Вмешательство духов в мир физический 11 страница

914. Поскольку эгоизм основан на чувстве личной выгоды, то представляется весьма затруднительным целиком вырвать его из сердца человеческого; будет ли это когда-нибудь достигнуто?

“По мере того как люди будут просвещаться о вещах духовных, они будут придавать менее значения вещам материальным; и затем нужно преобразовать человеческие установления и учреждения, его поддерживающие и нагнетающие. Это зависит от воспитания и культуры.”

915. Поскольку эгоизм врожденное свойство человеческой породы, тоне будет ли он всегда препятствием царству абсолютного добра на земле?

“Эгоизм, несомненно, ваше самое большое зло, но он связан с несовершенством воплощенных на земле духов, а не человечества как такового; и духи, очищаясь в последовательности воплощений, утрачивают эгоизм, как утрачивают они и другие нечистоты. Разве у вас на Земле нет ни одного человека, лишенного эгоизма и творящего милосердие? Их больше, чем вы можете подумать, но вы о них мало знаете, потому что добродетель не стремится выставить себя на всеобщее обозрение: и если есть хоть один такой человек, то почему бы не могло оказаться их и десять: и если их десять, то почему бы не могла оказаться их и тысяча, и так далее? ”

916. Эгоизм, далекий от того, чтобы исчезнуть, только возрастает с цивилизацией, которая словно бы подстрекает его и поддерживает; как причина могла бы разрушить свое следствие?

“Чем зло крупнее, тем отвратительнее оно становится: нужно было, чтобы эгоизм наделал много зла, дабы ясна стала необходимость его искоренения. Когда люди освободятся от эгоизма, подчиняющего их, они будут жить как братья, не делая друг другу зла, помогая друг другу взаимным чувством солидарности (сопричастности): и тогда сильный будет опорой, а не угнетателем слабого, и у людей будет все необходимое, потому что все будут следовать закону справедливости. Подготовить это царство добра и поручено духам.” (См. № 784).

917. Каково средство разрушить эгоизм?

“Из всех человеческих несовершенств эгоизм искоренить труднее всего, потому что он связан с влиянием материи, от коего человек, еще слишком близкий к своему истоку, не может освободиться, и все содействует тому, чтобы влияние это укрепить: человеческие законы, общественное устройство, воспитание. Эгоизм ослабнет с преобладанием нравственной жизни над жизнью материальной, и в особенности с тем пониманием и умонастроением, какое спиритизм дает вам о вашем действительном, а не искаженном аллегорическими вымыслами будущем состоянии. Спиритизм, должно понятый, когда он отождествится с нравами и верованиями, преобразит обычаи, традиции, общественные отношения. Эгоизм основан на важности низшего „я" человека; спиритизм же, должно понятый, повторяю, показывает вещи с такой высоты, что чувство личности словно бы растворяется пред беспредельностью. Разрушая эту важность, или, вернее, позволяя видеть ее такой, какова она есть, спиритизм необходимо побеждает эгоизм. Именно столкновение с эгоизмом других людей делает человека и самого эгоистичным, потому что он должен быть готов к отпору. Видя, что другие думают о самих себе, а не о нем, он приходит к тому, чтобы заниматься собой больше, чем другими. Пусть принцип милосердия и братства станет основой общественных установлений, пусть отношения народа к народу и человека к человеку строятся на духе законности — и человек станет меньше думать о своей персоне, когда увидит, что другие подумали о нем; он испытает на себе нравоучительное влияние примера и контакта. Перед лицом такого разгула эгоизма, как сейчас, надобна подлинная добродетель, дабы отречься от своей самости ради других, которым зачастую неведома никакая благодарность; и царство Божие отверсто прежде всего тем, кто обладает такой добродетелью. Им прежде всех уготовано блаженство избранных, ибо говорю вам истинно, что вдень справедливости тот, кто думал только о себе, будет отложен в сторону и пострадает от своей покинутости. (См. № 785)"

Фенелон.”

+ Несомненно, похвальны усилия, способствующие продвижению человечества: добрые чувства сегодня поощряются, поддерживаются, почитаются больше, чем в какую-либо иную эпоху, и все же червь эгоизма постоянно гложет общество. Это действительное зло, отражающееся на всех и каждом, жертвой коего всякий из нас в той или иной степени является: с ним, стало быть, надобно бороться, как борются с эпидемической болезнью, для чего, на манер врачей, следует обратиться к причине болезни. Ищите же во всех частях общественного устройства, от семьи до народов, от хижины до дворца все причины, все явные или скрытые влияния, вызывающие, поддерживающие и развивающие чувство эгоизма; как только причины будут узнаны, лекарство представится само собой, и нужно будет лишь бороться с этими причинами, если и не со всеми сразу, то по меньшей мере поочередно с каждой в отдельности — и мало-помалу яд будет обезврежен. Выздоровление может быть долгим, ибо причины многочисленны, но оно возможно. И придти к нему возможно, лишь вырвав зло с его корнем, т. е. через воспитание, не то воспитание, которое делает людей вежливыми, но то, которое стремится сделать людей добрыми. Воспитание, если оно верно понято, ключ к нравственному прогрессу. Когда будет узнано искусство управлять характером так же, как узнано искусство управлять умом, характеры можно будет. выпрямлять, как выпрямляют молодые побеги: но искусство это требует такта, опытности и глубокого наблюдения; большое заблуждение думать, будто довольно обладать одним знанием, чтобы с пользой заниматься им. Кто наблюдал бы за развитием ребенка, будь то ребенок богача или бедняка, с самого мига его рождения и видел бы все зловредные влияния, воздействию коих тот подвергается вследствие слабости, недоглядства или невежества тех, кто им руководит, видел бы, сколь часто нравоучения и методы воспитания, к нему применяемые, попадают мимо цели, не стал бы удивляться тому, что в мире встречается столько нравственных уродств. Пусть для развития нравственности сделают столько же, сколько делается для развития ума, и станет видно, что если и есть неподатливые характеры, то гораздо больше, чем ожидалось таких, которым нужны лишь надлежащие условия и уход, чтоб они смогли дать хорошие плоды. (См. № 872).

Человек хочет быть счастлив, чувство это заложено в самой его природе; поэтому он непрестанно трудится над улучшением своего положения на Земле: он ищет причины своих бедствий, чтобы устранить их. Когда он действительно поймет, что эгоизм является одной из этих причин, причиною, порождающей гордыню, честолюбие, скупость, зависть, ненависть, ревность, причиною, всякое мгновение язвящей его, вносящей смятение во все общественные отношения, вызывающей раздоры, разрушающей доверие, постоянно вынуждающей быть готовым дать отпор соседу, наконец, причиной, превращающей друга во врага, тогда человек поймет также, что порок этот несовместим для него с собственным счастьем; мы добавим даже, с собственной безопасностью. Чем более он от этого пострадает, тем более ощутит он необходимость борьбы с ним, как ощущает он необходимость борьбы с эпидемиями, вредными животными и прочими бедствиями; к этому побудит его собственная выгода. (См. №784).

Эгоизм является источником всех пороков, как милосердие — источником всех добродетелей: разрушить одно, развить другое — такова должна быть цель всех усилий человека, если он хочет обеспечить свое счастье сейчас на Земле, равно как и в грядущем (в Космосе).

___________

* Позволю себе напомнить, что “эгоизм” значит по-русски не столько “самолюбие”, сколько именно “себялюбие”, т. е. любовь не к человеческому, личностному, но к животному в себе. (И. Р.)

§ 147. ЧЕРТЫ ХАРАКТЕРА ЧЕЛОВЕКА ДОБРА

918. По каким признакам можно узнать в человеке черты действительного прогресса, должные возвысить его дух в духовной иерархии?

“Дух доказывает свое возвышение, когда все действия его телесной жизни являются осуществлением закона Божьего и когда он пониманием предвосхищает жизнь духовную.”

+ Подлинный человек добра есть тот, кто претворяет закон справедливости, любви и милосердия в его наибольшей чистоте. Если он спрашивает свою совесть о совершенных деяниях, то он спросит себя и о том, не нарушил ли он этот закон; не совершил ли он зла: сделал ли он все то добро, какое мог, нет ли кого, кто был бы им обижен, наконец, сделал ли он другим все то, что. хотел бы получить от них.

Человек, проникнутый чувством милосердия и любви к ближнему, Делает добро ради добра, без надежды на отплату, и приносит свою выгоду в жертву справедливости.

Он добр, человечен и благожелателен к каждому, потому что видит во всех людях братьев, без различия рас и верований.

Если Господь даровал ему власть и богатство, то он смотрит на эти вещи как на вверенные ему на хранение, коими он должен пользоваться на благо; он не кичится ими, ибо ему известно, что Бог, давший их ему, может их у него всякий миг взять назад.

Если общественный порядок поставил людей в зависимость от него, он обращается с ними с добротой и доброжелательностью, ибо они равны с ним перед Богом; он пользуется своим авторитетом, чтобы повысить их нравственность, а не за тем, чтобы подавлять их своей гордыней.

Он снисходителен к чужим слабостям, потому что знает, что и сам нуждается в снисхождении и помнит слова Христа: “Пусть тот, кто сам без греха, первым бросит в нее камень!”

Он не мстителен: по примеру Иисуса он прощает оскорбления, чтобы помнить лишь о благодеяниях,. ибо знает, что ему в той же мере прощено будет, в какой он сам прощал другим.

Наконец, он уважает в себе подобных все права, даваемые законами природы, как ему хотелось бы, чтобы их уважали и по отношению к нему.

§ 148. САМОПОЗНАНИЕ

919. Каково наиболее действенное практическое средство к тому, чтобы улучшиться еще в этой жизни и иметь силу сопротивляться привлекательности зла?

“Один античный мудрец уже сказал вам, каково это средство: “Познай самого себя!"”

— Мы понимаем всю мудрость этого изречения; но трудность заключается как раз в том, чтобы знать самого себя; каково средство достичь этого?

“Делайте то же, что делал я, когда жил на Земле: с окончанием дня я вопрошал свою совесть: мысленно перебирая в уме, что сделал я за день, я спрашивал себя, не оставил ли я какой-либо свой долг неисполненным; не был ли кто обижен мною. Таким путем я достиг знания себя и увидел, что мне следовало исправить в себе. Тот, кто каждый вечер припоминал бы все дела, сделанные им за день, и спрашивал бы себя, что хорошего и что плохого было им сделано, моля Бога и своего ангела-хранителя просветить его, получил бы большие силы к самосовершенствованию; ибо, поверь мне, Господь его поддержит. Так что задавайте себе вопросы и спрашивайте себя, что вы сделали и какую цель вы при этом преследовали; не сделали ль вы чего-то такого, что осудили бы в другом: не совершили ль вы такого поступка, в котором не посмели бы признаться. Спросите у себя еще и следующее: „Если бы Богу было угодно призвать меня сей же миг, то должен ли был я, возвращаясь в мир духов, где ничто не сокрыто, кого-либо страшиться?" Рассмотрите, что могли вы совершить неугодного Богу, затем неугодного вашему ближнему и, наконец, вам самим. Ответы будут отдохновением вашей совести или указанием на зло, которое следует исправить.

Самопознание есть, стало быть, ключ к индивидуальному улучшению; но, скажете вы, как судить о себе? Разве не вводит нас в обман самолюбие, преуменьшающее ошибки и находящее им извинения? Скупой считает себя просто бережливым и предусмотрительным; обуянный гордыней полагает, что у него сильно развитое чувство достоинства. Все это слишком верно, но все же у вас есть средство контроля, которое не может вас подвести. Когда вы не уверены, как расценить то или иное свое действие, спросите себя, как бы вы его расцепили, соверши его кто-то другой; если вы порицаете его в другом, оно не сможет стать похвальнее и у вас, ибо у Бога нет двух мер справедливости. Стремитесь узнать также, что думают об этом другие, и не пренебрегайте мнением ваших врагов, ибо у них нет никакого интереса в том, чтобы приукрашивать истину, и Бог зачастую помещает их рядом с вами как зеркало, чтобы они предупредили вас с большей откровенностью, чем это сделал бы друг. Так что пусть тот, у кого есть серьезное желание самоулучшения, расспросит свою совесть, чтобы вырвать из себя дурные наклонности, как вырывает он сорные травы в своем саду; пусть он подводит итог своего нравственного дня, как купец подводит итог своих потерь и прибылей за день, и я уверяю вас, что итог первого рода даст, ему более, нежели итог второго. Если он может сказать себе, что его день был хорош, он может спать спокойно и безбоязненно ждать пробуждения в другой жизни.

Вопросы задавайте себе ясные и точные, и не бойтесь задать их как можно больше: можно вполне пожертвовать несколькими минутами, чтобы завоевать вечное блаженство. Разве вы не работаете все дни с тем, чтобы скопить средства, которые дали б вам отдых в старости? Разве отдых этот не является предметом всех ваших желаний, целью, заставляющей вас претерпевать временные трудности и лишения? Так вот! разве может этот немногодневный отдых, обремененный к тому же болезнями тела, идти в какое-либо сравнение с отдыхом, уготованным человеку добра? Разве не заслуживает такой отдых некоторых усилий? Я знаю, многие скажут, будто настоящее есть, а грядущее смутно и неопределенно; но именно эту мысль нам и поручено разрушить в вас, ибо об этом грядущем мы желаем дать вам такое понятие, которое б не оставило в вашей душе ни малейшего сомнения. Вот почему вначале мы обратили ваше внимание на явления, способные воздействовать на ваши

органы ощущений, а затем мы даем вам наставления, распространять которые является миссией, жизненной задачей каждого из вас. С этой именно целью мы и продиктовали эту „Книгу Духов".

Блаженный Августин.”

+ Множество ошибок, совершаемых нами, проходят для нас незамеченными. Если бы, в самом деле, следуя совету Блаженного Августина, мы чаще спрашивали свою совесть, мы увидели бы, сколько раз впадали в заблуждение, не помышляя о том, по той лишь причине, что не исследовали характера и движущей силы наших поступков. Вопросная форма имеет в себе нечто более точное, чем просто нравственное наставление, которое зачастую не прилагают к себе. Она требует категоричных ответов через “да” или “нет”, не оставляющих выбора; ответы эти суть личные доводы, и по сумме ответов можно исчислить сумму добра и зла, находящуюся в нас".

________________

Книга четвёртая

НАДЕЖДЫ И УТЕШЕНИЯ

Глава Первая

ЗЕМНЫЕ МУКИ И НАСЛАЖДЕНИЯ

Относительность счастья и несчастья — Утрата любимых — Разочарования. Неблагодарность. Разбитые привязанности — Антипатичные союзы — Боязнь смерти — Отвращение к жизни. Самоубийство

§ 149. ОТНОСИТЕЛЬНОСТЬ СЧАСТЬЯ И НЕСЧАСТЬЯ

920. Может ли человек обладать на Земле полнотой счастья?

“Нет, поскольку жизнь была дана ему как испытание или искупление; но от него зависит смягчить свои беды и быть настолько счастливым, насколько это только возможно на Земле"

921. Мы понимаем, что человек будет счастлив на Земле, когда человечество преобразится; но пока этого нет, может ли каждый обеспечить себе относительное счастье?

“Человек чаще всего кузнец своего несчастья. Но претворяя закон Божий на деле, он избавляет себя от множества зол и создает себе такое счастье, какое только возможно в пределах грубого физического существования.”

+ Человек, действительно проникшийся своей будущей судьбой, в своей телесной жизни видит лишь временное пристанище. Для него это минутная остановка в скверной гостинице: он легко утешается по поводу некоторых преходящих неудобств этого путешествия, которое должно привести его к положению тем лучшему, чем лучше он к положению этому заранее подготовится. Еще при жизни мы наказываемся за нарушение законов физического существования болезнями, каковые суть последствия этого нарушения и наших излишеств. Если мы шаг за шагом вернемся к истоку того, что мы называем своими земными несчастьями, то увидим, что они в большинстве своем последствие первого отклонения с прямого пути. Через это отклонение мы вступили на дурной путь и от следствия к следствию впадаем в несчастье.

922. Счастье на Земле находится в зависимости от положения, которое удается здесь занять; и все же то, чего хватило бы, чтобы составить счастье одного, вызывает несчастье другого. Есть ли, однако, мера счастья, общая для всех людей?

“Для материальной жизни это — обладание всем необходимым: для духовной жизни — это чистая совесть и вера в грядущее.”

923. Но то, что было бы лишним для одного, не становится ли необходимым для других, и обратно, в зависимости от положения?

“Да, конечно, в зависимости от ваших материальных идей, предрассудков, честолюбивых притязаний и смехотворных капризов, коим грядущее, когда вы поймете истину, воздаст по заслугам. Конечно же, тот, кто имел пятьдесят тысяч годового дохода и вынужден получать десять, считает себя достаточно несчастным, потому что он больше не может позволить себе иметь такого важного вида, не может занимать того, что он называет „своим положением", содержать лошадей, лакеев, удовлетворять все свои прихоти и т. д. Он полагает, что ему не хватает необходимого; но искренне скажи, стоит ли он жалости, когда рядом с ним есть те, кто умирают от голода и холода и не имеют крыши над головой? Мудрый, чтобы быть счастливым, смотрит вниз, а вверх только затем, чтобы вознести свою душу до бесконечности.” (См. № 715).

924. Есть несчастья, не зависящие от образа действия и поражающие и самого справедливого человека: нет ли какого средства уберечься от них?

“Он тогда должен смириться и претерпевать их безропотно, если желает прогрессировать; но в совести своей человек всегда находит утешение, дающее ему надежду на лучшую будущность, если он сделает все, чтобы достичь ее.”

925. Почему дарами фортуны (богатством, например) Бог одаривает тех, кто, судя по всему, этого не заслужили?

“Это выглядит дарами и милостью лишь в глазах тех, кто не видит ничего, кроме наличествующего мига; но знай, что богатство есть испытание зачастую более опасное, нежели нищета.” (См. № 814 и далее).

926. Не является ли цивилизация, создавая новые потребности, источником новых огорчений?

“Беды этого мира состоят в прямой связи с деланными потребностями, которые вы себе создали. Кто умеет умерять свои желания и без зависти смотрит на то, что находится за пределом его возможностей, тот оберегает себя от множества разочарований и ошибок в этой жизни. Всего более богат тот, у кого всего менее потребностей.

Вы завидуете наслаждениям тех, кого почитаете баловнями судьбы; но знаете ли вы, что им уготовано? Если они наслаждаются лишь ради себя, то они эгоисты, и тогда изнанка эгоизма поворачивается против них. Уж лучше жалейте их. Господь иногда позволяет злому человеку процветать, но счастье его незавидно, ибо, он заплатит за него горючими слезами. Если несчастен справедливый человек, то это испытание, которое ему зачтется, если он выдержит его достойно. Не забывайте слова Христовы: “Блаженны страждущие, ибо утешены будут!”

927. Излишек, определенно, не является составляющей счастья, но этого нельзя сказать о необходимом: И разве не реально несчастье тех, кто лишен этого необходимого?

“Человек подлинно несчастен тогда, когда у него нет необходимого для жизни и здоровья тела. Это лишение происходит, может быть, по его же вине, и тогда он должен пенять лишь на самого себя: если же оно по вине другого, ответственность падает на того, кто является его причиною.”

928. Различием естественных задатков Бог явно указывает нам на наше призвание в этом мире. Не происходят ли многие беды от того, что мы не следуем этому призванию?

“Правильно, и зачастую именно родители из гордыни либо по скупости уводят своих детей с пути, намеченного природою, и этим перемещением разрушают их счастье; за это они будут держать ответ.”

— Вы, таким образом, находите справедливым, чтобы сын человека, поставленного в обществе высоко, тачал, к примеру, сапоги, если у него имеются задатки для этого занятия?

“Не нужно ни впадать в глупость, ни что-то преувеличивать: у цивилизации свои необходимости. Почему бы сын человека высокопоставленного стал, как ты говоришь, тачать сапоги, если он может делать и что-то другое? Он всегда сможет принести пользу по мере своих способностей, если они не применяются во вред. Так, например, вместо того, чтобы быть плохим адвокатом, он мог бы быть отменным инженером и т. д.”

+ Перемещение людей из их интеллектуальной сферы, безусловно, является одной из частых причин разочарования. Непригодность к избранному поприщу — один из неиссякаемых источников уныния; затем добавившееся к тому самолюбие препятствует человеку, потерпевшему неудачу, искать источник существования в какой-либо более скромной профессии и указывает ему на самоубийство, как на самое действенное средство избежать того, что он считает для себя унижением. Если бы только нравственное воспитание поставило его выше глупых предрассудков гордыни, то его никогда бы нельзя было застать врасплох.

929. Есть люди, совершенно обездоленные даже тогда, когда изобилие царит кругом их, и перспективой имеющие лишь смерть: какое решение нужно им принять? Должны ли они позволить себе умереть с голоду?

“Никогда не должно иметь мысли позволить себе умереть с голоду: всегда можно было бы найти средство прокормиться, если бы гордыня не встревала между нуждой и трудом. Часто говорят: „Никакой работы не надо стыдиться. Не ремесло порочит". Но говорят это о других, а не о себе.”

930. Очевидно, что не будь общественных предрассудков, которым люди подчиняют себя, то всегда можно было бы найти какую-то работу, могущую дать средства к жизни, пусть бы ради этого и пришлось поступится своим положением; но ведь и среди людей, вовсе не имеющих предрассудков или отбрасывающих их решительно в сторону, есть такие, которым невозможно удовлетворить свои нужды из-за болезней ли или по каким-то иным причинам, не зависящим от их воли?

“В обществе, устроенном по закону Христову, никто не должен умереть с голоду”

+ При мудром и предусмотрительном общественном устроении у человека может не хватать необходимого лишь по его вине; но сама вина эта часто является результатом среды, в которой он находится. Когда человек станет на деле претворять закон Божий, у него будет такой общественный порядок, который основан на справедливости и сопричастности, и сам человек станет от этого лучше. (См. № 793).

931. Отчего страждущие классы в обществе более многочисленны, нежели счастливые?

“На самом деле ни один из них не является вполне счастливым, и то, что считают счастьем, чаще всего таит в себе острые страдания: страдание повсюду. Все же, чтобы ответить на твою мысль, я скажу, что классы, которые ты называешь "страждущими", более многочисленны оттого, что планета ваша есть место искупления. Когда человек превратит ее в место, где царит добро и живут благие духи, тогда на ней не будет больше несчастных и она станет для человека земным раем.”

932. Почему в миру влияние злых часто берет верх над влиянием добрых?

“Это происходит по слабости добрых; злые интригуют и нападают, добрые в нерешительности; но как только эти последние того пожелают, они возьмут верх.”

933. Если человек часто кузнец своих материальных страданий, то так же ли со страданиями душевными?

“Так же и в большей степени, ибо страдания материальные иногда не зависят от воли; но раненая гордыня, уязвленное честолюбие, беспокойная скупость, зависть, ревность, словом, все страсти для души суть орудия пытки.

Зависть и ревность! Счастливы те, кто не знают этих двух гложущих червей! При зависти и ревности нет ни спокойствия, ни возможности самоуспокоения и отдыха для пораженного этим злом: предметы его вожделения, ненависти, досады встают пред ним, как призраки, не дающие ему никакой передышки, и преследуют его Даже во сне. Кто завистлив и ревнив, находится в состоянии постоянной лихорадки. Разве можно пожелать себе этого, и неужели же вы не понимаете, что страстями этими человек устраивает себе добровольные пытки и что жизнь на земле становится для него настоящим адом?”

+ Многие выражения энергично рисуют последствия некоторых страстей; так говорят: “надуться от гордости”, “умереть от зависти”, “высохнуть от ревности”, “потерять аппетит, лишиться сна от досады” и т. д.; картина эта как нельзя более соответствует действительности. Порою даже ревность не имеет определенного объекта, есть люди, по природе своей ревнующие ко всему, что возвышается, выходит за черту посредственности и обыденности, даже тогда, когда у них нет в том никакого прямого интереса, и это единственно потому, что сами они не могут достичь того же; все, что представляется им выше их кругозора, задевает их за живое, и если б только они составляли в обществе большинство, они пожелали бы все опустить до своего уровня. Это зависть, соединенная с бездарностью*.

Человек зачастую несчастен лишь потому, что придает слишком большое значение вещам земным; именно разочарованные тщеславие, честолюбие и скупость создают его несчастье. Если он ставит себя выше узкого круга материальной жизни; если он возносит свои мысли к бесконечности, являющейся его судьбой, то превратности человеческого существования представляются ему тогда мелкими и детскими, подобно печалям ребенка, переживающего из-за утраты любимой игрушки, бывшей для него источником высшего блаженства.

Тот, кто усматривает счастье свое в удовлетворении гордыни и грубых аппетитов, делается несчастен, когда не может их удовлетворять, в то время как тот, кто довольствуется необходимым, счастлив и тем, что всем прочим представляется несчастьем.

Мы говорим о человеке цивилизованном, ибо у дикаря, поскольку потребности у него более ограниченные, нет тех же поводов для расстройства и переживаний: его способ видеть вещи совершенно иной. В цивилизованном состоянии человек размышляет о своем несчастье и его анализирует, и поэтому он более затронут им; но он может также размышлять о средствах утешения и их анализировать. Это утешение он черпает в христианском чувстве, дающем ему надежду на лучшее будущее, и в спиритизме, дарующем ему уверенность в этом будущем.

________

* Можно ли лучше описать историю власти и болезни большевиков и их бюрократии? (И. Р.)

§ 150. УТРАТА ЛЮБИМЫХ

934. Разве утрата тех, кто нам дорог, не такова, что вызывает в нас печаль, и печаль тем более законную, что утрата эта непоправима и не зависит от нашей воли?

“Такая причина затрагивает как богатого, так и бедного: это испытание или искупление — таков общий закон; но утешение в данном случае заключается в том, что вы можете сообщаться с вашими друзьями с помощью средств, имеющихся в вашем распоряжении, в ожидании того, пока у вас не появятся другие, более прямые и более доступные вашим органам восприятия.”

935. Что думать о мнении людей, рассматривающих сообщения с загробным миром как профанацию?

“Не может быть профанации, когда есть сосредоточенность и вызывание проводится с должным уважением и соблюдением приличий; лучшим доказательством тому служит то, что любящие вас духи с удовольствием отзываются на ваш зов; им очень приятно, что вы помните о них, и они рады побеседовать с вами: профанация заключалась бы в том, чтобы заниматься этим легковесно.”

+ Возможность вступить в общение с духами — утешение весьма сладостное, поскольку она доставляет нам средство беседовать с нашими родными и друзьями, покинувшими землю прежде нас. Вызыванием мы приближаем их к себе: они оказываются рядом с нами, слышат нас и отвечают нам; мы как бы Перестаем быть отделенными друг от друга. Они помогают нам своими советами, выражают нам свою привязанность и удовольствие, которое доставляет им наша память о них. Нам радостно знать, что они счастливы, от них самих узнать подробности их нового существования и приобрести уверенность в том, что и мы, в свою очередь, присоединимся к ним.

936. Как безутешные переживания живущих влияют на духов, являющихся их. причиной?

“Дух чувствителен к воспоминаниям и сожалениям тех, кого он любил, и их непрестанные и неразумные страдания и переживания по его поводу мучительно задевают его, потому что в этой их чрезмерной боли он усматривает некий недостаток веры в будущее и доверия к Богу, а следственно, и препятствие к их продвижению, а может быть, и к соединению с ними.”

+ Поскольку дух более счастлив, чем человек, живущий на земле, то сожалеть о нем — значит сожалеть о том, что он счастлив. Двое друзей сидят в тюрьме и заперты в одной темнице; оба они должны однажды выйти на волю, но один из них выходит из тюрьмы раньше другого. Очень ли дружественно со стороны того, который остался, печалиться, что друг его освободился раньше, чем он? Разве не более с его стороны эгоизма, нежели привязанности, желать от ушедшего, чтобы тот делил с ним плен и страдания столько же, сколько и он? То же самое и с влюбленными на земле; тот, кто уходит первым, первым освобождается, и мы должны его с этим поздравить и терпеливо дожидаться того мига, когда настанет и наш черед.

Сделаем на эту тему и другое сравнение. У вас есть друг, положение которого, пока он находится вместе с вами, весьма мучительно; его здоровье или интересы требуют, чтобы он уехал в какую-то другую страну, где ему будет во всех отношениях лучше. Какое-то время его больше не будет рядом с вами, но вы всегда сможете с ним переписываться: разлука ваша. будет всего лишь материальна. Будете ли вы недовольны из-за его отъезда, если это служит его же благу?

Наши рекомендации