Язык как произвольный знак

Конечно, верно, что многие слова языка примечательны своей выразительностью и способностью подражать, вследствие ли­бо словообразования и деривации значе­ний, либо миметической силы своих фоне­тических элементов. Однако никак нельзя утверждать, что описание языка может ог­раничиться этим первоначальным запасом выразительных и имитационных средств.

а) Миметизм и язык

Этимологический анализ, ищущий перво­начальные значения, с необходимостью от­сылает к изначальной выразительности ос­новных фонем. Однако их совсем мало — от двадцати до тридцати в каждом из ныне известных и исследованных языков. С другой стороны, имитационная возможность этих элементов весьма ограниченна. "Смешным, я думаю, должно казаться, Гермоген, что из подражания посредством букв и слогов вещи станут для нас совершенно ясными"5.

Стоит, в самом деле, прояснить понятие языковой имитации. Без сомнения, слово milouanous напоминает мяукание коршуна, a kikonia — двойной щелчок клюва аиста. Также иероглиф (перевернутый в даль-

3 Согласно Платону, в древнегреческом язы­ке плавный звук г обозначал движение (см.: Пла­тон. Кратил. 426 с // Там же. С. 471).

4 Платон. Кратил. 424 b // Там же. С. 469.

5 Там же. 425 d. С. 471.




нейших написаниях, он даст букву А) яв­ляется знаком, обозначающим быка. Од­нако рисунок головы быка не имеет соб­ственно языкового значения (хотя он может иметь выразительную или символическую ценность). Также о тех, "кто подражает овцам, петухам", нельзя сказать, что они "дают им имена"1. Хотя подражание крику животного может являться сигналом для сбора или предостережения или же явно имитационным знаком, однако оно не со­ставляет слова.

Имитация предмета красками и рисун­ком составляет картину, а не письмо; также имитация природы посредством звуков от­носится скорее к музыке, чем к языку в соб­ственном смысле слова:

Гермоген. Однако, Сократ, какое подра­жание было бы именем? Сократ. Ну прежде всего, мне кажется, не такое, какое бывает тогда, когда мы подра­жаем вещам музыкой, хотя и тогда мы подражаем с помощью голоса; далее, и не такое, какое бывает, когда мы подражаем тому же в вещах, чему подражает музыка, — мне не кажется, что тогда мы даем имя. А утверждаю я вот что: ведь у каждой вещи есть звучание, очертания, а у многих и цвет? Гермоген. Разумеется. Сократ. Искусство наименования, види­мо, связано не с таким подражанием, ког­да кто-то подражает этим свойствам ве­щей. Это дело, с одной стороны, музыки, а с другой — живописи...2

Без сомнения, музыка и живопись, поскольку они имеют имитационную и описательную силу, представляют собой языки. И с другой стороны, можно рисовать словами или за­ставить услышать музыку языка, способного имитировать журчание ручьев или пение птиц, как это делает музыка Бетховена. Она в такой степени является языком, что на­чальная тема Пятой симфонии, прозвучав на волнах Би-би-си, стала самым выразитель­ным из посланий, ясным без слов всем, кто в мрачные годы войны и оккупации ждал, с надеждой и страхом, стука судьбы в свою дверь. Подобный язык не нуждается в сло­вах, он, как и дельфийский оракул, "и не говорит, и не утаивает, а подает знаки"3.

'Платон. Кратил. 423 с // Соч. Т. 1. С. 468.

2 Там же. 423 cd.

3 Гераклит. Фр. 14 (93 DK) // Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1. М., 1989. С. 193.

Ь) Произвольные элементы в членораздельном языке

Итак, можно сказать, что язык есть там, где есть знак, то есть объективное чувствен­ное существование цвета, рисунка, звука, указывающего на определенное значение. Но язык, который изучает лингвистика, тем не менее является значимым не в таком же смысле, как выразительна музыка или об­разна живопись. Элементы, из которых он состоит, включают характеристики, не сво­димые к чисто имитационному значению. Например, слово "коршун" (milan). Конеч­но, оно произошло от латинского milouanous, имитационное значение которо­го неоспоримо для тех, кто слышал крик этой птицы. Но в слове "milan", как оно произносится в современном французском языке, имитационное значение непосред­ственно уже не воспринимается. Разумеется, фонетика может объяснить, по каким зако­нам эволюции "ои", характерное для мяука-ния, исчезло перед "а", так что слышнее стало "i", не характерное для крика коршу­на. Но эта эволюция языкового знака имен­но и характеризует его как таковой. В са­мом деле, рисованные и музыкальные знаки намного больше сопротивляются течению времени. Мы признаем принадлежащими к нашей системе художественного представ­ления изображения животных на стенах пе­щер времен палеолита, тогда как лингви­стические знаки нагружаются привходящи­ми элементами и модифицируются, теряя при этом свое первоначальное значение.

Это делают те, кто... стремится лишь из­давать звуки, так что, прибавляя все боль­ше букв к первоначальным именам, они под конец добились того, что ни один человек не догадается, что же, собственно, данное имя значит4.

Эта эволюция, как результат "течения вре­мени"5, характеризует языковой знак в его отличии от чисто имитационного знака жи­вописи или музыки.

Однако более глубокое различие выяв­ляется, если рассмотреть языковой знак тогда, когда он еще непосредственно ими­тационный. В самом деле, в milouanus мож-

4 Платон. Кратил. 414 с // Соч. Т. 1. С. 456.

5 Там же.




но отметить присутствие между i и ои бук­вы 1, имитационная ценность которой не очевидна. Но если понаблюдать за положе­нием языка, губ и вообще полости рта при произношении i, 1 и ои, станет видно, что артикуляция согласного звука занимает промежуточную позицию между артикуля­цией двух гласных, так что эта позиция согласной буквы создает естественный пе­реход от одной гласной к другой, вклинива­ясь между ними. Этот пример иллюстриру­ет общее правило, по которому добавляют и убирают буквы "во имя благозвучия"1. Из этого закона вытекает, что в самой структуре слова появляются фонемы, кото­рые ценны не своей имитационной значи­мостью, а своей функцией в произношении. Таким образом, не только "диахронически" (то есть не только при рассмотрении эво­люции языка), но и "синхронически" (то есть при изучении системы, образуемой ар­тикуляцией языка в данный момент) об­наруживается разница между лингвистичес­ким и имитационным знаком.

Наконец, лингвистический знак отлича­ется элементами, уточняющими его смысл таким способом, который не может быть признан имитационным. Например, имена существительные могут склоняться и иметь флексии, соответствующие "падежам"2, ко­торые выражают грамматическую функ­цию путем изменения окончания слова: rosa, rosam, rosae (лат.) и т. д. В таком языке, как французский, флексия означает лишь разницу между единственным и мно­жественным числом, как, например, cheval и chevaux (лошадь и лошади). Глагол также испытывает подобное изменение своего ос­новного смысла, который обозначает дей­ствие3. В результате склонение глагола обо­значает "еще и время"4:

Говорю же я, что глагол обозначает еще и время; например, "здоровье" есть имя, а "[он] здоров" есть глагол, ибо это еще обозначает, что здоровье имеется в насто­ящем времени5.

1 Платон. Кратил. 414 с // Соч. Т. 1. С. 456.

2 См.: Аристотель. Об истолковании. 2, 16 b 1 // Соч. Т. 2. С. 94.

3См.: Платон. Софист. 262 а // Соч. Т. 2. С. 389.

4 Аристотель. Об истолковании. 2, 16 b 6 // Соч. Т. 2. С. 94.

'Там же. 8--10.

Такие модификации смысла могут обозна­чаться не только флексией имени сущест­вительного или глагола, но и путем исполь-зования вспомогательных глаголов, артик­лей, предлогов и т. д. Однако невозможно считать, что эти способы коренятся в при­роде, ибо они весьма разнообразны в раз­ных языках и в большинстве случаев очень трудно вскрыть их имитационно значимый источник, всегда затушеванный и утерян­ный в повседневном использовании языка.

с) От произвольности к условности

Таким образом, природное соответствие языкового знака тому, что он обозначает, могло иметь место лишь в период становле­ния речи, но с эволюцией языка положение изменилось. В любом сложном языке значе­ние слов устанавливается лишь обычаем, или "по привычке"6, которая приучает связывать слово с определенным смыслом. Становле­ние и укоренение языкового обычая оказыва­ется необходимым, так как по привычке "можно выражать вещи как с помощью подобного, так и с помощью неподобного"7. В этом смысле можно сказать, что языковой знак имеет "произвольный"8 характер: его связь с тем, что он обозначает, не вытекает из его собственной природы, а навязана ему извне, привычкой, сложившейся в обществе.

Однако "привычка" не есть нечто "от­личное от договора"'. В самом деле, при­вычка — это то, что принимается и переда­ется в обществе, по молчаливому или ясно выраженному соглашению. Можно, стало быть, определить языковой знак и как про­извольный, в том смысле, в котором произ­вольность означает действие воли:

Ведь мне кажется, какое имя кто чему-либо установит, такое и будет правиль­ным. Правда, если он потом установит другое, а тем, прежним, именем больше не станет это называть, то новое имя будет ничуть не менее правильным, нежели ста­рое; ведь когда мы меняем имена слугам, то вновь данное имя не бывает же менее правильным, чем данное прежде10.

6 Платон. Кратил. 434 е // Соч. Т. 1. С. 483.

7 Там же. 435 Ь. С. 484.

8 Соссюр Ф. Курс общей лингвистики. С. 100.

9 Платон. Кратил. 434 е // Соч. Т. 1. С. 483. '"Там же. 384 d. С. 416.




Это был обычай патриархального общест­ва — давать всякий раз одно и то же имя слугам, принимаемым на какую-то оп­ределенную работу. И, разумеется, назы­вать всех горничных Викториями, это произвол, но и в то же время родители назвали их Бертами или Мариями так же произвольно! Ведь чтобы язык был поня­тен, требуется лишь "соглашение"1 между партнерами по языковому общению по поводу отношения, чисто условного, или конвенционального, между словом и тем, что оно означает.

Натуралистская теория языка предпола­гала наличие "некоторого естественного со­ответствия" слова его функции, которая за-ключается в указании и описании какой-то вещи. А если "имя есть некое орудие обуче­ния и распределения сущностей, как, ска­жем, челнок — орудие распределения ни­ти"2, то необходима особая техническая компетенция, чтобы создать его сообразно функции:

Не всякий человек способен правильно ус­тановить... имя для какой-либо вещи3.

Если же "речь что-то обозначает, но не как естественное орудие, а... в силу со­глашения"4, то создание языковых знаков зависит лишь от произвольного решения того, кто их предлагает, и от обществен­ного согласия, которое ратифицирует его предложение.

Наши рекомендации