Единение верующих с христом по евангелию

ОТ ИОАННА, гл. 15, ст. 1 — 14, ЕГО ПРИЧИНА

И СУТЬ, БЕЗУСЛОВНАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ

И ОКАЗАННОЕ ИМ ВЛИЯНИЕ¹⁸¹

ГИМНАЗИЧЕСКОЕ ЭКЗАМЕНАЦИОННОЕ СОЧИНЕНИЕ К. МАРКСА ПО РЕЛИГИИ

Прежде чем рассматривать причину и суть и влияние еди­нения Христа с верующими, мы должны установить, необхо­димо ли это единение, обусловлено ли оно природой человека, не в состоянии ли он самостоятельно достигнуть той цели, для которой бог создал его из ничего.

Если мы обратим свой взгляд на историю, эту великую учительницу человечества, то увидим, что в ней глубоко запе­чатлено, что всякий народ, даже если он достиг высочайшей степени культуры, если из его среды вышли величайшие люди, если у него искусства достигли полного расцвета, если науки разрешили самые трудные вопросы, несмотря на все это не в состоянии был сбросить с себя оковы суеверий, что он не составил истинного и достойного понятия ни о себе, ни о боже­стве, что в нем никогда ни нравственность, ни мораль не явля­ются свободными от чуждых добавлений, от неблагородных ограничений, что даже его добродетели скорее созданы грубой силой, необузданным эгоизмом, жаждой славы и смелыми дей­ствиями, чем стремлением к истинному совершенству.

И древние народы, дикари, которые не познали еще учения Христа, обнаруживают внутреннее беспокойство, боязнь гнева своих богов, внутреннее убеждение в своей отверженности и приносят жертвы своим богам, надеясь этим искупить свою вину.

Даже величайший мудрец древности, божественный Платон, во многих местах выражает глубокую тоску по высшем суще­стве, появление которого удовлетворило бы неудовлетворенное стремление к свету и истине.

Так история народов показывает нам необходимость едине­ния с Христом.

Но и тогда, когда мы рассматриваем историю отдельного человека, природу человека, мы хотя и видим в груди его искру божества, влечение к добру, стремление к познанию, тоску по истине, но огонь желания пожирает даже искры вечного: искушающий голос греха заглушает стремление к добродетели,

СОЧИНЕНИЕ ДО РЕЛИГИИ

оно презрительно отбрасывается, когда жизнь дает нам почув­ствовать всю свою власть. Низменное стремление к земным благам вытесняет стремление к познанию, тоска по истине заглушается ласкающим голосом лжи, и таким образом чело­век, единственное существо в природе, которое не достигло своей цели, единственный член в целом мироздании, который не достоин бога, создавшего его. Но добрый творец не мог ненавидеть свое творение; он хотел возвысить его до себя и послал своего сына и возвестил нам через него:

«Вы уже очищены чрез слово, которое я проповедал вам»(Иоанн, 15, 3).

«Пребудьте во мне, и я в вас» (Иоанн, 15, 4).

После того как мы видели, как история народов и размыш­ления отдельных личностей доказывают необходимость едине­ния с Христом, мы рассмотрим теперь последнее и самое труд­ное доказательство, самое слово Христа.

А где же яснее выражает он необходимость единения с ним, как не в прекрасном сравнении с виноградной лозой и ветвью, где он называет себя виноградной лозой, а людей ветвями. Ветвь сама по себе не может приносить плодов, так и вы, гово­рит Христос, не можете ничего сделать без меня. Еще сильнее высказывается он об этом, говоря:

«Кто не пребудет во мне» и т. д. (Иоанн, 15, 4, 5, 6).

Между тем это надо понимать лишь в отношении тех, которые могли узнать слово Христа. Ибо мы не можем судить о решениях господних о других народах, так как мы даже не в состоянии понять его.

Наше сердце, разум, история, слово христово громко и убедительно говорят нам, что единение с ним безусловно необходимо, что мы без него не можем достигнуть своей цели, что без него мы были бы отвержены богом, что только он в со­стоянии был спасти нас.

Проникнутые убеждением, что это единение безусловно необходимо, мы хотим узнать, в чем же состоит сей высокий дар, этот луч света, который из высших миров проникает в наше сердце, одушевляя его, и просветленными возносит нас на небо, — какова внутренняя суть и причина его?

Раз мы поняли необходимость единения, причина его, наша потребность в спасении, наша склонная к греху природа, наш колеблющийся разум, наше испорченное сердце, наша отвер­женность от бога для нас ясны, и нам незачем больше искать причину его, какова бы она ни была.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Но кто мог бы прекраснее выразить сущность единения, чем сделал это Христос в сравнении виноградной лозы с виноградной ветвью? Кто мог бы в больших трактатах изо­бразить так всесторонне все части, самую сокровенную часть этого единения, как не сам Христос словами:

«Я есмь истинная виноградная лоза, а отец мой — виноградарь» (Иоанн, 15, 1).

«Я есмь лоза, а вы ветви» (Иоанн, 15, 5).

Если бы ветвь могла чувствовать, с какой радостью смотрела бы она на садовника, который ухаживает за ней, который осторожно очищает ее от сорных трав и крепко привязывает ее к лозе, из которой она извлекает пищу и соки для прекрасных цветов.

В единении с Христом мы прежде всего обращаем любящие взоры к богу, чувствуем к нему самую горячую благодарность, с радостью падаем перед ним на колени.

А затем, когда, благодаря нашему единению с Христом, для нас взойдет более яркое солнце, когда мы почувствуем всю нашу отверженность и в то же время будем ликовать по поводу нашего спасения, только тогда сможем мы полюбить того бога, который прежде казался нам оскорбленным властителем, теперь же является всепрощающим отцом, добрым наставни­ком.

Но не только на виноградаря смотрела бы виноградная ветвь; если бы она могла чувствовать, она тесно прижалась бы к лозе, она почувствовала бы себя самым тесным образом связанной с ней и с выросшими на ней ветвями; она уже потому полюбила бы другие ветви, что один и тот же виноградарь заботится о них, один ствол дает им силу.

Таким образом, единение с Христом состоит в самом тесном и живом общении с ним, в том, что мы всегда имеем его перед глазами и в сердце своем и, проникнутые величайшей любовью к нему, обращаем в то же самое время сердце наше к нашим братьям, которых он тесно связал с нами, за которых он также принес себя в жертву.

Но эта любовь ко Христу не бесплодна, она не только преисполняет нас чистейшего почитания и уважения к нему, а приводит к тому, что мы соблюдаем его заветы, жертвуя собой друг для друга, будучи добродетельными, но добро­детельными только из любви к нему (Иоанн, 15, ст. 9, 10, 12, 13, 14).

Это — та огромная пропасть, которая отделяет христиан­скую добродетель от всякой другой и возвышает ее над всякой