Его Величество Банк и Ее Величество Биржа
В своей книге «Антисемитизм в Древнем мире» Соломон Лурье обрушивается на Вернера Зомбарта, утверждающего, что именно евреи изобрели банковские чеки и долговые обязательства, действительные на предъявителя. «Если бы Зомбарт, – язвительно пишет Лурье, – был знаком с картиной эллинистической жизни, открывшейся нам из папирусов, он увидел бы, что античный мир обладал сложной и развитой системой долговых отношений: был прекрасно организованный нотариат, банковские чеки принимались к уплате наравне со звонкой монетой, формула «на предъявителя» была в большом ходу и т. д. Таким образом, евреи не были изобретателями долгового права, а только в этом, как в некоторых других случаях, сохранили для Средневековья кое-какие жалкие остатки античной культуры».
Но во-первых, уже то, что именно евреи сохранили для современной цивилизации «жалкие остатки античной культуры» в области банковского дела, тоже не так уж и мало. А во-вторых, институт долговых расписок, выданных на предъявителя, приведших в итоге к банковским ассигнациям, действительно не раз упоминается в Талмуде и в древних источниках, и это, по меньшей мере, означает, что евреи уже тогда достаточно широко ими пользовались. Но ведь главная мысль Зомбарта, многие идеи которого и в самом деле выглядят весьма спорно, заключалась не в этом.
В своей книге «Евреи и хозяйственная жизнь» он и сам признавал, что из того факта, что первый дошедший до нас вексель был выставлен в 1207 году евреем Симоном Рубенсом, еще не означает, что именно евреи были изобретателями векселя. Нет, мысль Зомбарта, которую он довольно убедительно обосновывает в главе «Коммерциализация хозяйственной жизни», заключается совсем в другом: если евреи и не были изобретателями различных видов ценных бумаг (что более чем вероятно), то, по меньшей мере, именно они начали впервые широко пользоваться ими, заложив таким образом основу для возникновения банков в современном смысле этого слова.
Уже в раннем Средневековье еврейские купцы широко пользовались выдачей ссуд под долговые расписки на предъявителя, то есть расписок, обязывающих должника выплатить взятую им в долг сумму при предъявлении данной расписки, даже если тот, кто ее предъявляет, неизвестен. Разрешение Галахой торговать долговыми расписками, о котором говорилось в главе «Долги наши тяжкие», в итоге неминуемо должно было привести к созданию переводного векселя, то есть обязательства выплатить деньги предъявителю данной бумаги, который мог быть одинаково неизвестным как первоначальному заимодавцу, так и должнику, и с которым должника не связывали никакие – ни личные, ни деловые – отношения.
Принимая у еврейского купца определенную сумму наличных денег и давая ему расписку, по которой он должен был получить эквивалентную сумму в той же и другой валюте, еврейский купец или ростовщик, осуществлявший подобную операцию, по сути дела, оперировал банковскими билетами, приведшими в итоге к созданию бумажных денег. Кроме того, если учесть, что первые безналичные жиро-расчеты были произведены протобанками Венеции, Генуи и Флоренции, где роль еврейских финансистов была особенно велика, то Зомбарт, возможно, прав, когда предполагает, что эти расчеты были изобретены именно евреями и поначалу использовались только во взаимоотношениях между еврейскими купцами, а уже потом стали применяться в отношении всех клиентов банка.
Нет никакого сомнения и в том, что развитию банковского дела способствовали широкие связи между еврейскими финансистами из разных стран, – это позволяло их клиентам не только свободно осуществлять международные банковские операции, но и им самим при необходимости давало возможность совместными усилиями изыскать для выдачи ссуды такие огромные суммы, которые в то время не мог предоставить ни один финансист в мире. Вот почему евреи так часто выступали в роли кредиторов и военных поставщиков королевских дворов.
Возникновение еврейских банков и банкиров, свободно оперировавших ценными бумагами, бравших на откупы монетные дворы, выдававших ссуды под проценты и готовых принимать вклады и выплачивать проценты тем, кто желал разместить у них свой капитал, породило новую действительность, с которой не могли не считаться еврейские религиозные авторитеты. Они прекрасно понимали, что банкир или группа евреев, создавшая на паях банк, отличается от частного лица и даже от ростовщика тем, что он, по сути дела, не просто ссужает деньги, а торгует ими, беря у одних и выдавая другим. В связи с этим они вынуждены были признать, что банк имеет право взимать плату за свои услуги и с евреев на условиях института «этер-иска», о котором было подробно рассказано в главе, посвященной еврейскому взгляду на бизнес. Первым подобный взгляд на банковскую деятельность обосновал раввин Авраам Фарисоль из Авиньона. Создание банков, прямо говорил он, «привело к новой ситуации и к новым обязательствам». «Вполне естественно – продолжал он, – давать что-то задаром бедному из жалости, но в других случаях, когда человеку требуется нечто, имеющееся в изобилии у его товарища… он покупает это за некоторую плату… причем все это имеет свою цену… потому что если бы природа и мудрость требовали оказывать помощь каждому, кто в ней нуждается, чтобы удовлетворить его желания, а деньги суживались бы без процента всякому, кто нуждается в деньгах, то природа бы также потребовала, чтобы всякого, кому нужен был бы дом или лошадь, или работа, следовало бы удовлетворить бесплатно… таким образом, из установившейся практики и вообще из законов природы вытекает, что тот, кто получает выгоду за счет денег товарища, должен чем-то вознаградить его».
Эту мысль рава Фарисоля поддержал и великий Абрабанель в своих комментариях к Торе – на том же основании, что в случае банка деньги превращаются в простой товар: «Нет ничего нечестного в процентах, потому что справедливо, чтобы люди извлекали прибыль из своих денег, вина или зерна…».
Таким образом, банковское дело было легитимизировано и с религиозной точки зрения, и евреи все активнее начинают заниматься банковской деятельностью. Начиная с ХVII века еврейские банкиры начинают играть все большую роль в различных странах мира – и появление династии Ротшильдов было в этом смысле только закономерным завершением процесса.
Еврейские банкиры, действовавшие на территории всего мира, превращались постепенно в отдельную касту, многие члены которой были связаны между собой не только деловыми, но и родственными узами. Так, в связи с завещанием Ротшильда, в котором он лишал всех представительниц своей фамилии права требовать своей доли наследства, дочери Ротшильдов либо выходили замуж за своих братьев, либо с богатым приданым выдавались за представителей других банкирских семей – таким образом Ротшильды породнились с известным российским банкирским домом Гинцбургов. Аналогичная практика была распространена и в семьях других видных еврейских банкиров.
Относиться к деятельности еврейских банкиров можно, конечно, как и к деятельности еврейских ростовщиков, по-разному. Можно вслед за сторонниками теории о «всемирном еврейском заговоре» видеть в них тех, кто наживал огромные состояния за счет ограбления населения тех стран, в которых они жили, с целью получения безграничной власти над народами этих стран. А можно увидеть в них главных двигателей развития национальной экономики этих стран. Несомненно лишь одно: сегодня к числу наиболее развитых стран мира относятся именно те, в которых еврейским банкирам была предоставлена достаточная свобода для финансовых операций, позволявшая им в итоге финансировать и наиболее крупных предпринимателей своей страны, и проекты общенационального значения. И наоборот: наиболее низкий уровень жизни и наиболее бедственное состояние экономики наблюдается как раз в тех странах, где еврейскому банковскому капиталу чинились наибольшие препятствия. Даже Германия не составляет исключения из этого правила, так как ее нынешнее экономическое могущество во многом объясняется той экономической базой, которая была создана в этой стране до прихода Гитлера к власти не без активного участия еврейских финансистов.
