

— И все? — не отставал он.

Она вздохнула. Он точно кошка, гоняющая клубок шерсти. И ни за что не отстанет, пока не получит ответы на все вопросы.

— Чтобы не дать дяде Малькольму выдать меня замуж за первого попавшегося проходимца, которого он сам же и присмотрит для меня.

Лукас отрицательно покачал головой. Есть еще что-то, о чем она молчит. В этом он не сомневался.

— А какая еще у вас была причина?

— Я вышла за вас ради высшего блага. Ну вот, я сказала все, что вам надо знать.

— Ради какого еще высшего блага? Тэйлор попыталась сменить тему.

— Вам не следует сидеть на моей постели, — заявила она, стараясь придать своему голосу как можно больше возмущения. — Это неприлично.

— А мы женаты, — рявкнул он. — Все прилично. Она открыла рот, хотела что-то сказать, но потом сразу его закрыла. В голове не осталось ни одной мысли. Она уставилась на Лукаса и просто ждала, что он будет делать дальше.

Она не боится его. Как только Тэйлор вспомнила этот важный аргумент, у нее восстановилось дыхание.

Она не могла точно сказать, как долго они сидели вот так, уставившись друг на друга. Ей показалось — вечность. Лукас старался собраться с мыслями по поводу чего-то серьезного, и по его нахмуренному лицу можно было понять, что это что-то весьма малоприятное.

— Вы — моя жена, Тэйлор.

Ей не понравилось, как прозвучало это заявление.

— Вы хотите сказать, что собираетесь воспользоваться сейчас своими... супружескими правами?

Она с трудом выдавила из себя этот вопрос и, казалось, была в ужасе от одной мысли об этом. Такая реакция только раззадорила его. Ему захотелось удушить и поцеловать ее одновременно.

Внезапно Лукас осознал свою ошибку. Он находился слишком близко к ней. Он чувствовал тепло ее кожи под своими ладонями и не мог ни о чем больше думать, кроме как о том, чтобы прикасаться к ней. Он хотел испробовать ее на вкус, проглотить ее. Один поцелуй, сказал он себе, только один поцелуй. И тогда он будет удовлетворен.

Черт, опять он лжет себе. Ему не нужен один поцелуй. Ему нужно все до конца.

— Нет, я не хочу пользоваться своими супружескими правами, — ответил он.

Судя по голосу, он злился. Его отношение не могло не задеть Тэйлор за живое. Почему одна только мысль об этом ему так отвратительна? Она должна была бы чувствовать облегчение. Однако ничего такого не чувствовала. И хотя не чувствовала также ни готовности, ни желания отдаться Лукасу Россу, ей все же хотелось, чтобы он находил ее желанной — пусть совсем чуточку. Ведь любой жене приятно, когда муж считает ее привлекательной. Тэйлор честно признавалась себе в том, что ей хочется, чтобы Лукас думал, что она, по крайней мере, хорошенькая.

А он ведет себя так, словно его коробит от мысли, что ему надо к ней прикоснуться.

С ее стороны было смешно обижаться. Тем не менее, она чувствовала себя опустошенной. И решила, что просто-напросто устала. Конечно, в другое время то, что он отверг ее, не вызвало бы в ней такого чувства собственной неполноценности.

Да, что-то она сегодня чересчур чувствительна, а Лукас Росс — бесчувственный грубиян.

— Некоторые мужчины находят меня привлекательной.

Тэйлор не собиралась говорить это вслух. Но тем не менее вздохнула и продолжала:

— По крайней мере, мне кажется, что они так думают. А вот вам я не очень нравлюсь, да, Лукас?

— Нравитесь, даже очень, — сказал он.

Похоже, она ему не поверила. Он понял по выражению лица, что обидел ее. И попытался объяснить ей свою позицию.

— Знаете, почему я не прикасаюсь к вам?

— Да, конечно. Это ясно как день. Я не нужна вам. Даже слабоумный, и тот понял бы.

— Я никогда не говорил, что вы не нужны мне.

— Нет, говорили.

— Вы мне очень даже нужны.

Глаза ее расширились от удивления. Разговор принимал странный оборот. Лукас решил, что, сказав «а», надо говорить и «б».

— Да, черт побери, вы нужны мне, — пробормотал он. И, чтобы внести ясность, добавил: — Просто я не хочу быть вашим мужем.

— Но ведь одно без другого невозможно, Лукас.

— Что вы имеете в виду?

Она и сама точно не знала. Но ей стало лучше, когда он признался, что его влечет к ней.

Потом до нее дошло его завуалированное оскорбление в ее адрес.

— У меня что, на лбу написано, что меня можно оскорблять? — резко бросила она. — Святое небо, сначала Уильям Мерритт оскорбляет меня, предлагая стать его любовницей, а теперь вы заявляете, что хотите... сами понимаете чего, но при этом не хотите быть моим мужем. Ну, каково?

Он хотел ответить ей, что не желает, чтобы его смешивали с такими сукиными детьми, как Мерритт. Но Тэйлор отвлекла его, прежде чем он успел произнести хоть слово в свое оправдание. Она прикоснулась к нему.

Ему на лоб упала прядь волос. Это никак не давало ей сосредоточиться. Не задумываясь, что делать, она сняла его руку со своего плеча и потянулась, чтобы убрать эту прядь на место.

Лукас отшатнулся, как будто она его ударила. Тзйлор сразу смутилась и отдернула руку.

— Мадам говорит, что мужчины сношались бы даже с камнем, если бы это было возможно. — Столь возмутительное заявление полностью приковало его внимание. — И знаете почему? — продолжала она.

Он запретил себе переспрашивать. Он предполагал, что ответ ему не понравится. Однако любопытство взяло верх.

— Не знаю. Почему?

— Потому что мужчины думают не головой, а...

Не давая ей закончить свое объяснение, он закрыл ей рот рукой.

— Ради Бога, Тэйлор. Я не позволю вам говорить такие вещи.

— Я всего-навсего передаю вам то, что Мадам говорила мне о мужчинах, — прошептала Тэйлор, как только Лукас убрал руку. — Но ведь это так, вы не будете отрицать? У любого мужчины вожделение всегда на первом месте.

— Не все мужчины такие.

— А вы?

Он посмотрел на нее убийственным взглядом. Потом обхватил ее лицо руками и медленно наклонился.

— Нет, я не из таких. Хочу, чтобы вы кое-что для себя уяснили, Тэйлор. Вы просто чертовски сводите меня с ума, но я никогда не остепенюсь и не заведу семью. Какой бы заманчивой ни показалась эта идея.

— И именно поэтому вы расселись на моей кровати среди ночи и читаете мне нотации? Для того чтобы я уяснила себе, что вы не собираетесь заводить семью? По-моему, вы уже и так дали мне это ясно понять, Лукас.

— Я также хотел заверить вас, что вы можете не опасаться меня. Хотя меня и влечет к вам, я тем не менее не воспользуюсь обстоятельствами, в которых мы с вами находимся.

— Останетесь благородным?

— Да.

Она кивнула. Лукас все больше раздражался. Голос его стал хриплым, а выражение лица злым и жестким.

Она решила попробовать развеселить его.

— Мне не хочется, чтобы вы волновались обо мне.

— Я не волнуюсь.

— Думаю, что сниму камень у вас с души насчет этого вашего влечения и нашего вынужденного пребывания в одной маленькой каюте.

— Каким же образом?

— Спросите, хочу ли я, чтобы вы прикасались ко мне.

— Вы этого хотите?

— Лучше удавиться.

Он на мгновение был ошарашен, потом широко улыбнулся. Ее слова прозвучали вполне искренне, но все же лукавый огонек в ее глазах говорил о том, что она шутит с ним. Ему начинало нравиться, как она умно и ловко оборачивает против него его же собственные слова.

— Вы издеваетесь надо мной?

Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами — это так возбуждало его, что он уже не находил в себе сил противиться ее чарам.

— Да.

Лукас рассмеялся. Все его дурное настроение улетучилось в ту же секунду. Он укоризненно покачал головой, потом наклонился, чтобы запечатлеть у нее на лбу целомудренный поцелуй.

Потом поцеловал ее в переносицу. Так целуют ребенка перед сном. Но Тэйлор этого показалось мало. Ей стало так любопытно узнать, как Лукас целуется по-настоящему, что, забыв про осмотрительность, она обхватила его лицо руками и приподнялась к нему навстречу. И осторожно провела губами по его губам. Это прикосновение было легким как пух и коротким, как удар сердца, и ей это показалось действительно прекрасным. Ей понравилось ощущать его шершавую кожу своими пальцами. Ему не помешало бы побриться, но отросшая за день щетина делала его таким мужественным.

Тэйлор осталась вполне довольна. Любопытство было утолено. Она отпустила руки и упала на подушки.

Но Лукас схватил ее за подбородок одной рукой и заставил посмотреть на него.— Какого черта вы это сделали? Она попыталась успокоить его:

— Это просто поцелуй, Лукас.

— Нет, Тэйлор. Вот — поцелуй.

И он крепко прижался губами к ее губам. Он полностью завладел ею. Она открыла рот, чтобы возразить, а он сразу воспользовался этим. Его язык проскользнул внутрь и нашел ее язык. Тэйлор была ошеломлена. Она не понимала, хочет ли оттолкнуть его или прижать к себе еще теснее и что, Господи, делает у нее во рту его язык? Она никогда не слышала, чтобы так целовались. Это было слишком интимно, слишком захватывало. И, о небо, ей это нравилось. Руки ее сами обвили Лукаса за шею. Она прижималась к нему, пока он нежно целовал ее. Однако не в ее характере было долго бездействовать. И она стала отвечать на его поцелуй. Ее язык прикасался к нему, сначала робко, потом смелее. Поцелуй становился плотским. Жар, полыхавший между ними, возбуждал их так же, как и смешавшийся запах их тел.

Лукас никак не мог насытиться ею. Чувствовал прикосновение ее груди через тонкую ткань рубашки и просто сходил с ума. Прижал ее еще ближе и, обхватив рукой затылок, наклонил ее голову так, что мог глубже проникнуть в нее языком. Его губы вновь и вновь скользили по ее губам. Желание сотрясало его. Она была такой восхитительной, такой сладкой, а легкий стон, который она издала, полностью лишил его способности управлять собой.

Ему хотелось, чтобы так было вечно. И едва он поймал себя на этой мысли, как она быстро вернула его к действительности. Лукас резко оборвал поцелуй. Труднее оказалось оторвать от себя Тэйлор. Ему пришлось разомкнуть ее руки и мягко уложить ее назад на кровать.

Он не мог перевести дух. А ей казалось, что она и вовсе перестала дышать. Лукас полностью завладел ею. Она все еще ощущала его вкус на своих губах, чувствовала, как его горячий жадный рот впивается в нее.

Поцелуй выбил Лукаса из колеи. Сердце все еще бешено колотилось у него в груди. Страсть утихала очень медленно. И вид Тэйлор никак этому не способствовал. Глаза ее были затуманены, а нежные розовые губы слегка припухли. Она казалась одурманенной и чертовски соблазнительной.

— Bы небезопасны, леди.

Собственная слабость придала его голосу оттенок озлобленности. Лукас встал, схватил башмаки, рубаху и свою походную постель и буквально выскочил из каюты. Хватит испытывать судьбу. Он был уже на грани, желание физической близости с Тэйлор вызывало нестерпимую боль, и так как он не мог сделать то, что ему больше всего хотелось, он был намерен убраться от этой женщины как можно дальше.

И отправился на поиски ведра с холодной водой, чтобы вылить его себе на голову.

Как только дверь за ним закрылась, Тэйлор разразилась слезами. Ее начала бить дрожь.

Ей было бесконечно стыдно за себя. Как она додумалась своими шуточками спровоцировать его на поцелуй? Она невольно покачала головой, упрекая себя за греховное поведение. Она играла с огнем — вот что она делала. Теперь уж ее не проведешь. С этим влечением надо кончать. А иначе она забудет о своих главных целях и задачах.

Тэйлор вдруг стала сомневаться в собственных чувствах и суждениях. Она полагала, что влюблена в Уильяма Мерритта, но, видит Бог, разве не была она при этом полной дурой? Лукас, может, и не такой, но все-таки он мужчина, и поэтому ему нельзя доверять в вопросах любви и семейных обязательств.

Он, по крайней мере, был с нею честен с самого начала. Прямо сказал, что не нуждается в ней. И как же она отплатила ему за его честность? Сама бросилась ему на шею.

Она была искренне огорчена. В самом деле, можно было подумать, что она начинает вести себя как настоящая женщина. Неудивительно, что Лукас бросился бежать от нее.

Тэйлор громко застонала, перевернулась на другой бок и натянула повыше одеяло. И поклялась себе первым делом с утра извиниться перед Лукасом и пообещать, что ему больше никогда не придется иметь дело с ее любопытством. Через несколько минут она заснула. Ей снился Лукас.

Его же мучили кошмары, где главным действующим лицом была она. Он проснулся в холодном поту, фрагменты этого кошмарного она еще стояли у него перед глазами. Тэйлор находилась в пещере, из которой не могла выбраться. Он пробрался внутрь пещеры, чтобы спасти ее, но, как только протянул к ней руки, стены и потолок с грохотом обрушились вокруг них. Воздух вдруг превратился в грязь. Они не могли ни дышать, ни пошевелиться. Он отчаянно пытался спасти ее и вытащить из этой пещеры, пока она не умерла... как все остальные.

В этом сне в сознании Лукаса перемешались два кошмара — настоящий и воображаемый. Потому что другие персонажи его сна, волшебным образом оказавшиеся в пещере вместе с Тэйлор, были солдаты, которых он знал и с которыми был дружен, его товарищи, которых заманили, так же как и его, в смертельную ловушку. И сделал это не кто-нибудь, а офицер, их командир. Майор Джон Колдер просто-напросто продал и предал то, что осталось от его боевой части, спасая собственную шкуру. Однако им двигала не только трусость. Здесь была замешана еще и жадность. Как и предательство Иуды, его предательство было щедро вознаграждено, и сумма этого вознаграждения исчислялась отнюдь не тридцатью сребрениками. Колдер лично похитил огромную долю партии золота — того самого золота, которое должен был охранять.

Лукас единственный остался в живых, и только потому, что подручные с уверенностью сообщили Колдеру, будто все девять человек погибли. Майор, однако, не успокоился на этом. Мало того, что каждому из них выстрелили в спину, он еще хотел убедиться, что никто уже не дышит. Разумеется, ведь он боялся за свою карьеру, не говоря о собственной шее, и к тому же не желал, чтобы пострадала его блестящая, незапятнанная репутация военного.

Нет, Колдер не собирался испытывать судьбу. Не хотел, чтобы кто-нибудь начал разнюхивать правду после окончания войны. И поэтому сделал то, что на его месте сделал бы любой аккуратный человек. Он уничтожил все доказательства.

Лукас проснулся, потому что собирался закричать от ярости. По лбу его струился пот, он задыхался. Просветление наступило быстро, отступили злость и ярость, но он все равно несколько минут мерил шагами палубу, пока не почувствовал облегчения в груди.

Кошмарные сны о воине уже не удивляли его. Он к ним привык. Но Тэйлор, вдруг оказавшаяся в самой гуще его сновидений, — это было совсем другое дело. Одному Богу известно, как такое могло произойти. Он не волновался за нее, зная, что с ней все в порядке и она крепко спит внизу в их каюте, но тем не менее почувствовал необходимость взглянуть на нее, просто чтобы убедиться.

Тэйлор даже не пошевелилась, когда он вошел в каюту. Она спала на спине, а волосы ее разметались по подушке, образуя золотой ореол вокруг головы. Она казалась ангелом — спокойным и мирным. Вероятнее всего, ей снилось, что она пьет свой полуденный чай в окружении прекрасных кавалеров. Черт побери, он почти завидовал ей. Его собственные сны были всегда заполнены демонами. Они с Тэйлор во всем оказывались полными противоположностями, и, возможно, именно поэтому его так тянуло к ней. Она воплощала свет и тепло для человека, который в течение долгих-долгих лет был лишен всего этого.

Лукас стоял у кровати несколько минут, не отрывая от Тэйлор глаз, и не мог заставить себя уйти. Он знал, что ее будет тошнить от одного его вида, если она вдруг узнает его подноготную. Ему приходилось делать ужасные вещи во имя победы и чести. И даже чтобы просто остаться в живых.

Он тряхнул головой. Бороться с соблазном было больше невозможно. Притягательная сила ее чистоты и невинности была слишком велика. И он даже не пытался устоять. Присел, разулся, снял носки, лег и вытянулся рядом с ней. Не просыпаясь, она поудобнее устроилась рядом с ним. Он повернулся на бок, обнял ее и нежно прижал к себе. Уткнулся ей в шею и закрыл глаза.

Через минуту он уже крепко спал.

Бог оказался милостив. Демоны оставили его в покое.

Слова без мысли к небу не дойдут.

Уильям Шекспир «Гамлет»

Торопливость была несвойственна Тэйлор. Лукасу пришлось больше часа ждать, пока она поднимется на палубу. У него была масса времени подумать о прошедшей ночи. И что его дернуло лечь с ней в постель? Какая слабость подтолкнула обнять ее и тесно прижаться? Он даже не мог вспомнить, когда в последний раз спал так крепко и так сладко. Это было неприятно и чертовски смущало его. Лукас вздохнул. Слава Богу, что он еще вовремя проснулся. Он вспомнил, как очнулся от сна и обнаружил, что лежит, раскинувшись на ее теплом, нежном теле. И сразу заставил себя перестать об этом думать. Главное, что она не проснулась и ничего не заметила.

Ему хотелось как можно скорее отправиться в путь. Терпение его кончилось, и он уже собирался спуститься в каюту и вытащить оттуда Тэйлор, когда увидел, что она поспешно поднимается вверх по лестнице.

Она выглядела возбужденной, взволнованной и прелестной. На ней было бледно-розовое платье, глубокий вырез вокруг шеи обрамляли вышитые тонкой белой нитью бутончики роз. Цвет платья выгодно оттенял ее кожу, и он подумал, что она самое женственное создание, которое он когда-либо видел.

Он громко вздохнул. Этот вздох скорее напоминал рычание медведя. Потом хмуро взглянул на нее.

А она улыбнулась в ответ, полагая, что он раздражен из-за ее медлительности. Извинилась, что заставила его ждать, и окинула взглядом палубу в поисках Виктории. Она нигде ее не видела. А так как большинство пассажиров уже сошли с корабля, Тэйлор решила, что Виктория, вероятно, ждет их там, где хранится багаж. Она уже побывала в каюте Виктории, но каюта была пуста.

— Мне не терпится поскорее ступить на американскую землю, — заметила она.

— Расскажите это кому-нибудь другому, — ответил он, крепко ухватил ее за руку и повернулся, готовый идти.

Тэйлор проигнорировала его сарказм, все ее внимание было устремлено на гавань. На первый взгляд очертания города на фоне неба напомнили ей Лондон, хотя и в несколько более крупном масштабе. Однако почти сразу она заметила главное различие между двумя городами. Над Лондоном постоянно висела серая дымка. Небо над Бостоном было девственно чистым (во всяком случае, так ей показалось).

Тэйлор больше не сказала Лукасу ни слова, пока они не подошли к тележкам с багажом. Она была вся поглощена красками и звуками своей новой родины. Ей хотелось закрыть глаза и слушать все эти совершенно не похожие один на другой языки и наречия и стараться угадать, из каких они стран... Но скоро вся эта лавина звуков перемешалась у нее в голове, и она бросила свою игру. Тогда она попыталась одним взглядом окинуть все вокр