Проблема интуиции в философии

Проблема интуиции (от лат. intuitio - пристальное всматривание) в истории философии принимала разнообразную трактовку, а само понятие "интуиция" включало многообразное и разноречивое содержание:

1) Интуиция как обыкновенный биологический инстинкт (врождённа), непосредственно указывающий живому существу то, что необходимо для продолжения жизни. На этом понимании Анри Бергсон (в 20 в) построил свою антиинтеллектуалистическую интуитивистскую философию "творческой эволюции". Интуиция у Бергсона противопоставляется рассудку, разуму и науке как форма проявления "жизненной силы", составляющей сущность бытия.

2) Интуиция как чувственная форма познания - ощущения и восприятия, которые противопоставляются рассудку и мышлению, но которые, как это обнаруживает диалектический метод, отнюдь не лишены элементов рассудка, ибо иначе они не были бы средствами познания. Если в начале греческой философии имело место учение о чувственно воспринимаемых элементах (земля, вода, воздух, огонь) в ионийской школе (Фалес), то уже с элейской школы (Парменид, Зенон) начинается никогда не прекращавшаяся в античной философии критика чувственного восприятии, как настолько текучих, смутных, неопределенных и ложных, что они будто бы уже не давали никакого материала для человеческого знания. Истинность чувственной интуиции отвергается не только идеалистом Платоном (а в новое время также Лейбницем), но и некоторыми материалистами (напр., у Левкиппа, Демокрита - "ощущения ложны", "исполнены тьмы").

В истории математики большую роль сыграло понятие рациональной интуиции, в которой нет никакой грубой чувственности, но зато нет и никакой мистической нагрузки. Таковы все, напр., геометрические образы. Такая разумная интуиция является основанием вполне здравого, точного, очевидного и максимально научного знания и мышления (в 20 в. в математике даже сформировалась школа "интуиционизма" Л. Брауэра).

3) Интуиция как учение рационалистов, находящих непосредственное знание в самих операциях рассудка или разума - т. н. интеллектуальная интуиция. Декарт в "Правилах для руководства ума" пишет: "под интуицией я разумею не веру в шаткое свидетельство чувств и не обманчивое суждение беспорядочного воображения, но понятие ясного и внимательного ума, настолько простое и отчетливое, что оно не оставляет никакого сомнения в том, что мы мыслим, или, что одно и то же, прочное понятие ясного и внимательного ума, порождаемое лишь естественным светом разума и благодаря своей простоте более достоверное, чем сама дедукция (логическое выведение)... ". То же и у Лейбница ("Новые опыты о человеческом разуме").

Этот рационализм был противоположен кантовскому, поскольку Кант, отрицая у человека способность интеллектуальной интеллектуальной, должен был волей-неволей для спасения точности науки признать пространство и время априорными (доопытными), т.е. идеально неподвижными и раз навсегда данными чувственными интуициями.

Интеллектуальная интуиция у Декарта, Спинозы, Лейбница противоположна также и той интеллектуальной интуиции, которую эти философы понимали просто как здравый смысл (включая религиозную веру).

Интеллектуальной интуиции старых рационалистов родственна интуиция феноменологической философской школы начала 20 в. Феноменологи типа Гуссерля или Мейнонга понимали философию как описание сущности всего того, что появляется в сознании, причем все эти сущности понимались безотносительно к тому, соответствует ли этим сущностям что-нибудь в реальном мире или не соответствует.

Термин "интуиция" применялся также в 20 в. неокантианцами, и прежде всего Когеном и Наторпом, для обозначения того, что они называли "переживанием", противопоставляя это последнее всякому мышлению и лишая его всех познавательных элементов. Это была какая-то вполне иррациональная, слепая интуиция.

4) Интуиция как скрытый, затаенный и бессознательный первопринцип творчества. Такие учения о подсознательной и организующей все творчество интуиции выдвинули Бергсон и Фрейд.

5) От всех этих положительных и отрицательных учений об интуиции нужно отличать спекулятивное (умозрительное) учение об интуиции, когда интуиция и рассудок трактовались как подчиненные моменты цельного знания, а само цельное знание на них не сводилось, но было в сравнении с ними чем-то новым. Здесь Гегель диалектически совмещал непосредственное и опосредствованное знание в своей системе абсолютного идеализма, построенной именно на интеллектуальной интуиции, понимаемой им в плане идеалистической диалектики. Еще дальше шли антично-средневековые сторонники интеллигибельной (мыслимой, познаваемой) интуиции, т.е. Платон в своем учении о созерцании идей, Аристотель в своем учении о самосозерцании перводвигателя и о превосходстве созерцательной (теоретической) жизни человека, неоплатоники, средневековые философы от Августина до Николая Кузанского. К этому же пониманию интуиции примыкали в повое время романтики (Новалис, Шеллинг) и Фихте. Самый термин "интеллигибельный" не значит ничего другого, как "умопостигаемый", но здесь имелось в виду не просто постижение умом, а еще особая мистическая действительность, которая и признавалась предметом чистого мышления. Вместе с тем история философии полна попыток рассматривать интуицию не отдельно от противоположных ей рассудочных операций, а вместе с ними, как единое целое. Элементы подобного рода диалектического единства интуиции и рассудка встречаются у многих авторов античности, средневековья и нового времени, причем эту диалектику пытались строить как идеалисты, так и материалисты. Представителями этой диалектики в области идеализма были Николай Кузанский и Гегель.

Т.о., общим для различных толкований понятия интуиции является подчеркивание момента непосредственности в процессе познания, в отличие (или в противопоставление) от опосредствованного (дискурсивного, расчленяющего, анализирующего) характера логического мышления.

Материалистическая диалектика (Энгельс) усматривает рациональное зерно понятия интуиции именно в этой характеристике элемента непосредственности в познании, которое есть единство чувственного (непосредственного) и рационального (опосредованного). В то же время нигде и никогда не существует интуиции в чистом и изолированном виде. Всякий интуитивно данный предмет требует определения, т.е. познается не только интуитивно и непосредственно, но анализируется рассудком. Только диалектика дает точное и строгое учение о единстве противоположностей интуиции и рассудка, и потому только диалектика и может определить как подлинную сущность интуиции, так и ее место в человеческом познании, мышлении и практике.

Вера и знание

Проблема взаимоотношений знания и веры имеет дав­нюю историю. Она активно обсуждалась в средневековой схоластической философии. Так, уже Тертуллиан откры­то выступал против разума, провозглашал парадоксальный

тезис: «Верую, потому что абсурдно». Августин Блаженный утверждал, что задача богословия — познать в свете разума то, что уже принято верой. Ансельм Кентерберийский за­менил изречение Тертуллиана своей компромиссной фор­мулой: «Верю и понимаю». Фома Аквинский говорил о гар­монии между верой и знанием при приоритете веры.

Ф. Бэкон, выдвинув лозунг «Знание — сила», указывал, что истину надо искать в данных опыта и наблюдений, а не в потемках схоластики и в цитатах из священных книг. Уже в начале XX в. католическая церковь выдвигала по­ложение о том, что вера не должна быть слепым движе­нием души и что не может быть никакого действительно­го расхождения веры и знания, разума, так как все знания произошли от бога. Например, папа Пий XII неоднократ­но выступал с заявлениями о том, что «церковь — друг науки», отмечая, однако, что церкви приходится вмеши­ваться в науку, чтобы предостеречь ее от ошибок против веры.

Проблема соединения веры и знания, богословия и науки занимает важное место в одном из влиятельных направлений современной философии — неотомизме, представители которого стремились в едином синтезе объединить веру и разум. Основная задача философии ус­матривается в рациональном раскрытии и оправдывании истин теологии. При этом она должна ориентироваться на собственные критерии рациональности и направляться в конечном счете «светом веры».

Целостность человеческого знания предстает в гносе­ологии неотомизма как обладающая иерархическим стро­ением и отнюдь не противоречащая откровению веры. Так, Ж. Маритен, доказывая необходимость гармонии ра­зума и веры, считал плодотворным главенство теологии и метафизики над конкретными областями теоретического разума, ратовал за возрождение религиозно ориентирован­ной философии природы.

Французский ученый, философ и теолог Тейяр де Шарден пытался создать «научную феноменологию», которая синтезировала бы данные науки и религиозного опыта для раскрытия содержания эволюции Вселенной, приведшей к появлению человека. Этот процесс подчинен, с его точ­ки зрения, своему регулятору и своей конечной цели —

«точке Омега», воплощением которой является Христос. Идею единения науки и мистики он считал панацеей от всех бед современного человечества. Важнейшее условие реализации этой идеи — технический прогресс и развитие экономики. Но решающую роль, по мнению Тейяра, дол­жен сыграть духовный фактор— ясная и сознательная вера в наивысшую ценность эволюции.

Оригинальные идеи о соотношении знания (истины) и веры высказывал Б. Рассел. Он понимал веру как совокуп­ность связанных между собой состояний организма, пол­ностью или частично имеющих отношение к чему-то внешнему. Среди различных видов веры британский фи­лософ выделял воспоминание, ожидание, веру нерефлек­торную и проистекающую из сознательного вывода и др. Истина же есть свойство веры и как производное — свой­ство предложений, выражающих веру. Всякая вера, по мнению Рассела, «имеет изобразительную природу», со­единенную с чувством одобрения или неодобрения. В слу­чае одобрения она «истинна», если есть факт, имеющий с изображением, в которое верят, такое же сходство, какое имеет прототип с образом. В случае неодобрения она «ис­тинна», если такого факта нет. Вера, не являющаяся ис­тинной, называется ложной.

Вопрос о вере, о ее соотношении с разумом (знанием) занимал большое место в русской религиозной филосо­фии, одно из важнейших понятий которой — «цельное знание». Идеал цельного познания как органического все­объемлющего всеединства привлек многих русских мыс­лителей, начиная с А. С. Хомякова и Вл. Соловьева. Они считали, что цельная истина раскрывается только цельно­му человеку. Только собрав в единое целое все свои духов­ные силы — чувственный опыт, рациональное мышление, эстетический и нравственный опыт, а также — что очень важно — религиозное созерцание, человек начинает по­нимать истинное бытие мира и постигает сверхрациональные истины о боге.

Русские философы исходили из того что вера — важ­нейший феномен внутреннего, духовного мира человека, непосредственное принятие сознанием смысложизненных положений как высших истин, норм и ценностей. Она основывается на авторитете, на внутреннем чувстве (ин­туиции), на уважении к чужому опыту и традиции. Вера в объективное значение абсолютных ценностей есть рели­гия (С. Л. Франк). Но и в атеистическом гуманистическом сознании вера как убежденность в справедливости, пра­воте целей и реальности их достижения является необхо­димым условием и могучим стимулом творчества, прогрес­са. Такая вера (в отличие от слепой веры, или фанатизма) не только не противостоит и не противоречит разуму, но и открывает простор для активной деятельности сознания:

Соотнося веру с разумом, со знанием, русские мысли­тели понимали последнее как целостное всеединство, ко­торое образуется как синтез эмпирического познания (опытные науки), отвлеченного мышления (философия) и веры (теология). Оно не может носить только теорети­ческий характер, а должно отвечать всем потребностям духа, удовлетворять высшим стремлениям человека в воле, разуме и чувстве.

Развивая идею о всестороннем синтезе теологии, фи­лософии и науки, Вл. Соловьев обращает внимание на то, что этот «великий синтез» не есть чья-то субъективная личная потребность, а имеет определенные объективные основания. Они обусловлены, по его мнению, как недо­статочностью эмпирической науки и бесплодностью чис­то отвлеченной философии, так и невозможностью возврата к теологической системе в ее прежней исключи­тельности. Необходимость данного синтеза диктует сам реальный жизненный процесс, осмысленный человече­ским разумом.

И. А. Ильин подчеркивал, что знание и вера совсем не исключают друг друга. С одной стороны, потому что по­ложительная наука, если она стоит на высоте, не преуве­личивает ни своего объема, ни своей достоверности и со­всем не пытается судить о предметах веры (к примеру — «Бог есть» или наоборот «Бога нет»). Ее граница — чув­ственный опыт, ее метод — объяснить все явления есте­ственными законами и стараться доказать каждое свое суждение. Она, согласно И. А. Ильину, держится за этот опыт и за этот метод, отнюдь не утверждая, что они все­объемлющи и неисчерпываемы, и отнюдь не отрицая того,

что можно достигнуть истины в другой области при по­мощи другого опыта и другого метода.

С иной стороны, как отмечает русский мыслитель, на­стоящая вера вырастает именно из этого другого опыта и идет своим особым путем (методом), не вторгаясь в науч­ную область, не вытесняя и не заменяя ее. Тот, кто пола­гает, что вера есть нечто произвольное, несерьезное и бе­зответственное и что веровать можно только без всяких оснований в недостоверное и выдуманное — тот, убежден И. А. Ильин, жестоко ошибается.

Рассматривая взаимоотношения веры и знания, Н. А. Бердяев отмечал, что они не мешают друг другу, и ни одна из них не может заменить или уничтожить дру­гую. Русский философ утверждал беспредельность знания и веры, полное отсутствие их взаимного ограничения. Научное знание, как и вера, есть проникновение в реаль­ную действительность, но частичную, ограниченную. На­ука верно учит о законах природы, но она, по мнению Бердяева, некомпетентна в решении вопроса о вере, от­кровении, идее и т. п.

Отличая веру, на которой покоится знание, от религи­озной веры, философ указывает, что знание предполагает веру (в обоих аспектах), оказывается формой веры. «В глу­бине» знание и вера одно: знание есть вера, вера есть зна­ние — и то и другое образуют единство, но все же эти два феномена различаются.

Поскольку, по Бердяеву, полнота «живого опыта» дана лишь в мистическом восприятии, то без «религиозного питания», без непосредственной интуиции философия чахнет⁴ и превращается в паразита. Она должна питаться и опытом научным и опытом мистическим. Более того, он считает, что и наука и философия должны подчиниться «свету религиозной веры» не для упразднения своих ис­тин, а для просветления этих истин в полноте знания и жизни.

Усиление роли религии в современном обществе акти­визировало внимание исследователей к вопросу о соотно­шении науки и религии, знания и веры. Последняя имеет два значения: уверенность (доверие, убежденность) — то, что еще не проверено, не доказано в данный момент, и религиозная вера. Контроверза знания и религиозной веры может вылиться в одну из трех основных позиций:

а) абсолютизация знания и полная элиминация веры;

б) гипертрофирование последней в ущерб знанию; в) по­пытки совмещения обоих полюсов — в особенности, со­временная философия религии.

Ее представители стремятся дать философский анализ религиозных верований, обосновать их эпистемологический статус, определить условия их рациональности и ис­тинности, эксплицировать смысл религиозного языка, охарактеризовать природу и функции религиозного (осо­бенно мистического) опыта, установить возможные «мо­дели веры» и т. д.

Вместе с тем следует иметь в виду что «вера — это не только основное понятие религии, но и важнейший ком­понент внутреннего духовного мира человека, психичес­кий акт и элемент познавательной деятельности. Она об­наруживает себя в непосредственном, не требующем доказательств принятии тех или иных положений, норм, истин. Как психологический акт вера проявляется в состо­янии убежденности и связана с чувством одобрения или неодобрения... Если вера отрывалась от религиозной при­надлежности, то в составе познавательного процесса она обозначала убежденность в правоте научных выводов, уве­ренность в высказанных гипотезах, являлась могучим сти­мулом научного творчества».

В размышлениях философов разных направлений и ученых конца XX в. можно встретить рассуждения о том, что научной мысли нужна вера, как правой руке левая, и неумение работать обеими не следует считать особым пре­имуществом. Обосновывается это тем, что в научном и в религиозном познании задействованы в принципе разные структуры человеческого существа. В науке человек дей­ствует как «чистый ум»; совесть, вера, любовь, порядоч­ность — все это «подмога» в работе ума ученого. Но в ре­лигиозно-духовной жизни, напротив, «ум — это только рабочая сила у сердца».

В современной, постнеклассической науке все чаще высказываются идеи о необходимости учета многообразного духовного опыта человечества - в том числе и рели­гиозного, Предпринимаются попытки со стороны некоторых зарубежных и отечественных ученых широкого целост­ного мировоззренческого осмысления действительности связав «строгие науки» (математику, теоретическую физи­ку и др.) с философией, психологией, религиоведением и мистикой.

18. Философское учение об истине. Истина, заблуждение, ложь. Критерии истины.

Философское учение об истине.

Главная цель познания – достижение истины. Философы давно пытаются выработать такую теорию познания, которая позволила бы рассматривать его как процесс добывания научных истин. Основные противоречия на этом пути возникали в ходе противопоставления активности субъекта и возможности выработки им знания, соответствующего объективному реальному миру. Однако, главными преградами для этого являются сами объективный мир и человек. Ведь если человек воспринимает объективный мир чувственным образом и представления о нем формирует в процессе индивидуального познания и своей мыслительной деятельности, то естественен вопрос – каким образом он может удостовериться в соответствии его утверждений самому объективному миру? Вместе с тем – и сам объективный мир в условиях постнеклассической науки (релятивисткая физика, синергетика) не предстает упорядоченным и в определенном смысле неизменным. Как можно достоверно знать реальность, которая сама постоянно изменяется?

В истории философии сложилось несколько основных концепций истины.

1. Классическая (корреспондентская) концепция – под истиной здесь понимается соответствие человеческих знаний реальному положению дел, какой-либо объективной действительности. Основателями ее являлись древнегреческие мыслители – Платон и Аристотель. Данная концепция является самой популярной среди философов и ученых, поскольку предполагает, что не ученые творят свои гипотезы по своему усмотрению, а открывают объективные закономерности мироздания. Данная концепция лежит и в основе одной из наиболее серьезных философских и научных концепций современности – диалектического материализма (основатели К. Маркс, Ф. Энгельс, В.И. Ленин). Его основными положениями относительно понятия истины являются: Во-первых, понятие “действительность” трактуется прежде всего как объективная реальность, существующая до и независимо от нашего сознания, как состоящая не только из явлений, но и из сущностей, скрывающихся за ними, в них проявляющихся. Во-вторых, в “действительность” входит также и субъективная действительность; познается, отражается в истине также и духовная реальность. В-третьих, познание, его результат — истина, а также сам объект понимаются как неразрывно связанные с предметно-чувственной деятельностью человека, с практикой; объект задается через практику; истина, т.е. достоверное знание ее сущности и ее проявлений, воспроизводима на практике. В-четвертых, признается, что истина не только статичное, но также и динамичное образование, истина есть процесс (все достигаемые истины – есть истины относительные, абсолютная истина – есть сумма относительных истин).

Все эти моменты отграничивают диалектико-материалистическое понимание истины от агностицизма, идеализма и упрощенного материализма. Из понимания истины как объективной, не зависящей от индивидов, классов и человечества, следует ее конкретность. Конкретность истины— это зависимость знаний от связей и взаимодействий, присущих тем или иным явлениям, от условий, места и времени, в которых они существуют и развиваются.

Однако, классическая концепция истины встречает следующие трудности: действительность никогда не дана субъекту напрямую, но лишь через посредничество сознания, а значит прямого соответствия никогда не будет; данные логики и математики, призванные упорядочить наши мысли относительно действительности не имеют соотносимых объектов реального мира (напр. мнимые числа); сами научные закономерности (напр. физический закон) есть обобщения всех частных случаев, в то время как в реальности мы имеем дело только с единичными случаями.

2. Априористская концепция. (от лат. a priori – до опыта, само собой разумеющееся) – под истиной здесь понимается не соответствие действительности, а познание доопытных структур чувственности и рассудка, составляющих человеческой сознание. Поскольку именно они обеспечивают контуры всей получаемой информации, то они и есть источник истины. Так как именно сознание является источником правил, упорядочивающих внешний мир, то именно правила сознания и являются подобием истины (осознание пространства и времени, математические истины). Ярчайшим представителем данной концепции являлся И. Кант, хотя следы данной концепции прослеживаются в древнеиндийской философии, философии Платона, христианской доктрине богоподобия, философии Декарта. Главная трудность данной концепции в том, что считать универсальными доопытными структурами, свойственными для всех людей.

3. Онтологическая концепция истины. Истина в данной концепции есть единое, весь мир одновременно. Это означает, что каждая конкретная вещь по отдельности истиной не является. И это действительно так. Поскольку целое не равно сумме частей, и только интегральное знание о мире является в известной степени достоверным. Сторонниками данной концепции являлись Платон, В.С. Соловьев, М. Хайдеггер. Указанная концепция исправляет все недостатки классической и априористской концепций, однако при всей своей привлекательности она недостижима, поскольку человек здесь должен одновременно воспринимать весь мир, все бытие в его прошлом, настоящем и будущем состояниях. Другой аргумент – если все истинно – то как быть с заблуждениями.

4. Когерентная теория истины. Сторонники данной концепции утверждают, что истинное знание всегда внутренне непротиворечиво и системно упорядочено. Истина - это во многом логическая правильность и корректность. Истиной по мысли когерентной концепции также может быть непротиворечивость гипотезы фундаментальному знанию, существующему в науке. Сторонниками данной концепции являлись А. Тарский, Л. Витгенштейн, Б. Рассел. Аргументами против данной концепции являются тот факт, что отсутствие логических противоречий и взаимосвязанность суждений внутри какой-либо теории еще отнюдь не свидетельствуют о ее истинности, а соответствие какой-либо фундаментальной теории также не является критерием, ведь любая фундаментальная теория также относительна.

5. Прагматистская концепция.Знание должно быть оценено как истинное, если способно обеспечить получение некоего реального результата. Истина таким образом, отождествляется с пользой, результативностью. Сторонниками данной концепции являлись Ч. Пирс и У. Джемс.

6. Конвенционалистская концепция. Истина есть продукт соглашения (гласного или негласного) между участниками познавательного процесса. И это действительно имеет место в науке и философии, где

Большинство парадигмальных концепций являются не только доказанными, но и взаимосогласованными. Сторонниками данной концепции могут считаться Т. Кун и Х. Патнем. Однако, то, что принимается одним сообществом не всегда является убедительным для другого.

7. Экзистенциалистская концепция. Экзистенциальными называются такие состояния человека, когда он, отвлекаясь от внешних проблем погружается в глубины своего духовного состояния и задумывается в первую очередь о смысле собственного жизненного предназначения. Истина здесь сближается с ценностями. Критерием истины уже выступают не столько знания, сколько «правда», творческая самореализация, духовный рост. Сторонниками данной концепции являлись С. Кьеркегор, Н.А. Бердяев, М. Хайдеггер, К. Ясперс. К данной концепции близко творчество Ф.М. Достоевского.

Таким образом, общими критериями истины могут являться практика, эксперимент, логическая непротиворечивость, внутренняя и внешняя когерентность, простота, ценностное содержание и красота.

Истину также следует отличать от мнения (обобщенных массовых представлений), заблуждения (непреднамеренной трактовки истинного знания как ложного, а ложного как истинного) и лжи (преднамеренного сокрытия истинного знания).

Истина, таким образом, - это такое объективное содержание наших знаний, которое удостоверено (доказано) в качестве независимого от субъективно-психологических компонентов, не выходит за границы своей применимости и не претендует на окончательный завершенный характер.

Достижение истины в процессе познания невозможно без наличия определенной цели, которой часто и является сама истина. В этой связи важно понимать, что в ситуации, когда истина еще не достигнута, человек должен быть убежден, что она достигнута будет. Данный феномен сознания принято обозначать термином вера.

Вера – это состояние предельной заинтересованности, психологическая установка, мировоззренческая позиция и целостный личностный акт, состоящие в признании безусловного существования и истинности чего-либо с такой решительностью и твердостью, которые превышают убедительность фактических и логических доказательств и не зависят от них вопреки всем сомнениям. Принято выделять следующие типы веры: вера как достоверность, вера как преклонение перед авторитетом, моральная или нравственная вера, религиозная вера. Вера-достоверность выступает частью процесса познания, поскольку именно она учитывает элемент вероятности получения истины, а также способствует созданию психологической убежденности познающего в своей правоте. Вера-достоверность всегда сосуществует с сомнением, критичностью в понимании тех или иных фактов. Однако, если определенное место в структуре знания занимает вера – то это означает, что само знание не представляет идеально рациональный феномен. А это в свою очередь, ведет к тому, что полученное знание окончательно достоверно?

Истина, заблуждение, ложь.

ЗАБЛУЖДЕНИЕ

Заблуждение можно передать как искаженное осознание действительности, обусловленное в каждый данный момент ограниченностью общественно-исторической практики. Заблуждение следует отличать от лжи (сознательного искажения истины) и от возникающих вследствие неправильных действий индивида ошибок.

Если заблуждение - характеристика знания, то ошибка - результат неправильности действий индивида в любой сфере его деятельности: ошибки в вычислениях, в политике, в житейских делах и т.д.

Являясь неадекватной формой знания, заблуждение имеет своим главным источником ограниченность, неразвитость или ущербность общественно-исторической практики и самого познания. Заблуждение по своей сути есть искаженное отражение действительности, возникающее как безусловность результатов познания отдельных ее сторон.

То или иное понимание заблуждения связано с исходными принципами теории познания.

Домарксистские философы, например, отождествляли заблуждение с ошибкой, порожденной недостатком познавательных способностей человека.

Догадки о природе заблуждения, о соотношении истины и заблуждения возникают лишь по мере формирования диалектического подхода к познанию. Так, Г.В.Ф. Гегель рассматривая истину как процесс, считал заблуждение не абстрактной противоположностью истине, а лишь ее моментом, исторически ограниченной (конечной) формой движения сознания к истине.

В марксистской философии заблуждение рассматривается как результат ограниченности практики или ее понимания, т.е. процесс познания выглядит как абсолютизация результатов изучения отдельных сторон действительности, моментов истины. Поэтому заблуждение не просто иллюзия; в нем фиксируется то, что лежит на поверхности явлений, исторически ограниченные характеристики этих явлений превращаются в «естественные», а потому вечные и абсолютные.

Заблуждения затрудняют освоение истины, но они неизбежны, есть необходимый момент движения познания к ней, одна из возможных форм этого процесса.

Заблуждения многообразны по форме. Следует, например, различать заблуждения научные и ненаучные, эмпирические и теоретические, религиозные и философские (эмпиризм, рационализм, софистика, эклектика, догматизм, релятивизм) и др.

Развитие практики и самого познания показывает, что те или иные заблуждения рано или поздно преодолеваются либо превращаются в истинные знания.

Преодолеть заблуждения возможно, изменив и усовершенствовав породившие их социальные условия, наблюдения и эксперименты, развивая и углубляя знания и методы его получения.

В философских учениях понятие «заблуждение» рассматривается в совокупности с истиной. Часто это единство рассматривают на основе изучения шкалы истинности. Знание, информация как совокупность сведений постоянно возрастают. Рост знания означает, что человечество перемещается по шкале истинности слева направо (противоположностью истины является заблуждение; ложь - это преднамеренное искажение истины). Следовательно, установление истины или заблуждения требует другой трактовки.

Теории сменяют друг друга, но они иначе трактуют истину. Абсолютная истина оказывается недостижимой.

ЛОЖЬ

Наряду с истиной далеко не последнее место в нашей жизни занимает ложь. Ложь - это высказывание, искажающее действительное положение вещей.

Гносеологически ложь определил еще античный натурфилософ Аристотель, считая ложным то, что находится в противоречии с действительностью: если суждение соединяет то, что разъединено «действительности, или разъединяет то, что в действительности соединено, то оно ложно.

От лжи следует отличат бессмыслицу (бред, чепуху, ерунду, набор слов), или абсурд. Также не следует путать ложь и заблуждение: ложь - это сознательное и преднамеренное искажение истины; заблуждение можно представить как извращенное, иллюзорное осознание действительности, обусловленное в каждый данный момент ограниченностью общественно-исторической практики.

С психологической и этической точек зрения следует различать ложь сознательную и ненамеренную (нечаянную).

Ложь - заявление, рассчитанное на обман, когда говорящий умалчивает или искажает, коверкает то, что он знает о рассматриваемом положении вещей, либо когда он знает совсем другое, чем то, что он говорит. С точки зрения этики ложь подлежит осуждению, если обман вызван стремлением нанести вред другому человеку или добиться для себя преимущества перед другим. Как бы это ни выглядело, позитивно ложь может быть оценена только из вежливости или из жалости. Немало лжи возникает и в вопросах: спрашиваемый воспринимает вопрос как принуждение к ответу (соответствующему истине), которого он стремится избежать с помощью лжи (народная пословица: «Не спрашивай меня, тогда мне не нужно будет тебе лгать»), вот почему уважаемому лицу не нужно задавать никаких вопросов; чаще всего полное молчание не действенно, так как оно оставляет слишком много простора для догадок и не предотвращает несчастья. В подобных ситуациях необходимо в зависимости от случая или по чистой совести различать, что служит высшей этической ценности - правдивость или ложь.

Немецкий ученый и философ XVIII века И. Кант считал, что лгать нельзя ни при каких обстоятельствах, потому что это закон общества, при отсутствии которого общество разваливается, распадается. Противоположная точка зрения толкует, что правомерность и законность лжи определяется ее последствиями. Если они хороши, то это оправдывает ложь. Недаром существуют в народе такие понятия как «святая ложь», ложь во имя спасения или правды, т.е. искажая правду во имя чего-то, кого-то или попросту обманывая, человек пытается найти наиболее выгодное равновесие между нравственным аспектом (осуждением), вынужденным положением и последствиями такого положения.

Отсутствие лжи является одним из признаков нравственного поведения, которое, по И. Канту, характерно тем, что оно, с одной стороны, согласно закону, с другой - его мотивацией является достоинство человека. Нравственный закон возникает в результате обобщения человеческого поведения. Знание закона не обусловлено образованием, а также прямым познанием.

ИСТИНА КАК ПРОЦЕСС

Истина - знание, соответствующее своему предмету, совпадающее с ним. Иначе говоря, это верное, правильное отражение действительности в живом созерцании или в мышлении. Поэтому первый и исходный признак (свойство) истины - объективность: конечная обусловленность реальной действительностью, опытом, практикой и независимостью содержания истинного знания от отдельных людей.

Истина - это не свойство материальных объектов, а характеристика знаний о них.

Будучи объективной по своему материальному содержанию, истина субъективна по своим внутренним идеальным содержанию и форме: истину познают люди, выражающие ее в определенных субъективных формах (понятиях, законах, теориях и т.п.).

Истина - это процесс, а не какой-то одноразовый акт изучения объекта сразу, целиком и в полном объеме. К характеристике объективной истины как процессу применяются категории абсолютного (выражающие устойчивое, неизменное в явлениях) и относительного (отражающие изменчивое, преходящее). Абсолютная и относительная истина - это два необходимых момента одной объективной истины.

Они выражают разные ступени и стороны познания человеком объективного мира и различаются лишь по степени точности и полноты его отражения. Между ними нет границы. Это не отдельные виды знания, а один, хотя каждый из них имеет свою специфику.

Абсолютная истина (точнее, абсолютное в объективной истине) понимается, во-первых, как полное, исчерпывающее знание о действительности в целом - гносеологический идеал, который никогда не будет достигнут, хотя познание все более приближается к нему, во-вторых, как тот элемент знаний, который не может быть никогда опровергнут в будущем. Это так называемые вечные истины, знания об отдельных сторонах предметов.

Относительная истина (точнее, относительное в объективной истине) выражает изменчивость каждого истинного знания, его углубление, уточнение по мере развития практики и познания. При этом старые истины либо заменяются новыми, либо опровергаются и становятся заблуждениями (например, истина о существовании вечного двигателя). Относительность истины заключается в ее неполноте, условности, приблизительности, незавершенности. Абсолютная истина в виде целостного фрагмента знания складывается из суммы относительных, но не путем механического соединения готовых истин, а в процессе исторического развития познания и синтеза его результатов.

Существует две позиции в отношении абсолютного и относительного моментов истины. Догматизм преувеличивает значение устойчивого момента, релятивизм - изменчивой стороны каждой истины.

В свое время Г.В.Ф. Гегель справедливо подчеркивал, что абстрактной истины нет, истина всегда конкретна.

Это значит, что любое истинное знание всегда определяется в своем содержании и применении условиями места, времени и многими другими специфическими обстоятельствами, которые познание должно стремиться учесть как можно точнее. Игнорирование определенности ситуации, распространение истинного знания за пределы его действительной применимости неминуемо превращает истину в антипод - в заблуждение.

КРИТЕРИИ ИСТИНЫ

Вопрос о возможности разграничения истины и заблуждения всегда интересовал познающую мысль.

Собственно в этом и заключается вопрос о критериях истины. В истории философии и науки высказывались различные точки зрения на сей счет.

Так, Р. Декарт критерием истинных знаний считал их ясность и отчетливость. Л. Фейербах такой критерий искал в чувственных данных. Но оказалось, что ясность и отчетливость мышления - вопрос крайне субъективный, а чувства нередко нас обманывают.

В качестве критериев истины выдвигались общезначимость (то, что признается многими людьми); прагматизм (то, что является выгодным, полезным, приводит к успеху); конвенционализм (то, что соответствует условному соглашению); авторитетность (то, во что люди сильно верят, то, что соответствует мнению авторитетов) и т.д.

В каждой из приведенных точек зрения о критерии истины содержались отдельные рациональные идеи: важная роль чувственности в постижении истины, требование ясности, простоты и красоты при построении тех или иных форм знания и др. Однако указанные концепции не смогли удовлетворительно решить проблему критерия истины, ибо в его поисках не выходили за пределы самого знания.

Критерий истины (греч. kriterion - «мерило для оценки чего-либо») - средство проверки истинности или ложности того или иного утверждения, гипотезы, теоретического построения и т.п. Критерием истины является общественная практика. Научные теории получают свою окончательную проверку в практике: в промышленном и сельскохозяйственном производстве, в революционной деятельности масс по переустройству общества. Если теория успешно применяется на практике, то это означает, что она является истинной. Способы проверки той или иной мысли на практике могут быть различными.

Часто практическая проверка осуществляется опосредствованным путем.

Так, установление истинности того или иного утверждения проходит путь логического доказательства и в результате опирается на практическую проверку некоторых исходных положений теории, которые в ее рамках специально не доказываются.

Однако проверка на практике научных теорий не означает превращения их в абсолют, научные теории развиваются, обогащаются, уточняются, некоторые их положения заменяются новыми.

Это связано с тем, что сама общественная практика и способы сопоставления через практику научных теорий с действительностью постоянно развиваются, совершенствуются. Поэтому лишь развивающаяся общественная практика может полностью подтвердить или опровергнуть то или иное человеческое представление.

Проверка знания «на истину» практикой не есть какой-то одноразовый акт, нечто неизменное или «зеркальное сличение», а она есть процесс, т.е. носит исторический, диалектический характер.

Это значит, что критерий практики одновременно определен и неопределен, абсолютен и относителен.

Абсолютен в том смысле, что только развивающаяся практика во всей полноте ее содержания может окончательно доказать какие-либо теоретические или иные положения.

19. Понятие науки. Наука, как деятельность, как система знаний и социальный институт. Место и роль науки в современном обществе.